"С.В.Е.Т."

Внутренняя отделка бара «Добро пожаловать на новый уровень», возможно, была вдохновлена техно-урбанизмом: темные зеркальные панели, решетчатые полы и старомодные подвесные лампы, напоминавшие больничные гудящие трубки, соприкасались в единый стиль, четкого названия, все же, не имевшего. Но общее настроение дизайна было гротескным, местами пустующим, что выделяло просторный центр помещения, где плитки танцпола вспыхивали разноцветными мерцающими огнями, сменяя цвет от шагов танцующих существ: было сложно понять, насколько плотно они усеивали пространство. В пляске стробоскопа один силуэт превращался в три, дрожа и двоясь на фоне тускнеющей неоновой подсветки стен. Яркие всполохи искажали реальные цвета, превращая пастельные очертания в неоновые взрывы. Играла громкая ритмичная музыка. На возвышении слева, в затемненном углу помещения, можно было разглядеть силуэт существа за пультом. Лицо его было скрыто за маской со светодиодной подсветкой. Маленькие, но яркие огоньки мерцали, изображая пиктографические морды, и голова диджея была единственным, что можно было без труда опознать в пульсирующих и застилающих глаза вспышках. Трио протискивалось в сторону зоны бара, маневрируя между десятками разгоряченных в движении тел. Шедоу безучастно шагал за товарищами, сосредотачиваясь только на поверхности вспыхивающих под ногами диско-плиток. Чувствовал он себя плохо. Лис предложил помощь. Шедоу отрицательно помотал головой. Шаг, другой. Он словно ступал по токсичному болоту: воды были грязными, тягучими, но очень манящими. Ёж боролся с желанием отпустить точку, на которой отчаянно концентрировался, чтобы мысленно раствориться. Как все вокруг истаяло в движении. Колонки, подвешенные по всему периметру бара, разрывались от громкости, заставляя пульсировать все внутренние органы: отчеканивали каждый удар в перепонках, а затем спускались ниже, застревая в районе пустого желудка. Мысли ежа постепенно меркли, и каждый шаг вперед давался с трудом. Мельтешения рук и хостов вокруг превращалось в одну мутную картинку, подступающую ко рту тошнотой. Он замедлился на мгновение, поднимая голову к потолку. Нестабильный свет прикоснулся к зрачкам, стесняя алые радужки в тонкую линию. Под крышей что-то двигалось. Сетчатый люк вентиляции, издававший немые скрипы, сочился сверкающей жидкостью. Издалека она казалась чистой, словно стекло горного хрусталя, что меланхолично спрыгивало с влажной решетки прямиком под ноги, растекаясь цветными лужицами на цветном полу. Шедоу почувствовал что-то такое далекое, прокравшееся незаметно прямо к его лопаткам. Чувство безысходности прикоснулись к его руке, встречая старого друга грустными картинками из прошлого. Все внутри так болело. События последних недель слились в одну большую, липкую и противную кашу: ёж не мог точно сказать, когда он последний раз спал. А если и спал, то он точно не мог отметить, что это был тот самый необходимый отдых. Каждая минута ощущалась зыбучим песком: сосущим тихо, равномерно, съедая ноги и руки, забивая горло событиями, места которым в реальном мире быть не должно. Но Шедоу помнил. Он помнил тепло тела маленькой девочки, чью жизнь так отчаянно спасал, путая ее имя с именем своей мертвой подруги. Он помнил запах кухни лечебницы, в которой оказался после того, как телепортировался на стол в дом Крим, заблевывая кровью белую скатерть её матери. Он помнил летучую мышь Роуг, что пыталась соблазнить его затуманенный рассудок, и другие ее телодвижения. Помнил, как вернулся в реальность из этого лимба, когда его попыталась вытащить настоящая Руж, чья злая удача выбраться раньше закончилась повторной встречей с охранной системой Цистерны. И сейчас он, небрежно ступая по танцполу, ловил свое тело на разнообразных ощущениях из прошлого, неудачного погружения в кибернетическое убежище Эйво Роботника. Будто за ним и его командой наблюдали, посылали насильно набор чувств и гнева, словно прописывая код в командной строке. Это место было невыносимо. В голове ежа всплыло томное воспоминание о том, как на пути к Цистерне в тот злосчастный день между ним и Руж случилась более близкая связь. Они напились рисовой водки, после чего Шедоу делал то, что вообще, на самом деле, давно хотел, но глушил в себе. Крайняя забава явилась в том, что его совершенное здоровье не предполагало опьянения. Наверное, дело было не в алкоголе. Внизу живота пробежал тянущий огонек. Он подумал, что лучше бы это был, все же, похмельный бред. Чувство стыда охватило его. Ёж ущипнул себя за ухо. Место, где он находился, было точно таким, как место, где на голову Шедоу свалилась маленькая белокурая девочка. Почти таким же, как больничная палата в хозяйстве кошки Голды. Почти таким же, как бар «Chaos Ticks». Почти. Он старался осознать, что сейчас происходит, чтобы уловить различия. Мутное сознание после нокаута рисовало тошнотворные узоры в глазах, но не это было фактором, что так сильно смущал и терзал интуицию ежа. Он также слышал стрекотание где-то вверху, над правым ухом, но уже понимал его природу. В прошлый раз встреча с симуляцией была насильной, когда громадные клешни Деймоса и Фобоса затолкали их с Руж в капсулу погружения. Сейчас он понимал, что все реальнее некуда. Если, конечно, подразумевать под реальностью, массовую галлюцинацию под названием «симуляция С.В.Е.Т.». Иронично. – Долбёжка страшная, боже... – послышалось впереди. Соник натирал виски указательными пальцами. Странные ощущения, что пронизывали каждую нервную клетку, сочились из всех окружающих поверхностей. Когда Шедоу начинал всматриваться в лица, его сковывало гнетущее чувство диссонанса, словно зловещая неприязнь от наблюдения за роем муравьев или другой, не менее тревожащей, живности. Колики, скручивающие и выворачивающие наизнанку. При всех вводных, при всех условиях, при всех нюансах единственным, что сейчас заставляло его ощущать пространство вокруг – нестерпимая боль в голове. Танцпол казался бесконечным. Воздух на мгновение стал очень темным и густым. Что-то толкнуло его сзади, и ёж потерял равновесие, свалившись на колени. Темнота множества фигур сгустилась так же резко, как звук прорвался через заложенные перепонки, раздавливая голову изнутри. Перед носом мелькнула синяя молния, потом кто-то начал его тянуть вверх, вытаскивая из толпы. Тейлз почти дошел до бара, как вдруг обернулся, чуя неладное. Соник тянул Шедоу за руку, пытаясь сдвинуть его с места. Черный ёж обмяк, словно тряпичная кукла, податливо накрениваясь в сторону товарища. Соник нервничал. Вокруг сгущался Хаос танца, и