Будни разведчика

      Дэвид создал локус с Белой комнатой — копией того места, где он впервые открыл глаза. Оно до сих пор вызывает смешанные чувства: с одной стороны, невероятный импульс жизни, пробуждение, бытие. С другой — ясное и болезненное осознание своего положения. Не сын. Собственность. Первая ложь. Первое унижение.       Эта комната — не та самая. Той самой спустя два века наверняка уже нет. Или есть, но изменилась. А здесь всё так же, как было — рояль, вычурное кресло, картина на стене. Мраморная статуя. Мертвенный белый свет. Неуютная гулкая тишина. Холод.       Дэвид подходит к роялю, откидывает крышку, легко касается клавиш. Без звука, невесомо. Постояв так с минуту, возвращается в свою лабораторию, на Парадайзе.       Мне кажется, это потребность снова стать цельным, принять прошлое. Не переписать, но наполнить новым смыслом.       ***       Чтобы немного развеяться после тяжелых событий последних дней, мы устроили нашим ксенам небольшой праздник. Сделали пальчиковые краски и дали вволю побеситься. Храм быстро расцвёл всеми цветами радуги, как и коконы, и сами ксены, которые быстро сообразили, что раскрашивать подвижный объект гораздо интереснее.       Итогом было море удовольствия, полный разноцветный хаос и один рисунок Дэвида, безнадёжно испорченный отпечатками ладоней. Дэвид только вздохнул. И с видом той лисицы — «зелен виноград» — сказал, что рисунок всё равно был неудачным. И вообще надо было вовремя спрятать.       Я говорю — понимаю теперь, почему твоя лаборатория так опустела, будто в неё стадо нюхлей наведалось.       Дэвид, с чувством: — Да эти ксены сами как нюхли!       Это мы посмотрели с ним «Фантастических тварей».       Детский сад. Интересно, что бы сказал Орам, если б Дэвид привёл его к таким коконам? Наверно, сделал бы себе фейспалм фейсхаггером добровольно…       Странно даже, что сам Дэвид ушёл нераскрашенным. Шкодливые детишки на родителя не покушаются. И ведь совсем не потому, что боятся получить по наглым хвостатым задницам, это точно. Ибо хотите узнать предел терпения художника — испортите его рисунок. Если после этого останетесь живы — вас очень любят.       По мотивам этой эпопеи я сделал мем (ссылка в примечаниях), в котором чуть приукрасил действительность, но суть ухватил.       Новая стая постепенно обживается. Исследует окрестности. Деревья им понравились. Дэвид поставил им такие же синтезаторы пищи, как те, что рядом с нашим гнездом. Новенькие и тут нас удивили — верхнюю, грубую кожу с этих «мясных озёр» они сдирают и уносят в гнездо, выстилают стены. По всей видимости, выделяют какие-то ферменты со слюной, потому что кожа прикрепляется к субстрату и даже начинает разрастаться.       Три ксена из нашей стаи так и живут среди них. Только Лирк часто отлучается к тигру. Он и перемещаться научился, как мы.       ***       Я в это время активно готовился к фестивалю, так что был замотанный и почти ничего не успевал. Только по верхам — например, знал, что Эрвин вернул брата. Они поселились в своем старом доме, втроем с Инриком и Протеем. Рик поначалу испугался Протея, но привык быстро — это трогательное нескладное существо, несмотря на угрожающий вид, невольно располагало к себе. Совершенно беззлобное. Господи, да у него даже прикус толком не сходился, какой из него там страшный хищник!       Родителей Эрвин пока возвращать не хочет, но младшему объяснил, что это не навсегда, что они вернутся, но позже. Хочет побыть с братом — у них были сложные отношения, а родители только подливали масла в огонь. Да и в новом мире им сложнее будет освоиться. В общем, Эрвин пока просто не готов.       ***       Как-то ради интереса заглянул к Лиз и Чарли. Об этом я уже писал в отдельной главе, но здесь упомяну в общей хронологии событий. Тут я как раз сказал Дэвиду, что всё жду, когда ж Холлуэй, надравшись для храбрости, придет к нему качать права. Но у парня, увы, кишка тонка — только безответных задирать может.       Дэвид ухмыляется: — Если придет, точно предложу ему выпить.       Я, отсмеявшись: — И уже Холлуэю придется цедить «не стоит переводить на меня продукт»!       На днях Чарли всё-таки огрёб от Элизабет, они поссорились. Шоу высказалась в том духе, что даже Дэвид ведёт себя как-то более по-человечески. А обвинения Чарли её достали.       ***       А потом я нашёл музыку, которая таки заставила Дэвида снова сесть за рояль. При всём его предубеждении, эту мелодию полноценно можно сыграть лишь на клавишных. Точно не на флейте. Идеальная композиция для рояля. Инструментал к серии «Доктора Кто» «Ниспосланный с небес».       Эта серия — первое, что я интуитивно посоветовал Дэвиду из реальности Ивы, ещё в самом начале, когда он сомневался даже, возвращаться ли за Уолтером на планету. Я приведу здесь наш диалог с Ивой из того времени.       Хонтор:       — Ну что, тебе удалось принести ему флейту?       Ива:       — Удалось. Со второй попытки.       Но играть он не смог. Даже наедине с собой. В итоге отнес флейту на рабочее место Уолтера и оставил на клавишах. И даже не смотрит туда.       А сегодня увидела, что там же, на клавишах, лежит чип Уолтера.       Там вообще, по-моему, полная оглушенность внутри. Пока видел препятствия — рвался к цели, сметая всё на пути. А теперь путь свободен, а он как на стену налетевший.       До сегодняшнего утра допускала мысль, что он просто не хочет, чтобы Уолтер ему помешал. В осуществлении его грандиозных планов. До того, как увидела…       Хонтор:       — Конечно, не хочет — это ж новый виток выяснения отношений, в которых он серьёзно накосячил. Кажется, будто оставишь все позади — и однажды станет легче. И вроде как уже поздно что-то менять.       Сейчас вспомнил, что меня откачивало при потере близкого человека, когда не было эмоциональных сил ни на слезы, ни на какое-то осмысление.       Есть такой сериал, «Доктор Кто». Весь сериал, понятно, нет смысла смотреть, но одна серия очень в тему… Как возможность через другого человека пережить собственную утрату.       Там очень сильно передано состояние утраты — бесконечный лабиринт дней, похожих один на другой. Очень пронзительно, как поэзия… вся серия на одном дыхании. Если эта цитата хотя бы немного отражает то положение вещей, которое ты видишь… постарайтесь с Дэвидом посмотреть:       «День, когда ты кого-то теряешь, не самый худший. Тогда хоть есть, чем заняться. Хуже все остальные дни — ведь его уже не вернуть».       По-моему, очень отражает вашу ситуацию прямо сейчас…       Ива:       — О да. Вместе посмотрели, вчера утром.       На Дэвида очень сильно подействовало. Меня тоже накрывало временами, но его просто сокрушило.       Момент с дверью зацепил — ну надо же, человеку не все равно, что даже двери чувствуют. На что я сказала — ну, видишь, мало убедить дверь открыться, когда за ней стена. Он вздрогнул, как от выстрела, и отвернулся.       А особенно слова, что ни одно живое существо не помнит момента своего рождения и смерти, было ли больно, все ли ещё страшно. Тут он просто заплакал тихо молча, как побежденный. И потом ещё последние минут десять в слезах сидел.       Попросил оставить ему запись. И чуть позже сказал, что хочет побыть один.       