Завтра будет лучше

      Я не надела платье. Взяла и не надела. Постеснялась, испугалась, неважно. Осталась в своём привычном образе. Мне так легче, мне так проще. Розалия попилила, конечно, немного, но, в итоге, переключила внимание на другое «важное» событие.       Сплетни в этой школе распространялись быстрее скорости света. Весь следущий день все только и говорили об этом грёбанном концерте. На каждой перемене, на каждом уроке, в столовой, в коридоре, на лестнице, у лестницы, под лестницей, в уборной, во дворе, не во дворе. Одним словом, везде.       И, ладно, я рано или поздно смирилась бы, но, сука, каждый грёбанный ученик в этой грёбанной школе считал своим долгом подойти и похвалить меня, якобы я открыла всем глаза. Идиоты. Это не моя идея. Не. Моя. Я лишь выказала предположение, что ярмарка совсем не окупит себя. Остальное додумали за меня.       — Но ты ведь вдохновитель, — не понимала мой хмурый настрой Розалия. — Все так загорелись этой идеей. Осталось только уговорить директрису.       Прозвенел спасительный звонок на урок французского. Никогда ещё так не радовалась этой бьющей по ушам катастрофе. Сереброволосая обиделась и показушно села за одну парту с Алекси, а мне пришлось сесть рядом с шатеном в армейских штанах, давно вышедших из моды, и который один, кажется, также как и я, не был заинтересован в общем взбунтовавшемся шабаше.       — Джессика, — упав на стул рядом с ним, бросила я. Парень удивленно поднял взгляд зелёных глаз. — Кажется, ты должен назвать своё. Но это не точно.       — Кентин, — он отвернулся.       Идеальный одноклассник. Почему бы всем остальным не взять с него пример? Коротко, ясно и по делу. Всё.       — Плохой день? — глядя, как я, с неимоверной силой надавливая на шариковую ручку, рисую в тетради ураган из синих каракулей, спросил парень. Сглазила.       — Бывали и получше, — я грубо отложила ручку в сторону, шмякнув о деревянную парту, и бессознательно уставилась на школьную доску.       Больше парень разговаривать со мной не пытался. И правильно делал. Неосторожно брошенное слово смогло бы… смогло бы… Да, кого я обманываю? Ничего бы не произошло. У меня не осталось сил сопротивляться.       Порой, я ощущаю себя брошенной в море за борт большого корабля. Здесь, море олицетворяет жизнь, а корабль — людскую толпу. И я безуспешно пытаюсь догнать этот агрегат, но, в итоге, сама себя топлю.       Седовласый мучитель что-то черкал мелом по доске с противным скрежетом, параллельно рассказывая правила, делая упор на грамматике. Сколько себя помню, с языком у меня проблем никогда не было. Правильное написание слов само собой всплывало в голове, поэтому я не испытывала восторга, посещая конкретно этот урок.       Все сочинения по прочтённым книгам всегда писались на высший балл. Но вот темы, связанные с бытовыми проблемами, давались с особым трудом. Мне проще было рассуждать о чём-то высоком, расплывчатом и недосягаемом, а обременяющие рамки человеческого самолюбия вгоняли меня в ступор.       Пожалуй, красноречивость мне досталась от матери, хоть и по первому впечатлению может быть не совсем заметно. В наше время проще быть красивым, чем умным, но первого мне не дано, довольствуюсь тем, что есть.       В родительском доме имеется целая комната, посвящённая книгам, которую смело можно называть библиотекой. Мать ею безумно гордится, и каждую неделю хранилище пополняется новыми сокровищами. И, конечно же, я прочла большую половину.       Звонок с урока, последнего на сегодня, прервал мои «глубокие» мысли. Я закрыла тетрадь, в которой кроме каракулей так ничего и не написала, и вышла из класса. В коридоре у шкафчиков меня поймала Ким:       — Эй, крошка, ты же не забыла о сегодняшнем отборе? — глядя как я собираю вещи, спросила капитанша.       — Не-ет, — протянула я в ответ. Вообще-то, уже забыла.       — Давай живее, я тебя подожду, — она улыбнулась одним уголком губ.       Я вынула из рюкзака книги и тетради, запихнув в пустой принесённые с утра форму с кроссовками, и захлопнула дверцу.       — Всё, — я махнула ей рукой, и мы отчалили в сторону спортивного зала.       