i’m up all night to get lucky daft punk — get lucky
Спустя пару минут Минхо скрылся в своем кабинете, намекая своим любимым коллегам на то, что им всем неплохо было бы поработать над реальными делами (хотя, игру в мафию назвать выдумкой уже сложно). Например, по городу все еще блуждает шайка воришек и один дилер, который попался им в клубе. Они как Дженко и Шмидт сначала покупают дурь самолично, а потом идут брать всех с поличным. От стен помещения эхом доносились звуки нажатий по клавишам и шуршания печатной бумаги, листы которой комками летали от одного мусорного ведра до другого; в кулере пузырьки воды забавно поднимались вверх и лопались, а воздух изредка наполнялся ароматом свежих кофейных зерен и зеленого чая с жасмином. Каждый из присутствующих затылком ощущал на себе чужие взгляды, прожигающие дыру. Конечно, ведь под подозрение сейчас попадал любой. Бренда даже отправила пару сообщений Галли, желая разузнать больше о состоянии Дженсона, но как только парень ответил, она дала по тормозам. Какова была вероятность того, что Галли и сам не являлся убийцей? — Я решил поиграть в «плохого» полицейского. — Минхо оказался в проеме между своим кабинетом и общей комнатой так, что все едва вздрогнули, а под боком кто-то достаточно громко выругался. Этим «кто-то» оказался Ньют, проходивший мимо с картонным стаканчиком зеленого чая. — А вот и номер один! За мной. Обещаю, что кусаться не буду. Ньют переглянулся с Томасом, который чуть привстал из-за своего стола, опираясь ладонями о холодную поверхность и задевая клавиатуру, пожал плечами и направился за Минхо. Кожаная обивка прогнулась под немалым весом шерифа, а Ньют спиной почувствовал прохладу стены через тонкую ткань рубашки. Он вопросительно поднял бровь и сложил руки на груди. Хотя, он прекрасно знает, что закрытая поза — не лучшая вещь выставить себя невиновным при допросе. Блондин быстро засунул руки в передние карманы и нервно улыбнулся. — О чем, собственно, разговор? — Да так, знаешь ли, решил поболтать о том, кто и что делал прошлой ночью. Ньют шумно выдохнул, тряхнул головой и облизал губы. Пар от чая, стаканчик с которым уже стоял на столе, постепенно исчезал через открытую форточку. — Ньют, я понимаю, что ты… — Минхо прочистил горло и пригладил волосы. — Черт. Пойми меня правильно, но я просто обязан затронуть эту тему. Ты можешь рассказать мне все. Мы ведь не просто коллеги, мы — хорошие друзья. Когда мой отец сослал тебя в школу для трудных подростков, я считал это глупостью, но, может, это и было к лучшему. Просто… ты ведь не работаешь на два фронта? — Господи, Минхо! — Ньют сказал это громче, чем было нужно. За дверью послышалось какое-то движение, и блондин сбавил голос. — Я завязал с этим, клянусь. Никаких краж, разбоев, ни-че-го. Я был с Томасом в ту ночь. Можешь спросить у него. — Томас тебя прикроет, что бы ты ни сделал. И так считаю не только я. Минхо взглянул на Ньюта, а тот чувствовал огромный удар в стороне ребер. Неужели Минхо — человек, который в определенный момент времени вытащил его из огромной ямы — сомневается в нем сейчас? Конечно, не зря он сомневается, да и его можно понять — ведь верить сейчас нельзя никому. Но как же это больно и обидно. Будто бы Создатель игры специально вывернул все так, чтобы самые глубоко спрятанные скелеты каждого игрока выползли наружу. — Я клянусь. Все в прошлом, — Ньют грустно вздохнул, но нашел силы выдавить улыбку. — Ты, Томас и это место изменили меня в лучшую сторону. Я и мухи не обижу. — Ладно, друг, прости, — Минхо подушечками больших пальцев слегка потер виски. — Все это чертовски бесит. Как будто нам мало того, что происходит в городе. Ньют не знал, что ответить, и продолжал ютиться у стены. Да и нужно ли отвечать? Минхо был гибридом «плохого» и «хорошего» полицейского. Нельзя было назвать этого парня замкнутым и необщительным, потому что вне работы он