Две половинки

      Утром, я проснулся раньше обычного времени, и сразу же нашел себе отвлечение. Попросил медсестру, которая пришла ко мне на утренний обход, чтобы принесла любую книгу. Мне нравилось читать, что делал редко из-за работы, но если сейчас появилось свободное время, то почему бы не воспользоваться такой возможностью? Я с увлечением читал Байрона, когда ко мне в палату вошел этот забавный и нервный докторишка. - Доброе утро, как ваше самочувствие? – по выражению его физиономии казалось, что он пил всю ночь. - Доброе. А как твоё, Йохен? – как же мне нравилось издеваться над ним. Он смешно нервничал, и больше всего меня забавляла эта неоднозначная реакция. - Бывало и лучше, - сонно потёр глаза и тяжело вздохнул. - Как и у меня, - пожал плечами. Хотя, сегодня я чувствовал себя гораздо лучше. Возможно потому, что выспался за такое продолжительное время, - открой окно.       Он неторопливо подошел к окну и широко открыл его, застыв на одном месте. Задумчивый взгляд доктора был прикован к улице, такой тяжёлый и болезненный. В какой-то момент мне показалось, что этот человек совсем разбит, хотя я прекрасно осознавал его усталость. На удивление.       Ладно, он вынуждает меня задавать тупые вопросы. Сделаю вид, что у меня всё-таки есть совесть. - Смотрю, тебе совсем хреново, - даже слегка привстал. Он ничего мне не ответил, а только лишь тяжело вздохнул, поправив ворот халата. - Что же, Александр, - взял мою карту, что-то читая. – Вы стремительно идете на поправку. - Вот и замечательно. Когда меня отпустят? – мне натерпелось выйти от сюда. - Когда вы встанете на ноги. Как минимум, для этого нужно снять корсет. Сегодня я отправлю вас на рентген. - Мне можно уже курить? - Да. Но только не в палате, - строго подметил. Я усмехнулся и посмотрел на него, - что вы на меня так смотрите? - Док, вас можно пригласить на сигаретку? – улыбнулся ему, на что он кивнул, поколебавшись. - Как только будете бегать, - вяло мне улыбнулся и вновь потёр переносицу, пытаясь прогнать это сонливое состояние. - Слишком долго. Я не люблю ждать. Ничего страшного не произойдет, если мы закурим прям здесь, - мне была даже интересна его реакция. К сожалению, ничего интересного. - По технике безопасности… - Забудь об этом. Маленький перерыв ещё никому не помешал. И хватит корчить из себя очень правильного врача. Слишком наигранно, - это был железный аргумент. Я потянул руку в надежде, что всё-таки сорвал этот занавес слишком правильного дядечки. Все мы люди.       Он протянул мне сигарету и зажигалку, и мы вместе закурили. Никотин приятно разошелся по всему телу, и я расплылся в своей фирменной и довольной улыбке… Наконец-то. Одна отрада в жизни, и её не посмеют у меня отобрать. - Сколько же я этого ждал... - вдохнул в себя горький дым. - Это между нами... - Боишься, что я расскажу кому-то, что ты нарушил какие-то там правила безопасности? - усмехнулся, - правила и существуют для того, чтобы их нарушать. - Нет, мне наплевать... уже, - задумчиво продолжил. - Да я заметил, - внимательно посмотрел на него. - Занавес добродетеля можно опустить, мне всё равно на твой образ. - Я далеко не добродетель, - даже несколько резко возмутился. Я опять засмеялся от такого, а Йохен только нахмурился, - ненавижу такую твою улыбку... - О-у, ты уже заметил эту фишку? - одарил его своей фирменной лукавой улыбкой. - Ещё в первый же день, - фыркнул в мою сторону, жадно поглощая дым. - Она и не должна тебе нравится, собственно говоря, как и я, - пожал плечами, - а по поводу добродетеля... Ты напоминаешь мне такой типичный стереотип: найти работу, завести жену, детей и онанировать в ванне. Всё так прозрачно, - при этом он как- то дико на меня покосился, и я понял, что попал в самую точку. - Ты меня совсем не знаешь... - Но уже догадываюсь о твоих проблемах, - я вновь попытался привстать, на что он больше не протестовал. - Это только догадки. - Но ты уже их подтвердил, - я упёрся спиной в подушку и наконец-то полноценно сел. Неприятное ощущение в боку, но оно быстро прошло. - Не строй из себя всезнающего, - он хмыкнул и потушил сигарету. - Это моя работа. - И в чём же она заключается? - с неподдельным интересом. - Наблюдать за такими как ты, - я потушил сигарету и довольно вздохнул. Теперь