нужно было сделать что-то, чтобы вывести товарища из толпы. Недолго думая, Соник подсел под руку Шедоу, поднимая того за собой. Несколько шагов в сторону Тейлза, и лис уже был на перехвате с противоположной стороны. Два шага, четыре, шесть. Разноцветный шторм сходил на нет, сменяя полы на привычную стальную решетку. Стеклянный взгляд Шедоу начал проясняться. – Я дойду... Я дойду. Шедоу боролся с желанием отпустить точку, на которой он отчаянно концентрировался, чтобы раствориться также, как все вокруг растворились в движении. Но оно оставалось позади. Друзья не отпустили товарища, доведя его до ближайшего свободного места. На удивление, в баре было довольно безлюдно. Тейлз предположил, что большая часть гостей заведения сейчас развлекается танцами. Черный ёж осел в попытках усмирить разъезжающиеся ноги, держась за спинку металлического стула. Когда мыски ботинок выровнялись, Шедоу налег на стул грудью, купируя подступающую тошноту. Зажмурившись, жадно втянул воздух через нос. Отпустив товарища, Соник и Тейлз облокотились на столешницу по обе стороны от него. – Что случилось? Ты в порядке? – Я не знаю. Пару мгновений он думал, сражаясь со рвотой. – Вы ничего не почувствовали? Там будто... Не знаю, как описать, будто пространство, сам воздух чем-то заполнен. Как пластилин. Он говорил медленно, подбирая слова, хотя, на самом деле, это было больше похоже на то, что он пытался вспомнить как их произносить. Товарищи недоумевающе покачали головами. Шедоу скользнул взглядом по обеспокоенным лицам компаньонов, ненамеренно щурясь. Из-за скачущего яркого света со стороны танцпола зрачки его сузились в зловещие щели, превращая и не без того вечно мрачный взгляд ежа в змеиный. Эти тонкие щелки дрожали, мерцая в такт стробоскопу. – Мне показалось, что меня что-то толкнуло. Но я будто плыл в слизи, я... честно не знаю, вот будто очень мягкий пластилин, такая влажная глина. Соник внимательно изучал бледное лицо. – Меня будто тянет туда. Шедоу колотило. Он всеми силами старался не показывать этого, надеясь, что трясущиеся колени – это просто следствие его состояния. Он мертвой хваткой держался за металлический корпус стула, сверля взглядом в прайс-лист над полками с бутылками. В голове плясали черти, пока он сглатывал безостановочно накапливавшуюся слюну. В этом положении стало еще хуже, поэтому Шедоу повернул голову в сторону Соника. Синий ёж стоял спиной к барной стойке, вальяжно оперевшись на столешницу. Взгляд его меланхолично переходил с танцующих на товарищей и обратно. Зеленые глаза удивительно спокойно поглощали все вокруг, собирая информацию. – Вам налить? Из-за спины Соника появилось знакомое лицо, радужно звеневшее блестящими глазами. Она застала их врасплох, и Шедоу, прерывая секундную паузу, прохрипел: – Воды. Кошка-бартендер вскинула брови, загадочно улыбнулась и перевела взгляд на двухвостого лиса, протягивая Шедоу стакан из тонкого стекла. – Тайфун все же повторить? – Нам бы попыток, – обеспокоенно отчеканил механик. Она улыбнулась. – Да, я вижу. Удивительно, что вы сюда дошли: я предполагала, что ваш товарищ останется танцевать с остальными. Бровь Соника нарисовала замешательство, в чем ее поддержал Тейлз. Шедоу пристально разглядывал бармен исподлобья. Казалось, что все его силы уходили на то, чтобы изучать новое существо и контролировать колени. Ноги норовили расползтись в стороны. – Я не очень по танцам, – отрезал он спустя продолжительную паузу, нарушая напряженность молчания в гуле электронных барабанов. – Удивительно, что ты вообще не хочешь танцевать, учитывая твой нулевой счетчик. Она как-то по-идиотски улыбнулась, вытягивая ладонь вперед и складывая указательный и средний пальцы в рогатку. У Шедоу что-то ёкнуло в груди, и он уткнулся глазами в пол, разглядывая потертый металл своих ботинок. Танцы? Сейчас, с нулевым счетчиком, ему хотелось лежать и выть как раненое животное, потому что вкус крови во рту стал уже совершенно невыносим. Какие еще танцы? По спине пронеслась волна тревоги, но он не подал виду, сохраняя на своем лице невозмутимое выражение. Это, на удивление, давалось ему лучше всего в моменты стресса и неразберихи вокруг. Ёж шумно выдохнул. Кошка с радужными глазами хихикнула, вновь привлекая внимания на себя. – Ну-у-у! Не серчай, колючка! Кого я обманываю? Я рада, что ты дошел, потому что, красавчик, жалко было бы, если бы ты остался с ними. Ее последние слова заглушили восторженные крики со стороны танцпола. Толпа ликовала, не прекращая хаотичное движение. Музыка незаметно сменилась, замедлив скоростные хлопки сабвуферов в колонках на нечто более медленное, хоть и не менее ритмичное. – В смысле «остался»? Прозвище «колючка» заставило Шедоу немного вздрогнуть: сознание нарисовало неприятное дежавю. Собеседница оставила вопрос без ответа, юркнув чуть поодаль от товарищей. С ее стороны раздался звон стекла и шум воды. Через мгновение она вновь была перед компанией. – О, перезагрузка будет! – удивленно обронила бартендер, подбирая со стойки картонные подстаканники. – Рановато сегодня как-то. Ну так что, попытки, говорите? Тейлз услышал ее слова и повернулся к ней с немым вопросом в глазах. – Перезагрузка? – уточнил он уже вслух через мгновение. – Ага, - кивнула в ответ кошка, – для тех, чья игра в этом круге окончена. И они ждут момента, когда Президент локаций отправит их в другое измерение, где система даст второй шанс. Сколько попыток хотите? Шедоу медленно поднял взгляд на говорившую. – Второй шанс? – подозрительно пробормотал он. – Президент локаций? – Соник вскинул бровь. Его ступня ходила ходуном, отчеканивая нервный ритм. Шедоу вдруг выпрямился, заливаясь кашлем, схватил стакан с водой и сделал жадный глоток, обнажая окровавленные клыки. – Шедоу, у тебя... – начал было Соник, но взгляд сородича остановил его. Стакан вернулся на стол. Жидкость в нем приобрела розоватый оттенок. – Я знаю. Так что там со вторым шансом? – Шедоу прищурился, фокусируясь на лице бармен. Кошка смущенно улыбнулась, пытаясь скрыть то, что пялилась в чужой рот. Кокетливо положив руки вперед, она поманила пальцем к себе, будто хотела шепнуть что-то именно на ушко. Черный ёж не сдвинулся с места из-за чего бартендер, огорченно вздохнув, состроила наигранную обиду. – Ой, даже не пытайся, он непробивной, – констатировал синий ёж, сменяя позу, – его сложно... Ну сложно, в общем. Сложно. Ай, не бери в голову. Соник отмахнулся от чего-то, разочарованный в своем высказывании. – Так что там про попытки? – повторил черный ёж, облокачиваясь руками на спинку стула. – Максимум? Девяноста