— you're too much obvious

Джемин, единственный, кто не спит на истории магии в компании учителя-призрака, размашистым и быстрым почерком выписывает конспект из книги, поскольку профессор уже минут двадцать бормочет что-то нечленораздельное во сне. Гриффиндорец успевает насладиться тишиной, но ему хочется ещё, только выспавшаяся соседка по парте так не думает. Девушка — кажется, её зовут Лами — строит глазки и просит Джемина рассказать о войне великанов с волшебниками в двадцать втором, но спустя секунды три становится понятно, что рассказ её не интересует от слова совсем, поскольку Джемин специально начинает нести несусветный бред, а она только пялится с восхищением и называет его умницей. —…и в процессе оглушительной отрыжки гоблина по имени Донхёк образовался Плутон. Конец. — специально громко заканчивает гриффиндорец, косясь взглядом на лучшего друга с задней парты. Лучший друг, услышав свое имя в контексте сквозь сон, разлепляет аккуратные веки и бросается в Джемина куском пергамента, следом летит перо, а потом книга, которую На ловко перехватывает. Тогда Донхёк хватается за стул, но оказывается остановлен шиканьем старосты Когтеврана. Больше всего Донхёку хочется врезать этому выскочке, который весь из себя правильный, а на деле — флоббер какой-нибудь (он так думает), но он сдерживается, поскольку Гриффиндор едва удерживает первое место в рейтинге баллов, и то, благодаря спортивным победам Джемина и Минхёна, парня, который сопит где-то за последней партой, не подозревая о том, как Донхёк бережет очки, заработанные им. Ли сдерживается, но средний палец Джемину все-таки показывает, и тот отвечает тем же с лыбой от уха до уха. Лами рядом противно по-девчачьи смеется и Нана ей улыбается, заставляя когтевранца-старосту Джено сжать перо в ладони настолько сильно, что оно ломается. *** У Джено все выходит из рук вон плохо — он даже сомневается, что его оставят старостой, и спрашивает сам себя, за какие такие заслуги вообще назначили. Когтевран — факультет гениев, и Ли особо не выделялся на их фоне: невысокий кореец с темной кожей, черными волосами и большим носом, ну и кому он сдался? Конечно, до тех пор, пока его не назначили главой факультета вместе с Коын. Вот только за что? Джено допускал мысль, что за непричастность к лишнему шуму, но не особо был в этом уверен. Они с Коын и другими старостами патрулируют в девять вечера коридоры Хогвартса, чтобы никто из студентов не позволял себе гулять в ночное время. Джено видит за стеллажом знакомую рыжеватую макушку и незамедлительно оказывается рядом, вытаскивая брыкающегося Донхёка из-за угла. — Я превращу тебя в кактус, если ты сейчас же не отпустишь меня, кретин, — не сдерживается в выражениях Донхёк, забывая, что потом обязательно понесет наказание в виде лишения баллов или отработки (как двадцать раз до этого). Джено знает, что у Донхёка, вообще-то, самый высокий балл среди гриффиндорцев по трансфигурации и заклинаниям — за исключением Джемина. Только Джено Донхёка не боится, а еще тот ниже, и ничего не мешает старосте смотреть на него сверху вниз. — Минус десять баллов с Гриффиндора. — спокойно заявляет старший, глядя младшему в глаза. Тот взгляд выдерживает очень стойко, но на плечо старшего ложится чья-то большая ладонь. Он возмущенно разворачивается. — Прости, мы уже идем спать, — улыбается Джемин. Джено сглатывает. — Не мог бы ты простить нас в этот раз? Не буду обещать, что больше не повторится — сам знаешь, — он усмехается по-доброму и протягивает руку: — но. Давай я помогу тебе с зельями, а ты забудешь этот инцидент и вернешь наши баллы? Мы не хотим терять первое место и тёплые отношения с тобой. Донхёк сзади Джено издаёт звуки рвоты, но становится рядом с Джемином. В мыслях старосты проносится последний урок зельеварения, где он напортачил как никогда до этого (всего лишь засмотрелся на руки Джемина и его улыбку, а еще тот потом от жары снял длинную мантию, открывая длинные стройные ноги в чёрных узких брюках, и Джено умер где-то в тот момент, пропуская момент кипения жидкости в котле и ещё что-то важное, чего не вспомнил до сих пор). Он смотрит секунду на протянутую руку, потом на красивое улыбающееся лицо Джемина и отвечает рукопожатием под пренебрежительный взгляд Донхёка. — Замётано, — Нана расцепляет их руки, — я попрошу профессора оставить нам кабинет завтра к пяти. Ты будешь свободен? — Да, хорошо, — отвечает Джено. Он точно занят завтра в пять, но он отменит все свои дела ради этого занятия. Потому что Джемину так удобно. Младший улыбается ещё раз и тянет Донхёка за собой в сторону гриффиндорских спален. Сначала идут молча, но уже на лестницах у Донхёка снова чешется язык: — Он так сильно палится, меня чуть не стошнило. Трижды. — он морщится в