определенно легче. - Опять говоришь загадками, - грустно улыбнулся. - Да. Это тоже моя фишка... А если серьезно, я работаю в прокуратуре. Так что, да, наблюдать за людьми - моя прямая обязанность. - Ты типа вышибала, что ли? - Нет. Я тот, кто садит этих вышибал на долго и с особой жестокостью, - не думал, что у нас с ни такой диалог завяжется. - И хорошо. Теперь у меня есть знакомый из прокуратуры, - он заметно оживился. - Я сюда пришел не знакомства заводить. Я надеюсь от сюда выйти и как можно скорее, - уверенно заявил. - И в чём же заключается твоя спешка? - теперь уже он ехидно улыбнулся. Я закусил губу и нахмурился. - А это уже не твоё дело, - отгрызнулся, - всё, теперь можешь меня оставить одного. - Я тебе не проститутка, чтобы приходить и уходить по первому твоему зову, - хмыкнул, поправляя озадаченно халат. - А жаль, очень уж похож, - засмеялся, не отрывая от него своего пристального строгого взгляда. Он закатил глаза и усмехнулся, подойдя ко мне поближе. - Сейчас мы поменяемся ролями. Поворачивайся и снимай футболку, - это прозвучало несколько пикантно. - Повернуться к тебе спинкой, чтобы ты сделал мне больно? Нет уж, давай лучше я начну, - захихикал. - Алекс, я не шучу. У тебя нарушена чувствительность. Дай мне спокойно провести осмотр и уйти, - это уже больше было похоже на мольбу. Так и быть.       Я стянул с себя футболку и повернулся к нему спиной. Его руки стали что-то щупать мою поясницу, при чём так настойчиво... Так мягко... - Здесь, чувствуешь? - бубнил себе под нос, сильнее нажимая на поясницу, пока я не издал болезненный стон. - Да... Весьма ощутимо теперь, - прохрипел в ответ, сжимая руку в кулак. - Хорошо, - он стал опускаться ниже, к бедрам, мягко сжимая мышцы ног. От этого мне стало жарко, а нутро приятно горело в ожидании чего-то интересного. Мне не было противно от собственных мыслей. Разве не естественно, что люди, от рождения порочны по своему внутреннему устройству, вкусу или внутреннему темпераменту, приходят к убеждению, что разумнее предаться пороку, нежели сопротивляться ему? В своей жизни я собрал коллекцию ощущений, и сейчас появилось желание её пополнить. Нежные и сильные руки, что так старательно и тщательно массировали бедра, они волновали меня больше, чем то, что от подобных прикосновений я начинал заводиться. - Чувствуешь? - его рука коснулась моей голени, и я прикрыл глаза. - Да, - голос стал более томным и бархатным. Меня не волновала такая метаморфоза, я не любил сопротивляться собственной тяге к новым ощущениям. Мой доктор-приятель, видимо, это чётко подметил. - Хорошо, перевернись, - казалось, что он говорил это с опаской. Я лег на спину и сложил руки на груди, ощущая, как сдавливает горло. - Меня жутко тошнит по ночам, - закусил губу. - Это не удивительно. Я позабочусь о том, чтобы на ночь тебе снимали капельницу, она уже не нужна, - в его голосе я чувствовал некую мягкость. После короткого осмотра, Йохен укрыл меня простыню и разогнулся, задумчиво что-то записывая. - Ты можешь приходить ко мне вечером. Поговорим за сигаретой. Я ведь вижу, что домой ты не особо торопишься, - я укрыл торс тела, натягивая футболку, но из-за корсета это было сложно. Он подошел ко мне и помог решить эту задачу. - Спасибо... - Ого, слышу первые нормальные слова из твоих уст, - с шуткой заметил. - Ладно, дорогуша, не хочу портить образ мудака. Ступай, - театрально махнул рукой. Он посмеялся с этого жеста и вышел из палаты. Не понимал, что только что произошло, но меня это притягивало, я ощущал незримую связь между нами. Его история чем-то похожа на мою, и разговор с этим человеком только подтвердил это. Его короткий взгляд, эта забота, довольно мило. Это всё, что я мог сказать о нем. И мне хотелось узнать больше. Я так и провел в своих мыслях остаток этого дня, несмотря на то, сколько людей промелькнуло рядом: медсестры, санитары и т.