Мир, которым правят чудовища

Анебриэль вынырнула из под воды, жадно глотая воздух. Но в тот же момент высокая волна накрыла ее, вновь погружая в темно-серую бездну. — Хери Мелодиа, реста'инье! (эльф. «Госпожа Мелодия, спаси меня!») - крикнула наяда, вновь появляясь на поверхности. Наяда успела заметить сильфиду, стоящую между деревьев у самой кромки воды — и бездна вновь затянула ее. — Ма лэ кар'симен, Анебриэль? (эльф. «Что ты делаешь, Анебриэль?») - донесся сквозь толщу вод строгий голос. - Усвэ. (эльф. «Выходи.») Когда наяда вновь смогла вынырнуть, Мелодия висела в воздухе прямо над ней. Анебриэль протянула к ней руку, но сильфида даже не пошевелилась. — Хорта'лэ а усвэ'нен (эльф. «Поторопись и вылезай из воды»), - сурово потребовала она. Наяда изо всех сил потянулась вверх, пытаясь создать какие то части своего тела ниже груди, но увязла, будто муха в меду. — Инье ла кэ! (эльф. «Я не могу!») - простонала она, и вместе с этими словами пришло осознание. — Инье ла кэ... (эльф. «Я не могу...») - повторила наяда. - Ан эстад Ха'на'жон инье эссэ сэ ни эссэ. Элмэ эронна. Инье ла кэ усвэ'сэ. (эльф. «Чтобы призвать Ха-на-жона, я назвала его своим именем. Мы с ним — единое целое. Я не могу «вылезти» из него.») Все сразу стало намного проще. Подумав о воде, затопившей темный лес, как о части своего тела, Анебриэль заставила волны стихнуть. Водная гладь разделилась сначала на многочисленные шупальца, а после слилась в единый длинный хвост. Фея поднялась, опершись на него, подобно наге, и устремилась ввысь, во мгновение ока достигнув той самой широкой ветки, но которой обычно отдыхала в мире фей. Мелодия уже ожидала ее там. — Энтавэ сина лэ нангвэса (эльф. «Значит, таков свой ответ...»), - произнесла сильфида. - Лэ ла минья лэ эт Херу Манду... (эльф. «Ты не отделяешь себя от Духа Бездны...») — Херу Манду ла анва (эльф. «Нет Духа Бездны...»), - отозвалась наяда. - Инье йалумэ сана'манан сэ лав'инье йур'Линтанири, махта а серсэ. Манан сэ ормэ эр йалумэ инье на'ара Нэвэн макар... Сэ ла йеста'варта хе... Тарак, инье сина. Инье йалумэ ормэ Тарак, а Ха'на'жон маха'охтарья, инье йалумэ йеста'йалуми нуру — а той силумэ куалин. Ла анва бауглири а умбари йа нир'элмэ кар'уванимоулко элмэ ла кэ наусэ — эр элмэ анва а элмэ кэ наусэ а кар'илкуэн сина. (эльф. «Я много думала о том, почему же он позволил мне бежать из Линтанира, от сражений и кровопролития. Почему взбунтовался только когда я оказалась рядом с убийцей Нэвэн... Это не он хотел восстать против госпо... Тарака, это я хотела восстать. Это я разозлилась на Тарака, когда Ха-на-жон убил его воинов, и это я желала смерти старейшинам — и теперь они мертвы. Нет никаких тиранов и злых духов, промывших нам мозги и заставляющих нас совершать чудовищные злодейства, на которые мы неспособны — есть только мы сами, и мы способны на все это сами по себе.») — Нан Хери Манду акуа анва (эльф. «Но существование Духа Бездны — объективный факт...»), - со слабой улыбкой возразила Мелодия. - Пакарат-ракаб йалумэ ханья'сэ, а инье ханья'сэ — сэ йалумэ андавэ йа лэ. (эльф. «Пакарат-ракаб знал его, и я знала его — он был задолго до тебя.») — Энтавэ Анебриэль ла анва (эльф. «Значит не было Анебриэли…»), - наяде было поразительно легко признать то, что она никогда не существовала. - Инье йалумэ мистана. (эльф. «Я просто забыла.») — О, энтавэ инье мюрэ эссэ лэ Барбариа? (эльф. «О, так мне Барбарией называть тебя?») — Кэ эссэ... (эльф. «Может быть...») - пожала плечами фея. — Энтавэ синарэ — лэ метима тул'симен (эльф. «Тогда сегодня — последний раз, когда ты пришла сюда...»), - сделала вывод Мелодия. — Инье ханья'сина — Риндра йалумэ куэт'инье. Инье йеста'минья инье эт Ха'на'жон, а валамма туэл а инье на'сина. Сина ла