Выйдя в школьный двор, девушка с усмешкой сказала:       — Думаю, сегодня снова будет представление от нашей любимой блондинки.       — А? — задумалась я, а потом скривилась в лице. — Амбер тоже участвует?       — Ещё как, — Ким, вспомнив что-то, рассмеялась, — она каждый год пытается попасть в команду, ну, знаешь… из-за Кастиэля. Но этому бывать только через мой труп.       Девушка снова залилась смехом. На её месте, я бы не разбрасывалась такими громкими словами. Кто знает, что в голове у этой идиотки.       — А при чем здесь он? — удивилась я упоминанию о красноволосом.       — Мы иногда тренируемся с парнями, — она сделала серьезное лицо, — зал-то один.       — Понятно.       Мы зашли в спортзал и пошагали в сторону раздевалок. Некоторые ученики уже переоделись в форму и, разминаясь перед отбором, бросали оранжевые мячи в корзины.       — Я так понимаю, сегодня не исключение, — глядя на высоких парней, входящих и выходящих из мужской раздевалки, произнесла я.       — Так точно, — бросив на лавочку свою спортивную сумку, перекинутую через плечо, ответила Ким.       Я прошла к самому дальнему углу, где тоже стояло несколько деревянных лавок. Женская раздевалка потихоньку наполнялась девушками, но нельзя сказать, что их было очень много. Видимо, не все заинтересованы попасть в сборную. Мне же лучше, меньше конкурентов.       Открыв малиновую железную дверь шкафчика и вытащив вещи, я поставила рюкзак. Удостоверившись, что меня не видно за дверью, не хватало ещё, чтобы кто-то увидел мою тату, быстренько поменяла фиолетовую футболку на майку от формы. Синие джинсы уже спокойно поменяла на шорты и прикрыла дверь.       — Джессика, неплохая форма, — подошла ко мне Ким, когда я переодевала, сидя на лавке, красно-чёрные любимые кеды на синие «джорданы». — Ты уже играла раньше?       Зашнуровывая кроссы, я подняла взгляд на капитаншу. Она уже была в тёмно-фиолетовой форме в белую продольную полоску. Так понимаю, эта расцветка их школьной команды, потому что ещё несколько девушек в раздевалке переодевались в подобную, и я видела несколько парней в зале точь-в-точь такой же. У Ким на шортах и на груди рисовался нормер 7, а также на майке была вышита эмблема с надписью «Sweet Amoris».       — Немного, — я поднялась на ноги и убрала кеды в шкаф. — Держать мяч умею, а дальше тебе решать…       — Вообще-то, — в дальнем краю раздевалки послышался противный визг, можно было бы подумать, что сработала пожарная тревога, но нет… — сочетать так цвета — полная безвкусица.       — Не тебе кукарекать о вкусе, Амбер, — глядя на розовое пятно, снедовольничала я. Розовая форма, Карл… розовая… Хотя чего ещё можно ожидать от недалекой «прынцессы». — Но так уж и быть, в следущий раз я спрошу твой модный совет, чтобы сделать наоборот.       Стоявшая рядом Ким прыснула от смеха. Да и не только она. Многие девушки, которые, судя по всему, знакомы не по наслышке с блондинкой, бросили на меня одобрительные взгляды.       Я сняла браслет с руки и положила его во внутренний карман рюкзака. Подойдя к зеркалу, висевшему на стене у выхода из раздевалки, завязала красные волосы в хвост, заправила майку в шорты и вместе с Ким вышла в спортивный зал.       Вокруг стоял шум от многочисленных ударяющихся о деревянный паркет мячей.       Капитанша, извинившись, отошла поговорить с мсье Борисом. Парни и девушки разделились на две половины зала, занимая по одному баскетбольному кольцу. Среди всех прочих лиц, я увидела Натаниэля и Кентина, одетых в такую же форму, что и Ким, и тренирующих между собой передачи.       — Восемнадцать, значит? — я обернулась на голос.       Кастиэль, одетый в красную майку и чёрные до колен шорты с белыми полосками по краям, с усмешкой на губах осматривал мою форму, держа под мышкой баскетбольный мяч.       — Тринадцать, значит? — передразнила его я, глядя на расположившуюся белую цифру у него на груди. — Как символично.       — Метишь в команду? — парень оценивающе прищурился. — Росточка не хватит.       — До сих пор хватало, — я уставилась на него прожигающим взглядом. Он рассмеялся и ушёл на мужскую половину, присоединяясь к остальным.       