ДЕМОНОВ НЕ ВЫБИРАЮТ ИЛИ ПОД СЕНЬЮ ДРЕМЛЮЩЕЙ ДУШИ

***

13, Триплтон-стрит Брикстон, Лондон 22 сентября, 1757 07:00 p.m. – ПОСЛУШАЙ, ДЖЕЙМИ, МНЕ КАЖЕТСЯ, или ты слегка напряжен, мой мальчик. Что-то не так? Тебя что-то гложет? Дай угадаю... Ты чем-то не доволен, м? Только не говори мне, что ты не получил то, зачем пришел? – Рендолл... я... – Хм-м... можешь звать меня Джон. Джейми в смятении глянул на дружелюбствующего полковника. – Я... э-э-э... м-м-м... – Ой, ладно. Как хочешь. Ну, так что? Неужели тебе не полегчало, милый? Мне кажется, мы с Сидом постарались, на самом деле. Давай, паренек, брось хмуриться, не будь таким неблагодарным. Мы ведь так славно провели время сегодня ночью. Скажешь, нет? – Н-нда... – Фрейзер, потупившись, ковырял вилкой в тарелке. – Славно... – Что такое? Ну, скажи мне, Джейми... – Джонатан протянул холеную руку и, опустив ладонь поверх напряженной кисти шотландца, слегка потормошил. – Я хочу знать, что у тебя на уме, мой прекрасный. – Ничего... ничего такого, сэр. Джейми, отрешившись от своих тягостных мыслей, встряхнулся и отдал должное жареному тунцу в ягодно-сливочном маринаде, возлежавшему рядом с запеченными зернами кукурузы, стеблями спаржи и пюре тыквы, в качестве гарнира, которые Сид подал на обед. Весьма своевременно, кстати. Потому как бурная, мягко говоря, ночь, проведенная в подвале с Черным Джеком Рендоллом, заставила шотландца чертовски проголодаться. – Все отлично, полковник, правда, – он улыбнулся Рендоллу сдержано, заметив, как во время трапезы тот скользит по нему своим весьма проницательным взглядом, буквально буравя насквозь. – Вам показалось. – Сид достаточно позаботился о тебе после? Этот парень просто кудесник во всем, что касается врачевания. Даром, что дикий, словно пещерный тролль. Да... Какие-то древние шаманские знания, которые практиковались в его племени… – Рендолл сделал глоток вина и, смакуя, с интересом рассматривал на просвет игру багряных бликов в бокале. – Превосходно разбирается в травах, духах и заклинаниях. – Благодарю, – шотландец чуть кивнул в сторону черного камердинера, облаченного сейчас в атласную голубую ливрею и кипенно-белые перчатки, потом невольно двинул плечами, – совсем почти не болит. Действительно. На рассвете Сид помог подняться Джейми в его спальню. Там измученного гостя ждала ванна, заполненная, судя по травяному запаху, какими-то целебными отварами. Камердинер осторожно обмыл Фрейзера, смазал многочисленные ранки и ожоги, которые при внимательном рассмотрении выглядели не слишком-то и существенными. На самом деле, Джейми в тот момент чувствовал себя абсолютно размякшим, словно тряпичная кукла, которую долго трепала дюжина азартных щенков. Если бы Сид не поддерживал его за талию, то он просто повалился бы на ковер, полностью обессиленный. Выпив залпом стакан отличного бренди, в который слуга добавил какие-то сладко пахнущие коричневатые капли из золотого флакона, он, рухнув на свежие простыни, уснул как убитый и без сновидений проспал почти до самого вечера. Сид, как всегда величественный и внешне невозмутимый, разбудил его часам к пяти вечера. Пока Джейми благословенно орошал изысканным чайным настоем пересохший рот и осознавал, что со сна совсем потерялся во времени и пространстве, Сид подготовил все для омовения. После чая и гигиенических процедур камердинер церемонно пригласил гостя спуститься в гостиную, где его уже поджидал к обеду хозяин дома. Рендолл выглядел сейчас свежо и респектабельно. Он поднялся со стула и поприветствовал шотландца весьма радушно, а потом они чинно приступили к трапезе, мирно беседуя о всяческих светских новостях и политических