п. И действительно, после того, как выключили везде свет, он неторопливо вошёл в палату, прикрыв за собой дверь. - Отдыхаешь? - Нет, жду тебя. А ждать я не люблю, - я вновь привстал, теперь это давалось мне легче чем обычно. - Смотрю, себя ты совершенно не любишь, - он был без халата. - Себя я люблю в первую очередь. Я не люблю бездействие. Чем, собственно говоря, занимаюсь весь день. - Если узнают, что я позволил тебе курить... - Всем наплевать, а мне тем более, - я протянул руку в надежде получить свою дозу. Он открыл окно и мы вновь закурили. - Ты всё-таки пришел, хотя мог не вспоминать о нашем разговоре. Что ты тут делаешь? - Ты позвал меня, - Йохен выпустил струю дыма из своих губ, и прикрыл глаза. - Но ты мог уйти домой, - я с жадностью наблюдал за этим зрелищем. - Дома меня ждет только дочь, - грустно улыбнулся. - Почему ты так думаешь? Жена по вечерам гуляет, что тебя не ожидает? - мне было интересно. - У неё свои заботы, и она слишком устает, чтобы уделить мне хотя бы полчаса своего времени, - он хмыкнул и нахмурился. - Как я и говорил. Собственно говоря, ничего нового, как по мне. Женщинам свойственна эта непостоянность. - Ты о чём? - озадаченно посмотрел на меня. - Об измене. - Она мне не изменяет, - уверенно заявил. - Ты сам себе противоречишь. Только что сказал, что она тебя не ждёт, и теперь это. Не слишком ли много не состыковок? Либо же ты просто греешь себя этой мыслью... Он ничего не ответил, а только ещё сильнее погряз в собственных мыслях. Я видел это по его глазам. Я научился понимать настроение этого человека. - Сколько у вас разница в возрасте? - Восемь лет. - Женщина в самом рассвете роста уровня своего либидо, - я знал о чём говорю. - Видимо, это не про неё. Или я не знаю, - он пожал плечами и струхнул с сигареты пепел. - Тебе неприятно об этом думать. - А кому приятно думать о проблемах в семье? Когда на глазах всё медленно превращается в дерьмо? - в его голосе я чувствовал неподдельную грусть и беспокойство. - У меня нет семьи. Мне не о чем думать, - сказал это равнодушно. - Почему тебя это даже не беспокоит? - Потому что сейчас, я бы, как и ты, сидел на подоконнике и думал, как бы мне разобраться во всем дерьме, чтобы не сделать никому больно. Ну, и к тому же, я эгоист, и не привык делить постель с кем-либо. - Да бред — это всё. Нет ничего лучшего, чем прийти домой, поиграть с дочкой и уснуть с женой в обнимку, - возмущенно развел руками. - В таком случае, ты бы сейчас был дома, играл с дочерью и засыпал в объятиях жены. Вместо этого ты стоишь передо мной, куришь и не горишь желанием идти домой. Между нами повисла долгая пауза. Он думал о том, что я только что сказал и жадно припадал губами к сигарете. Никотин успокаивал тревожные мысли, так было всегда. - Ты провоцируешь меня на откровения, - наконец-то, Йохен разорвал это продолжительное молчание. - Я люблю провоцировать людей на правильные мысли. Открывать им глаза перед реальностью проблемы. Человек - животное, которое никогда не смотрит правде в глаза, - я докурил и потушил сигарету. - Как ты живешь с такими мудацкими мыслями? Так ты никогда не найдёшь человека, который будет рядом до последнего вздоха, - и опять я слышал в его голосе возмущение. - Я к этому никогда не стремился, и не собираюсь. Для меня истинная мудрость скорее заключается в том, чтобы удвоить свои удовольствия, нежели в том, чтобы увеличивать горести. Что не существует ничего на свете запретного, если это поможет заставить замолчать свою коварную чувствительность, которой преспокойно пользуются другие, между тем как нам самим она доставляет одни лишь печали. От людей только одни проблемы и бессонные ночи... - я любил рассуждать на тему семьи и человеческих взаимоотношениях. Йохен пристально посмотрел на меня, собираясь с мыслями. - А ты... Всё-таки чёртов эгоист, - с досадой произнёс. - Сегодня пользуется уважением лишь только то, что приносит выгоду или усладу. Но какую радость приносит то, что ты сейчас называешь своей семьей? - мои провокационные вопросы начинали его раздражать, но мне это приносило особое удовольствие. - Дочь. Наверное, наш брак держится только на этом... - он придался таким же размышлениям, с ужасом осознавая реальную картину, которую я перед ним только что открыл. - Я ничего против детей и потомства не имею. Но эйфория от родительства быстро проходит. У ребёнка появляется собственная жизнь, свои интересы, друзья, что-то личное, и тогда наступает самый страшный момент. Ты начинаешь понимать, что мать твоего дитя, женщина с которой ты просыпаешься по утрам - жуткая стерва, на которую потратил лучшие годы своей жизни. - Я больше