Сломленный герой...

      Колдун нервно ходил по комнате. Он даже и забыл, какого это — быть свободным. Его охватили эмоции, которые за столько лет проведения в заточении просто не проявлялись. Темный Маг был жутко рад своему возвращению. До этого дня. Завтра. Чертов «День Восхода». В том, что Рэнделл Каннингхем воскресится ради мести ему — не было сомнений. И вот это пугало даже его — величайшего Темного Мага. Почему? Да все просто: сила Колдуна в несколько раз уменьшается в этот день, а сила воскресшего, наоборот — увеличивается. Колдун внезапно осознал, что ему вот-вот придет конец. «Чертов мальчишка, — подумалось ему, — даже после смерти не дает покоя. Это ж надо было выйти на свободу в такое время? Совсем мозги развалились во время заточения».       Радовало Колдуна только одно: то, что не завершит Темный Маг — завершит он. — Ты выйдешь из Мира Мертвых только на один день, — в который раз объяснял Номикон тоном учителя. — Можешь делать, что пожелаешь, но сначала отомсти тому, кто забрал у тебя жизнь, понял? Не смей набрасываться на людей, — ледяной голос. — Да понял я, отвали от меня уже. Древняя Книга лишь глубоко вздохнула, потрепала парня по волосам и растворилась в серой дымке. «Что же произойдет завтра? Пожалуй, Рэнди — все-таки самый необычный из всех, — промелькнула мысль в голове Духа, вызвав короткий укол паники. — Как они там говорят? Поживем — увидим? Да, в точку…»

***

      В этот день жители Норрисвиля встали с особым трепетом — несколько дней Говард упорно вдалбливал им одно: сегодня воскреснет Рэнди, чтобы освободить их. И это жутко радовало. Казалось, даже самые маленькие дети, которые обычно висели на шеях у мам, капризничая, сейчас были тише травы. Молчание окутывало Ратушу. Но это была радостная, счастливая тишина — был тот момент, когда не нужно никаких слов, чтобы описать свои чувства. Каждый человек расплывался в улыбке, и тот червячок страха, который поселился из-за Колдуна, таял на глазах, перерастая в жажду победы.       Один Говард не сомкнул глаз этой ночью. Еще вчера к нему явился Рэнди и сказал лишь несколько слов: «Вмешаешься в то, что произойдет в «День Восхода» — и я не посмотрю на то, что ты мой друг. Тебе придется пасть вместе с ними, как бы тяжело мне это ни было». При этом он стоял ровно, как кукла, глаза гневно сужены, а голос холоден настолько, что пробирает на мурашки. «Что ты имеешь в виду?» — спросил Винерман, не понимая, что происходит. Тогда Воин подошел совсем близко, заглянул в глаза и четким голосом произнес: «Я отомщу им. Всем. Слышишь меня? Они почувствуют то, что испытал я. Ты меня не остановишь. Я знаю, что ты понимаешь меня». И он исчез, просто оставил Говарда тонуть в противоречивых мыслях: отомстит им? Кому? Но хуже всего было то, что он знал кому, знал за что и понимал его решение, если уж полностью не разделяя, то поддерживая где-то в глубине души. Сколько раз он видел друга с опухшими, красными глазами? Этому не было счета. Сколько раз он заставал Каннингхема, шепчущего раз за разом: «Пожалуйста, не отворачивайтесь от меня. Вы мне нужны…»? Сколько гребанных раз он прикрывал Рэнди? Помогал с глубокими порезами, ранами? Но это ничто по сравнению с тем, как видеть, что твой лучший друг медленно, постепенно чах — прямо на твоих глазах. Как скулил по ночам от своей безнадежности. Смотреть на то, как яркие, глубокие синие глаза просто переставали выражать хоть что-либо. Видеть, как он в немой помощи искал поддержки у самых близких — у родителей, и понимать, что те настолько были сосредоточены на своей работе, что не замечали этих взглядов. Нет, они любили своего сына, но видимо, не настолько сильно были привязаны к нему.       