Дело №1881

      Атсуши глянул на сидящего рядом Куникиду. Мужчина выглядел невозмутимым и собранным, впрочем, как и обычно. Его глаза пристально всматривались в, разместившегося напротив них, допрашиваемого. Плечи были широко расправлены, а спина прямо, как будто бы к нему привязали какой-то деревянный брусок. Как можно оставаться таким, когда фактически давишь на больные душевные точки другого человека или ставишь его в затруднительное положение, задавая самые разные вопросы, для беловолосого остается загадкой. Накаджима понимал, что здесь большую роль играют как персональные данные, так и опыт работы. За несколько дней беловолосый убедился в больном совершенстве своего наставника в обоих аспектах и многом другом. Практикант в очередной раз поерзал, сначала опустив глаза на свои руки, которые он, как пристыженный ребенок, сложил на своих коленях, а после поднял глаза и посмотрел на сидящего напротив молодого человека.       - Ты видел его когда-нибудь? – Доппо пододвинул предмет ближе к парню, пытаясь углядеть у него на лице хоть какую-то эмоцию. Но то, как назло, оставалось невозмутимым. По крайней мере, так казалось блондину, но Астуши точно знал и замечал любые мельчайшие изменения. Знал, потому что только так мог приловчиться понимать его настрой. Настрой Акутагавы Рюноске. Брюнет еще несколько секунд разглядывал лежащий перед ним альбом, а после посмотрел в чужие янтарные глаза.       - Нет, - последовал короткий ответ. Желтоглазый выдохнул и почувствовал легкий толчок в ногу под столом. Теперь его очередь говорить.       Куникида считал, что научиться чему-то можно только на практике, ибо теория в большинстве своем быстро вылетает из головы. «Ты можешь зубрить сколько угодно, - раскладывая бумаги в аккуратную стопочку, проговорил очкастый. – Но, если не будешь практиковать свои знания, то все напрасно». Такими речами, незаметно повернул все к тому, что на допросе Накаджима должен будет принять непосредственное участие и даже не обратил никакого внимания на лепет в духе: «Я даже не знаю, что говорить» или «Может, для начала я просто посмотрю?». Естественно, это не прокатило.       - Этот альбом был найден дома у Тачихары, - наконец заговорил Атсуши, после недолгой паузы. Вопреки ожиданиям блондина, практикант начал говорить очень даже уверенно, хотя то, как он сжимал кулаки, показывало его настоящее состояние. Желтые глаза твердо встретились с серыми. – Он принадлежал Гин, - Рюноске без спросу притянул предмет к себе и перевернул непримечательную, потрепанную обложку. На обратной стороне аккуратным почерком, очень похожим на его собственный, было выведено имя его сестры и номер телефона рядом. – Видимо, она боялась его потерять.       Сотрудник полиции наткнулся на него случайно. Когда полиция собирала свои вещи, после окончания осмотра места преступления, один нерадивый сотрудник задел ногой уголок ковра в комнате Митидзо. Следователь, который следил за работами и в последний раз окидывал комнату на наличие еще каких–нибудь зацепок, поворчал на младшего сотрудника, а потом заметил, что одна из досок выделялась из общего ряда. Под ней и нашли маленький тайник, в котором прятали альбом. Вопросов это только добавило, но, так как дело уже передали в Особый отдел, то и эта улика быстро отправилась к ним.       