Сто семьдесят. Ровно. Хватит, чтобы его уделать. Наверное. Однако, сейчас всё зависит от меня и от моих способностей. Ах, да, я же мяч где-то год в руках не держала…       По залу разнесся громкий свист. Это мсье Борис, вобрав в лёгкие побольше воздуха, выдохнул в синий тренерский свисток, висящий у него на шее. Учитель строго отдал приказ рассесться всем по лавочкам, стоящим вдоль стены. Я глазами увидела знакомую рыжую макушку и двинулась за ней.       — Привет, Ирис, не думала, что ты тоже в команде, — плюхнувшись рядом с ней, удивилась я.       — Привет, — девушка сильно покраснела, будто бы я сказала что-то ахрененно стесняющее. — Я… да…       — Я не хотела тебя обидеть, — возможно, мои слова прозвучали как-то резко, и я поспешила исправиться, — просто девушек здесь очень мало, и для меня приятное удивление, что могу попасть в одну команду с тобой.       Она улыбнулась, снова заливаясь краской. А чё?! Полный зал парней, а девчачьи мордашки можно по пальцам пересчитать. И, по крайней мере, Ирис намного приятнее характером, чем многоуважаемая Амбер, которая, кстати, села с Кастиэлем и что-то уже заливала ему. Сам же парень всем своим видом показывал своё безразличие.       — Итак, как вы уже сами знаете, сегодня проходит отбор в сборные команды, — учитель Борис вышел на середину и, оглядев толпу, стал рассказывать о предстоящем событии, — сразу скажу: не расстраивайтесь, если не пройдёте. Вы всегда сможете попробоваться в следующем году. Наши двери всегда открыты.       Отбор пройдёт в три этапа: броски, владение мячом и, конечно же, знание правил. Без любой из этих составляющих, у нас с вами ничего не получится. Курировать отбором будут капитаны команд. Девушкам отдадим правую часть площадки, парням — левую. Можете приступать.       Ким встала и жестом показала идти за ней. Все девушки двинулись за капитаншей. Она остановилась у баскетбольного кольца и расставила новичков полукругом. Её команда осталась за спиной. Я насчитала всего пятерых девушек, одетых в точно такую форму как у неё, включая Ирис. Остальных было не так много. Человек десять, не больше. А вот парней было явно больше, ежели нас. Мда, не завидую Кастиэлю.       — Начнём со штрафных бросков, — Ким встала на линию, на шесть метров отдаленную от кольца, и совершила показательный бросок, забив при этом в корзину. — У вас пять попыток.       Растолкав всех, первой вышла, кто бы мог подумать, Амбер. Розовая форма, Карл. Я просто напомнила. Она несколько раз ударила мячом о паркет и сделала бросок. Смешнее зрелища я не видела никогда. Я даже комментировать это не хочу. Хотя нет. Нет. Расскажу и опишу во всех подробностях, чтобы оставить её позор в памяти.       Блондинка, подминая одну ногу под себя, а другую отводя назад, ещё и как-то умудрившись припрыгивать, швыряла мяч двумя руками.       Естественно о никаком забитии в корзину и речи идти не могло. Мяч, уходя куда-то в бок, отскакивал от щита и улетал в другую сторону. Верная свита подавала ей каждый. Я бы подумала, что она показывает передачи, но реакция девушек из сборной меня переубедила. Закончив и не забив ни одного, она, гордо задрав нос, встала в строй.       Остальные новички, последовав её горькому примеру, по очереди начали бросать мяч. Было несколько девушек, которые неплохо выступили, но затмить Амбер не смог никто.       Наконец, подошла моя очередь. Я была последней. Ким отдала передачу через пол, и мяч прилетел точно в руки. Я встала в стойку, как учил тренер, который наставлял мою бывшую «сборную солянку». Под его руководством мы умудрялись даже что-то выигрывать.       Ноги пошире, чуть меньше уровня плеч, и согнуты в коленях. Носки не вылезают за штрафную линию, но и расположены достаточно близко к ней. Я несколько раз покрутила в руках мяч, притираясь к нему, чувствуя его вес, объём и шероховатость. Согнув руку, вынесла его на плечо. Он не должен загораживать обзор корзины, но и я должна его видеть. Мяч держу только пальцами правой руки, а левой лишь поддерживаю, чтобы он ненароком не свалился. Ладошка не касается резины, потому что траектория мяча управляется пальцами и кистью.       Приготовившись, совершаю бросок на выдохе. Мяч, отскочив от железной душки кольца, падает совсем не в ту сторону, в которую хотелось бы.       «Передержала», — сказал бы мой тренер, но его здесь не было, а вместо его слов послышались сдавленные смешки за спиной. Даже не знаю кому принадлежащие.       Снова взяв мяч в руки, я абстрагировалась от внешних раздражителей. Поднятый учениками шум вовсе исчез, девушки из сборной, наблюдавшие под кольцом, остались расплывчатыми образами, и кроме своего дыхания я не слышала больше ничего. Существовали только мяч и цель, в которую он точно попадёт.       — Хей, четыре из пяти, — похлопала по плечу Ким, выводя меня из комфортного мирка, — мне уже интересно посмотреть на тебя в деле.       Я лишь скромно улыбнулась её замечанию.       Дальше давали простые задания: нужно было, ведя мяч с средины площадки, забить в кольцо с двух шагов, естественно, выполненное мной, если не на отлично, то на твёрдую четверку точно, а ответить на вопросы о баскетбольных правилах не составило труда. Если ты хоть раз играл в эту игру, правила забыть не сможешь.       — Ты в команде, детка, — оповестила Ким, когда все мучения закончились.       В сборную взяли, помимо меня ещё трёх девушек, неплохо себя проявивших. А вот Амбер… она была в ярости и побежала к учителю Борису жаловаться. Сам мсье, который помогал парням с отбором, был не очень рад верещащей девушке у него под ухом, поэтому сухо повторил ей не расстраиваться и прийти на следущий год. Ей и года мало будет. Не найдя поддержки, она убежала вместе со своей свитой в раздевалку.       Ким, поблагодарив учавствующих, отпустила не прошедших отбор переодеваться и собрала пополненную новыми людьми команду. Всего нас стало десять человек. Познакомив всех друг с другом, капитанша рассказала о режиме тренировок. Хоть и соревнования будут только весной, Ким всерьёз взялась за это дело, назначив двухчасовые тренировки на каждый день, кроме выходных.       В принципе, я была рада такому исходу событий, теперь не придётся думать, как извернуться и чем занять свободные вечера.       Закончив мини-собрание мы двинулись к раздевалкам. На себе я поймала уставший взгляд Кастиэля, когда проходила мимо их половины площадки. Улыбнувшись, я показала ему большие пальцы вверх на обеих руках. Парень закатил глаза и продолжил свою «тяжёлую» работу.       Вернувшись в раздевалку, я вытащила вещи из рюкзака и скрытно переоделась, прикрывая татуировку под грудью. Нужно будет что-то придумать, чтобы случайно не спалиться. Сложив форму в рюкзак, я заметила не застёгнутый на молнию внутренний карман, хотя точно помню, как застегнула его. Внутри я, естественно, ничего не обнаружила.       — Амбер, ты ничего не попутала?! — крикнула я на всю раздевалку, заставив всех присутствующих обернуться в мою сторону.       Девушка подпрыгнула на лавке от внезапного к ней обращения.       — Верни мою вещь, — уже тише произнесла я, но это не спасло меня от удивлённых взглядов.       — Я не понимаю о чём ты, — блондинка засуетилась и стала небрежно забрасывать вещи в свою сумку, а потом и вовсе решила сбежать.       Ким, быстро среагировав, преградила ей дорогу.       — Пропусти, идиотка! — кричала на неё Амбер, пытаясь пройти через капитаншу. — Я хочу выйти отсюда!       Ким строго посмотрела на неё и, прищурившись, сказала:       — Я доверяю всем в этой раздевалке кроме тебя, — девушка тыкнула в неё пальцем, — отдай то, что украла.       — Ты называешь меня воровкой?! — Амбер заверещала тонким голосом, покраснев от злости.       Её свита как-то поумолкла и не вступалась за своего главаря.       — Когда берёшь чужие вещи без спроса, это и называется воровством, — подошла я к капитанше, вставая в проходе вместе с ней.       — Мне от тебя ничего не нужно, — всё ещё будучи красной как рак, она поправила вьющийся локон.       — Покажи сумку, Амбер, — Ким скрестила руки, глядя на неё сверху вниз.       — Вы не имеете права! — отпиралась блондинка.       — Девчонки, можете показать свои сумки? — капитанша обратилась ко всем присутствующим.       Кто-то одобрительно закивал головой, кто-то протянул перед собой свои сумки, раскрывая их. Баскетболистка с усмешкой посмотрела на блондинку, выгнув одну бровь.       