Винерман с трудом оторвался от своих мыслей, понимая, что огромный комок просто застрял в горле. — Боже, Каннингхем, что ты делаешь? — прошептал Рыжик в полной тишине. — Что ты делаешь со мной? Я полностью понимаю тебя, но черт, я не хочу, чтобы ты так поступал. Не хочу. Говард прижал колени к себе, обхватив их руками, и запоздало понял, что слезы текут по его щекам. Он знает Рэнди, как свои пять пальцев. Очень хотелось отговорить, попытаться убедить. Но он просто не мог. Даже сейчас Рыжик просто готов бездумно поддержать своего друга. — Если это действительно успокоит тебя, то сделай это. Но прошу, остановись вовремя. Дружище, даже сейчас я на твоей стороне, — Говард уронил голову на колени — сейчас она казалась жутко тяжелой. И в этот момент он мог поклясться всеми родными и близкими, что ощутил легкое прикосновение к своим волосам — Рэнди потрепал их, а затем услышал такое тихое, но радостное и счастливое «Спасибо». И понял, что совершенно запутался. Он все еще маленький мальчик, который не должен был видеть смерть лучшего друга и войну. Этого не должно быть. Сейчас понедельник — Винерман должен был ворваться в комнату спящего друга, растолкать того в плечо и заставить отнекивающегося всеми способами парня идти в школу. Должен был давать подзатыльники или щелбаны каждый раз, как видел, что Каннингхем засыпает. Такой должна сейчас быть его жизнь. Но то, что он видел — войну, смерти и жуткую боль — все было сейчас реальностью. Не страшным сном.       Винерман еще раз глубоко вздохнул, поднялся на совершенно ватные ноги, вытер уже сухие глаза и вышел из комнаты. Как только он появился в главном зале, сотни взглядов устремились на него. «И этого не должно быть, — пронеслось в его голове. — Не должны взрослые люди вешаться на шею 17-летнему ребенку, как на спасательный круг». — Выходим на поверхность — здесь нам делать нечего.        И первым двинулся в сторону одной единственной лестницы, заканчивающейся люком, за которым находится то, что осталось от его любимого городка. Рыжик спиной ощущал, как люди ждут от него напутственных речей, но не мог вымолвить ни слова. «Вы действительно бросили его», — крутилось в его голове. Поймал обеспокоенный взгляд Хайди. Со стороны всем всегда казалось, что отношения у парня с сестрой ужасные, но это было не так. Малейшее изменение в лице братишки Рыжая подмечала и старалась помочь. В ответ Говард лишь кинул тот красноречивый взгляд, который понимали лишь два Рыжика, и девушка кивнула, двигаясь за ним. «Не нужно ничего спрашивать», — передал Винерман лишь своими глазами.       Первая ступенька, вторая, третья… Чем выше поднимался Винерман, тем спокойнее ему становилось. Все должно произойти так, как произойдет. Это судьба. Сколь жестокой она ни была, ее нужно принять. Выбравшись на поверхность, парень чуть отошел и просто стал наблюдать, как измученные, грязные, но жутко счастливые люди поднимаются в свой город. Как только все до единого выбрались, он двинулся вперед, не оборачиваясь. Если Рэнди и воскресится, то там, где чувствовал себя в безопасности. В единственной своей крепости, которая послужила в конце-концов еще и усыпальницей. Собственный дом всегда мил, какие бы переживания ты не испытал, живя в нем.       Дом Каннингхема стоял, как обычно. Разрушения почти не затронули его: белые стены, аккуратная крыша. Только стекла были выбиты, да и дверь стояла нараспашку, покачиваясь от легкого ветерка. Говард внезапно до мелочи вспомнил все детали комнаты Каннингхема, в которой они проводили столько времени: метровая кровать Рэнди, с которой тот так резво спрыгивал всегда, письменный стол, всегда находившейся в жутком беспорядке (впрочем, как и вся комната парня). И хотя обитель Винермана находилась не в лучшем состоянии, Рыжик всегда смеялся и шутил: «Вот будет у тебя девушка, придет к тебе, а у тебя тут носки по всей комнате на пару с трусами валяются». На что Рэнди отвечал всегда чуть обиженно: «Нету тут трусов. Я не совсем с катушек слетел, чтобы свое нижнее белье разбрасывать». Они смотрели друг на друга несколько секунд, а затем ржали как угорелые. Это и многие другие воспоминания врезались в голову. Говард вмиг представил Каннингхема, истекающего кровью в своей собственной комнате, и постарался отогнать внезапное наваждение. Сейчас Рыжику до дрожи в пальцах хотелось зайти в дом друга. А что, если он жив? Что, если Винерман сейчас лежит в своей кровати, посапывая, и вот это все, происходящее вокруг — сон, да?       