неун' апалумэ — инье Херу Манду, а валамма ойалэ. Инье кэ эр'саркува амбар тенна инье йеста'сина. (эльф. «Я знаю — Риндра сказала мне. Пытаясь отделить себя от Ха-на-жона, я исчерпала свои силы и попала сюда. Больше это не повторится — я Дух Бездны, и мои силы неисчерпаемы. Я смогу оставаться в материальном мире столько, сколько сама пожелаю.») — Сина ла эрья макуэтта (эльф. «Дело не только в этом...»), - вздохнула сильфида. - Си эр элмэ симен — йараэали эрхандассэ — а лэ варна ан элмэ. Нан ай акуа элдалилэ апалумэ на'сина, лэ... (эльф. «Сейчас здесь только мы — коллективный разум древних фей — и для нас ты неопасна. Но когда мы перенесем сюда весь народ эльфов, ты...») — Инье ла мойна элье йеста... (эльф. «Я не тот сосед, который им здесь нужен...») - закончила за нее Анебриэль. - Инье ханья'акуа. Инье апалумэ кар'йур'а'лом — а эр'сина амбар. Ай сина апалумэ куалин, най сина. Ай раксале апалумэ ванья, инье синьяр'нан элдали. (эльф. «Я все понимаю. Я исполню ваш план эвакуации — а сама останусь в том мире. Если ему суждено погибнуть, пусть так. Если опасность минует, я верну эльфов обратно.») — Йандо эр макуэтта... Риндра. (эльф. «Есть еще одно... Риндра.») — Инье ханья'сэ ла кэ эрта'элье (эльф. «Да, я уже знаю, что ей нельзя к вам...»), - кивнула наяда. - А сэ ханья'сина. Куи ай элье эр'о, сина апалумэ ла лимбэ нимба. (эльф. «И она тоже знает. Думаю, если мы останемся вместе, нам будет не так скучно.») — Анва инье йеста'лэ куэт'сэ элмэ аватьяра'сэ а сэ кэ эрта'элмэ (эльф. «На самом деле, я хочу, чтобы ты сказала ей, что мы прощаем ее, и что она может присоединится к нам...»), - покачала головой Мелодия. - Ла мюрэ тайта'кости имбэ элдали ми синья амбар. (эльф. «Нет смысла переносить раздоры меж эльфами из старого мира в новый.») — Син сина... (эльф. «Даже так...») - вздохнула Анебриэль. - Энтавэ инье мэр'элдалилэ на'алмарэ ми сина амбар. Инье эстел инье кар'лимбэнэ манэ ла улко тенен инье йалумэ минэ эт элье... (эльф. «Что ж, я желаю народу эльфов счастья в этом мире. Надеюсь, за то время, что я была одной из вас, я принесла вам больше пользы, чем вреда...») — Дарта, Анебриэль (эльф. «Постой, Анебриэль»), - схватила наяду за руку Мелодия. Анебриэль начала проваливаться куда-то в темноту и голос сильфиды доносился до нее издалека, хотя она продолжала чувствовать ее пальцы на своем запястье. - Ланди имбэ эали ла анва. Инье йалумэ элда эт носта а на'эали, а лэ йалумэ эали а на'элда — ла ланда. Инье иллумэ мел'лэ. (эльф. «Меж духами нет различий. Я была эльфийкой от рождения, а потом стала духом, а ты была духом с самого начала и приняла облик эльфийки — это неважно. Я всегда буду любить тебя...») * * * Как и обещал Гальтрозон, небеса продолжали поливать Ха-на-жона молниями на протяжении пятнадцати минут после его отлета. Когда все стихло, колодец было пуст — лишь Анебриэль лежала на застывшей лаве. — Таваро, инье кар'ма... (эльф. «Духи, что я делаю...») - вздохнула склонившаяся над ней сильфида, взваливая бесчувственное тело на плечи и устремляясь вверх, чтобы поскорее покинуть жаркий, словно баня, колодец. — Хери Мелодиа? - пробормотала наяда, приоткрывая глаза. Они летели сквозь пар и темноту к далекому светящемуся горлышку каменной бутылки. Заклинание Ветряных Крыльев, раскинувшееся за спиной у сильфиды действительно было тем же, что использовала бы на ее месте Мелодия — крылышки фей позволяли парить в воздухе, но не были предназначены для вертикального полета в тысячу с лишним футов с грузом на плечах. Однако сама сильфида Мелодией не являлась — Анебриэль поняла это, увидев темные волосы своей спасительницы и многочисленные шрамы на ее обнаженной спине. Многие феи носили платья открытого фасона, чтобы не стеснять крылышки в