Королевский оруженосец

Леди Кейтилин Старк, старшая дочь лорда Хостера Талли и законная супруга лорда Эддарда Старка бастардов недолюбливала. На то были свои причины. Во-первых, как учит Святая Вера, бастарды как порождение греха, порочны по своей сути. Во-вторых, наличие у мужа благородной леди бастарда намекает, что он ищет развлечения на стороне. А ищет, потому, что леди не может его удержать в своей постели. Ну, и в-третьих, у её мужа был бастард. Откуда взялся Джон Сноу, Кейтилин не знала до сих пор. Обычно тайны из рождения признанного бастарда не делали. Если уж отец-лорд собирался признать своего бастарда, то кто его мать, узнавали быстро. Но на вопрос, кто была мать Джона, Эддард в первый (и последний) раз повысил на неё голос. Выглядел он на редкость разгневанным, будто поймал её открывающей ворота Винтерфелла врагам или пытающейся поджечь богорощу. Из болтовни слуг и гвардейцев Кейтилин знала три версии происхождения Джона Сноу. В двух он был сыном простолюдинки, в одной — ребенком Неда и Эшары Дейн. Леди Старк на всякий случай решила напомнить об Эшаре, если Нед будет спрашивать о ней и Мизинце. Но подходящего случая не было и леди Кейтилин устремила свой праведный гнев на бастарда. Эддард имел наглость воспитывать Сноу вместе с Роббом. Бастард рос неглупым и быстро учился. Кейтилин поняла: ну точно, сын Эшары. Не рыбачки же? Умные бастарды не нравились Кейтилин ещё сильнее, чем просто бастарды. Особенно умные и владеющие оружием. Такие могут по своей бастардской натуре однажды покуситься на святое. А именно, попытаться наложить лапы на отцовское наследство. Как все хоть немного соображающие леди из Речных Земель, Кейтилин помнила о Великих Бастардах и Восстаниях Блэкфайров. А внезапная смерть Домерика Болтона, по слухам отравленного братом-бастардом, подтвердила — на Севере нрав у бастардов ещё гаже. Конечно, Кейтилин не собиралась убивать Джона (хотя была близка к этому, услышав, как он назвал уроке мейстера Лювина Ров Кейлин Рвом Кейтилин). Бастард должен знать своё место, и Винтерфелл — не Близнецы, чтобы Джон тут остался. Межевой рыцарь, вольный всадник или наемник. Бастард может стать даже мейстером. Хотя Кейтилин больше хотелось бы, чтобы Сноу стал септоном и попытался замолить грех поклонения деревьям отца и братьев. Однако Сноу упорно ходил в богорощу. Наконец, она узнала радостную новость — бастард хочет вступить в Ночной Дозор. Кейтилин возликовала. Теперь не будет и малейшего риска правам её детей. Бастард слишком хорошо знает своё место! И тут король Роберт Баратеон, первый этого имени, метко плюнул ей в душу. Только она поняла злобные взгляды Ланнистерши на короля. Как ещё смотреть на этого плюющего на все приличия развратника и пьянчугу на троне? Вернувшись с охоты, Эддард узнал о падении Брана и помрачнел. Но потом вздохнул и сказал Кейтилин следующее: — Роберт хочет взять моего сына в свои оруженосцы. Он решил лично посвятить его в рыцари. Пожалуй, мне будет сложно отказать, — сказал ей Нед. — Но я думала, что Робб после твоего отъезда станет править замком как кастелян. Бран не в том состоянии, чтобы куда-то ехать. А Рикон ещё мал даже для пажа. Значит, планы изменились? — Нет. Роберт согласился с моими планами. Он, правда, думал о Бране, но теперь… — Король наверняка будет обижен отказом? — Не думаю. Я согласился с его предложением. Мне придётся взять воспитанником его сына. — Принц-воспитанник? Неужели Джоффри? — Нет, не принц. Это Эдрик Шторм. Кейтилин, в это время пытавшаяся понять, шевельнулся Бран или ей показалось, вздрогнула. Нет, конечно ей послышалось. Наверное, Нед просто невнятно сказал «Томмен». — Ты хотел сказать Томмен, — улыбнулась Кейтилин. Ей младший принц показался милым мальчиком. — Нет. Роберт отправляет ко мне воспитанником Эдрика Шторма, а сам он берет в оруженосцы Джона Сноу. Кейтилин показалось, что померк свет. Она переспросила, не веря свои ушам. — Король взял оруженосцем твоего бастарда, а ты берешь его бастарда в воспитанники? Эддард мрачно кивнул и открыл рот, собираясь что-то сказать. Но Кейтилин не дала ему вымолвить ни слова оправдания. Она мягко осела на пол, чувствуя, что теряет сознание. — Мерзавцы! Рука руку моет, давно вы сговорились? Теперь я понимаю, почему Ланнистерша такая злая. Ладно Пьяный Олень, но… — Не оскорбляй короля и моего друга, — мягко произнёс Эддард. -…Нед, о тебе я была лучшего мнения. Чем ты думал, когда соглашался? Видимо тем же, чем думал, когда сделал бастарда Эшаре Дейн. Чувствуя, что она сказала почти все, Кейтилин рухнула в беспамятство. Как из колодца донесся крик Эддарда: «Мейстера сюда, немедленно!» Когда Кейтилин очнулась, она лежала в опочивальне, а рядом сидел Нед. Уже стемнело и мейстер Лювин, вошедший в комнату, отбросил длинную тень в неверном свете факелов. — Уже ночь? — спросила она мейстера Лювина, игнорируя Неда. — Да, леди Старк. Вы долго не приходили в сознание, я уже… — Довольно обо мне! Как мои дети, как Бран? — Они в полном здравии. Брану уже лучше, но в сознание он не приходил. Кейтилин внезапно хотела спросить о Джоне, но она тут же отбросила эту мысль. С этим треклятым бастардом ничего не случится. Даже лучше, что Сноу стал оруженосцем у этого пьяного чудища. Самое место ему у этого Пьяного Оленя. Роберт не бастард, но в таких обязательных дисциплинах для бастарда (Согласно «Семиконечной Звезде»), как разврат, пьянство и страсть к насилию, он архимейстер. Джон пока даже не целовался, дрался только на тренировочной площадке, а вина выпил меньше, чем Роберт за один пир. Но его отец, «этот идеальный лорд Старк» все же сделал бастарда. Есть, она чувствовала, какая-то червоточинка в Сноу. На Севере она бы так и осталась малозаметной, но в столице, да в оруженосцах у развратника и пьянчуги…то есть у короля… Кейтилин от этих мыслей мигом стало лучше. А когда она поняла, от какой беды лишь чудом спаслись её сыновья, то смогла встать и дойти до комнаты Брана. Глядя на сына, Кейтилин подумала: «Могло быть и хуже. Он мог бы не упасть, а стать королевским оруженосцем».