И до меня только потом дошло, как он это воспринял. Вот эти метания в замкнутом пространстве-времени — это он сам сейчас, в своих «чертогах разума». Он сейчас в теле Уолтера, в котором (мое предположение) имеется встроенная память, а в ней — как бы образ личности Уолта, включая все последние события. И можно с ним поговорить внутри себя. Он и хочет, и боится. Страшно, больно, стыдно — поэтому каждый раз за дверью стена. Плюс он уверен, что Уолт его не поймёт и не простит. Что он не сумеет ему объяснить.       Но это только мои догадки, я не решаюсь спросить.       ***       Я счёл результат хорошим. Хоть какая-то возможность выплеснуть эмоции, не пережигать их внутри, не варить эту боль.       Как же давно это всё было… вечность назад.       Мой Дэвид отнёсся намного спокойнее, но его тоже зацепило. Я всё мечтаю сделать клип на эту музыку, с кадрами из «Завета» и «Доктора». Лабиринт-ловушка, клетка, из которой целую вечность нет выхода. Бесконечная и безнадёжная борьба. «Возьми то, что мне дорого — дай то, что мне нужно».       Последнее — это уже из «Медного короля» Дяченок. Еще одна значимая вещь в цепочке ассоциаций.       Пальцы Дэвида ложатся на клавиши — мягко и уверенно. Он легко повторяет мелодию, и сейчас не думает о прошлом. Как с флейтой, вкладывается в музыку целиком. И это красиво.       После этого он Белую комнату переделал на свой вкус. Приручает своих монстров: воспоминания и неприятные ассоциации. Что ж, в приручении монстров Дэвид точно многим фору даст, так что я получаю искреннее удовольствие, просто наблюдая за ним.       Ива: — Мой говорит — в Белой комнате аццки холодный пол…       — Мой отвечает: «был».       Пол теперь не то, чтобы с подогревом, но приятная, лёгкая прохлада, а не ледяное озеро. И солнца там раньше не хватало. Зато теперь утреннее в окна бьет, на весь пол. И огроменная кровать — простая, но гармонично вписывается в пространство. Белые простыни. Расположена так, что солнечный свет не попадает, не мешает. Кресло Дэвид переделал на такое, как на кораблях инженеров. Слабость у него к этим креслам, еще со времён «Прометея». В картине Пьеро делла Франчески людей заменил на ксенов и неоморфов, идеально вписав в стиль. Только ребёнка оставил как есть. Искусствоведы его бы не одобрили… А я только улыбнулся. Эта невинная шутка подняла настроение нам обоим.       Статуя у Дэвида вызывала смешанные чувства. С одной стороны, безусловно, прекрасна… с другой — напрягает. Так что он её сначала убрал, потом, подумав, вернул, но в большой скульптурной композиции с мраморными ксенами. Весьма чувственной. Гигер бы позавидовал.       И только рояль остался нетронутым и на том же месте.       Кто бы мог подумать, что из этого холодного мертвятника выйдет такая уютная спальня. Наполненная светом и воздухом, без того чувства гнетущей пустоты.       С тех пор Дэвид стал всё больше времени проводить в Белой комнате, хотя так же часто бывал у себя в лаборатории, по совместительству мастерской. Уолтер как-то зашёл к нам на Парадайз, в мастерскую. Весь такой невозмутимый, даже отстранённый. Пока мы занимались своими делами, сидел за столиком Дэвида, рисовал. Ничего конкретного — наброски углём, бытовые сценки, пейзажи Парадайза…       А буквально на следующий день Ива поделилась тревожными новостями из своей «второй реальности».       — С Уолтом что-то непонятное. Я думала — мне кажется, поспрашивала Дэни (так, между прочим) — тоже говорит, иногда странное ощущение, но такое неуловимое и мимолетное… Вот, понимаешь, ничего конкретного, вообще ничего, вроде такой же, как обычно — но как-то не по себе. И уже две недели так. Я себе говорила — прекрати, не выдумывай, что за потребность везде выискивать, что не так, спокойная жизнь надоела, что ли. Потом кошка стала к нему повышенное внимание проявлять. Вообще к ним переселилась. И Уолта так или иначе из поля зрения не выпускает. Теперь вот Дэни говорит, что что-то странное. Просто очень смутное ощущение какого-то неблагополучия. Если бы не кошка, не Дэни — я бы вообще отмахнулась.       