движениях, но Мелодия, Исофиен и сама Анебриэль эту традицию не соблюдали. Наяда сразу же вспомнила что за всю свою жизнь вообще ни разу не видела Мелодию с открытой спиной... однако раны на этой спине ей о почему-то о чем-то напоминали. - «Рунья манен куилта драми» (эльф. «Следы, как от ударов ремнем...») - подумала она, и вспомнила, от кого из фей недавно слышала о порке. - Риндра, сина лэ? Аватьяра'инье... (эльф. «Риндра, это ты? Прости...») — Укуа... (эльф. «Ничего...») - отозвалась красная сильфида. - Мелодиа мента'инье симен, танен инье кэ'сана сэ саросэ... Аласайла энгвэ. Сэ кэ нир'инье махта'Мал Хакар, нан мента'аморта сэ эт фасэ... Ма апалумэ — кэ саро мэи эт орни? (эльф. «Мелодия отправила меня сюда, так что можешь считать, что это она тебя спасла... Глупость какая. Она могла бы заставить меня сражаться с Мал Хакаром, но вместо этого отправила вытаскивать тебя из пропасти... Что дальше — кошек с деревьев снимать?») Наяда обхватила Риндру за плечи и зашептала заклинания, заживляя рубцы на спине у сильфиды. — Инье кар'ма? (эльф. «Что ты делаешь?») - фыркнула та. - Ай сина анва нгвалья'инье, инье йалумэ нейта'инье сина у'рестасэ... Ла сана'инье кэ энтул'укарэ тер'сина. (эльф. «Если бы они правда меня беспокоили, я бы избавилась от них и без твоей помощи... Не думай, что так отдашь мне долг за свое спасение.») Феи вылетели из каменной ловушки и опустились на ровной каменной площадке, где уже лежал Тарак и сидели Рана, Карун и Нигта. Обрадованные девочки вскочили на ноги, увидав наяду, а шаманка смерила ту недовольным взглядом, но не посмела ничего сказать при Риндре. И оркша и сестры были бы уже мертвы, если бы не внезапное появление сильфиды. Та просто возникла из ниоткуда и встала рядом с ними, не отвечая ни на какие вопросы и наблюдая за битвой Ха-на-жона и Анаконды. Горячий воздух и едкий дым прошли мимо, не смея повредить воздушной фее — и девушки выжили вместе с ней. Риндра не вмешалась в битву даже после появления Гальтрозона, но когда дракон принялся крушить долину, создала защитное заклинание, которое позволило одному небольшому участку не обратится в пыль и не пострадать от падающих обломков — именно этот участок и стал той самой ровной площадкой, на которой теперь сидели спасенные девушки. Анебриэль не обратила внимания, ни на сестер, ни на шаманку, а сразу же бросилась к Тараку, буквально сметя с пути попытавшуюся было остановить ее Рану. — Инье кен'элье харья'сина полда... (эльф. «Похоже у вас все и правда серьезно...») - фыркнула Риндра. - Лиссэ... Ма алтавара ан куанта Селлэн араноссэ. (эльф. «Замечательно... какой позор для всего дома Селлэн.») — Сина метима... (эльф. «Это последний раз...») - отозвалась наяда, убедившись, что орк дышит и его жизни ничто не угрожает. - Энтарэ элмэ апалумэ харья'лимбэ тарассэ... (эльф. «Завтра у нас будет много работы...») — Лэ анва йеста'тьяро сина интья ос лельякента? (эльф. «Ты и правда собираешься выполнить тот план с телепортацией?») - спросила сильфида, подходя поближе. Рану вот-вот должен был хватить удар — две феи, каждой из которых она совершенно ничего не могла сделать, находились в непосредственной близости от ее вождя и калякали о чем-то на своем языке, явно замышляя какое-то злодейство. - На'лерина. Най сэ минда Мелодиа, сэ ман лэ йалумэ'куэт — эр эалиома. Сэ кэ харья'пикакуэн манен сейя. (эльф. «Будь осторожна. Хотя она и выглядит, как Мелодия, та с кем ты разговаривала — лишь общий голос всех фей. У нее может быть куда меньше индивидуальности, чем ты думаешь.») — Ман той ла макуэтта, макуэтта ма той куэт'ворима энгвэ. Сина амбар анва ми раксале — инье ханья'сина... Херу Манду ханья'сина, а аталантэ апакеньерья ла миста'сина. Элмэ анва найкэ тарса лэмма