Дежавю

Дождь... Он капал с пелены серо-золотых облаков, в некоторых местах прожженных солнечными лучами, обнажающими светло-голубые небесные прорехи. Утихающий дождь задумчиво шумел по свежим листьям, наслаждающихся предвечерней влагой. Мелкие капли окропляли и крышу величественного замка, возвышающегося на холме, и перрон неподалёку от него. Множество школьников сновали по платформе туда-сюда, прикрывая головы капюшонами мантий и спешно обнимая друзей и знакомых, встречающихся на пути. Мокли под моросью и чемоданы, ожидающие хозяев или хоть кого-нибудь, кто занесёт их в поезд с надписью "Хогвартс-экспресс", и сидящие в клетках нахохлившиеся недовольные совы. Но вот дождь стал ещё мельче, как будто кто-то распрыскивал его из распылителя, а потом и вовсе исчез, несколько раз сорвавшись с тяжёлых древесных крон деревьев. Всё это наблюдала из окна купе Гермиона Грэйнджер, давно уже готовая к дороге (её кофта сушилась, аккуратно разложенная на сидении, а чемодан покоился на полке). Наблюдала она так же и то, как очередной луч солнца разорвал пелену облаков, и как они стали растворяться в небесной синеве, теряя перья. Горизонт постепенно окрашивался в медный цвет по мере приближения солнечного диска, чей свет заставлял капли на траве и деревьях лениво сверкать. Однако садиться солнце не спешило - видимо, собиралось проводить отправляющихся домой учеников Школы Чародейства и Волшебства. Сегодня был последний день летней четверти, тридцатое июня. Экзамены были сданы, а уведомления о запрещении колдовать вне стен школы получены. Всё казалось обычным и естественным, таким же, как и в предыдущие четыре года. Однако, как и во все прошлые разы, пятый год обучения не прошёл без происшествий, и теперь их отзвуки витали в воздухе, не давая свежим воспоминаниям изгладиться. Хотя, они бы и так не изгладились ещё очень долго: тирания Долорес Амбридж, события в Министерстве Магии, Отряд Дамблдора, смерть Сириуса Блэка и ещё много всего остального... Раздумья Гермионы прервал звук открываемой двери купе и появление двоих будущих шестикурскников, пыхтящих под тяжестью своих чемоданов. Не требовалось много времени, чтобы опознать их хотя бы по шевелюрам: одной, чёрной как смоль и растрёпанной, и другой, пылающей медно-рыжей, в тон вечернему небу. — Уф, Гермиона, не могла выбрать купе поближе ко входу? Этот чемодан - не самая лёгкая штука, знаешь ли... — Прости, Рон, там уже всё было занято, — отозвалась Гермиона, наблюдая, как тот закидывает предмет своих страданий на полку. Раздался свисток. Ученики приникли к окнам в коридоре и в своих купе, чтобы помахать добродушному косматому великану - никому иному, как Рубеусу Хагриду. Поезд стал набирать ход. Пейзаж за окном двинулся: замелькали деревья и холмы, а на них, как на волнах, уплывал вдаль великолепный Хогвартс. — Что ж, ещё один год позади, — объявил Рон, задумчиво глядя на удаляющийся замок. — Всё в порядке, Гарри? — поинтересовалась Гермиона у второго своего друга, напряжённо изучающего пол. — А? — вскинулся он. — А, да, всё хорошо. Гермиона понимающе поджала губы, не задавая больше вопросов. Примерно неделю назад погиб его крёстный, погиб героически, а величайший тёмный волшебник всех времён Волан-де-Морт пытался завладеть телом Гарри, и бередить едва начавшие затягиваться раны девушка не хотела. Им предстояло целое лето, два месяца каникул - но это не особо радовало. Жить отдельно друг от друга, разбросанными по пригородам Лондона - не лучшая перспектива, особенно для Гарри Поттера, которому предстояло вернуться к Дурслям. Трое друзей всё это прекрасно осознавали. — Слушайте, может, как-нибудь приедете ко мне, в Нору? — предложил Рон, исподлобья поглядывая на Гарри и Гермиону. — Мы бы отлично провели время, и тебе, Гарри, не пришлось бы страдать у твоих магглов. — Что? — Гарри во второй раз оторвали от мыслей. — В Нору? Да, я был бы счастлив, если вам, конечно, не помешаю... — Да ты что, мама будет только рада! — заверил его Рон, уже более уверенно. — А Джинни вообще в восторге будет. Гермиона бросила на рыжего упрекающий