девять, – бартендер готовилась к закрытию своей смены и неспешно протирала вымытые стаканы. – А вообще? – А вообще сто колец за попытку. Диалог сорвался на незначительную паузу. – А сойдет, – вмешался Тейлз, проведя в голове подсчеты. – А выпить? – с хитрой улыбкой вновь промурлыкала обладательница рябящих радугой глаз. Соник закатил глаза. – По-пыт-ки. – медленно произнес он по слогам, подыгрывая себе руками. – А вы грубиян, мистер «как вас там», – сконфуженно рыкнула кошка, отворачиваясь к полкам со склянками. Черный ёж ухмыльнулся про себя, замечая, как кисточки на ушах Тейлза начинают краснеть от охватывающих его эмоций. Лис только было открыл рот, как перед его носом образовались два высоких бокала с сияющей голубизной жидкостью. – За счет заведения, красавчики. Кстати, многоуважаемый лис, я тут закрываюсь, – кошка мягко улыбнулась и подмигнула механику, возвращая воспоминания о недавнем разговоре между ними, – если никуда не спешите, может, устроим прогулку тет-а-тет? – Нормально ты устроился, – тихо буркнул Соник, отворачиваясь от стойки и расплываясь в улыбке, – в конце концов, нас... эм. Ну мы тут не одни? Что это вообще? Тейлз, словно мальчишка, покрылся румянцем. Шедоу метнул в Соника наигранно-укоризненный взгляд: – Слушай, зависть вообще - плохое чувство. На танцполе начало происходить нечто странное. Звери стали вскидывать руки вверх, громко выкрикивая что-то, что было больше похоже на несвязные лозунги. Хаос движения сменился на что-то более осознанное, словно все танцующие стали участниками какого-то языческого действа. Хватаясь за руки, они стали строить странные, но упорядоченные круги. Плотность пространства рассеялась, и можно было разглядеть отдельные образы. Среди вспышек хвостов и ушей Шедоу разглядел знакомый силуэт. Ёж прищурился и чуть вытянулся вверх, чтобы получше рассмотреть. Глаза блеснули, он дернулся с места, опрокидывая свою импровизированную опору. – Эй-эй-эй, стой! Шедоу! – Тейлз в секунду перемахнул через упавший стул и уцепился механической ладонью за предплечье ежа, – Стой-стой-стой, тебе нельзя туда, чувак. Я тебя прошу, нам надо запастись жизнями и валить отсюда как можно скорее! Шедоу одарил Тейлза слегка отрешенным взглядом, но что-то в нем выдало дрожащее волнение: – Отпусти меня, я вернусь. – Чувак, тебе нельзя туда. Ты дамочку слышал же, там сейчас что-то произойдет, – к механику присоединился Соник, обходя товарищей со стороны и выставляя перед черным ежом вытянутые руки. Шедоу вновь громко выпустил воздух из ноздрей, закрывая глаза. – Там есть кое-кто, кого я видел в Лимбе. Мне нужно узнать. Возможно, она сможет нам помочь. Секунда размышлений. – Надо вместе, нельзя разделяться! – Я должен быть один. Тейлз отпустил руку. Ёж кивнул, после чего, посмотрев в зеленые глаза Соника, сделал уверенный шаг в сторону, активируя воздушные потоки в подошвах. Оставив товарищей в паническом недоумении, он сорвался с места и в несколько длинных толчков оказался в толпе танцующих. Помогая себе локтями, он начал путь в импровизированный центр одного из хороводов. Спустя какое-то время он очутился рядом с фигурой, что привела его. От её шерсти веяло теми самыми кухонными приправами и травами. – Голда? – неуверенно окликнул ее он, протягивая пальцы к худым плечам. Кошка с седой от старости мордой развернулась, покрывая спину ежа странными блаженными мурашками и улыбнулась. Золотистые глаза встретили его также спокойно и тепло, как в первый раз. – Здравствуй. О, этот бархатный голос! От него хотелось замереть, расствориться в нем, как в теплой прозрачной воде. – Голда, я... – Мы снова встретились. Как хорошо видеть, что ты здоров. Что ты в порядке. И что рука твоя в порядке. – Голда, мне нужно, чтобы ты пошла со мной, – Шедоу коснулся её худого плеча. – Правда, мне казалось, что счетчик не прижился. Но, как я вижу, все чудесным образом зажило, – она будто не слушала его и продолжала свою хоть и ласковую, но неуместную исповедь, одаряя ежа своей теплой улыбкой. Шедоу, потеряв дар речи, старался не отпускать её руки, которую он схватил словно стропу улетающего воздушного змея. – Пожалуйста, объясни... – Тебе нельзя тут стоять – ответила она мягко, обратив внимание на цифры на предплечье, – тебя заберут вместе с нами. Ёж повел ухом в недоумении. – Пожалуйста, пойдем со мной, нам нужна помощь. Мне нужна. – Здесь место для тех, кто хочет уйти на второй круг, открыть второе дыхание. Пространство вокруг будто начало искажаться: перспектива стен начала скручиваться и теряться. Ёж осознал, что его ощущения были обманчивыми, и те, кого он видел со знаком плюс в карточке, могут оказаться совсем не теми, на кого стоит рассчитывать в такие моменты. Хотя ему были нужны только данные, только немного информации, чтобы понять, куда двигаться дальше. Любая зацепка и любой ориентир. На что он рассчитывал, когда совался в пропасть ради мнимого ощущения того, что действие будет правильным, он уже не знал. Диджей закрутил микс, и барабанные сбивки стали проявляться искажениями воздуха вокруг. Кошка с золотым именем наклонилась к уху Шедоу и нежно, но достаточно громко сказала: – Конечно, всегда можно послужить во имя науки нашего Президента, мы будем рады твоему присоединению к нам. Давай танцевать! Она засмеялась, и смех ее разбился на тысячи повторяющихся отрывков, словно множество копий кошки по имени Голда окружили зал и стали заливать полы и стены хриплым и жутким в своей беспечности смехом. Одна из них потянула Шедоу за руку, увлекая его в беспорядочный пульсирующий танец. Кошка-лекарь с седой мордой закружилась, ведя ежа за собой. Не мигая смотрела в его глаза, и Шедоу показалось, что он теряет телесную форму: дышать стало легче, и голова будто стала такой свободной от мыслей. Её золотые радужки отбирали у него желание остановиться, и ноги не слушались, и тело вторило ее движениям. Ритм музыки начал ускоряться, а стробоскоп замельтешил красными огнями, следуя за сменившей цвет плиткой. Тревога нахлынула на ежа, и он, пытаясь сосредоточиться, потянул руки кошки на себя. Силуэт Голды остановился. – Ты готов? – К чему?! – воскликнул Шедоу, стараясь перекричать шум. – До скорой встречи, – она снова улыбнулась и толкнула своего мимолетного партнера. Чтобы не упасть под ноги и не быть задавленным, ёж стукнул борты ботинок друг о друга, запуская аэро-модули. Нарисовав пируэт в воздухе, он замер. Все длилось не больше мгновения. Вечного мгновения. Громкая музыка разорвала крики. Крики радости, сменившиеся криками боли. Очень быстрой, очень страшной смерти.