варнассэ. (эльф. «Неважно кто они, важно что они говорят правильные вещи. Этому миру действительно угрожает опасность — я знаю это... Дух Бездны знает это, а уж его чутье на разрушения не обманешь. Мы действительно должны позаботится о безопасности нашего народа.») — Инье ла аварта'сина минья (эльф. «С этой частью плана я не спорю»), - отозвалась Риндра. - Ананта лэ найкэ минда ма той абмар кумна а ракине калэ а куйлэ. А йандо той эр сама харья'син «ванья» венди Мелифанта а Тинебрифиэль. Ма ай сина амбар апалумэ бронад, а той ла йеста'лехта элдали? Лэ апалумэ кэ тулья'мар ара той индо? (эльф. «Однако стоит принять во внимание, что тот мир пуст и лишен света и жизни, а они мертвы и одиноки там, многие — уже более тысячи лет. И то, что их коллективный разум впитал в себя таких «замечательных» девчонок, как Мелифанта и Тинебрифиэль. Не выйдет ли так, что этот мир уцелеет, а они не захотят отпустить эльфов? Ты сможешь проложить обратную дорогу против их воли?») — Инье ла апалумэ пелла... Той айста'на о'Херу Манду ми амбар, массэ сэ ла найкэ харья'эр ненхэрэ о'Муна а Пакарат-Ракаб... Инье апалумэ эр'симен... нан ай ма на'улка, инье апалумэ тул'пелла... инье сана'симен фареа тана'тарса лэмма варнассэ. (эльф. «Меня там не будет... Они боятся оказаться вместе с Духом Бездны в мире, где он не должен делить свою власть над водами с Муной и Пакарат-Ракабом... Я останусь здесь... но если что-то пойдет не так, я явлюсь туда... думаю, это будет достаточной гарантией безопасности для нашего народа.») — Син сина... (эльф. «Ну что ж...»), - усмехнулась сильфида. - Синавэ инье апалумэ дарта'лэ ми Фирил. Элмэ о'йета амбар-метта эт минья тема. (эльф. «В таком случае, буду ждать тебя в Фириле. Вместе посмотрим на конец света из первых рядов.») — Лэ ла найкэ (эльф. «Тебе не нужно»), - сказала Анебриэль, поборов минутное желание утаить от другой феи правду, чтобы та осталась. - Хери Мелодиа кан'инье куэт'лэ ма ла кэ тул'той... той дарта'лэ. (эльф. «Госпожа Мелодия велела передать тебе, что ты можешь присоединится к ним... они тебя примут.») — А манан лэ найкэ? (эльф. «И зачем мне это?») - фыркнула Риндра. - На'даг эр эали харан сама, лебен экар энег эт той кэ тевэ'инье пика манен илуэн — син той йалумэ мар'рава массэ улка лайтамма ла тул? Лю, ханталэ. Инье эр'симен. Йалумэ сейя сина амбар найкэ туэл'линта — нан сэ бронвэ, а кэ бронвэ апаулмэ... Айя! (эльф. «Быть поглощенной общим сознанием сотен фей, из которых быть может пять-шесть ненавидят меня чуть меньше, чем остальные — потому что жили в такой глуши, до куда не дошла моя дурная слава? Нет уж, спасибо. Я остаюсь. По всему казалось, что этот мир накроется медным тазом давным-давно — может и в этот раз пронесет... Эй!») - возмутилась сильфида, потому как Анебриэль, не сдержав внезапного порыва, заключила ее в объятия и крепко прижала к груди. - Инье эт Фирил, сана! Ла кар'ма той кэ ханья'улка. (эльф. «Я из Фирила, вообще-то! Не делай ничего, что могут понять превратно.») — Укуа той кэ ханья'улка... (эльф. «Тут нечего понимать превратно...») - прошептала наяда. - Ла лэ лелья'эр менмма тер энехаран коронари? Сина амбар пенкуанта уваними, а уваними тур'сина — Гальтрозон тана'сина. Лэ найкэ хеп'уванимо недлэ, нан ла нимбэ тер сэ — ай амбар йалумэ бронвэ мине рэ, тер элмэ хеп'элмэ — сина тьярвэ ан лайта, ла ан эйтад. (эльф. «Разве ты не шла тем же путем, что и я, на протяжении шести столетий? Этот мир полон чудовищ, и чудовища правят им — Гальтрозон показал мне это. Нужно сдерживать чудовище внутри себя, но не стыдится его — ведь если мир прожил еще один день, благодаря тому, что мы сдерживались — это повод для гордости, а не для стыда.») — Сина манна файлаланта кэ миттанья'лэ... (эльф. «Вот до чего падение нравов доводит...») - фыркнула Риндра, однако это прозвучало куда мягче, чем ее обычный тон — было заметно, что сильфида тронута. Когда Риндра скрылась вдали — ее скорость полета превосходила даже то, что Анебриэль видела у Мелодии и Исофиен — и наяда, проводив ее взглядом, обернулась к оркам, она увидела, что Тарак очнулся и, приподнявшись на локте, тоже смотрит в след сильфиде. — Дату, это был твой большой сестра? — А...