взгляд. "Что?" - беззвучно спросил тот, дёрнув головой и разведя руками. Девушка только закатила глаза и снова уставилась в окно. *** По прибытии домой, Гермиона была... рада. В общем рада. Небольшой уютный домик с аккуратной лужайкой тепло смотрел на неё добрыми светящимися окнами. Придя в свою комнату и поставив чемодан на пол, Гермиона села на кровать, и тут время неожиданно остановилось. Вся её кипевшая в Хогвартсе жизнь и суета вдруг резко сбавили ход, как будто кто-то нажал рычаг тормоза. Кругом была только звенящая тишина, подёрнутая жужжанием голосов родителей и звуками телевизора на первом этаже. Никакого движения вокруг. Гермиона медленно оглядела место своего обитания: часы размеренно тикали на стене с нежно-сиреневыми обоями; такого же цвета занавески аккуратно обрамляли окно, о стекло которого тихонько постукивала движимая ветерком ветка; уставленный разнообразной канцелярией стол с небольшой лампой мирно ожидал свою трудолюбивую хозяйку, а рядом с ним кресло на колёсиках приглашало её в объятия своих чёрных подлокотников; светлого оттенка комод и шкаф ждали, когда в них аккуратными стопками уляжется одежда; небольшой туалетный столик с пуфом под ним смотрел на хозяйку с готовностью быть уставленным косметическими принадлежностями; мягкий ковёр под ногами дополнял атмосферу уюта и умиротворения. Гермиону неожиданно стало клонить в сон – резкая остановка ритма жизни привела её в некоторую растерянность. Правда, в чемодане девушку ожидало несколько пергаментов домашнего задания, однако оно не заняло бы у неё больше пары часов. Выпив с родителями вечернего чаю и приняв душ, Гермиона наконец забралась в постель и посмотрела в окно у изголовья. В комнату тихо сочился лунный свет, лёгкий ветерок шелестел листьями дерева на лужайке, а небо смотрело на всё это тысячами блестящих мигающих глаз. Взбив подушку, Гермиона до подбородка накрылась одеялом (привычка с детства) и, свернувшись калачиком, закрыла глаза. Сон не заставил долго ждать - он подкрался буквально через пять минут, стерев границу между реальностью и затягивающей сладостной бездной. — Сплю на новом месте, приснись жених невесте... — успела пробормотать Гермиона, уносясь в страну грёз. Ей снилось медное вечернее небо, усыпанное звёздами, алый горизонт и почему-то ярко-голубое солнце. Потом весь этот пейзаж съёжился и перемешался, отплыл куда-то вверх и превратился в пылающую шевелюру, обрамляющую смеющееся лицо с прозрачными голубыми глазами, белёсыми ресницами и созвездиями веснушек на носу... *** Утро разбудило Гермиону в девять часов: накапавшая на подоконник в восемь солнечная лужица за час растеклась до лица девушки. Встав и позавтракав, Гермиона не знала, чем себя занять. Она взялась было за домашнюю работу, но через полтора часа всё уже было сделано, и часы вновь смотрели на Гермиону кучей свободного времени. Бесцельно послонявшись по комнатам, Гермиона спустилась вниз, где родители допивали кофе, сидя перед телевизором. Девушка немного посидела с ними, прижавшись к маминому боку, но вскоре болтовня утренних новостей и рассказы отца о работе ей наскучили. Гермиона пошла во двор. Усевшись на садовые качели и поджав ноги, она понаблюдала за редкими прохожими, машинами и велосипедистами, косившимися на неё в недоумении. Гермиона вздохнула. Она любила лето, но с большей радостью провела бы его в Хогвартсе с Гарри и Роном, чем здесь, увядая от тоски. Она была рада встрече с родителями, но уже завтра они выходили на работу, и Гермионе предстояло провести пять дней в компании книг и Живоглота до следующей субботы, и так неделя за неделей. Она любила свой маленький пригород, но совершенно не знала, чем себя занять после нескольких дней прогулок по любимым местам. Кстати, что ей сегодня снилось? Гермиона напряжённо попыталась восстановить картинки в своей голове, однако кроме рыжей пелены ничего вспомнить не удалось. Ещё раз коротко вздохнув, девушка подхватила на руки подошедшего к качелям кота. Живоглот мигом устроился на её коленях и замурчал. Днём родители предложили съездить в Лондон