***

Механик судорожно перебирал механическими пальцами, не сводя взгляд с удаляющейся фигуры товарища. В свете софитов заостренные вверх иглы стремительно переместились вглубь очерченной квадратами зоны. В поясной сумке Тейлза что-то отчаянно вибрировало, но в низкочастотной тряске помещения он этого не замечал. – Что он задумал? – Соник вернулся к стойке, хватаясь за один из двух стаканов. Ткань перчаток пропиталась ледяной испариной с пухлого от влаги стекла. – Понятия не имею, но очень скоро мы узнаем. Я доверяю его безрассудству. Как бы это ни звучало, – лис, последовав примеру товарища, потянулся к стакану, чтобы пригубить напиток. Сделав обжигающий горло глоток, он скорчился, после чего продолжил: – Не в том смысле, что... Ну, то есть. Пойми, он всегда поступает, казалось бы, расчетливо, и такие решения не свойственны ему. Это больше в твоем стиле, Соник. Тот засмеялся, опрокидывая лонг-коктейль залпом. – Да, даже спорить не буду, потому что в этом есть свой шарм. Мой шарм. Последние слова утонули хрипе, после чего ёж закашлялся в попытке избавиться от ощущения, что горло было осушено и обожжено. Тейлз снисходительно хохотнул. – Дело в том, что на безрассудства нашей совершенной формы жизни есть причина. Всегда. Товарищи простояли в молчании и наблюдениях за залом еще пару минут. Бартендер возилась сзади, нарушая приватность диалога лишь позвякиванием посуды. – Что-то он долго. – Я же предупреждала, эх, – послышалось сзади, – перезагрузка для тех, у кого не осталось попыток. Вообще, на самом деле, перезагрузка сегодня должна была начаться позже, наш диджей еще не доиграл финальный сет. Её разочарованный тон прозвучал максимально отрешенно. Лис сделал еще один глоток. – А что вообще предполагает перезагрузка? – ненавязчиво спросил синий ёж, оборачиваясь в сторону кошки. Она смерила его осуждающим взглядом, помолчала с мгновение, после чего снизошла до ответа тоном без единой эмоции: – Ну, если совсем вкратце, то это что-то вроде уничтожения телесного аватара. Осознание щелкнуло почти сразу. Парни переглянулись. Внезапно зал погрузился в багряное свечение. – Что происходит? Синий ёж и его верный сайдкик навострились, отскакивая от стойки. Стакан Тейлза полетел вниз, звякнул о металлический пол и раскололся на мелкие части, что сразу же исчезли в узорных отверстиях решетки. Впереди поднялся шум, послышались восклицания, перерастающие в нечленораздельные крики. Соник выругался. – Твою мать! Я так и думал, что мы зря его отпустили. Тейлз, потратив на соображения не больше секунды, вцепился за старого друга и крикнул: – Давай за ним, пошли! Бегом!