был той еще «душой компании». Минхо нервничал, хоть и не показывал эмоций. Конечно, воспитание отца — лучшего шерифа того времени — дало о себе знать. Минхо рос в мире полиции с самых пеленок, а когда дети радовались новой железной дороге, он умел с закрытыми глазами разбирать пистолет. Когда Ньют ввязался в мир грабежей и разбоев после детского дома, отец Минхо схватил его. Он пообещал не трогать компанию блондина, если тот добровольно отправится в школу для трудных подростков. Ничего, кроме новой приемной семьи, блондину терять не было, поэтому он согласился. В ответ на это, папочка Минхо так же предоставил Ньюту место в полицейской академии после школы. — Позови Ариса, — тихо проговорил Минхо. — Поговорю с ним о Бренде. Ньют незаметно обронил облегченный вздох, забрал свой чай и, кивнув, вышел из кабинета. Но, видимо, сама судьба была против Ньюта, зеленого чая и Ариса с Брендой, потому что, как только Ньют вышел из кабинета, Тереза уже стояла у двери и в одно лишь действие протащила парня на центр зала. Стаканчик чая повалился на пол, пачкая пол, а все с удивлением уставились на возбужденную брюнетку. — Ты что, рехнулась?! — Ньют попытался вытащить свою руку, но девушка вцепилась в нее своими накладными ногтями. — Отвали от меня. — Заткнись, — шикнула та. — Минуточку внимания! У нас тут ярый претендент на роль Мафии. — С ума сошла? — Ньют еще раз дернул рукой, но Тереза лишь усилила хватку. — Я же попросила тебя заткнуться. Только что я услышала душещипательную историю о тяжелом детстве нашего Ньютти. О, как грустно, бедный мальчик был усыновлен, но подвел любящих мамочку и папочку, попав в преступную шайку подростков. Сколько грабежей, разбоев, а, может быть, и убийств, Ньют? — Тереза повернулась прямо к блондину, широко улыбаясь и смеясь всем своим взглядом. Сердце Ньюта билось невероятно быстро. О его жизни знали только Минхо и Томас, а теперь эта девчонка выставила все напоказ. Взгляд блондина метался по помещению в поисках поддержки и спасения, но казалось, что он борется с Терезой один на один. Тереза испортила ему хорошую долю жизни, отнимая и ломая все лучшее, что у него было, и Ньют с удовольствием бы убил ее в каком-нибудь темном переулке, по всем канонам преступлений, только вот тогда он точно бы себя выдал. — Что, Томми покрывает тебя? — Тереза потянула руки к воротнику кофты Ньюта, чтобы открыть вид на татуировку. Ньют едва увернулся, но никак не мог совладать с силой девушки. Да, он был слабее, зато приносил участку куда больше пользы. — Ты хочешь, чтобы тот чувак грохнул нас всех?! — Арис вскочил с места, перепрыгнул через небольшой столик и почти подошел к Терезе, выставив ладони в примирительном жесте. — Остынь, Агнес! — А разве вас не питает интерес? Ну же, узнаем, какая роль досталась нашему хулигану. — Не всем дано светиться как рождественская елка, попав в комнату с ультрафиолетом, ты уж извини, — Томас потянул Ньюта на себя, когда Арис дернул Терезу за руку. В этот же момент Минхо вновь вышел в зал. — У вас появилось свободное время? Тогда почему дела остаются незаконченными?! — рыкнул шериф. — Занимайтесь работой! Все выяснения отношений оставляйте за стенами этого здания. Агнес, в мой кабинет, живо. Азиат громко хлопнул дверью, заставив всех вздрогнуть и спрятать носы в документах. Повисла гробовая тишина. Арис отпустил девушку, а Ньют стоял чуть позади Томаса, чтобы брюнетка вновь не набросилась на него. — Конечно, Томми, не всем, — ухмыльнувшись, промурлыкала брюнетка. Ньют видел, что она в ярости от выставления своей роли на всеобщее обозрение. И это было не к добру. — И можешь гордиться, что эта елка не оказалась в твоей комнате, как у некоторых, — девушка взглянула на Ньюта, а затем, горделиво задрав нос, двинулась в кабинет Минхо. Она только что, самолично, опровергла версию близости между ней и Томасом пару месяцев назад. Значит, она