и сходить в кинотеатр. Гермиона тут же согласилась, обрадованная перспективой развлечения и времяпрепровождения с мамой и папой. Однако вечером на неё снова навалилась тоска, придавив к кровати. Включив лампу, Гермиона попробовала рисовать, предварительно нацепив наушники и поставив на плеере любимые мелодии. Однако, после двухчасовой возни ничего претендующего на статус приличной картины у неё не вышло. Уставшая и недовольная, Гермиона легла спать. Примерно в таком ритме протекла неделя. Ни Гарри, ни Рон ей пока не писали - видимо, ещё не успели соскучиться. Гермиона терпеть не могла такие бессмысленные будни, и попыталась найти какие-нибудь курсы или занятия, чтобы их посещать. Но и тут её ждало разочарование. Промаявшись так недели две, Гермиона совсем поникла и мысленно выла от скуки. Разве в прошлые годы было так же? Почему в этот раз ей настолько сильно не хватает друзей? При воспоминании о Гарри и Роне на душе у девушки потеплело. Эти двое, иногда такие нелепые, вечно попадающие в истории оболтусы смогли-таки завоевать её безграничную привязанность за пять лет дружбы. "Лучшими людьми в твоей жизни оказываются те, про кого при первой встрече думаешь: господи, что это за психи?" - вспомнила Гермиону чью-то фразу, и решила, что она ей очень подходит. К Гарри она всегда относилась как к лучшему другу, и ей это нравилось. Он её поддерживал - и она его тоже, он советовался - она подсказывала верное решение, он клянчил помочь с домашкой - она помогала. Хотя, формулировка "клянчить" больше относилось к Рону. Рон... Если с Гарри всегда было легко и просто, то об отношениях с рыжим лентяем вряд ли можно было так сказать. У них с Гермионой постоянно вспыхивали ссоры и стычки, непродолжительные, но задевающие. Постоянные подколы с его стороны нередко бесили девушку, начиная с первого курса. Однако несмотря на вспыльчивость и откровенное разгильдяйство (а так же неписаный девиз "в любой непонятной ситуации - ешь"), он мог быть невероятно понимающим и искренним, смешным. Один вид его лучезарной улыбки на веснушчатом лице развеивал плохое настроение, хотя Гермиона старалась это скрывать. Он готов был жертвовать многим ради друзей и часто ленился, мог быть на редкость сообразительным, а на уроках - настоящим пнём, мог быть на редкость грубым, а мог одним словом заставить заулыбаться. Такой противоречивый, Рон всегда вызывал у Гермионы смешанные чувства: то она его ненавидела, то готова была расцеловать. По крайней мере, он никогда не давал покоя, а именно этих импульсов девушке и нужно было. Она вспомнила о его предложении приехать ей с Гарри в Нору. Но напрашиваться было бы невежливо, и Гермиона не знала, что делать. Мысль о Роне почему-то вызвала у неё будоражащее чувство где-то глубоко внутри. Так бывает, когда вдруг осознаёшь, что тебе снилось что-то связанное с определённым человеком, но не помнишь, что именно. Это чувство Гермионе не очень понравилось, и она коротко вздохнула. За окном накрапывал дождь. *** Когда мы чего-то ищем, оно само притягивается. Например, если ты вдруг задумаешься о рыжих людях, то ты начнёшь постоянно натыкаться на них на улице. Или если пристрастишься к просмотру одного фильма, то постоянно будешь встречать что-либо связанное с ним: баннеры ли на рекламных столбах, или DVD в ветринах магазинов. С Гермионой произошло так же. В один из вечеров, скучающе сидя на подоконнике и слушая музыку, девушка вдруг увидела выделившуюся на фоне облаков чёрную точку. Сначала ей показалось, что это птица, но птица какая-то неправильная: её бросало из стороны в сторону, словно пьяную. Потом она решила, что это воздушный шарик, выпущенный рассеянным ребёнком и подхваченный порывами ветра. Но в итоге верным оказалось её первое предположение: на горизонте летела (или пыталась лететь) птица. Но что самое странное, направлялась она прямо к окну Гермионы. В душе у девушки затеплилась надежда: неужели сова от друзей? Так странно лететь могло только одно существо на земле - Стрелка, семейная сова Уизли. Значит, письмо от Рона... Гермиона спрыгнула с