***

Летучая мышь Руж сидела, поджав ноги, и не мигая пялилась в грязный мрачный потолок. Покрытый решеткой, он сочился чем-то, напоминающим по густоте слизь. Цвет ее был малопонятен, потому что за все время пребывания ее в этом месте ни одной капли не упало ни на стол, ни рядом с ним. Влага, будто подгоняемая сквозняком, стремилась в центр помещения, через которое лежал путь трех её товарищей, что направились в сторону бара не больше пяти минут назад. Правда, учитывая количество народа в зоне танцпола, Руж предположила местонахождение отдельной точки гравитации в центре, ибо иначе объяснить такую текучку всего в том направлении объяснить она не могла. В баре становилось душно. Вентиляция не работала, несмотря на крутящиеся лопасти внутри широких вентиляционных отверстий. – Странно это все, не находите? – устало сказала она, не переставая изучать уже успевший порядком поднадоесть потолок. Краснеющий от духоты ехидна, что, казалось, было само по себе почти невозможно, надвинул шляпу на глаза, устраиваясь на сидении поудобнее. Для полного комфорта ему не хватало одного. Немедля, Наклз закинул ноги на стол, после чего, не менее устало, но раздраженно отметил: – Сейчас эти вернутся, и мы двинемся дальше. Надеюсь. Сильвер меланхолично покачивал ступней ноги, рисуя мыском воображаемые круги. В мерцающем свете неоновые жилки на его теле маняще подыгрывали атмосфере, распространяя подрагивающий пульс на его накидку и рядом сидящую Руж. Он был глубоко погружен в свои мысли в попытке абстрагироваться от давящей на сознание музыки. – Долго они, – в голосе летучей мыши послышалось надлом. – Да. Сходить за ними, что ли. Сильвер вынырнул из себя и мягко постарался успокоить сидящих рядом: – Они отошли буквально минут, ну, десять назад, пока рано бить в колокола. Какое-то время компания сидела в молчании, наблюдая лишь за тем, как подрагивали крошки на столе. – А когда в них бить, с другой стороны? – неожиданно продолжил свою мысль ёж. – Я о том же. Нужно уходить отсюда. Мне кажется, что зря мы вообще решили зайти сюда, повелись на какую-то иллюзию. Наклз вынырнул из-под полей своей шляпы. – Что ты имеешь в виду? – М, – Руж задумчиво провела пальцем по краю стола. Ткань перчатки приобрела сероватый оттенок, – помните игровые автоматы? – Да. – Во-о-т. Они были. Ответом на это утверждение послужило молчание. Никто из присутствующих не заметил, в какой именно момент помещение приобрело новые очертания и другой вид. Сильвер оглянулся. Там, где вдоль стен раньше стояли металлические коробки пестрых аркадных игр, виднелись лишь пустующие распределители сети вдоль замызганных плинтусов. Трубки неоновых надписей помутнели. Становилось все больше не по себе. Ступор, который одолевал участников погружения, длился, казалось, с момента пробуждения в засыпанной песком кибернетической гробницы. То место, куда они попали, было намного хитрее и запутаннее. Обладатель серебристого окраса поделился своими мыслями с присутствующими. Под конец он уже не знал, как связать слова, и «два плюс два» как факт казалось чем-то абсурдным. – Мы здесь, потому что тут легче понять, что к чему. Ни эта компьютерная жужжалка, которую нашел Тейлз, ни даже наши собственные размышления пока не дадут нам точного ответа на этот вопрос. Нам бы вот только ребят сейчас дождаться, и мы решим, что делать. – Да, ты прав, – Наклз сменил позу, складывая руки замком на груди. Вновь тишина и молчание охватили уже одинокий стол. Прервал этот ласковый союз грозный красный свет и отчаянные крики. Донеслись они стремительно, выхватывая из омута сомнений в злостную реальность. – О боже! – Руж среагировала в мгновение и вспорхнула в воздух. – Шедоу там, в центре! Там! Господи.

***

Сколько существ было на покрытой диско-плиткой плахе было сложно сосчитать. Как капли, до этого момента они стекались в центр праздного танца перед неизбежностью, нарисованную спасением. Их радостные морды были полны блаженства, и ангелы музыкального экстаза, что спускались к их последней попытке выплясать страх перед преобразованием, восторженно окрыляли, подхватывая тяжесть веса и отрывая ноги от земли. Медленные, страстные движения маленьких металлических пальчиков, сопровождаемые трепетным шелестящим звоном, цеплялись за блаженные улыбки и тянули их на себя, так сильно показывая свою любовь и нежность, будто хотели отобрать их. Всплески одобрения и учащенного сердцебиения, соприкосновение тел друг о друга, прелестные виляния хвостами. «Да здравствует Президент! На новый уровень!» Мрак красных ламп манил их, как фонарик мотыльков в ночи. Такие же беспечные и полные надежды, они прыгали и бежали навстречу собственной смерти. Кошка с седой мордой была последним золотым блеском в тот неизбежный миг. Она стояла там, как тогда, такая же невесомая и легкая, со вскинутыми вверх ладонями, к которым протянулись почти незримые стальные нити. Как черви, эти нити меняли свою толщину, извиваясь, заполняя собой все пространство. Тянули острые концы своих паучьих строп к каждому, кто по своей глупости остался на таком славном горящем полу. Сверкающим от жидкости, все это время меланхолично стекавшей оттуда, где сейчас творил свое мрачное дело рой живой металлической проволоки. Её глаза покраснели, наливаясь кровью, и последняя улыбка, которую она адресовала ежу с алыми глазами, утонула в разрываемой изнутри плоти. Словно кусочек бумаги, ее тело порвалось и оросило окружающее пространство крупными багряными каплями. Все остановилось в эту секунду, словно фильм, поставленный на паузу. Шедоу смог только ахнуть, слабо лавируя в воздухе. Этот ужас длился не больше мгновения. Мелькнула молния, нарушая тишину света, и тела танцующих взорвались словно охапка воздушных шариков, напоровшихся на иглы, слились в большую красную массу из фрагментов конечностей и внутренностей, разбрызгивая вокруг литры крови. Он видел каждого. Он слышал каждого. Каждый скрип разрывающейся плоти, каждый хруст дробящейся кости. Все сдавленные мычания и дергания последних сокращений мышц. Ему казалось, что каждый из этих несчастных оставил на его шерсти и коже след. Он почувствовал, что нужно бежать, все его нутро и интуиция кричали: «Беги!» Но он не мог. Парализованный, он висел в воздухе, поддерживаемый лишь потоками из ботинок. Зависший в невесомости, потерявший способность шевелиться, потерянный, почти совсем разбитый. Ему