скандалах, будто ничего не случилось этой неистовой ночью. А Сид, черный исполин его кошмарного сна, неожиданно оказавшегося явью, вполне себе безмятежно и чопорно прислуживал за столом. – Ну вот и отлично, – Рендолл подчеркнуто ласково потрепал его по плечу. – Значит, ты без претензий, мой хороший, и уходишь отсюда удовлетворенным? – и он вновь посмотрел на гостя пристально. – Вполне, сэр, – Джейми постарался придать голосу как можно больше вежливого безразличия. – Благодарю вас. Я просто в восторге. – Что ж... весьма рад... весьма рад, – полковник поковырял в зубах ногтем и смачно цыкнул, потом переложил салфетку с правого колена на левое. – Полагаю, ты переночуешь здесь, а утром Сид отвезет тебя на... станцию, мой мальчик. – Спасибо, сэр, – Джейми чувствовал, как по внутренностям разливается тоскливый холод и быстро опустил глаза, чтобы Рендолл не смог прочитать это в его лице. – Скажи, есть ли у тебя средства на обратную дорогу? – Конечно, полковник. Все отлично. Не извольте беспокоиться. Джонатан еще раз внимательно посмотрел на потупившегося шотландца, который что-то там бурчал себе под нос, потом ласково кивнул камердинеру: – Сид, голубчик, подавай уже нам с мистером Фрейзером десерт, чего ты застыл. Большой поднос, уставленный, на неискушенный вкус Джейми, разными потрясающими лакомствами, уже дожидался на сервировочном столе. Слуга важно поклонился и, скрупулезно проделав необходимые, отработанные до мелочей манипуляции по приготовлению священного напитка, взял с отдельного серебряного подноса изящный заварник и принялся разливать ароматную красноватую жидкость в звонкий, дорогой фарфор китайских чашек. Джейми и Рендолл завороженно следили за процессом, каждый размышляя о своем. Вдруг, каким-то невероятным образом, рука камердинера дрогнула, и несколько ярких коричневых капель пролились на белоснежную скатерть. Джейми не обратил бы на это никакого внимания – мало ли, бывает – если бы не реакция Рендолла, который зацыкал языком и запокачивал головой так сокрушенно, будто Сид разбил, как минимум, фамильную ценность. Когда он заговорил, оттенок легкого негодования сквозил в нарочито дружеском тоне: – Ох, ну что же ты творишь, Сид? Как нехорошо, приятель! Право, я разочарован. Наш гость может подумать, что ты невоспитанный неуклюжий слуга. Сид отошел на шаг от стола и замер, склонившись, руки за спину, лицо его было бесстрастно, только – Джейми уловил это загривком – черный исполин задышал чуть интенсивнее. – Что ж, любезный, мы ведь не хотим дать мистеру Фрейзеру возможность так подумать, м? – Что вы, полковник, – машинально пробормотал Джейми, хотя, наблюдая за застывшим Сидом, вполне осознавал, что любое заступничество тут совершенно бессмысленно, но все же продолжил зачем-то, – я вовсе так не думаю. Это случайность, конечно. Я уверен. Рендолл припечатал его взглядом, словно он был мелкой, незначительной помехой, и продолжил в сторону камердинера: – Ты ведь знаешь, что полагается за это, не так ли, друг мой? Сид едва дрогнул головой, благопристойно покрытой белым париком. Глаза его невозмутимо смотрели в пол. – Хорошо, – полковник вальяжно откинулся на спинку. – Можешь готовиться. И хотя слова были сказаны совершенно будничным тоном, словно Рендолл просил подать ему газету, они почему-то заставили Джейми внутренне съежиться. Часы в столовой с уютной мелодичностью начали отбивать семь, когда Сид спокойно – впрочем Джейми заметил, как слегка дернулось при этом его горло – поклонился хозяину и прошествовал к комоду. Там он привычно выдвинул верхний ящик и, пошарив, достал оттуда кожаный хлыст, который выглядел в руках