доказательство своих слов и заставляет Джемина ухмыльнуться. — Ты и то скрываешься лучше, — дразнит младший, уворачиваясь от пинка. *** Донхёк Марка боится, но, разумеется, никогда не признается, мужик же. Марка боится если не вся школа, то большая часть точно: грозный выпускник, который постоянно водится лидером огромной компании и со слизеринцем Ренджуном (ещё один мрачный тип), предпочитает решать все сомнения громкими посылами и кулаками, заставляя шарахаться от него даже привидение Пивза. Марк не из добряков, но невинных ребят не трогает, а если уж ему кто не понравился — лучше заказывать скорейшее кремирование самого себя, вот. Донхёк был одним из таких два года назад: играл с огнём и доигрался — ему тогда стукнуло пятнадцать и шило в заднице — удачно сострил на марковское «эй, красавица, чего ты не в юбке?», посланное самому Донхёку. Он сказал: «для тебя берегу, солнце», и вылил на того его же тыквенный сок, послал воздушный поцелуй и свалил по-быстрому. Марк его запомнил и жития не давал еще долго, а Донхёк влюбился. Джемин пальцем у виска покрутил, в очередной раз за друга заступаясь, но ничего не сказал, потому что друг и понимает (не понимает, но в положение входит). Чего Марк забыл на Гриффиндоре, куда высокомерных идиотов не пропускают, никто не знает. Донхёку плевать. К пяти часам Джемин уже стоит в кабинете зельеварения. Джено приходит быстро: растрепанный и невыспавшийся. — Чего такой загнанный? — интересуется Джемин, забирая у старосты рюкзак и усаживая его на стул. Сам же облокачивается худыми руками о прилагающуюся парту, и Джено сглатывает снова. — Не выспался, — отвечает старший. — Я в порядке, — добавляет он, встречаясь со взглядом Джемина и тут же отводя свой. Всю ночь не спал из-за волнения от предстоящей встречи? «Он действительно палится», — беззлобно про себя усмехается Джемин и даже как-то жалеет бедного Джено. Начинает урок, подробно объясняя самое сложное, чуть угрожает экзаменами, чтобы больше напоминать настоящего профессора, и в итоге приказывает Джено приготовить зелье самому. Староста справляется. Он не смотрит на Джемина и даже не дышит в его сторону, хотя очень хочется, до того момента, пока тот не становится сзади впритык и не берет его руку в свою, оправдывая это тем, что старший начал помешивание не в ту сторону. — Сначала влево, — Джемин давит своей ладонью на ладонь Джено, — потом полоборота вправо, — Джемин просовывает свои пальцы сквозь пальцы Джено, чтобы работа шла быстрее, — и медленно в обратную сторону. Джено, ты меня слушаешь? — Нет, спасибо, — отрешенно отзывается Джено и тот час встряхивается: — то есть да, да, я слушаю. — Тогда повтори, что я только что сказал. — Ты спросил, слушаю ли я. — Джено благодарит все святое и не очень за то, что его голос не дрожит. — Джено, — выдыхает Джемин, — посмотри на меня. Старший разворачивается и сталкивается своим носом с чужим, тут же отскакивая назад и встречаясь поясницей с углом парты. Зелье в маленьком котле опасно покачивается, но не разливается, и на этом спасибо. Джемин заглядывает в душу, дурак такой. Джемин убивает Джено этой близостью. — Что случилось? — спрашивает гриффиндорец с ноткой заботы, и когтевранец теряется как человек. — Ничего, — отвечает он, не совсем правильно расценивая действия младшего, и тянется чуть-чуть вперед, прикрывая глаза и почти прижимаясь своими губами к губам Джемина. — Что ты делаешь? — теперь очередь На шагать назад, — черт, Джено, ты не… — Прости, — старосте очень хочется провалиться сквозь землю, но он пользуется тем, что есть, и быстрым шагом выходит из аудитории, не нарочно хлопая тяжёлой дверью. Джемин не идёт за ним. *** — Ты быстро, — Донхек никогда не щедрится на приветствия и прощания, иногда дэбает вместо этого или своей маленькой ручкой машет, но ничего больше, чаще всего просто начинает или заканчивает диалог какой-нибудь фразой, которая всегда оказывается кстати. — Джено на лету схватывает. — отвечает младший и валится на свою кровать спиной, пяля в потолок. В комнате, кроме них, никого. — То-то он меня и бесит. — Донхёк прыгает на кровать лучшего друга с пачкой мармелада, засовывая в рот тому сразу несколько кусочков. — Чего такой потерянный? — Да от жизни охренел за две секунды, не бери в голову. Донхёк хороший мальчик, Донхёк не берет и переводит тему на то, какой Марк придурок (они игнорируют друг друга больше года, но у младшего Ли всегда есть новые основания называть его так). Джемин слушает и жует мармелад, ни на секунду не забывая о том, что его первый поцелуй (о том, что Джемин не целовался еще, знает только Донхёк, потому что он тоже и на самом деле они просто два неудачника, один из которых убежденный маркосексуалист, а второй так, за компанию) чуть не украл парень.