все выдумала? Измены не было? И крупная ссора Ньюта и Томаса произошла буквально из ничего? Ньюта затрясло от всего пережитого. От осознания того, что он изменил Томасу. От осознания того, что завтра ему предстоит убить человека, а Тереза теперь следит за каждым его шагом. Ньюту было стыдно, обидно и до ужаса больно. Он смотрел на Томаса, желая услышать хоть что-то. Но взгляд Томаса казался совершенно пустым, а рот не проронил ни слова. Не хватало сил осмыслить все так правильно, как того требовала ситуация. Немного погодя, Томас отпустил руку Ньюта, которую держал все это время, и направился к своему рабочему месту~~~
Парень со светлыми волосами, закрывающими половину лица, и большими от испуга глазами, несся с огромной скоростью, резво пересекая улицы. Огромное количество мыслей тяжелым грузом нависли над головой Ньюта. Он бежал все быстрее и быстрее, толком не понимая, от кого или от чего он бежит, скорее всего, от себя. Несмотря на то, что парень понимал, что в этой гонке невозможно победить, он не останавливался. Расстояние между полицейским участком и больницей составляло около семи кварталов, и это иронично: копы загребают кучу психопатов и привозят их в участок, считая, что это безопасное место, однако, известна масса случаев, когда неуравновешенные каким-то невиданным способом освобождались из наручников и бросались на сотрудников полиции, нанося травмы. Именно из-за таких случаев следовало бы построить больницу рядом с полицейским участком, но почему-то на это решили закрыть глаза. Преодолев половину пути, блондин сбавил скорость, бег сменился быстрым шагом. Ньют все никак не мог отдышаться: было тяжело, воздуха не хватало даже спустя десять минут ходьбы, а не быстрого бега. «Может, это нервное?» — на секунду задумался парень, однако, затем выбросил эту мысль из головы. Здание городской больницы выглядело, как тюрьма для людей, совершивших тяжкие преступления, только белого цвета. По крайней мере, ассоциации парня были именно такими. Он с детства ненавидел такие места, но, по несчастливой случайности, именно там Ньют и проводил свои первые годы жизни. Заходя внутрь и осматриваясь по сторонам, парень нервно теребил шапку, не понимая, что именно вызвало такую реакцию: то ли воспоминания о детстве, то ли осознание того, что где-то там лежит Дженсон, который вряд ли проживет еще неделю. — Вам помочь? — спросила доброжелательная блондинка, сидящая за столиком, к которому неосознанно пришел Ньют. — Эм, — он задумался, будто забыл, зачем вообще пришел, — сюда недавно поступил пациент, –не могли бы Вы подсказать, в какой палате лежит, эм, Дженсон… — КАКОЕ У НЕГО ПОЛНОЕ ИМЯ, ЧЕРТ? — Тот, который поступил вчера ночью? Да, минутку, — улыбнулась девушка, слегка покраснев. Ньют также находил ее привлекательной, но не такой привлекательной, как Томас, — 317 палата. — Спасибо, — подмигнул блондин, окончательно поразив девушку, и двинулся по направлению к палате. Всегда проходя мимо больничных комнат и смотря на людей, сердце Ньюта сжималось и, казалось, оставалось в таком состоянии до того момента, пока он не покидает больницу. Даже болеющие простудой или ангиной вызывали у парня массу сочувствия, которым хотелось делиться, хотелось всем помочь, даже если эта помощь не нужна. Раньше блондин анализировал все свои странные привычки и эмоции, но эти попытки ни разу не увенчались успехом. Третий этаж, конец коридора. Вот Ньют уже оказался около палаты Дженсона, стоя снаружи и зная, что никогда не наберется смелости войти. Точнее, не сейчас. Лицо больного не было изуродовано — лишь пара синяков виднелись на щеке и подбородке, дыхание было ровное, однако, тело выглядело так, как будто готово покинуть этот мир очень скоро. Дженсон был бледен, кожа была цвета хрусталя. Вероятно, он был холодным, но еще живым. Ньют не горел желанием проверять. Внезапно кто-то коснулся спины