Будни разведчика

      В первый раз, когда я с какого-то перепугу (сам не понял, с какого) назвал Дэвида Уолтером, тот слегка вспылил. Уж на что к тому моменту было очевидно, что пришел я изначально именно к Дэвиду, а тут выученная недоверчивость взыграла. Вроде как «меня, такого плохого, принимать не будут, у меня не может быть друзей — вот оно и вылезло, наконец». Впрочем, я был так искренне сконфужен, что Дэвид быстро оттаял.       Такое повторялось еще несколько раз, я отмахивался от этих странных аберраций восприятия, а потом как-то стало очевидно, что если меня переклинивает — так просто мы оба, или, как минимум, я, соскучились по Уолтеру… Вселенная намекает, чтоб не забывали своих близких.       И после этого путаница резко прекратилась.       Как-то раз я заглянул к Уолтеру — он в то время жил в каюте «Завета», время от времени навещая колонистов в Институте. Поболтали обо всём и ни о чём, я предложил позвать Дэвида. Чтоб уж отдыхать — так всей семьей. Уолтер тогда еще немного злился на старшего, поворчал, но согласился.       Всё это было еще летом, я тогда ездил на море, чтобы сменить обстановку для более качественных погружений. И вот, в моей первой реальности пора было уезжать с пляжа. По пути я купил большую пачку чипсов, и, одновременно сидя в автомобильном кресле и на кровати в каюте «Завета», хрустел ими в обеих реальностях. Только там чипсы заканчивались в три раза быстрее. Я смотрел на андроидов с завистью и сетовал вслух, что они-то счастливчики — им-то точно не грозит испортить желудок этой заразой.       За давностью событий я уже не вспомню, о чем именно мы болтали под веселый хруст Lays. Помню, что Дэвид порой выдавал нелитературные словечки, и за это я его беззлобно подначил: мол, ты прям «не в характере». Выражаешься тут. На что тот непередаваемо занудным голосом ответил:       — Я не выражаюсь, я использую элементы речи, которые наиболее точно отражают моё состояние.       Я заржал, чуть не подавившись чипсами. Даже Уолтер закашлялся.       Как-то незаметно разговоры перетекли на отношения Уолтера и Дэни. Уолт вздыхал, мол, я хотел бы быть ей больше, чем другом, но что я ей могу дать, у нее ведь Джейкоб — живой, настоящий человек, любимый муж. Не имею, мол, права на что-то претендовать. Но она проводит со мной много времени, и Джейк, кажется, ревнует.       Дэвид терпеливо выслушал и лаконично подытожил:       — А ты с ней самой, для начала, поговорить не хочешь? Что она об этом думает?       И тут выяснилось, что Уолтер имел обстоятельный разговор с Джейкобом. И у Дэни с мужем сейчас отнюдь не идиллия. И вообще всё сложно.       Джейк и раньше к Уолтеру относился… не то, чтобы плохо. Но, если остальные члены экипажа воспринимали его как «своего парня», то капитан считал именно ценным оборудованием. Никогда не позволял себе резкости или уничижительных обращений, никогда даже не подчеркивал, что Уолтер — машина, ни в разговоре с другими, ни обращаясь к самому андроиду. Был вежлив. Но за этой вежливостью ощущался холодок: «он всего лишь механизм, но механизм сложный и похожий на человека. Я обращаюсь с ним хорошо не потому, что ему это нужно, а потому, что иначе поставлю под сомнение собственную человечность».       Дэни всё это время, после возвращения «Завета», ощущала себя с Джейком как-то неловко. Его не было рядом во время страшных событий на Парадайзе: естественно, не по его вине, но этот опыт встал стеной между ними. Зато рядом был Уолтер, и пережитое сблизило их. Дэни честно озвучила это мужу. Тот возразил, что Уолтер защищал её и весь остальной экипаж, потому что так запрограммирован. Это как благодарность верному снаряжению, которое не подвело в горах. Естественное и нормальное чувство, но не то же самое, что быть благодарным человеку. Они долго спорили, каждый остался при своём. Дэни попросила тайм-аут в отношениях, чтобы разобраться в себе.       