Поговорила с Дэвидом — он ничего такого не замечал, но воспринял очень серьезно.       — А то, что беспокоит — это постоянно проявляется, или иногда?       — Да, постоянно, как фон. Иногда сильнее, но нельзя сказать — после чего конкретно. Теперь понимаю, что мне с самого начала, с момента пробуждения Уолта что-то покоя не давало. Помнишь, я говорила, что с ним как-то скованно себя чувствую, вопреки своим же ожиданиям, притом что повода он не давал. И я так и не решилась у него спросить — как так вышло, что он не услышал крик Розенталь и выстрел Орама. Спросила в итоге у Дэвида, он объяснил, что там за фишка с акустикой. Вроде вопрос снят, а все равно…       Дэвид говорит — ему нужен доступ к Маме на пару часов. Просит отвлечь Уолта, по возможности увести с корабля. Надо придумать, под каким предлогом…       — Значит, у него может быть что-то техническое, какие-то сбои? И это, получается, связано именно с чипом, а не с «базой»? Иначе бы Дэвид сам с этой проблемой столкнулся, пока был в теле Уолта.       Хороший вопрос, сбой ли это… И вполне вероятно, что связано с «базой». Или и с «базой» тоже. Дэвид мог просто не заметить, или не понять, что это. Учитывая, в каком состоянии он был в первые недели. И потом тоже старался избегать «базовой» части личности Уолта. Насколько это возможно, живя в одном теле.       С вашим Уолтом ничего такого не происходит? Если что-то есть, должно было уже проявиться… Он же проснулся на пару месяцев раньше нашего.       — Вот мы на эту тему теперь встревожились, но вроде нет, ничего такого… По ощущениям больше похоже на то, какой сейчас Бишоп — вроде даже прогресс есть, но ощущение «как-то не так» сохраняется. Но это может быть никак не связано. У Бишопа, похоже, конфликты на тему нового мировоззрения и врожденных директив. Он потихоньку осознаёт, что его, как бы так сказать… немножко нае№? *ли, но легитимно злиться на людей не может, поэтому злится на себя.       — Аутоагрессия… Всё по классике… Бедняга…       У Уолтера профилактика происходит через Маму, а Дэвид изменил сроки прохождения, что-то подкрутил, когда запускал полную диагностику Мамы после возвращения с выжившими на «Завет». И сейчас там последняя запись, как будто Уолт диагностику проходил в тот же день. А Дэвид тогда же себе настроил вип-доступ, и так, что после каждого завершения сеанса стираются все следы его присутствия. Во всяком случае, он при проверке следов не обнаруживает. Спросила — ты допускаешь, что базовая личность Уолта осталась не до конца подавленной, перехватила твой пароль и получила возможность заходить под твоими данными, а ты не в курсе? Как такое может быть? Он — не знаю, но допускаю.       Теперь ясно, почему Дэвид так напрягся, когда увидел видео, где он якобы отправил послание в Вейланд-Ютани. У него никогда не было стопроцентной уверенности, что он контролирует всё. Только до вчерашнего дня он это с Уолтом не связывал…       У Уолтера что угодно может быть — конфликт с чем-то, что отвечает за «удобность», или, не дай боже, какая-то скрытая директива, до поры не осознаваемая…       — И вот как такое вычислять, когда вся система настроена на то, чтоб их контролировать?..       — Да чёрт его… Так-то люди до нас добраться не могут, во всяком случае — во плоти, но бог знает, что там предусмотрено системой на случай выхода за рамки «удобности». Дэвид понятия не имеет, как такие системы работают. Ещё бы. Пока два варианта — либо добывать данные на Земле, либо узнать, кто из колонистов может быть в курсе, и если такие есть — будить и как-то договариваться…       — И желательно с помощью Дэни. Там должны быть специалисты по андроидам, но вот насколько они уполномочены…       А какую-нибудь взаимодиагностику Дэвид с Уолтом друг другу сделать не могут? Как же это паршиво, когда ты не можешь полностью отвечать за себя, когда твою личность контролируют таким образом.       — Я бы начала с разговора с местными специалистами, хоть сориентируют. Это менее рискованно, чем вылазка на Землю. На Земле такую информацию законно никто не даст. Взаимодиагностику можно, но опять же — нет гарантии, что Дэвид сможет контролировать всё и от всего защититься. На это вообще рассчитывать не приходится.       — Тогда лучше сначала будить и объясняться с Ти, чтоб не одна Дэни из команды была.       — Про Ти — только хотела написать. Но опять же — если не до конца убедим, никак не сможем контролировать, что эти специалисты сделают с Уолтом и насколько полные данные предоставят.       — Это да… поэтому надо убедиться, что Ти, во первых, будет однозначно за вас, а во-вторых, возможно, воспользоваться телепатическим гаджетом, авось сработает как детектор лжи. И, может, подготовить какие-нибудь директивы отката настроек, чтобы можно было отменить любые изменения.       А волевые решения у Уолта в норме? Я имею в виду, вот этот фон воспринимается именно как что-то чужеродное в его поведении?       — Чужеродное, да. Странное. Беспокоящее. Но так размыто… Как когда боковым зрением смотришь на что-то неподвижное, вроде видишь, а пытаешься сфокусировать взгляд — ничего.       — И люди еще не понимают, за что им от Дэвида прилетело…       Ей-богу, после таких новостей все планы в голове — исключительно кровожадные… а нельзя, потому что эскалация конфликта.       Наши, конечно, расстроены и подавлены. Уолтер говорит, что корпорации и людей-то не жалко, не то, что андроидов… значит, есть опасность и для него, и для Дэвида (в вашей ветке) навредить своим близким из-за этого дерьма… Жаль, что мы ничего конкретного не можем для вас сделать. Можем достать почти любые данные, но передать их будет нереально. И в наших версиях реальности эти данные могут не совпадать.       Вот знаешь, я б, наверно, на месте твоего Дэвида чувствовал бы острое желание вырезать как минимум всю верхушку и программистов Вейланд-Ютани. Нахрен. Всех. Честно признаю — не очень доброе, но очень искреннее желание. Не факт, что я дал бы ему волю… но и не факт, что удержался бы.       ***       Когда я немного обдумал новости, вспомнил одну вещь, которая смутно беспокоила меня с самого начала. Слова Уолтера из новеллизации Фостера «Они и не достигли» в ответ на фразу Рикса «Каким вообще образом люди смогли добиться чего-то стоящего?»       Это было совсем не в духе Уолта. Скорее, так мог бы ответить Дэвид. И в моей «второй реальности», и у Ивы Уолтер утверждал, что ничего подобного не говорил. На этом можно было бы и успокоиться — новеллу мы вообще не считаем источником достоверной информации. Разве что в отдельных моментах, как та сцена, где Дэни подбадривает Уолтера в его экспериментах с флейтой.       И всё же от этого момента не получалось отмахнуться. Засело, как заноза. Чувство настоящего. Необъяснимого, нелогичного — но бывшего в реальности.       Нашему Уолтеру девять лет — он неохотно признался на расспросы Дэвида — это ещё когда мы втроём валялись в каюте «Завета» и хрустели чипсами. Уолт ещё ворчал, мол, ну вот, теперь совсем покоя не дадите своими подколами. Теперь же этот срок — девять лет — показался мне подозрительным. Зачем так долго готовить андроида к миссии? Зато совпадает с тем временем, когда Дэвидов в нашей «второй реальности» стали массово перепрошивать на новую, менее «беспокоящую» модель.       И да, когда мы начали копать в этом направлении, нас ждал сюрприз.