гигантского негра тонким гибким жалом, весьма опасным и жестким. Воспоминания о ночи, проведенной в подвале, были еще весьма свежи, поэтому Джейми неуютно поерзал, когда при виде столь опасного орудия, сердце его с тревогой вздрогнуло, а задница усиленно засаднила. Тем не менее, он наблюдал завороженно, как Сид вытащил из того же ящика что-то наподобие изжеванного куска кожи, который камердинер слишком уж обыденно вставил меж своих белоснежных зубов, а потом с поклоном подал хлыст полковнику. Рендолл почти незаметно кивнул в сторону камина, где стояли два больших бархатистых кресла, с простёганными и изящно закрученными широкими спинками, которые плавно перетекали в подлокотники, расположенные с ними на одной высоте. Слуга важно подошел к одному из кресел, деловито подвинул его к себе, потом единым движением стянул свои атласные панталоны до колен. Джейми изо всех сил вцепился в резные подлокотники собственного кресла, на всякий случай перестав двигаться и дышать, будто рядом растекался кипящий металл. Между тем, камердинер, как был в перчатках и парике, с грацией черного ягуара перегнулся через спинку, и, задрав вверх полы камзола, обнажил глянцевые, безупречной формы ягодицы, которые теперь оказались наивысшей точкой во всем этом сооружении. На темной коже – Джейми явственно видел это – просматривались тонкие зарубцованные штрихи, полученные, видимо, ранее, в процессе подобных мероприятий. Часы внезапно прекратили бой, и наступила абсолютная тишина. Фрейзер по-прежнему сидел, боясь пошевелиться. У него было стойкое ощущение, что все это действо с несомненной очевидностью выходит за рамки привычного отношения раб – господин. Он не отдавал себе отчет, что сподвигло его на такое впечатление. То ли обыденная невозмутимость Сида, с которой тот подготовился к наказанию, то ли слишком незначительная причина для такого сурового последствия, то ли увлеченность Рендолла, который, казалось, вдохновенно разыгрывал свой любимый спектакль. Фрейзер обнаружил с досадой, что какая-то откровенная эстетичность всей этой процедуры пленяла и его, несомненно, вызывая во всем теле ненавистный ему томительный отклик. Полковник не торопился. Положив хлыст на белую скатерть рядом с собой, он спокойно наблюдал за неспешной подготовкой Сида, потягивая вино, и краем глаза поглядывал на замершего в потрясении гостя. Джейми просто копчиком чувствовал этот изучающий взгляд. Заледеневшей рукой Джейми взял свой бокал и через силу сделал большой глоток, чувствуя, как жидкость с усилием проталкивается сквозь стиснутое горло. В результате он закашлялся так, что слезы навернулись на глаза. Рендолл мягко похлопал его по спине, потом успокоительно потрепал плечо. – Ну-ну, мой хороший... Не надо так нервничать. Не правда ли это великолепно? Ты не находишь? Что он имел в виду, бархатистый вкус вина, который Джейми по вполне понятной причине даже не смог почувствовать, или покорную позу слуги, столь эффектно приготовившегося к порке, он не стал уточнять. Полюбовавшись картиной еще минут десять Черный Джек Рендолл, наконец, поднялся и отстегал своего раба довольно сурово. Джейми с потрясением невольного свидетеля вжался в кресло, чувствуя, как кровь бешено пульсирует в висках, а во рту скапливается металлический привкус. Сегодня ночью, несомненно, с ним обходились столь же безжалостно и даже хуже... Но одно дело воспринимать это собственным телом, а другое своими глазами видеть, как жесткая кожаная розга отчетливо кромсает живую плоть. Он ощущал морозную оторопь во всем теле, которое перестало вдруг ему подчиняться, будто зависнув в каком-то муторном киселе. Шотландец замечал со