Джейк после этого выловил Уолтера на разговор. Мол, что с тобой не так? Ты же не можешь чувствовать привязанность, но должен поддерживать её иллюзию, что ли? Это тоже форма заботы, которая в тебе прошита? Но это уже не нужно, теперь у Дэни есть, кому о ней позаботиться. А с тобой она только обманется, будет вкладывать эмоции в пустоту: тебе-то всё равно, а её кому потом приводить в чувство? Когда она поймет, что ты можешь быть идеальным партнером, идеальным другом, всегда удобным, всегда понимающим, всегда знающим, как правильно, — но самого главного ты ей не дашь, взаимного чувства. Это сейчас Дэни кажется, что ей с тобой будет лучше — я ведь живой человек, несовершенный, у нас и разногласия бывают, и конфликты. А ты всегда подыграешь, подстроишься, потому что своей воли и собственных потребностей у тебя нет.       Бросай, короче, выполнять свою программу заботы.       Уолтер пытался было возражать, но сдался под таким напором. И потом, когда говорил с Дэни, а она оказывала ему явные знаки внимания, затушевался и не знал, как реагировать.       По правде, на Джейка злиться всерьез не получалось. Ни у меня, ни даже у Дэвида. Не было в контексте его слов этого пренебрежительного «ты всего лишь машина», как у Элизабет. Он не унижал, не «ставил на место», не искал превосходства. Если Вейланд, Холлуэй, Шоу чуйкой знали, что перед ними — живое, и всеми способами высмеивали это ощущение, самоутверждаясь за счёт «бездушного механизма», то спокойная, честная уверенность Джейка не требовала подтверждений. Он даже, кажется, не ревновал. И высказывал без злости, без претензии. Просто защищал близкого человека от будущего разочарования, а для этого нужно было дать машине завершить уже неактуальную программу. Дать команду на отключение процесса.       Но, вместе с тем, это ни разу не обязывало Уолтера или Дэниелс разделять его позицию. О чём Дэвид брату и сказал: Джейк имеет право думать, что хочет, но ваши отношения с Дэни — только ваши.       Уолтер внял совету, и после нашего разговора они с Дэни всё-таки сблизились. Нет, не в смысле физической близости, но больше времени проводили вдвоём, общались, рассказывали друг другу о своих переживаниях, делились сомнениями и надеждами. Джейк, наблюдая за этим, мрачнел, но все еще полагал, что жена разберётся, одумается.       Сама Дэни хотела бы, несмотря ни на что, попробовать сохранить отношения и с Джейком. Когда-то очень давно они уже говорили на подобную тему — без конкретного повода, гипотетически. Для Дэни открытые отношения приемлемы (может, даже и предпочтительны), но вот Джейк строго моногамен, однолюб. Пока вопрос оставался гипотетическим, эта разница подходов им не мешала. Если бы весь экипаж спокойно долетел до Оригаи, Дэни бы вряд ли позволила себе дать волю чувствам. А они всё же были и до событий на Парадайзе. Взаимная, едва осознаваемая симпатия.       Дэни поговорила с Джейком — о том, что не хотела бы выбирать между ними. Опыта подобных отношений у нее нет, и радужных иллюзий про то, что всё станет легко и хорошо, она тоже не питает. Можно попробовать и посмотреть, что получается — хотя бы попробовать!       Но Джейк однозначно дал понять, что выбирать придётся.       Потом в реальности «другого Дэвида», у Ивы, Дэни выбралась из капсулы криосна и задала всем перцу. Я всё же приведу здесь небольшой фрагмент из наших с Ивой диалогов в онлайн-режиме (в сокращении) — на мой взгляд, оно того стоит, даже в необработанном виде, в жанре «полевой отчёт с места событий».       ***       — Дэни проснулась. Осознала, что спит, и проснулась. Наверное.       Мы же снова спускались на планету. По просьбе Дэвида — за черту города. Пытались услышать или позвать неоморфа. Не получилось, вернулись обратно, на мостик «Завета». Краем глаза заметили движение в дверях. Дэни с винтовкой. Дэвида я успела загородить, всё мне досталось, выкинуло в первую реальность, я, конечно, вернулась сразу… ну как сразу, секунд пять ушло, чтобы оклематься, собраться с мыслями. Пришлось их растаскивать, Дэвид Дэни держал, но не в полную силу, пытался что-то обьяснить. Она вывернулась, нас всех троих раскидало в стороны, а мне, чтобы кого-то переместить, нужен физический контакт… в общем, я к ней оказалась ближе, чем к Дэвиду, выдернула ее оттуда (переместила на планету), чтобы поговорить спокойно, но она успела выстрелить. В Дэвида.       — Сильно ему досталось? Хорошо, что у него это тело все-таки регенерирует… Дэни, блин… терминатор. Винтовка всё ещё при ней?       — Регенерирует. Через несколько минут будет в порядке. Два выстрела в бок, примерно где у людей правая почка.       — А Дэни, блин, тигрица… и успела же за оружием сходить.       — Я ее обратно в наручниках перетащила. И зафиксировала, там возле двери что-то типа стойки. Винтовка в другом конце комнаты. Теперь поговорим. Да уж, определенно Уолту будет приятно это узнать) Ну и реакция у нее, конечно…       — Жаркий будет разговор. Я с перепугу ворвался к нашей Дэни за советом, услышал не очень утешительное, что да, пристрелить Дэвида было бы у нее в приоритете, а что бы на нее повлияло — не знает, у нас теперь и ситуация-то другая.       — Встряхнула ее пару раз как следует, рявкнула — это же тело Уолта, я же тебе обьясняла в твоём сне, что Дэвид его оживить пытается. До нее только теперь дошло, что я как бы не совсем понятно откуда взялась. Как-то сразу поняла, что я не из колонистов. А ведь Дэни ещё должна была в себя прийти от такого пробуждения — выбраться, найти оружие. Вот это воля, блин… в капсулах же предусмотрена защита. Надо бы ее отвести в лабораторию… Но я ее прямо боюсь от этой стойки отцеплять.       — В наручниках и в постоянном физическом контакте? Если Дэвид очухался, то вдвоем справитесь с этой тигрой.       — Не, так нельзя. Установлению доверия не способствует.       — Ты знаешь, пулей в бок тоже не способствует!       — От шока ещё и не то сделаешь. Хорошо хоть не в голову…       Пытается сообразить — не снится ли ей все это.       Все, что происходит на мостике (как и в других помещениях) — записывается. Дэвид прокрутил запись. Но теперь она сомневается — не снится ли ей и это. Ох емае…       Дэвид согласен показать Дэни ту самую запись. Про то, чем закончилась их схватка с Уолтом. Скрепя сердце. Опять робота включил.       Пушку я в коридор выкинула, от греха. В дальнюю дверь. Дэвид ее заблокировал своим кодом и включил запись. Снял с Дэни наручники (она аж ощетинилась вся) и отошёл подальше, сел на пол. Демонстративно так.       Молодец. Красивый жест. То, что надо.       Дэни и не думает на него бросаться. Сидит на полу, вся в слезах, и повторяет шепотом — зачем я ушла, я же знала, что ему нужна помощь…       Такими взглядами сейчас с Дэвидом обменялись… ух.       Досмотрела, поворачивается к Дэвиду: «Что ты с ним сделал?» В смысле — что с чипом.       Дэвид молча показал, где. Не вставая.       Там же не только чип, там твоё письмо и рисунки Уолта, и наверху как раз тот, где они с Дэни. Дэвид ей сказал, что это Уолта рисунки. Посмотрела несколько, вернулась к первому, отложила отдельно, смотрит дальше. Там ещё один должен быть — тот момент, когда она ему про домик рассказывает. Нашла его. Жаль, выражение лица не вижу, не тот ракурс.       Дальше ничего такого нет, но и она больше смотреть не в состоянии. Сидит на полу, уткнувшись в свитер Уолта, плачет. Чип в руке держит.       Сказала Дэвиду — я хочу с ним поговорить.       — А ведь она его реально успела полюбить… по-настоящему.       — Да, по-настоящему… она только сейчас начинает понимать — как сильно.       Подошла к Дэвиду вплотную, разве что за грудки не схватила — я хочу убедиться, что он жив, дай мне с ним поговорить. Дэвид начал обьяснять, что ещё не все готово, она такая — так сделай это уже, и выметайся нахрен из его тела.       ***       После этого наши двое окончательно решились быть вместе — чего уж тянуть и прятать друг от друга очевидное. Об этом я уже писал в одном из недавних отчётов, но здесь повторение уместно.       Дэни сказала Джейкобу, что остаётся с Уолтом, но не закрывает двери для возможности открытых отношений. «Если передумаешь — я всё ещё люблю тебя. Но выбираю Уолтера».       Тяжёлый был разговор для обоих…       Наша пара «молодожёнов» поселилась в колонизаторском городке в Институте, в отдельном домике. Без озера, зато в одной из комнат, во всю стену и вместо фотообоев, был портал в искусственно созданный локус с кусочком моря и пляжа.       