парня, что оказалось таким неожиданным, парень подпрыгнул от страха: — Ох, извините, я Вас напугал? — послышался твердый голос, Ньют развернулся и увидел статного мужчину лет сорока, однако, еще не потерявшего страсть к жизни. Это оказался врач, бейдж на его халате говорил, что имя его мистер Вул, — на Вас совсем нет лица! И что же Вы тут стоите и не заходите в палату? Это Ваш родственник? — Все в порядке, просто не выспался, — начал блондин; доктор так завалил его вопросами, видимо, не часто удается просто поболтать, что парень еще пытался обработать поступившую информацию, — я брат этого пациента. Что с ним? Он выживет? — Ньют был прекрасным актером. Или лжецом, если говорить прямо. — Сложно сказать. Состояние стабильно тяжелое, но мы и не таких вытаскивали. Не волнуйтесь, — лучезарно улыбнулся мистер Вул. Ньюту он определенно нравился, но не было ни сил, ни настроения вести дружелюбные беседы и находиться в самом угнетающем месте после морга и кладбища. Самое главное: блондин выяснил все, что должен был выяснить. Поход к палате был в большей степени эмоциональным порывом и желанием убедиться, что ему все равно уже ничего не поможет. Полного убеждения от доктора и внешнего вида Ньют не получил, но никто не отменял самоубеждение, да ведь? Он невнятно попрощался с мистером Вулом и рванул вон из больницы. Лишь через полчаса, когда парень уже сидел за столиком в любимой кофейне Томаса и попивал тыквенный латте, который раньше ненавидел, но пришлось полюбить из-за того же Томаса, он чувствовал себя спокойнее. Совесть перестала так настойчиво твердить об ужасном поступке, который собирается совершить Ньют, теперь она будто перешла на сторону парня и помогала продумывать план. Ньют знал, что пожарная лестница начинается на уровне чуть выше первого этажа у западного крыла больницы — как раз того, где лежал Дженсон, что за совпадение. Отбой в десять вечера, медсестры уходят спать около двенадцати, охранники играют в карты до трех, ничего не замечая, затем тоже отправляются в спячку. Ньют, худой, незаметный, тихий, с легкостью проникнет на территорию больнице и в палату к Дженсону. Память подводила: парень не совсем помнил, было ли открыто окно. Если да, то прекрасно, почти ничего делать не придется, если же нет, шпионские штучки у Ньюта всегда с собой. Кофе не успокаивало, а лишь прибавляло энергии для того, чтобы она тратилась на дополнительные нервные срывы и панические атаки. Но делать было нечего: этой ночью Дженсон окончательно покинет этот мир.~~~
Ньют поставил будильник на одиннадцать тридцать вечера. Спонтанное решение поспать застало парня врасплох. Внутри все бушевало, казалось, что ничего не получится; блондин прокручивал в голове все возможные варианты поведения в чрезвычайной ситуации (само убийство разве не чрезвычайная ситуация?): что будет, если попадется ответственная медсестра, которая не уснет; что будет, если охранники выпустят собак (там вообще есть собаки?); что будет, если Дженсон очнется и задушит Ньюта; что будет, если Ньют захочет спать и не хватит сил? Руки парня продолжали трястись, потому что осознание того, что на некоторые вещи он повлиять не может, убивало. Возможно, поэтому блондина так тянуло поспать — хоть это он мог контролировать. Парень открыл глаза, когда услышать надоедливые и раздражающие звуки, которые издавал будильник. Сну не удалось избавить Ньюта от страха, даже наоборот — сейчас он чувствовал стыд за то, что не подготовился как следует. Успокаивало лишь то, что орудие убийства было легко достать. В качестве вещдоков часто изымались разные виды ядов: цианистый калий, мышьяк, куча отравы с названиями, которые невозможно выговорить, вроде тетродоксина. Конечно, Ньют мог достать ртуть или просто пустить воздух в капельницу, но страх затуманивал разум, не было времени, места и возможности для дальнейших размышлений. Быстро собравшись, блондин