всего страшусь этого момента. Я знаю, что когда-то он наступит, - он прикрыл глаза, и с напряжением сжал переносицу. - Всё в твоих руках. Я же не сказал, что этот процесс необратим, - мне не хотелось его расстраивать такими печальными выводами. - Есть над чем подумать, - тяжело вздохнул. - Может мне стать вашим семейным психологом? - я лукаво улыбнулся, сняв с переносицы очки. - Обойдёмся без твоих эгоистичных взглядов, - в его голосе я не услышал сарказма. - Но ты понимаешь, что я прав. Просто не признаешь этого. Это не удивительно. Люди не любят признавать очевидные вещи. - Ты обо мне ничего не знаешь. А тем более о моей жизни и семье... - Это не помешало мне прочитать тебя, как женский журнал. Ты слишком много чувствуешь и бездействуешь, - я вновь постарался сесть в удобное положение. - Я стараюсь... - прошипел в мою сторону. - Если бы ты старался, то не сидел бы передо мной сейчас. Я уже это говорил. - Какой же ты мудак, Алекс. - Я мудак, потому что живу в собственное удовольствие? Это смешно слышать, - я усмехнулся и сложил фирменно руки на груди. - Ты мудак, потому что говоришь мне такие вещи. Я и так всё понимаю... - он подошел поближе к кровати и сел на свободный стул. - Кто тебе об этом ещё скажет? - хмыкнул, - когда я встану на ноги, мы идём пить пиво. - Я согласна, - он скорчил женский писклявый голос, и мы засмеялись. - Замечательно... Ладно, - я тяжело вздохнул, - сегодня был плохой день. Завтра будет хороший. Только ты можешь навести порядок в своей жизни. - Да, ты прав, - он встал, и я увидел, что в его взгляде что-то поменялось. Открыв ему глаза, я теперь чувствовал, что моя миссия выполнена. Йохен схватил свою рабочую сумку и направился к выходу. - Вессельски...- окликнул меня перед уходом, - и всё же ты - мудак. Но с очень правильными мыслями. - Рад что ты наконец-то понимаешь это, - я уже прикрыл глаза и укрыл ноющее тело простыней.       Я услышал его смешок и дверь закрылась. Какой всё-таки глупый человек. Он прожил жизнь, но она его ничему не научила.       Я попытался поднять и свесил ноги с кровати, потирая переносицу. Да, день был продуктивный, во всех пониманиях. Я сделал свои выводы, а он свои, и мне хотелось, чтобы это помогло ему в дальнейшем.       Зачем люди так глупо постают? Я никогда не понимал таких браков: он ненавидит свою жену, она спит с первым встречным в дешевых номерах мотеля. Рожают детей для того, чтобы потом их бросить. И в этом человечество видит истину, это принято считать нормой? Если так, то лучше вовсе не размножаться. Когда общество совершает одни и те же ошибки, оно их себе прощает весьма обыкновенно.       Я никогда не страшился брака, мне хотелось завести свою семью и чувствовать уют в доме, и в душе. Но этот мир стёр во мне всякие остатки совести, надежды, которыми я питал собственный затуманенный разум. И когда-то я был в шаге от того, чтобы поддаться собственным чувствам и этой эйфории влюбленности. Но разве может забиться сердце, когда вокруг столько грязи, когда оно было мертво изначально?       В отношениях с женщинами я понял важную истину: первая радость эфемерна, вторая - реальна. Первая основывается на предрассудках, вторая - на разуме. Первая вызвана чувством гордыни, самым сложным из наших чувств, которое может на мгновение пощекотать наши амбиции. Вторая же воспламеняет дух и будоражит страсти уже потому, что противостоит всем принятым нормам.       За это я ненавидел себя. Грязь отношений заключалась лишь в том, что предмет, который меньше всего нравится мужчинам, на который они меньше всего обращают внимания и который сильнее всего презирают - это скромность женского пола. Достаточно выйти на улицу, чтобы убедиться в этом.       Я уже не ждал того судного дня. Дня, когда женщина полюбит меня за то, что я - Алекс: со всеми моими пороками, мрачными мыслями и недостатками, с моим внутренним миром и суждениями.       Я презирал общество, и оно презирало меня. Я ненавидел женщин, и они ненавидели меня. Я любил до потери пульса, но так и не нашёл ответа на свои вопросы. И, наверное, никогда не найду.       Закончив свои рассуждения, я лег обратно и зажмурился. Вновь тошнота, которая не давала мне уснуть. Но теперь, я знал, что есть врач, который исправит эту ситуацию...