ага. Пожалуй... * * * — Жон, ву тсат! (ороч. «Вождь, они прибыли!») - сообщила Рана, вбегая в палатку вождя. Хотя Анебриэль и сказала, что у нее будет много работы уже «завтра», на самом деле ждать пришлось намного дольше. Лишь через два дня после битвы в долине Нарак вождь смог отправить гонцов в Весмир с известием о том, что наяда у него в плену и он согласен отпустить ее за огромный выкуп... и уже почти месяц прошел с тех пор. На самом деле, учитывая размеры выкупа и того конвоя, который весмирцам пришлось собрать для его охраны, получалось, что они не теряли времени даром. И вот сегодня отряд из трехсот весмирских рейнджеров наконец прибыл к перевалу Дахок, где стоял лагерем Тарак. Приведи они такие силы недели три назад, могли бы не платить ничего вообще и отбить Анебриэль силой — но теперь ситуация изменилась. Соседи Кровавых Рук — Сыны Ветра и Черепа Чудовищ — изначально были недовольны будущим союзом тех с Империей, а когда Тарак не только отказался от этого союза, но и объявил Империи войну в ответ на требования заплатить несусветную виру за погибших на переговорах старейшин, хаковцы и варвандовцы поспешили присоединится к его войску, а через некоторое время отряды добровольцев прислали и Нигта Марадур. Теперь в лагере Тарака собралось уже более пятнадцати тысяч воинов и через перевал подходили все новые подкрепления от малых южных племен. Конечно же, они пришли не ради Тарака, а ради удовольствия в кои-то веки показать средний палец Империи — и теперь уже не ушли бы, не получив хорошую добычу. Потому вероятность, что имперцы прибегнут к помощи Братства, чтобы избавится от неприятельского вождя, таяла с каждым днем. — Твой племя любить ты, - обратился Тарак к лежащей в его объятиях эльфийке. В преддверии скорой разлуки эти двое не теряли времени даром и развлекались днем и ночью. Рана буквально не могла дождаться, когда наяда наконец уберется восвояси. - Так быстро присылать выкуп. — Похоже, я должна идти... - произнесла Анебриэль, приподнимаясь на локти. — Взять в сундук какой-нибудь платье, - предложил вождь. - А то эльф не узнавать ты в шкура. — Спасибо, - радостно отозвалась эльфийка и, подползя к давно уж вожделенному сундуку с нарядами, принялась выбирать. — Вах-ха, этыт не трожь, этыт мой! - бросилась ей наперерез Рана, которая до сих пор была единственной девушкой, получавшей обновки из этого сундука. Даже не смотря на то, что шаманка до дрожи боялась женщины-духа, орочий дух соперничества был слишком силен, чтобы просто позволять наяде делать все, что угодно. Анебриэль все еще стеснялась избить юную оркшу так, как это давно сделала бы ее соотечественница, и использовала магию по минимуму, позволяя Ране немного побунтовать прежде, чем поставить ее на место. На этот раз эльфийка и вовсе решила уступить, выбрав узкое ярко-зеленое платье, которое на оркше просто не сошлось бы. Анебриэль всегда была уверена, что зеленый ей не идет и фасон с открытой спиной был совсем не ее, так что она собиралась носить этот наряд в будущем... что навело ее на мысль о еще одной вещи, которую она не смогла бы носить. - Мар Шмот-жон, мар га риктар-шмот? (ороч. «Мой господин, можно мне оставить леопардовую шкуру?») На память... - объяснила она на человеческом, уверенная, что в орочьем нет подходящего выражения. — Нарох