Просмотр изрисованных страниц вызывал мурашки по коже. Примерно после третьего рисунка Эдогава подметил, что изображено одно из убийств, которое было совершено около двух лет назад. Куникида проверил, и это оказалось правдой, однако кое-что не укладывалось в голове – рисунок был датирован несколькими неделями ранее, нежели было совершено само преступление. Как и все остальные. Последняя страничка выбила все мысли из головы, заставив почувствовать трепетный ужас и холодный пот покрывающий спину. Там был изображен тот самый мост, под которым, согласно предположениям, и была убита девушка. Акутагава Гин увидела свою собственную смерть. «Если Банши кричит, то ничего не поделаешь, кто-то в любом случае умрет. Их предсказания абсолютны». Однако во всем этом было одно большое яркое «Но» - способности Банши проявляются, пусть и при разных обстоятельствах их специализации: смерть близких, смерть от болезней, насильственная смерть и все в таком духе, но одно остается неизменным – они кричат, но видения их не посещают.       - Акутагава, - позвал однокурсника Атсуши, привлекая к себе внимание, когда тот наконец-то добрался до проклятого рисунка. – Гин была…       - Она сказала, что это прошло, - приятный тембр охрип и прозвучал не таким, каким его привык слышать Накаджима. В груди последнего что-то оборвалось. Рука Рюноске мелко задрожала и он сжал ее в кулак.       - Вы обращались в больницу? – подал голос до этого сохраняющий молчание Куникида. Он сделал несколько пометок в своем блокноте, что не ускользнуло от Накаджимы. Видимо, решил что-то проверить. – До и после обнаружения аномалии? – после последнего слова к горлу обоих ребят подступил ком отвращения вперемежку со страхом.       Аномалия. Так называли любое неестественное преувеличение в силе или сильное отклонение в неё же. Редкое, но опасное явление, которое, к сожалению, существовало в их мире. Существа, несмотря на то, что с рождения обладают своими дарами, очень внимательно относятся к себе, поэтому при любых проблемах со здоровьем или способностями, предпочитали сразу же консультироваться со специализированными врачами, чтобы предотвратить любые неприятности. У кого-то это были маленькие проблемы, связанные с естественными болезнями или неопасными дефектами - отклонениями. Но были и несчастные, которым не помогали ни курсы лечения, ни стандартные процедуры выравнивания способности. Аномалия – приговор, что можно услышать, сидя в чистом кабинете врача. Самое страшное – это незнание дальнейшей судьбы бедняг. Их уводили в неизвестном направлении, говорили, что те просто пройдут менее приятные процедуры и курс лечения, а после, уже здоровыми, снова вернутся домой, к своим родным и близким. Однако возвращались они или нет – неизвестно. Кто-то говорит – да, кто-то – нет. Между населением ходят страшные слухи о том, что над «Аномальными» существами ставят эксперименты или их заставляют работать на правительство. А может попросту избавляются.       - Да, - уже тверже ответил Акутагава. – Нам сказали, что подобное бывает среди Банши в момент, - он слегка нахмурился, словно вспоминал что-то. – В момент переходного периода способностей.       - Этот период длится не больше месяца, - Рю посмотрел в янтарные глаза, как бы говоря: «Я и так это знаю». Он был зол, так показалось Накаджиме и это совсем не удивляло.       - Прошло чуть меньше месяца, мы пошли в больницу вновь, - опять подал голос брюнет. – Она сказала, что все прошло, - опять замолчал, как будто раздумывал, стоит ли произносить следующие слова. – Но упомянула, что чувство, заставляющее ее кричать, стало слабее.       - И что на это сказал доктор? – спросил по ходу написания очередной заметки блондин, не удосуживаясь поднять на Рю глаза. Атсуши едва заметно поджал губы, поерзал на диване и посмотрел на руки сероглазого.       - Что это нормально.       