С такими мыслями Говард просто сел на первую ступеньку дома, ставшего таким родным за… 15 лет? Сколько они дружат? Познакомились, когда были еще совсем малышами — Рыжик помнит этот день. Маленький Винерман очень хотел познакомиться с мальчиком, который сражался с монстром-горкой на площадке, и, не придумав ничего другого, просто налетел на него, сбив того с ног. Так и началась их крепкая дружба.       Жители в это время лишь недоверчиво озирались и просто усаживались, кто куда: поваленное дерево, кусок отлетевшего бетона и просто дорога. Их было мало. Катастрофически мало. Население одного из крупных мегаполисов просто превратилось в такое же количество, как у какой-нибудь маленькой деревушки. От силы человек 60, если не меньше. Но все они были рады тому, что выжили. Многие потеряли родных и близких, каждый оплакивал кого-нибудь из своего окружения. Было тяжело, страшно, но искорка надежды теперь теплилась в каждом — Ниндзя спасет их, как и всегда. По-другому просто не может быть. Или может?       Внезапный смех эхом отразился от пустых улиц. — Ой, вы только посмотрите на них! Как это мило. Собрались увидеть, как Ниндзя освободит вас от страшного Колдуна? — тоном взрослого, обращающегося к еще совсем малышам, проговорил Темный Маг, появившись из портала. — Жалкие.       Колдун с презрением оглядел каждого, скрестил руки на груди и просто сел на землю. — Да не бойтесь вы меня, — жутко хохоча произносит он. — Зачем вы нужны мне? Я давно уже подпитался всеми вашими страхами, а сейчас я здесь для того же, для чего собрались вы. Смысла прятаться или где-нибудь в другом месте встречать этого мальца попросту нет — его связь с городом уж слишком сильна, чтобы хотя бы попытаться запутать е… — Что-то ты слишком разговорчив, — Винерман сузил глаза, впиваясь взглядом в столь ненавистного Колдуна. — Не страшно ли тебе? — Страшно мне? — Темный Маг добродушно развел руками. — Я провел больше тысячи лет в заточении. И к тому же… Ты-то уж по-любому знаешь, что наш величайший герой выйдет оттуда, — тут Колдун со значением указал наверх. — Не только из-за меня.       Рыжик проглотил тугой ком в горле и постарался принять безразличное выражение лица. Напрасно. Его волнение и куча эмоций просто выдали его с потрохами. — Ну, конечно. А им-то ты сказал, — Темный Маг обвел рукой находящихся в страхе жителей. — Кого он считает своим главным врагом? Нет? Вот умора. Пожалуй, если я умру, то моя смерть будет напрасной — не увижу такого веселого представления, — тут Колдун разразился таким смехом, что аж похрюкивал от удовольствия. — Вы, люди, такие глупые существа. — Не глупее тебя. Ты же очень давно планировал свое освобождение. Что, нельзя было продумать, чтобы выйти не в канун «Дня Восхода»? — Говард понял, что попал в точку, увидев промелькнувший гнев в глазах злодея. Тот, в свою очередь, уже хотел что-то сказать, но вдруг резко подскочил и вперился взглядом во входную дверь дома Каннингхема.       Прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, стоял Рэнди. Парень чуть склонил голову и с интересом наблюдал за Колдуном, который пытался привести себя в порядок после внезапного появления мальчишки, которое застало его врасплох. Говард не мог прийти в себя. Он-то думал, что его друг появится в своей текущей форме — безликий, светлый, словно ангел. Но прямо в нескольких шагах от него стоял настоящий Каннингхем — вся его одежда вновь приобрела оттенок, и даже сейчас Рэнди спокойно подворачивал длинные рукава на своей излюбленной толстовке, которую носил уже столько лет, почти не снимая. Даже кожа будто стала смуглее — не было того ощущения, что перед тобой стоит мертвец. Но больше всего Винермана изумили глаза друга — темные-темные, синие, глубокие. Такой цвет они приобретали лишь тогда, когда в них горела решимость. Рэнди вдруг посмотрел прямо на Рыжика и приветливо улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но не успел — огромный зеленый разряд полетел прямо в его грудь. Пыль разлетелась в разные стороны, встав столбом на всю улицу. Винерман с ужасом выбежал из самого омута и раскрыл глаза от удивления. Когда пыль немного осела, то все ясно увидели Рэнди, который стоял уже посередине дверного проема, и с интересом подкидывал сгусток зеленого света. — Ух, ты. Я раньше думал, что твоя сила бесформенная. Вроде тумана или дыма что ли. А тут на тебе, — парень приблизил искрящийся шар прямо к глазам. — Да тут целое сплетение духовных нитей. Сильно. Долго собирал, да? Думал, что ударишь один раз — и все, каюк мне. Оно бы так и было. Но ты не учел одного, — парень усмехнулся и начал тихо спускаться по лестнице, тогда как Темный Маг тут же начал повторять свои удары, на что Каннингхем лишь спокойно уворачивался. — Дорогой мой Колдун, мертвеца убить уже невозможно, хоть я и выгляжу, как живой. Думал вот так убить меня? Обычным шариком? Не выйдет, но признаюсь, твои тщетные попытки мне поднадоели. Пора взять все в свои руки. Узнаешь, да? Твои слова, я лишь чуть-чуть их переделал.       Парень остановился на середине своего пути к Темному Магу, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Его одежда тут же сменилась на темную накидку чуть ниже колен. Было очень похоже на прежний костюм Ниндзя: те же узоры и символы на краях, а также неизменный красный шарф за спиной. Но почему-то сейчас он вызывал лишь чувства Величия. Сейчас перед Колдуном и жителями города стоял не юный несмышленый Ниндзя, которому поручили защищать Норрисвиль. Нет, сейчас на них всех смотрел зрелый Воин, знающий свое дело. Рэнди еще чуть-чуть покрутил шар в руке, а затем сделал выпад вперед и запустил этот же снаряд в Колдуна. Удар был точным, быстрым и неожиданным. Темный Маг схватился за плечо, куда попал шар. — Мог бы сразить меня наповал, — вдруг с ужасом произнес Колдун, смотря на медленно приближающегося Воина. — Сил у тебя сейчас хватает. Не хочешь сразу убивать, — он начинает медленно пятиться. — Хочешь поиграть, да? — Верно.       Тут Рэнди с удовольствием достал свой меч, к которому так привязался за три года. Теплая рукоятка буквально обжигала кожу руки, прося воспользоваться ею. Оружие блестело металлическим блеском, раскачивалось из стороны в сторону в такт медленным шагам. Гнев захлестнул Каннингхема целиком и полностью. Вязкий, тягучий, словно черная смоль окутал душу и захватил разум. Синие глаза вдруг начали наливаться кровью, а затем радужка и вовсе стала рубиновой. Так хорошо осознавать свою силу. Смотреть в испуганные глаза противника и понимать, что тот просто маленькая муха на твоем пути. Так спокойно. — А я ведь думал, что я тебя легко одолею. Но оказалось, чтобы это действительно так стало, нужно было умереть. Прикольно, правда? Спасибо за раскрытие глаз на всю правду, Колдун. Я благодарен тебе, — последние слова Рэнди буквально прорычал. — Я передумал. Не хочу заставлять тебя долго ждать, у меня есть еще одно дело.       