мар рабу, - подсказала Рана, каждый раз с удовольствием обличавшая недостаток языковых познаний наяды. — Га во (ороч. «Забирай»), - усмехнулся вождь. — Спасибо, - промурлыкала эльфийка, вновь проскальзывая под медвежью шкуру, служившую Тараку одеялом. Шаманка у нее за спиной сердито зарычала. — Дату уверена, что не хотеть остаться и стать мой старший жена? - поинтересовался вождь, чем заставил Рану зарычать уже в голос. — Я не могу, господин... - ответила наяда со всей подобающей случаю печалью — которая, на самом деле, была вполне искренней. - Как-нибудь в другой раз... — Негодный баба! - возмутилась Рана. - За этыт большой честь надо ползай твой коленка и хвалить добрый вождь, не заставляй он ждать! — Это правда, - вздохнула Анебриэль. - Я негодница и я недостойна. Рана была той, кто все время ждала вас — она заслужила того, чтобы быть вашей старшей женой. А если судьба вновь сведет нас, я с радостью стану ее младшей сестрой. Орки уставились друг на друга, ошарашенные этим предложением, а наяда струйкой воды выскользнула из объятий Тарака и, оказавшись позади шаманки, подтолкнула ее в спину, из-за чего та упала на четвереньки прямо перед вождем. — Возьмите ее, господин. Рана специально стала шаманкой Ранд-ор-бага, чтобы стать неуязвимой к его проклятию и быть рядом с вами. Даже если Ранд-ор-баг и захочет забрать у вас что-то, своего шамана он не тронет. — Во барат-толкат? (ороч. «Это правда?») - спросил Тарак у оркши. — Кут (ороч. «Да»), - признала девушка. На ее темной коже краска стыда не была заметна, но ее выдавали дрожащие от смущения уши. - Во ки-гарох... (ороч. «Чо за позорище...») - простонала она. - Ки-варуг-отак на мар жон шмот. (ороч. «Эльфийка-рабыня укладывает меня к вождю в постель...») — Сделайте это уже! - потребовала Анебриэль. - Позвольте мне хоть раз побыть духом, который создал семью, а не разрушил ее. Рана, едва получив разрешение, покрыла грудь вождя чем-то средним между поцелуями и укусами. Наяда наблюдала за ними, застегивая платье. Она не сказала — ни Тараку, ни шаманке — о грядущем конце света. Было слишком жестоко предупреждать их о чем-то, на что они не смогли бы повлиять и лишать столь долгожданного счастья. «Если мы переживем это, я обязательно вернусь...» - пообещала она себе, поправляя растрепанные волосы. Переборов желание присоединится к начинающейся оргии, Анебриэль шагнула к выходу из палатки — навстречу свободе, бесконечной борьбе и бесчисленным смертям, коими наполнена жизнь каждого уважающего себя духа разрушения.* * * * Солнце взошло над Эль'Нумен. Так и не сумевшая уснуть Анебриэль, сидела за столом, перенося свои воспоминания на бумагу — мемуары, которые она никогда не позволит прочесть ни единому эльфу. Леопардова шкура грела ее плечи и эльфийка чувствовала себя немного спокойнее. Ха-на-жон и прежде запугивал ее, требуя кровавых жертв, но это было до того, как наяда осознала свое единство с ним. Теперь она знала, что жажда убийств, грызущая ее изнутри, принадлежит ей самой. Это было единственной причиной, почему, когда эльфы вернулись назад из мира фей, а опасность уничтожения мира снизилась, она не помчалась в племя Кровавых Рук. Анебриэль знала — стоит ей стать женой Тарака, как она захочет сопровождать его в походах и на поле боя. Натура духа разрушения проявит себя и пройдет совсем немного времени, прежде чем она начнет в угоду своему господину сотнями истреблять его врагов, не делая разницы между орками и собственными соотечественниками. И Анебриэль осталась, в одиночку борясь и с кровожадностью Ха-на-жона и с желанием вернутся к Тараку. Дни она проводила на полигонах Весмири Элдахоссе, а ночами жалела о том, что цепь Пакарат-Ракаба осталась в долине Нарак, погребенная под