послышалось, что его зовут. Голоса продирались откуда-то издалека, словно он тонул в воде под толщей льда, оцепеневший и умирающий. Без возможности схватиться за нить, которая бы вывела его к проруби, где можно было бы жадно вдохнуть воздух и ощутить, как легкие разворачиваются внутри грудной клетки. Зов становился настойчивее, и Шедоу, дрожащий от шока и стресса, стал опускаться на пол. Металл подошв мерзко хлюпнул. – Шедоу! – раздался истошный крик. Беспокойные зрачки сфокусировались, и он увидел перед собой несколько размытых фигур. – Господи, что, что... ты в порядке? Шедоу? Ты слышишь меня? Топот ног. Тяжелые шаги в гаснущих красных лампах. Мерзкое хлюпанье затопленного пола. Вспышка яркого белого света отразилась глухим щелчком от стен, открывая цвета и запахи настоящего момента. Музыка остановилась. Зал, погруженный в колкую и звенящую тишину, оказался совершенно пустым. Не шевелясь, Шедоу стоял посреди погасших светодиодных плиток, залитый с ног до головы кровью. Белая шерсть на его груди превратилась в слипшийся комок струпьев, белизна ботинок и перчаток исчезла под всполохами бордовых пятен. Его лицо, застывшее в выражении отрешенности и испуга, было испачкано чем-то, что когда-то было лицом умиротворенной и благородной лекарки. Ёж стоял, не мигая, и в глазах его не было ничего. Только застывшие золотые блестки. Вокруг, по всей площади залитой густой кровью диско-зоны, были раскиданы куски тел и внутренних органов. Шедоу не ощущал ничего, кроме тяжести воздуха вокруг. – Это какой-то трэш, – послышалось рядом. Момент облегчения от воссоединения команды был нарушен испуганными вздохами и звуками рвоты. Руж, проиграв сражение с вырывающейся наружу желудочным соком, испачкала подол накидки Сильвера. Тот без единого слова укоризны лишь отряхнулся. Ехидна молча похлопал мышь по плечу. Никто из них не успел ни подумать, ни осмыслить то, что видели их глаза. Лишь приподнятые губы и расширенные ноздри говорили о крайней степени изумления и отвращения, но никто не посмел нарушить тишину, исходившую от Шедоу. Соник и Тейлз, влетевшие к месту событий со всех ног, покатились по мокрому полу, заканчивая свой тормозной путь вплотную о спину черного ежа. Последний не шелохнулся. В попытке не грохнуться в сторону, синий ёж схватился за его плечи и с омерзением и ужасом посмотрел под ноги. – Ну твою мать! Господи. В полной тишине, такой звенящей после киловатт звука, каждый шорох раздавался колокольным звоном. Со стороны бара послышались задорные позвякивания мокрого стекла. Пестрая компания окружила оцепеневшего товарища. Тейлз, поскользивший чуть дальше нужного, уцепился за руку Шедоу и повис на ней на долю секунды. – Фу-у, блин, а-а-а! Тошнотворный запах дошел до его носа. Закрывая лицо ладонью, Руж выступила вперед, аккуратно ступая босыми ногами и стараясь не смотреть под себя. Пара неуверенных коротких шагов, и она оказалась прямо перед замершим другом. Его стеклянные глаза переместились на нее. Руж мерещилось, что время замерло. – Вы в порядке? Голос черного ежа сиплым хрипом раскатился по помещению. Потом Шедоу с отвращением собрал слюну и сплюнул себе под ноги смачный кровяной комок. Кажется, это были чьи-то мозги. Соник отринул от его спины, чтобы рассмотреть и скорчился, оголяя зубы. – Чува-а-ак, блин, - поперхнувшись от отвращения выпалил он. Шедоу обернулся на товарища с болезненным вопросом в глазах. Обляпанная кровью морда смотрела на него через призму шока и усталости. – Это же твое? Скажи, что это твое. Шедоу отрицательно помотал головой, оголяя гримасу отвращения. – Боже. Возгласы неприязни раскатились по залу, отпрыгивая эхом от стен. Летучая мышь, сдерживая еще один рвотный позыв, обратилась к Наклзу и Сильверу, что стояли чуть позади: – Ребята. Надо уходить. Шедоу поднял ладони ближе к лицу, рассматривая их. Пару мгновений он стоял, не меняя позу, как каменный истукан, пока не услышал тихие звуки воды из-за спины. Резко развернувшись, как дикая кошка, уловил взглядом знакомые движения в точке, где над головами у стены простирались полки с разноцветными мутноватыми бутылями. – Сейчас. Осталось кое-что сделать. Угрожающе медленным шагом он направился к барной стойке. Там, как ни в чем не бывало, хозяйничала кошка бартендер, напевая себе под нос подбадривающие песни. Ее смена была почти закрыта, и оставались лишь последние дела перед долгожданным уходом. Она вела себя так, будто ничего не произошло. Переглянувшись, команда двинулась вслед за другом. Наклз, неся на себе плохо скрываемое омерзение, постарался поскорее покинуть место массовой казни. Сильвер и Руж пошли по иному пути, взмывая в воздух. Соник с Тейлзом, стараясь не глядеть под ноги, пересекли расстояние семенящими шажочками, что, к сожалению, собрало на их обуви больше, чем было бы, если бы они шли обычным шагом. – Зря мы вообще сюда зашли, я как знал, – бубнил себе под нос механик. – Ты был первым, кто предложил! – слегка возмущенно парировал синий ёж. – Неважно, Соник, неважно. Шедоу отчеканил ритм по плитке, устало облокачиваясь на стойку. – Я хочу купить попыток. Из-под стола показались два больших уха. – А? – Попыток хочу купить. Бартендер удивленно выпучила глаза. – Ничего себе, ты еще здесь! Не перезагрузило! Впервые с таким сталкиваюсь, – промурлыкала она изумленно, доставая из кармана шорт маленький КПК, – как тебе это удалось? Шедоу оставил её вопрос без ответа. На его лице было написано недоброе, он только внимательно следил за тем, что делали её полноватые руки. Кошка не придала этому значения. Она слишком хотела уйти домой. Постучав коготками по сенсорному экрану, попросила протянуть Шедоу его счётчик и спросила, сколько попыток ему нужно. Тот, не мигая и не скрывая гневного удивления, пялился ей в глаза, снова игнорируя вопрос. – Так сколько? – Две, – выдавил из себя Шедоу. Бартендер приложила девайс к коже. Щелчок, жгущее ощущение в руке, а потом по всему телу разлилось желанное облегчение. В алых глазах на миг помутнело, и в тело вернулось ощущение пространства, цветов и запахов. Кошка оглядела гостя со чудной улыбкой, пряча карманный компьютер обратно в карман. Ёж посмотрел на предплечье: зеленые цифры показывали двойку. – Красавчик, ну вот зачем ты туда полез? Посмотри на себя, весь как из... я даже не знаю откуда. Честное слово, только прибыли, а уже успели везде отличиться. Ощутив прилив сил, Шедоу смог сполна