Доппо кивнул как-то отстраненно, после задал еще несколько вопросов, на которые Акутагава отвечал однозначно, после чего его отпустили с просьбой быть на связи в случае чего. Брюнет удалился, а Куникида сообщил Накаджиме, что тому придется прогуляться до той самой больницы, в которой проходила обследование Акутагава младшая, допросить доктора, тем самым подтвердить слова ее брата, может выяснить что-то новое. Только после сказал, что у него много работы и с пареньком по этому поручению отправится никто иной, как Дадзай. Нет, беловолосый парнишка не почувствовал в этот момент разочарование, негодование или еще что-то в этом роде. Он не был в обиде на шатена, простил на следующий день, ближе к вечеру, когда кареглазый откровенно надоел своими подколками, болтовней и прочими знаками внимания. Ну и из-за своей доброты. Он считал, что ни с чем не справится и что его тут же выпрут с практики, поставив «Неуд», и все потому, что подлец Дадзай нагло спер его приглашение в городскую полицию. Однако, вопреки всем ожиданиям, дела делались с усердием и полным пониманием того, что от него требовалось. Конечно, несколько раз хвостатый блондин заставлял его перезаполнять некоторые формы, бумаги оказывались не на своих местах и прочие поблажки в этом духе, но это был пустяк по сравнению с ожидаемой катастрофой, которую, по мнению самого оборотня, он мог устроить.       Путь до врача был относительно спокойным, не смотря на лепетание всякой чуши со стороны Осаму и нескольких порывов куда-то или с чего-то сброситься. Накаджима, после предупреждений очкастого, ожидал худшего. Врачом же оказался пожилой, полноватый мужчина с приятными ореховыми глазами. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять о ком идет речь и тот благополучно подтвердил все слова Рюноске. Расстроился, узнав, что девушку убили, и предложил им ее карту, которую успели завести, обосновывая это тем, что может там они смогут найти что-нибудь полезное. Детективы не отказались, благодаря за содействие. Перед самым уходом желтоглазому пришлось оттягивать мужчину от бедной медсестры, за которой увязался старший, предлагая совершить двойное самоубийство, не забыв перед этим усыпать беднягу комплиментами.       Атсуши мало что понимал в медицине, его знания заканчивались первой помощью при несерьезных повреждениях, однако бумажки в хлипкой карточке он разглядывал с особым усердием. Шатен шел рядом и что-то напевал себе под нос, рассматривая все, что угодно, но только не то, что могло бы касаться дела. Через какое-то время ему, видимо, надоело и он тяжело вздохнул, обращая свое улыбчивое лицо в наигранно-надутое. Беловолосый не выдержал.       - Что-то случилось? – спросил он, рассматривая на свету заходящего солнца какой-то рентгеновский снимок. Дадзай скуксился сильнее.       - Сегодня такой прекрасный день для самоубийства, а я не могу попытать счастье и покончить с собой, - Накаджима убрал лист, сделанный из мягкого пластика обратно и, наконец закрыл, карточку пациента. До сего дня только иногда ловил себя на мысли, что хотел бы знать причину, по которой Осаму пытается покончить с собой. Считал, что это нечто сакральное и не подлежит огласке, но сегодня парнишка все же нашел в себе силы задать «роковой» вопрос.       - Дадзай – сан? – позвал он его, получая вопросительный взгляд со стороны мужчины. – Почему вы хотите покончить с собой? – детектив посмотрел вперед, словно задумался. Он сунул руки в карманы и вскоре его губы растянулись в улыбке.       - Смерть прекрасна, - выдал он. – Она несет с собой успокоение, которое я и ищу, - перебинтованные руки раскинулись в стороны, а плечи качнулись вверх-вниз. Больше он говорить не собирался, так подумал Накаджима и решил, что не будет давить. Это не его дело. Ведь так?       - Мне вас не понять, - зачем-то произнес беловолосый, отворачиваясь в другую сторону и не замечая, метнувшихся к нему, карих глаз. – Что вы думаете по поводу этого дела? – поспешил он перевести тему для разговора.       - Думаю, это какой-то оккультный обряд, - незамедлительно произнес шатен, вновь привлекая к себе внимание со стороны практиканта, он был явно удивлен этому заявлению и не без причины. На обряд похожим было только первое убийство, остальные два - типичны. Такие происходят каждый день по всему земному шару и не удивляли. Единственное, что отличало их от большинства других – послания, оставляемые убийцей.       - Заклинание? – выдал светлоголовый прежде, чем успел подумать. Кареглазый кивнул и на его лицо вернулась непринужденная, можно даже сказать, дежурная улыбка. – Но разве его нельзя найти или еще что?       - Искали, да вот толку «ноль». Либо новое, либо очень старое, - Осаму едва заметно поморщился. – Все эти колдовские штуки такие проблемные.       Накаджима кивнул, полностью соглашаясь с этим мнением. В силу своего естества, единственная магия, которой обладал парнишка – это обращение и другие маленькие дополнения к естеству оборотня. Никаких заклинаний, магических кругов, рецептов зубрить наизусть ему было не нужно. Никаких внезапных видений или болей, необходимости в омовении или контрактах. Только проблема бесконтрольного обращения в полнолуние и… голод. Но с первым ему помогли (от воспоминаний прошлись неприятные мурашки по коже), а со вторым он и сам пытался справляться. Атсуши скосился на шедшего рядом мужчину.       - Говоря о магах и колдунах, - как-то отстраненно проговорил беловолосый. – А где Рампо? Я не видел его сегодня в офисе.       - А, он решил пройтись по местам преступлений, - шатен привычно сунул в руки в карманы своего песочного плаща, чьи полы разнеслись в сторону от усилившегося ветра. – Сказал, что мы наверняка что-то упустили.       - Он пошел один? – нервно уточнил Накаджима, чувствуя, как родная интуиция (или чутье, называйте, как хотите) начала тихо нашептывать о не ладном.       - Ну да, - кареглазый вопросительно посмотрел на практиканта, не понимая чего тот так всполошился. Рампо уже не маленький, может за себя постоять, да и…       - Дадзай – сан, - громче нужного позвал он детектива, который и так шел рядом. Мужчина остановился вслед за парнишкой, не понимая, что его так встревожило. Желтоглазый начал быстро оглядываться по сторонам, словно надеялся увидеть своего однокурсника где-то поблизости. Но это было глупо и поэтому беловолосый быстро пошел вперед. Дадзаю ничего не оставалось, кроме как последовать следом, несмотря на то, что он не любил быстро ходить.       - Ты чего переполошился? – решил-таки узнать причину старший, только благодаря своему росту не переходя на легкий бег.       - Рампо совсем не ориентируется на местности.

Oral Samli - Bio-Lab Theme ("Conarium" OST)

      Эдогава пинает рядом лежащую банку из-под молока и недовольно осматривается по сторонам, совершенно не понимая, где находится. Честно говоря, даже, когда он пытался запомнить все эти названия магазинов, улиц, номера домов, по которым добрая половина ориентируется, то выходило с трудом. Казалось бы, идеальная память и дедуктивные способности, а такая простая вещь вечно ускользала. Потому он просто решил, что данные знания бесполезны, а значит, засорять ими свою голову - есть пустая трата материалов и времени. Говоря обычным языком, брюнет просто «забил» на это. Вот очередной переулок под мостом не привел его на верхние улицы и разочарование только увеличилось.       - Те, кто планировал улицы в этом городе – полные идиоты, - злостно проговорил зеленоглазый, сворачивая в очередной узкий проход. Вопреки его ожиданиям на местах преступлений ничего нового не оказалось. В церкви, где убили первую жертву, все тщательно отмыли и прибрали. Рампо это очень удивило – кто вообще убирается на местах преступлений? И только удивился ответу на этот вопрос. Сухой мужчина потирал свои пальцы и опустил голову, послушно выслушивая все недовольства практиканта, после чего робко ответил: «Но это же церковь, негоже оставлять ее в том состоянии, в котором она была. Люди здесь общаются с Богом». Практикант цокнул и опять свернул возле кирпичного, обветшалого здания.       - Бог давно глух к вашим молитвам.       