обрушившимися скалами и застывшей лавой. Выдвинув ящик стола, наяда бросила взгляд на лежащий внутри портрет. Он прибыл в Весмир около месяца назад — пленный эльф-художник получил свободу за то, что нарисовал его и доставил Анебриэли. Картина изображала свадьбу вождя племени Туд Гарыдан Саг Урх. Надо отдать должное художнику — он сохранил природную грубость орочьих черт, не стад добавлять неправдоподобные улыбки, и в итоге все три орка получились очень похожи на себя. Тарак с традиционной шкурой белого волка на плечах, сидел в центре. Его старшая жена, вперемешку увешанная золотыми браслетами и костяными амулетами — чем-то, что должно было быть парадным нарядом шаманки — лежала у его ног, положив голову ему на колени. Невеста в откровенном красном наряде сидела справа от Тарака, и он укрыл ее плечи волчьей шкурой. Портрет не передавал, насколько неловко было Кобре в обычной женской одежде, но Анебриэль вполне представляла это. Как и предполагал Тарак, война с Империей не была долгой — после пары крупных и десятка мелких сражений обе стороны почувствовали себя удовлетворенными и заключили мир, который был скреплен многочисленными свадьбами между вождями и дочерями вождей — включая и эту. Ходили правда слухи, что сестра знаменитой Анаконды была наиболее желанной из невест, и потому сразу пятеро младших и старших вождей устроили состязание за ее руку — что было несколько необычно для девушки-кирата — в котором вождь Тарак одержал убедительную победу, не получив ни царапины. Другой слух гласил, что Кобра согласилась на роль младшей жены в обмен на то, что ей будет позволено продолжать выполнять работу для Братства Убийц. Будь это правдой, то была самая неслыханная вольность из всех, что орочья женщина когда-либо испрашивала у своего мужа, но Анебриэль доверяла этому слуху так же, как и первому — именно такой и была эта семья... ее семья. Даже не будь сзади на портрете дарственной надписи «Мур паран-рон»**, сделанной явно рукой Кобры, наяда и так знала, кто должен бы был сидеть на месте по левую руку от вождя. И она хотела этого — хотела еще раз надеть леопардову шкуру, заснуть в объятиях Тарака, поскандалить с Раной и подраться с Коброй за звание второй по старшинству — но слишком боялась, что может разрушить и эту семью, как уже разрушила тысячи и тысячи других. Потому, задержавшись ненадолго на потрете, взгляд Анебриэли все чаще останавливался на другом предмете, хранившемся в том же ящике. То было изящное эльфийское украшение — золотая заколка для волос с небольшим рубином. Даже у себя в столе наяда не стала бы хранить портрет женщины, объявленной врагом всего эльфийского народа — но заколка говорила о чем-то лишь тому, кто знал, кем она была подарена. Путь Риндры — вечное одиночество и вечная борьба на страже своей страны — казался куда менее притягательным, но на нем не было места сожалениям и страху потери. — Ты должна идти дальше, становится королева эльфов, - одними губами повторила она фразу, услышанную когда-то. Это было глупое орочье предложение, основанное на орочьей же идее о том, что сила и власть суть одно и то же. Но разве в конечном счете это не было правдой? Разве Мелодия и Риндра не построили давным-давно государства, державшиеся лишь на их личном могуществе? Если на то пошло, разве Мал Хакар не сделал того же самого буквально только что? Родись она орком, разве не сочла бы она свое единство с духом несомненным охху-на-жоном, приказом небес стать вождем? А теперь когда Линтанир пал, но конец света не наступил, жизнь продолжалась и народу эльфов как никогда был нужен новый вождь — не совещательный орган, следящий за соблюдением устоявшихся традиций, а лидер, обладающий решимостью, силой и ответственностью? — Госпожа