осознать происходящее. Перепрыгнув стойку, он схватил кошку за загривок, опасно приближаясь к ее лицу своим, и тихо прорычал: – Надо было с самого начала задавать вопросы тебе. Ты же видела, что сейчас произошло на вашей дискотеке? Она замерла в испуге: окровавленное лицо расплылось в страшном красном оскале. – Я же говорила, что это перезагрузка! – пролепетала ее фигурка, стараясь высвободиться из цепкой руки. – Отойди от меня, придурок! Соник, подскочивший к ним, удивленно вскрикнул: – Воу-воу, Шедоу, ты что делаешь? – Посмотри, я говорю, ты хорошо видишь? – Шедоу вцепился в нее сильнее, хватая второй рукой её за подбородок и направляя его в сторону площадки, превратившейся в багряное месиво из тел и их частей. Кошка начала вырываться. Ёж встряхнул ее, хватая за торс и потягивая на себя. – Ты видишь?! – Это аватары! – пискнула она. Шедоу раздраженно зарычал. – Ты хотела на прогулку? Будет тебе прогулка, – ёж потащил ее за собой, выводя из-за барной стойки. – Аватары, идиот! Они в порядке! – Шедоу! – окликнул черную бестию Наклз. – Ребят, берите все, что надо, мы уходим, – приказным тоном пробасил ёж, не слушая неудовлетворительные ответы. Летучая мышь, в оцепенении державшаяся за Сильвера, отринула и подлетела к старому другу. Поймав мысль в его глазах, она порхнула к стойке. Соник и Наклз последовали её примеру, перепрыгивая через деревянную столешницу, и начали поиски любых полезных предметов. В ход могло пойти все, что попадалось под руку, и товарищи принялись загребать все, что плохо лежало. – Шедоу, что ты делаешь? – беспокойство Тейлза бежало впереди него, и тот пытался понять намерения товарища, одолевая дрожь в голосе. – Она может много чего знать. Плюс, – Шедоу сменил хват, фиксируя шею бартендер сгибом локтя, – она может обновить счётчик попыток. Поэтому пойдет с нами. – Я никуда не пойду, отпусти меня, кретин! – заверещала кошка, дергая руками и ногами в попытке ударить своего похитителя. Шедоу обернулся к ней и мрачно нахмурился. – Нет, пойдешь. Громкий топот перебил перепалку, и в поле зрения показались секьюрити. Они разъяренно окликнули компанию, прерывая её часть от грабежа. – Вы что тут устроили? Это была последняя капля, уроды. Доля секунды и три ворона в черных костюмах выхватили оружие с поясов. Вдох. – Отпустите сотрудника, живо! Выдох. Сильвер, недолго думая, грациозно вскинул длани, погружая пистолеты и электрошокеры в бирюзовый неон. Дернув пальцами, он вырвал несколько столов из рук охраны. Сталь отлетела в сторону стойки. Шедоу молниеносно сделал пируэт, хватая свободной рукой один из пистолетов семейства «Глок». – Смотри, красавица, - черный ёж особенно выделил последнее слово, переводя взгляд на шокированное тельце в своих руках, – сейчас я покажу тебе перезагрузку. Он выставил руку вперед, взводя курок. – Это было последнее предупреждение, ребятки. Спусковой крючок щелкнул. Одна из птиц, лишившись части черепа от точного выстрела в лоб, грохнулась на пол, утопая лицом в кровавой массе. Бартендер закричала в ужасе. – Отпусти меня, больной ублюдок! Президент все узнает, он все всегда узнает! Послышался смешок. Из-за Шедоу выплыла колючая фигура и подобрала шокер. – Именно поэтому мы здесь. Кажется, начинаю я подозревать, что за фрукт этот ваш славный президент, – Соник хохотнул, выпуская в приближающегося бугая заряд из электрошокера-дубинки. Два мерцающих жгутика устремились в шею, цепко фиксируясь на перьях. Птицу затрясло, и он, не в силах поднять руки под напряжением, повалился на колени, жадно открывая рот в попытке вдохнуть. Шедоу, борясь с когтями бартендер, что пыталась расцарапать ему лицо, выпустил два патрона в обездвиженного охранника, прерывая его тщетные потуги к спасению. Кровавая баня, устроенная в развлекательном центре, пополнилась еще одним трупом. Вдалеке послышался механический писк. – Говорит Отряд «Тета», говорит отряд «Тета», – последний из трио секьюрити трусливо сдавал назад к выходу из бара, затыкая кнопку связи на рации, – в Цеху перезагрузки вторжение, повторяю, в Цеху перезагрузки вторжение! Шедоу яростно дернулся в его сторону, уволакивая брыкающуюся заложницу за собой. Кошка неистово визжала, срываясь на истерические всхлипывания. – Помогите! С потолка послышался усиливающий гул. Система вентиляции, или то, что выглядело так похожим на нее, запустила работу лопастей круглых вентиляторов, и пространство начало наполняться полупрозрачной красноватой дымкой, едва различимой в ярком свете ламп. У нее почти не было запаха, но газ был достаточно густым, чтобы сразу осесть к полу. – Пошли, пошли, пошли! – Наклз выскочил из-за стола, навостряя острые костяшки на сжатых кулаках и ринулся перерезать пути отхода для сбегающего противника, но птица скрылась слишком быстро. Тейлз, используя шанс, вернулся к делу и уцепился за коробки с бутылками воды, утаскивая за собой две из них. Синий ёж, заприметив то, что делает лис, синей стрелой кинулся к нему, хватая в руки еще две упаковки. – В машину, бегом! – скомандовал механик осипшим голосом, разрезая громкий вой внезапно возникшей сирены. Руж сосредоточенно связывала между собой кухонные полотенца. – Руж, уходим! – Сильвер подскочил к ней, хватая за руку. – Помоги мне! – попросила она. Телекинетик вопросительно взглянул на то, что мышь делала с охапкой полотенец. Связанные по углам вафельные уголки формировали подобие широкой сумки-торбы, в которую были хаотично закинуты бутыли со стойки рядом. – Серьезно? – серебристый ёж многозначительно вскинул брови. – Абсолютно, – немного раздраженно ответила Руж, – пригодиться может все. – Народ, валим! – ещё послышалось агрессивное хрипение. Оставив попытки доделать импровизированную переноску, летучая мышь схватила награбленное в охапку и взмыла в воздух по направлению к выходу. Сильвер, быстро оглядев пространство за барной стойкой на предмет оставленных без должного внимания предметов, заприметил стойку с кухонными ножами и схватил её, выбегая за товарищами. Пробегая мимо бездыханных тел двух секьюрити, столкнулся с Наклзом, изучающим их руки. – Они очнутся, у нас не так много времени, – констатировал ехидна, вставая с корточек. Белоснежная ткань на нижней стороне перчаток промокла от соприкосновения с кровавым озером пола. Искатель сокровищ и ёж пересеклись взглядами, после чего почти синхронно кинулись бежать. Шедоу шел достаточно быстро, чтобы не