двинулся в сторону участка, чтобы взять ампулу жидкого цианистого калия. Один из ныне сидящих за решеткой изготавливал его в домашних условиях, а потом продавал людям, говоря, что это лучшее лекарство от рака. Глупо звучит для людей, которые с этим не сталкивались, однако, у отчаявшихся все методы считаются хорошими. Желудок парня ныл, но тот не мог даже думать о еде: тошнота преследовала весь день в придачу ко всем остальным неприятным симптомам. Парень пытался открыть дверь участка ключами, но, оказывается, она уже была открыта, — это напугало его еще больше. Медленно, почти бесшумно, передвигаясь по зданию, Ньют пытался найти маленький шкафчик, в который Минхо недавно положил ампулы. Шаг — два — три. Ньют врезается в чей-то стол и мысленно проклинает себя. Цель близко. Глаза парня уже нашли то, что нужно, однако, ноги никак не могут привести его туда. Нужно зайти за угол. Шаг четыре, пять, шесть. Рука тянется к ящику, который почему-то приоткрыт. Все это кажется подозрительным. Парень просовывает руку в щель, берет нужную ампулу и с облегчением встает, параллельно засовывая яд в сумку. Едва сделав пару шагов назад, выйдя из места, которое называют кабинетом Минхо (отгороженный от других столов закоулок), Ньют врезается в начальника: — Ньют?! — Минхо был удивлен не меньше. — Ты что тут делаешь? — Я шарф забыл, — произнес блондин, мысленно давая себе пощечину за самое глупое оправдание в его жизни. Шарф, кстати, был аккуратно намотан вокруг шеи парня. — И поэтому ты являешься сюда посреди ночи? Мамочка ругаться будет за то, что ты в холод ходишь без шарфа? — как ни странно, Минхо говорил это с долей сарказма, а не раздражения, это радовало. — Мне нужно было, — резко ответил Ньют и вырвался из участка, даже не задав встречный вопрос начальнику, который так и остался в участке, с ухмылкой смотря вслед убежавшему блондину. Спустя двадцать минут Ньют стоял перед возвышавшимся забором больницы, ворота которой были закрыты. Этот факт не оказался большой проблемой, не зря же парень столько лет учился в полицейской школе, а затем работал в полиции. В спортивной сумке, которую почти всегда носил с собой парень было все, что может когда-либо понадобится (только вот яда до сегодняшнего момента не было): отмычки, бинты, шприцы, пара ножей, пистолет, обезболивающие, спирт и еще куча полезных вещей.Быстро справившись с замком, который висел на заборе ради галочки, парень проник на территорию больницы. В будке охраны еще горел свет, но было тихо, значит, можно двигаться. Блондин почти полз по земле, но полз быстро, через пять минут он оказался как раз около пожарной лестнице. Ньют с детства боялся высоты, но сейчас доминировал лишь страх, связанный с убийством человека. Несмотря на то, что Дженсон был той еще занозой в заднице, он не заслуживал убийства. Никто не заслуживает. Добравшись до нужного этажа, парень пролез в открытое (удачно) окно. Дверь в палату Дженсона совсем рядом. Рука блондина тянется к ручке, чтобы открыть ее, и вот он внутри, стоит перед уязвимым, старым добрым (не совсем старым, не совсем добрым, но так же говорят?) Дженсоном. Ньют судорожно роется в сумке в поисках ампулы с ядом и шприца. Вариант с тем, чтобы просто влить яд в рот отменяется, потому что блондин думал, что если он уберет кислородную маску от лица, то случится что-то ужасное вроде сигнализации или какого-либо другого громкого звука. Или что парень забудет надеть ее обратно, сразу начнется расследование. Разум покинул его на эту ночь. Процесс мышления считался невозможным. Мозг видел лишь один вариант. Шприц был наполнен ядом, Ньют медленно вводит яд в капельницу, в глазах стоят слезы. Внезапно Дженсон открывает глаза и последнее, что он слышит это: — Прости, пожалуйста, — всхип Ньюта, — мне правда очень и очень жаль. Выполнив работу, блондин убегает, забывая о всех мерах безопасности.