Анебриэль, госпожа Анебриэль! - без стука ворвавшаяся в комнату девушка самым бесцеремонным образом оторвала наяду от размышлений. Анебриэль поспешно захлопнула ящик стола, но то была лишь Карун... то есть Брилонна, которая однако предпочитала именоваться своим орочьим именем, и постоянно обижалась на эльфов, которые не желали ее так звать. Было непривычно видеть ее столь возбужденной — за энергичность в их семье отвечала скорее младшая сестра, но причина тут же стала понятна. - У меня получилось! Телконто'эт'Сурэ получилось! В подтверждение своих слов Карун пробежалась по стене и потолку. — Потрясающе... - произнесла наяда, и это действительно было так. После освобождения из плена фея, по настойчивой просьбе девочек, у которых дома не осталось никакой родни, оставила их в Весмире — в конце концов, после всех совместных приключений они стали почти семьей — а затем, скрепя сердце, включила в списки эвакуации. Побывав в мире фей, сестры обнаружили у себя способности к волшебству, значительно превосходящие средний уровень. То, что Брилонна-Карун смогла так быстро овладеть столь продвинутым заклинанием, подтверждало первоначальную догадку Анебриэли — девушка имеет все шансы стать в будущем первой феей человеческого происхождения. Если даже дети после посещения другого мира получили подобные способности, что уж говорить об обученных эльфийских колдуньях — в следующем поколении количество фей должно было возрасти необыкновенным образом. — О, так вы все храните ее... - произнесла девушка, дотрагиваясь до шкуры на плечах у наяды. Та поспешно перевесила леопардовую шаль на спинку кресла. — Да вот, разбирала вещи и нашла... - не хватало еще, чтобы кто-то догадался о чем она фантазировала, кутаясь в орочью одежду... впрочем, Карун и ее сестра вряд ли были настолько глупы, чтобы не знать, чем Анебриэль и Тарак занимались весь тот месяц, пока ожидали прибытия выкупа. — Если не будете носить, то отдайте мне, - немедленно предложила девушка. — Нет, она мне еще нужна! - воскликнула наяда и девочка прыснула. — От меня-то можете не прятать... Я все знаю и про шкуру, и про зеленое платье и про портрет... — Как там люди говорят — много будешь знать, скоро состаришься? - шутливо проворчала Анебриэль. — Вы позавтракаете с нами? - спросила Карун. — Да... но вы не обидитесь, если я приглашу Глендру? — Нет конечно, госпожа Глендра замечательная! - девочка все еще не излечилась от своей привычки слишком спешить с ответом, когда была не вполне искренней — Глендра была очень чопорной, до тошноты вежливой дриадой, придерживающейся мнения, что во время еды подобает, во-первых, молчать, а во-вторых, сидеть с прямой спиной... а еще она обучала сестер магии, так что Карун не совсем солгала — в каком-то смысле она и правда считала Глендру замечательной. — Не беспокойся, сегодня мы таки заставим ее говорить за столом... - заговорщически прошептала наяда. - Хочу обсудить с ней кое-что важное... Наконец решившись, Анебриэль встала из кресла и вытащила руки из рукавов платья, обнажив спину. Фея оперлась руками об стол и закусила губу, чтобы не закричать от боли, когда пара крылышек, с треском разорвав ее кожу, появилась из спины между лопаток. В отличие от похожих на стрекозьи крыльев Риндры, эти были широкими и узорчатыми, как у махаона. — Госпожа Анебриэль, вы в порядке? - воскликнула Карун, в шоке созерцавшая эту метаморфозу. — В полном, - отозвалась наяда. - Сегодня я приму титул второй королевы фей и объявлю о созыве ордена Четырех Фей Весмира... Как думаешь, какое платье надеть? — Думаю, зеленое как раз подходит случаю, - улыбнулась девочка. - Не будь его, этот день никогда не настал бы, не так ли? — Да, без него этот день не настал бы... - согласилась наяда.