Быстрый, молниеносный прыжок с замахиванием меча, и Колдун еле увернулся. Темный Маг попытался соорудить цепь из своих неизменных шаров, но та развалилась от удара запущенного маленького кинжала. Каннингхем сказал правду: он не медлил — удары сыпались одни за другими. Сильные, полные гнева. Рэнди рычал, когда Чернокнижнику удавалось увернуться, а затем посылал еще один удар — еще сильнее, еще точнее, еще упорнее. Колдун чуть-чуть отвлекся, проворонил одно мгновение — и удар вспорол ему кожу на боку. Каннингхем спрятал меч и со всего маху ударил зудящим кулаком по ненавистному лицу. Темный Маг с трудом удержал равновесие, но ненадолго — сильный, чувственный пинок по ногам и вот уже Рэнди стоит, властно поставив ногу прямо на грудь Колдуна. Без пощады, никакого сожаления. Чернокнижник пытается вздохнуть, но Воин с силой надавливает. — Тебя нельзя убить. Ты ведь Дух. Но ты слабеешь в «День Восхода». Знаешь, почему тебя не уничтожил самый первый Ниндзя? Он не додумался, что тебя можно разорвать, оставить лишь маленькие частички тебя витать где-то в воздухе. И ты будешь всегда жить, наблюдая за миром. Неплохая смерть, да? Ну, если не брать во внимание жуткую, адскую боль, которая будет преследовать тебя, — Рэнди сильнее надавил на грудь, запрокинул голову и расхохотался — совсем как Колдун. — Почему… ты… такой? — слова даются Темному Магу слишком тяжело, ни воздуха, ни сил попросту не хватает. — Люди меняются после смерти. Самая последняя эмоция, охватившая их, становится самой главной и сильной, вытесняя все другие. Знаешь, какая моя? — Безнадежность? Воин прыснул жутким смехом, покачал головой и лишь затем ответил. — Гнев. В самую последнюю секунду своей жизни я испытал весь спектр эмоций: и облегчение от того, что наконец-то стану свободным, и страх за свою судьбу, но остановился на гневе. Я ненавижу тебя и их всех, — тут Рэнди указал на испуганную толпу, покачал головой и выдохнул, смотря на всех жителей. — Оставили меня истекать кровью. Смотрели на то, как ты… — Воин на секунду приподнял ногу, наблюдая за тем, как его враг делает вздох, а затем снова надавил. — Отбираешь у меня жизнь. А вы не подумали, что я тоже, как и все вы, хочу жить? Я тоже хочу завести семью, увидеть мирное время и ни о чем не переживать. Хотел, вернее. Я всегда знал, что вы не сможете защитить кого-то, кроме себя. Печетесь только о своей шкуре. Я самый странный из всех Защитников. Я ненавижу всем сердцем вас всех. Тех, кого поклялся защищать. Ирония, да? Хочу, чтоб вы сдохли самой мучительной смертью. Уж я-то постараюсь, — эти слова произнесены слишком гневно, слишком зловеще, слишком правдиво.       Каннингхем снова достал свой меч, заглянул Колдуну прямо в глаза, прошептал какое-то заклинание и с диким воплем вонзил оружие прямо в лоб Чернокнижнику, тем самым успокоив лишь одно свое желание «Убить». Воин спокойно слез с мертвой туши, круто развернулся к жителям, не смотря на то, как тело Темного Мага охватывает красное пламя, постепенно разрывая того на мелкие частички. Рэнди внимательно смотрел на всех этих людей, которых клялся защищать, и чувствовал лишь страшный гнев.  — Вы бросили меня, — рычит он. — А я ведь до последнего верил в вас. Даже если бы вы крикнули: «Не трогай его» или что-то в этом роде, я бы понял, что мне стоит еще бороться. Но зачем защищать тех, кто черств внутри? — Рэнди замолчал, вглядываясь в лица каждого. — Знаете, что такое «День Восхода»? Это день, когда Ниндзя может отомстить всем своим врагам и лишь затем спокойно отправится на небо. И так уж вышло, что именно вас я считаю своими главными врагами, а не вот этого, — Рэнди указал назад, где должен был быть Колдун, но тот уже давно испарился.       Каннингхем зажег в своей руке алое пламя и произнес медленным голосом: — А вот теперь бегите, — и бросил снаряд рядом с жителями, вызвав приступ паники и криков. Люди бросились в разные стороны, пока пламя поднималось все выше, заслоняя темное небо и хохочущего Воина.