смутным удивлением, как оба соучастника представления иногда посматривали на него с интересом, будто отслеживая реакцию, но он весьма сомневался, что его застывший вид мог бы донести до них что-либо вразумительное. Наконец, все закончилось, и Джейми с шумом втянул в себя воздух, будто выныривая из топкой трясины на поверхность. Ошалевшее сознание его отметило значительную испарину на обнаженной полоске черной спины и, Иисус, заметно вспухшие следы по всей поверхности гладкой кожи с небольшими капельками алой крови в тех местах, где она-таки оказалась вспоротой. Рендолл, хоть и не поднимал высоко руку, определенно не намерен был деликатничать, обстоятельно обрабатывая подставленную часть тела. Несмотря на заметный дискомфорт, Сид невозмутимо поднялся во весь свой гигантский рост, спокойно натянул бриджи и, как ни в чем не бывало, пошел далее заниматься приготовлением чая, который пришлось переделывать, так как, понятно, он совсем остыл. Камердинер подчеркнуто аккуратно – хотя заметно было, как руки его слегка подрагивают – опять разлил чай по чашкам и с торжественным поклоном подал господам поднос с пирожными. – Ну что, Джейми, милый, как тебе мой десерт? Надеюсь, ты оценил его по достоинству. Что шотландец мог сказать, когда видел, что полковник явно жаждал похвалы. – Впечатляет. – Не правда ли, этот черный парень просто сокровище. Красивый и покорный. И прекрасно готовит, кстати. – Ему что? Правда нравится все это? – Джейми окинул взглядом мощную фигуру туземца. – Что ж... Не думаю, что с ним можно сделать что-либо помимо его воли. Ты не находишь? Для этого он слишком силен. Все мое мастерство заключается в том, чтобы понять, когда и чего он хочет. И дать ему это сполна. Так же как и он дает мне. – Что ж, вероятно, вы правы, полковник. Значит, вы все же нашли себе игрушку по вкусу? – Да, можно сказать и так, – Рендолл растянул уголки губ в загадочной усмешке. – А он, представь, нашел меня. – Весьма рад за вас, – Джейми опять опустил голову, ощущая непонятную тоску, сдавившую сердце. – Да ладно тебе, не ревнуй, Джейми, мой сладкий, – Рендолл приобнял его за плечо и Джейми почувствовал, как влажный воздух из его близкого рта холодит пылающую щеку. – Думаю, меня хватит на вас обоих. Так даже лучше. Что скажешь? Тебе ведь понравилась сегодняшняя ночь, Джейми? М? Признайся, тебе понравилось, как мой неистовый варвар жарит тебя во все сокровенные местечки? Расскажи мне, – голос полковника снизился до дразнящего шепота, – как после всего этого чувствует себя твоя великолепная задница? Не слишком ли ее жжет от первобытных ласк моего гиганта? Рука Рендолла вкрадчиво поползла вниз, и Джейми ощутил, как тот чувствительно стиснул его наболевшую ягодицу, заставив невольно дернуться. – А после?.. Он ведь смазал ее как следует, не так ли? Рендолл по-хозяйски переместил ладонь на гениталии шотландца и потер с откровенной силой, от которой некуда было деваться. – Благодарю вас, полковник, – стараясь не паниковать, Джейми вытер рот салфеткой и положил ее на стол. – Уже вполне терпимо сейчас. Ваш слуга... он хорошо разбирается в... травах. – И не только в травах? Ведь так? Жарко вспыхнув, Джейми вдруг вспомнил мягкие прикосновения, когда черный лекарь тщательно умащал снадобьями его пострадавшее тело, спускаясь все ниже… А он, изнемогающий от усталости и одиночества, просто не в силах был противиться. Вернее, он понял, что не может... И совершенно не отследил тот момент, когда его обласканные бедра стали подаваться навстречу умелой руке, а сам он, истерзанный, обессиленный, неожиданно наполнился негой от этих сочувственных касаний – сначала осторожных