Вот, что стоило ему тогда сказать, пока голубые глаза смотрели на него с некой опаской и при этом добротой. Как можно смотреть на буйного незнакомца с добротой? Эдогава не мог этого понять до конца, но перед уходом попросил мужчину проследить за тем, чтобы все окна были закрыты на ночь, объясняя это тем, что в скором будущем их могут ограбить. Слова благодарности доносящиеся в спину, не вызывали бурных эмоций, как раньше, когда он впервые услышал «Спасибо», а не «Пошел прочь». Как давно это было?       За своими мыслями брюнет не заметил, как оказался на более открытой местности: стык трех домов, образовали маленький свободный квадрат пустого пространства, занятого только мусорными баками; впереди забором - сеткой высотой в три с половиной метра преграждался путь к реке. Рампо трезво оценил свои способности и понял, что даже если он встанет на один из баков, то вряд ли сможет перебраться.       - Точно идиоты.       Он развернулся, чтобы вернуться обратно или, по счастливой случайности, наконец-то выбраться отсюда, но замер, всматриваясь в темноту переулка, проходящего перед ним. Сумерки давно начали спускаться на город, а с учетом местонахождения зеленоглазого здесь давно сгустилась темнота близкая к ночной.       Зеленые глаза внимательно приглядывались к малейшим изменениям в густой, казалось бы, осязаемой и тягучей темноте впереди. Еще немного и словно она протянет свои руки к Эдогаве, заключая в свои холодные объятья. Только сейчас парень заметил, что на улице похолодало настолько, что изо рта пар стал вырываться с двойной силой. Так холодно быть не может, не сейчас, не так резко. Он не был трусливым или впечатлительным, его было вообще сложно напугать, но сейчас сердце медленно заухало. Брюнет глазами прошелся по фасаду дома, мысленно восстановил картинку позади себя. Он сам загнал себя в ловушку и не заметил этого. Вперемежку с застоялыми запахами улицы послышался едва уловимый запах псины. Звук когтей медленно опускавшихся на асфальт эхом разносился вокруг. «Двое, - подумалось Рампо, который упорно продолжал стоять на месте. – Нет, трое». Из темноты показалась морда гончей. Она не скалилась, только смотрела слишком осознанным взглядом прямо в зеленые глаза. Ее вид был подобен гордому волку, который нашел свою добычу, но решил не показывать свои намерения добыче. Из темноты выросло еще две. Они не спешили настигать свою цель, только прожигали белками мертвенно белых глаз.       Гончие ждали приказа.       Эдогава подумал, что было бы неплохо приложить чуть больше усилий на уроках физкультуры или тренировках. Такая обычная, повседневная мысль вдруг согрела его в холоде осознания ужаса сложившейся ситуации. Рампо услышал тихий шепот команды, донесшейся откуда-то издалека.       Внимательный взгляд уловил резкое изменение в положении черной тени и ноги рефлекторно сделали пару шагов назад. В грудь с силой что-то ударилось и из нее выбило воздух. Так же, как и твердую поверхность из-под ног.       Голова с силой ударилась о бетон. В ушах зазвенело, а тупая боль вызвала темные пятна перед глазами. Вонь сгнившей плоти ударила в нос. Брюнет резко вдыхает, обжигая легкие, и чудом успевает прикрыть рукой шею. К смраду прибавился резкий металлический запах, а предплечье пронзила сильная боль. Зеленые глаза на секунду сталкиваются с белыми яблоками глаз животного. Страх липко пробрался в грудную клетку и сдавил органы. Парень попытался отстранить от себя гончую, но будь он даже в десятки раз сильнее – у него бы не вышло. Послышался треск кости. Боль так и не наступила. Мгновение за мгновением зверь приближался к шее или даже к его лицу. Он отвернулся с новой силой, давя рукой в противоположную сторону.       Щеку опалило обжигающее дыхание. Он встретился взглядом с тошнотворными белыми глазами.       Улицу наполнил запах гнили и крови.