Амбер закопалась в своей сумке, а после кинула в меня браслетом, крича:       — Подавись своей безвкусицей, — и, растолкав опешивших Ким и меня, ушла прочь, крикнув напоследок, — ты ещё обо мне вспомнишь.       Тяжёлый металл ударился о грудную клетку, разнося сильную боль. Вот же мразь. Я потёрла ушибленное место и наклонилась, чтобы подобрать браслет.       — Спасибо, — я с благодарностью посмотрела на мою спасительницу, подняв свою вещицу.       — Всегда рада, — Ким бросила одобрительный взгляд и вернулась к лавке, на которой лежали её вещи.       Я собрала своё барахло в рюкзак и, попрощавшись с девушками, вышла из раздевалки. У парней всё ещё длился отбор, и они заняли уже всю площадку. Я быстренько пробежала к выходу и, выйдя на улицу, вдохнула свежий воздух полной грудью.       Я зашла в школу, прошла по длинному коридору, не встретив никого по дороге, поднялась на четвёртый. На старенькой двери, ведущей на крышу, висел на петельках простенький замок. Я взяла его в руки, но он был открыт. Просто создавал видимость закрытой двери. Сняла с петель и положила его в боковой карман рюкзака.       Закуток, в прочем, как и в прошлый раз был окутан темнотой. В заднем кармане джинс нащупала зажигалку, включив с обратной стороны фонарик, зажала её зубами. Лучшее моё приобретение. Поднялась по лестнице и, уперевшись руками в железный люк, открыла его и кое-как вылезла наружу.       Прохладный воздух безжалостно ударил по лицу. Я поёжилась от внезапного порыва ветра и, достав из рюкзака серую мешковатую толстовку, нацепила на себя, накинув и капюшон. Вытащила кроссовки и села на рюкзак, чтобы попа не замёрзла.       С одной стороны, моя самооценка взлетела, если не до небес, то поднялась хотя бы на порожек, с другой — было чертовски паршиво на душе от выходки Амбер. Всего несколько дней в школе, а я уже заимела, как минимум, одного врага. Грёбанная идиотка. Как ей объяснить, что мне глубоко плевать на её раздутое самомнение?       Достав черно-фиолетовую пачку Бонда, закурила. Вечерело. Телефонные часы показывали без двадцати пять.       Бесит. Пригорает. Кто вообще дал ей право копаться своими грязными руками в моих вещах?!       Боль в груди пульсировала. Кажется, завтра на этом месте будет синяк. Браслет-то тяжёлый. Звенья большие и нагромождены фигурками.       Вторая по счету, появившаяся на нём — зайчик. Я усмехнулась. Первая песня, написанная под впечатлением от похода в контактный зоопарк, про этого носителя длинных ушей.       Николас смеялся от души, когда я дала ему прочесть. А меня душила обида. Первое моё творение было настолько смехотворно раскритиковано братцем, что я выхватила листок с детским почерком и разорвала его в тот же момент, демонстративно рассыпав ошмётки по полу перед ним. Пожалуй, в тот злополучный вечер и началось зарождение моего характера.       А братец… Ник бережно собрал эту кучу бумаги и всю ночь сидел, склеивал скотчем, собирая пазл из порванных кусочков бумаги в единый тетрадный листок. А потом носил его в портмоне везде с собой. Сказал, что это его талисман. Вот только он совсем его не уберёг.       В шесть вечера на улице стало темнеть. Город потихоньку зажигал фонари, освещаясь светом. Я покурила напоследок и засобиралась домой. Слезла с крыши, на дряхленькую дверь повесила замок в том же положении, в котором сняла, и поплелась вниз по лестнице.       Странно, что здесь не было ни одного охранника. Дойдя до первого этажа, до моего слуха донёсся приглушённый голос, который распевался, не жалея связок. Я удивилась услышанному, ведь не помнится, чтобы в этой школе был музыкальный клуб. Не поняв, откуда точно исходит неплохой бархатный баритон, я предпочла уйти, чтобы не привлечь беду… Но поздно. В полумраке я в кого-то врезалась. Ни дня без приключений.       — Подслушиваешь? — с усмешкой произнёс голос откуда-то сверху.       — Ухожу, — я поспешила обойти внезапно возникшую тёмную фигуру перед собой.       — Не так быстро, — меня грубо взяли за локоть.       — Да, сколько можно уже меня трогать?! — разозлилась я от подобного обращения. — Я не кукла, чтобы меня лапать.       — Эй! Я всего лишь… — я вывернулась и пошла прочь.