Я пару раз смотрел как бы «сверху», всё ли у них хорошо С Дэни Уолтер был совсем другим, чем в нашем мальчишнике — мягче, и… взрослее, что ли. И это выглядело естественно: он не напускал на себя серьезность и взрослость, он таким и был. Защитник…       Мы с Дэвидом как-то заглянули к ним в гости, на чай. Обсудить ситуацию их двойников из реальности Ивы, посоветоваться, — но и просто поговорить, наладить контакт.       За окном поздний вечер, но нас приняли тепло. Правда, Дэни впервые после возвращения столкнулась с Дэвидом лицом к лицу. Уже давно нет той злости, она его простила, но как бы издалека. А тут глаза в глаза, на расстоянии вытянутой руки. Дэни нервничает, Уолтер ободряюще держит ее за руку. Сидим по парам друг напротив друга… пьем чай. Собрались поговорить про сложные отношения в реальности Ивы, но плавно перешли к сложным отношениям наших Дэни и Дэвида. Вспомнили их предыдущую встречу — когда Дэвид на нее напал, и, не вмешайся Уолтер, бог знает, чем бы закончилось дело.       Такие воспоминания просто так из головы не выкинешь. Оно, конечно, если подумать, то при нынешних возможностях Дэвида, если б хотел причинить ей зло — давно бы уже сделал. И кто б его остановил? Но иррациональный страх и ощущение угрозы засели глубоко.       Для Дэвида тема неловкая. Он тогда был в сильном аффекте, сразу после убийства Уолтера (ещё не знал, что первая попытка не удалась). Злость взяла: «Да что в тебе такого, что брат выбрал тебя?! Что в тебе такого, что стоило его смерти?» Тогда он относился к Дэни как к очередной версии Шоу, «доброй хозяйке», использующей влюбленного Уолтера для защиты собственной шкуры. Как, впрочем, использовали его и остальные люди — по мнению Дэвида.       Сейчас, говорит, я понимаю. Если б тогда знал о тебе больше, знал, как ты на самом деле относишься к моему брату, — не тронул бы.       На том закрыв неуютную тему, мы вернулись к событиям в реальности Ивы. Там Дэни и Дэвид уже доверяли друг другу, хотя бы в общем. Со дня на день собирались вернуть Уолтера, точнее, разбудить его после продолжительного ремонта. Дэвид боялся, что после этого всё изменится. Что его сказка, в которой он нашёл близких, закончится. Он перестанет быть полезен, снова останется один.       Несмотря на этот мучительный ужас, Дэвид сделал всё, что в его силах, чтобы брату, когда он проснётся, не пришлось снова выбирать между ним и Дэни, не пришлось принимать чью-то сторону в их вражде.       Наш Уолтер, ранее не слишком щедрый на такие признания, выдал, что ему дороги и Дэни, и Дэвид, и что он категорически не хотел бы выбирать между ними ни здесь, ни там. Вспомнил, что «другой-он» еще раньше сделал выбор, определился, что Дэвид ему дорог, пытался его спасти — да еще в такой тяжелый момент, когда всё казалось безнадежным. После всего, что между ними произошло. И что сам он может только равняться на своего двойника из реальности Ивы, и готов тому Уолту передать, если потребуется: он был прав, это был правильный выбор.       При этом накрыл ладонь Дэвида своей. Я замкнул круг, взяв за руки Дэвида и Дэни. Несмотря на все противоречия и страхи, на прошлую вражду и недоверие, сейчас мы были кругом близких. Одной семьёй.       Трогательно. И символично.       ***       Мы еще пару раз собирались в таком формате. Чтобы бурно обсудить новости из реальности Ивы, но и просто ощутить снова это чувство круга, это тепло.       На одной из наших посиделок вчетвером я предложил Дэни и Уолту: а не пора ли вам, ребята, сыграть свадьбу? Это будет первая свадьба с тех пр, как мы создали локус Института и пригласили туда людей.       Дэни заволновалась, что Джейку будет тяжело это принять. Они ведь еще официально женаты, а отношения так и остались подвешенными. Всё сложно…       Я на это ответил, что по нашим местным законам нет никакого «сначала обязательно развод, чтоб пожениться». Если Джейк все-таки решит разойтись, это будет отдельная тема.       Дэни обещала подумать… но они пока так и не решились.