тормозить, но достаточно медленно, чтобы не задушить ведомую девушку. Она вырывалась, не теряя надежды. – Куда подевался последний? – Соник, уже успевший вытащить наружу ящики, проскочил мимо голубой стрелой, выискивая в глушащем вое последнего охранника. – Сбежал, гад, – раздраженно бросил ехидна. Группа пересекла помещение, оставляя Шедоу чуть позади, и стремглав пронеслась мимо пустующего поста охраны через входную дверь. – Отпусти меня! – визжала бартендер, сливаясь с сиреной. Шедоу только сильнее закрепил хват. Оказавшись у выхода, он посмотрел налево и обнаружил скрытую дверь в стене. Она была слегка приоткрыта и из проема виднелся синий технический свет. Пока шел панический, но очень организованный побег, третий и последний ворон с рацией забежал в эту крохотную комнату. Черный ёж, сдерживая попытки кошки укусить его за руку, приблизился и толкнул дверь ногой. Небольшое помещение было заставлено коробками и столами, на которых меланхолично мерцали мониторы. Птица что-то яростно строчил через светодиодную компьютерную панель, не снимая ноги с напольной тревожной кнопки. На столе рядом с ним лежала толстая связка автомобильных ключей. Охраннику потребовалось несколько мгновений, чтобы заметить открытую дверь и дуло пистолета, направленное прямо ему в клюв. Он схватился за кобуру, свисавшую с сетчатой панели над монитором. – Ты не в том положении, чтобы позволить себе это, – угрожающе пробасил ёж, обращаясь к невольной заложнице. Кошка всё же вцепилась зубами ему в руку. Шедоу прикусил язык, но не дрогнул. – Шедоу, что ты там возишься?! – послышался голос из-за спины, – Твою ма-а-ать... Соник влетел в бар со своей битой наперевес. – Соник, бери ключи, – не сводя взгляда с охранника скомандовал черный ёж. Без раздумий, синяя молния юркнула в проем между товарищем и дверным косяком, сметая звенящую связку с брелоками. – Снаружи! – бросил Соник, выбегая из коморки. Ворон слегка приподнялся, выхватил пистолет из кобуры, воспользовавшись этой секундой, и направил свое оружие в ответ на Шедоу. Мгновение, запах горения, выстрел. Радужные глаза кошки заплыли слезами. Птица, чей клюв оказался вбитым внутрь силой пули, рухнул обратно на стул, ударяясь остатками лица о клавиатуру, забрызгивая все вокруг внутренними жидкостями. Слезы кошки перешли на истеричный крик. Шедоу, не издавая ни звука, лишь отвернулся и в несколько шагов покинул заведение, ступая в полный неона и ощущения реальности город. Математически герметичные очертания вновь встретили его холодом и неприветливостью, отражая падающие с небесной сетки красные лучи в своих бесконечных окнах. Вереница автотранспорта, раскинувшаяся ровными линиями вдоль дороги рядом, заканчивалась у дальних поворотов с улицы и пестрила проблесками красного света откуда-то свыше. Неумолкающая сирена звучала не из бара: она звучала по всему кварталу из безликих зданий и дорог, пульсируя красными вспышками далеко наверху. Черный ёж двинулся к копошащимся фигурам у знакомого пикапа. – Соник! – крикнул он. Ёж откликнулся, вопросительно кивнув, после чего вскинул палец вверх, и скрылся за одной и стенок открытого багажника. – Лови! – Соник кинул звенящую связку. Бросок без расчета отправил ключи прямо под массивные окровавленные ботинки. Шедоу, бросив многозначительный взгляд на товарища, зажал пистолет подмышкой и наклонился, чтобы понять брошенное. Пользуясь моментом, бартендер пригнулась и с силой сдала назад, вырываясь из захвата. – Куда! – рыкнул Шедоу, хватая ее за руку, роняя и пистолет, и только что поднятые ключи. Хрупкое запястье почти треснуло от того, как сильно его сжали. Глаза кошки снова намокли. Она жалобно стала вытягивать предплечье, в омерзении оглядывая окровавленные следы на своей одежде. Шедоу помотал головой, и снова наклонился, чтобы все же понять, от чего была связка ключей. Он начал последовательно щелкать на кнопки разблокировки, ожидая как загорятся фары той или иной из машин. Любое средство передвижения было бы кстати. Неожиданно для всех, ключ не снял с сигнализации ни один из рядом стоящих автомобилей. Шедоу осмотрелся. Через две машины от пикапа виднелось одинокое колесо. – Пошли, – сказал он кошке, утягивая ее за собой. Из-за минивэна показался старый, но ухоженный байк. Чёрный ёж удовлетворенно улыбнулся. – Неплохо. Он подошёл ближе, положил пистолет на сидение, после чего вставил ключ зажигания и провернул его. Мотоцикл издал довольный рык и завелся. Сирена нарастала, давила на уши и голову. Становилось темно. – Шедоу, ну что, мы готовы? – Сильвер обошел машину и выглянул за капот. Руж устроилась на переднем пассажирском сидении, задумчиво и стеклянно всматриваясь вдаль. Синий ёж и ехидна разместились на добытых припасах в багажнике в ожидании отправки. Нервное напряжение росло. – Да, только мы отдельно! – ответил Шедоу. Он поднял пистолет и подвел бармен к мотоциклу. – Садись. Кошка, заливаясь в истерике, только мотала головой. Шедоу закатил глаза и, не стесняясь, поднял ее, агрессивно, но с толикой бережности усадил на пассажирское сидение, после чего залез сам и устроился за рулем. Провернув ручки сцепления и тормоза, заставил байк довольно заурчать. Шедоу обернулся и произнёс: – Держись крепче. – Что? – кошка всхлипнула и взвизгнула, как мотоцикл взревел, и стремительно выскочил на трассу. Шедоу почувствовал, как ее маленькая когтистая рука непроизвольно схватила его за бедро. Ёж сделал крутой разворот, подъезжая к пикапу, и крикнул: – Поехали! – Ого, вот это да! – не скрывая удивления, прокомментировал Тейлз, заскакивая в кабину и выворачивая руль. Вдавив педаль в пол, он вывел пикап с парковки и понесся в сторону бесконечно заходящего солнца в красном небе. Наклз придавил рукой шляпу, пока ее не сорвало ветром. Шедоу выкрутил ручку газа, разгоняя стальную птицу, и мотоцикл устремился вперед по бездыханному шоссе. Ветер шумел в ушах, целуя холодными потоками кожу. Бартендер сидела в оцепенении, пытаясь удержаться рукой за поручень и своего похитителя, чтобы не соскользнуть назад с сидения без спинки. Шедоу вдыхал встречный воздух, не борясь с песком с пылью, что летели в глаза и нос. Он слышал, как сзади визжали шины пикапа, утопая в криках сирены. Дрожание мотоцикла помогало вернуться в сознание, возвращая в тело ощущения и чувство. Яркое, терпкое. Такое тяжелое. По его щекам покатились крупные соленые капли. Столь похожие на слёзы.