подоконника и, вспомнив прошлое появление Стрелки, закончившееся ударом несчастной птицы о стекло, поспешно подняла окно. С громким свистом сова влетела в комнату, и без столкновения все-таки не обошлось: дезориентированное существо с хрустящим звуком примявшихся перьев шмякнулось об стену, чуть не сбив часы. Подбежав к птице, Гермиона бережно подняла её и уложила на кровать, предварительно согнав с неё Живоглота и выставив возмущённого кота за дверь. Затем девушка отвязала от совиной лапы письмо, уже мельком заметив небрежный почерк Рона, и вскрыла конверт. "Привет Гермиона!" - гласило письмо - "Как жизнь? Помнишь о моём предложении приехать погостить в Нору? Вообщем, оно ещё в силе. Я уже писал Гарри, но ему почему-то нужно пока быть с магглами, так что он если и сможет приехать, то позже. Но я был бы рад, если бы ты смогла приехать - если ты конечно хочешь. Тут правда немного дурдом, но тебе ли этого не знать. Короче, пришли мне ответ со Стрелкой. P.S. Покорми её пожалуйста, а то она не долетит. Рон" Гермиона улыбнулась. Во-первых, пунктуационным ошибкам, а во-вторых, грубоватой манере, свойственной только Рону. Но девушка к ней давно привыкла. Вырвав из первой попавшейся на глаза тетрадки листок бумаги, она спешно написала: "Дорогой Рон! Приятно, что ты меня ещё не забыл. Жаль, что Гарри пока не сможет приехать, но я была бы очень рада к вам заглянуть. Напиши, когда это можно будет сделать и настолько я могу у вас остаться. P.S. Стрелку покормлю. P.P.S. Ей пора на пенсию, не издевайтесь над бедным животным. P.P.P.S. Подучи пунктуацию. Гермиона" Перечитав письмо несколько раз, она, подумав, зачеркнула строчку "Приятно, что ты меня ещё не забыл", сочтя её слишком откровенной, и заменила на "Спасибо за приглашение". Затем снова пробежала послание глазами и, оставив его на столе, вернулась к постепенно приходящей в себя птице. Оценив её состояние, Гермиона принесла из кухни немного мюслей - другой пищи, подходящей для совы, она не нашла. Но Стрелку, кажется, не сильно это волновало - она с жадностью склевала, что дали (видимо, пошла этим в Рона; а может, учитывая её возраст, и наоборот). Затем, отряхнувшись и оправив перья, она вспрыгнула на подоконник и вопросительно посмотрела на Гермиону. Та подошла к ней, посадила на руки и сильным толчком выпустила в воздух. Крылатая фигура, покачиваясь, стала медленно растворяться в горизонте. Гермиона была уверена - родители отпустят её погостить к другу. Всё равно у них не было возможности уделять ей достаточно времени, и они были только рады дать дочери возможность повеселиться и чувствовать себя в комфорте. А мистеру и миссис Уизли они доверяли, как себе. Предположения Гермионы подтвердились: мистер и миссис Грэйнджер без долгих уговоров согласились отпустить дочь. При этом они обменялись многозначительными улыбками, что ввело девушку в некоторое недоумение. — Что? — вперилась она в них подозрительным взглядом. — Ничего, милая, — ответила миссис Грэйнджер, заваривая чай. — Просто ты так быстро растёшь. — Что это значит? — подняла бровь Гермиона. — Вы ведь давно с Роном дружите? — невинно проговорил мистер Грэйнджер, изучая в газету. — Пап! — в возмущении воскликнула Гермиона. Родители только улыбнулись. Закатив глаза и демонстративно фыркнув, девушка вышла из кухни. *** Поднявшись к себе в комнату, она обнаружила на карнизе за окном птичью фигуру. Видимо, в этот раз Стрелка оказалась удачливее. Однако это была не Стрелка. Это был Сычик - собственная сова Рона, но парень обычно не очень ему доверял. Завидев Гермиону, Сыч радостно ухнул. Впустив птицу, девушка отвязала от её лапы письмо (предварительно ей пришлось её поймать, потому что Сычик восторженно порхал по комнате, гордый, что доставил послание). Оно снова оказалось от Рона и было намного короче предыдущего: "Привет ещё раз. Рад, что ты согласилась. Отправляйся к нам послезавтра, через каминную сеть. Мама сказала, что ты можешь остаться хоть до конца лета. Ждём. P.S. Пришлось послать Сыча вместо Стрелки - она совсем выдохлась, но спасибо, что покормила её. Рон"