пальцев, а потом и больших теплых губ, тихонько скользящих по израненной коже. Сид взял его очень нежно, и долгие бережные ласки туземца были своеобразной наградой за те яростные мучения, которые Джейми вытерпел ночью из тех же самых рук. Его тело и сейчас еще помнило ту благодать, которую он испытал ранним хмурым утром в искусных объятьях черного камердинера. Объятьях, определенно более мощных, чем у него, и от этого... таких утешающих. Джейми сглотнул. Странное ощущение. И хотя тогда он воспринял ласки Сида как само собой разумеющееся, сейчас ему неловко было вспоминать об этом, крайне безрассудном эпизоде. Впрочем, что ж... на фоне всего остального, какая теперь разница, что он делал вообще. Фрейзер с пронзительной тоской вдруг осознал, насколько низко он пал, и, главное, что из этой дьявольской бездны нет ему возврата... Джонатан Рендолл смотрел на него пристально – рука его машинально поглаживала в паху шотландца – и чему-то слегка ухмылялся. Опять. Да будь он неладен, слуга Сатаны! – Я все время... все время помню об наших ночных утехах, мой сладостный. Вы с Сидом... О, вы были просто великолепны. А когда мой член так жарко погружался туда... в твою тесную плоть, Джейми... М-м-м... Я получил невероятные ощущения, да... Почти как в молодости... тогда... в Венворте. Ты помнишь? Как все было потрясающе! Хотя... к сожалению, в тот момент ты не смог оценить этого по достоинству, мой глупый мальчик, но я понимаю тебя и не сержусь. Ты был слишком неопытен... Рендолл вольготно расположил локоть на одеревеневшем плече Фрейзера и томно водил прохладным пальцем по его стиснутым желвакам. – Надеюсь, сейчас ты доволен все же, мой прекрасный. В полной мере? Впрочем, скажи мне, что желания твои еще не достигли своих пределов, и когда-нибудь... мы сможем продолжить… Джейми глотнул и, сделав над собой усилие, посмотрел Рендоллу прямо в глаза. Их черная непроницаемая бездна вытягивала его душу капля за каплей. Беспросветно. – У меня есть выбор, с-сэр? Полковник хмыкнул и потрепал его по щеке, язвительно улыбаясь. – Несомненно, уже нет. По крайне мере, весьма хотелось бы на это надеяться. Я имею в виду, что ты оценил то роскошное ощущение, когда выбора нет вовсе, м? – Что ж, похоже на то, – медленно проговорил Фрейзер, стараясь, чтобы голос его не дрожал. – Пожалуй, я готов подумать об этом. – Тцс-тцс-тцсс... Ну что с тобой делать, мой прекрасный? Опять дерзишь... – Рендолл бесцеремонно провел пальцем по его губам, приоткрывая их насильно. – Похоже, ты всегда хочешь, чтобы последнее слово оставалось за тобой, ведь так? Джейми невольно подобрался. – Я... О, нет, что вы. Вы меня не так поняли, полковник... Простите. – Я все прекрасно понял. Дерзишь, споришь... – Джонатан вдруг замолчал и неотрывно вперился в шотландца, прожигая темным взглядом до жгучих мурашек, будто пытаясь проникнуть туда, в самую глубину его сумбурных мыслей. – И опять лжешь мне, я прекрасно вижу! Никак не постигнешь то, что я хочу донести до тебя, глупыш. Джейми хотел сказать, что он не лжет вовсе, но понял, что это будет, несомненно, выглядеть как спор, и промолчал, уставившись в тарелку с нетронутым десертом. – Что ж... – Рендолл откинулся на стуле и потер тонкие губы пальцами, обдумывая что-то, потом приподнял чашку с чаем и сделал хороший глоток. – Что ж, ты видел, что надо делать, мой прекрасный, – он проговорил это с холодным дружелюбием, которое всегда заставляло Джейми беспомощно цепенеть, словно маленького запуганного кролика перед непреклонным удавом, как бы шотландец не проклинал себя после за это. – Ступай на место Сида. Сейчас же, – Рендолл кивнул в сторону кресла, – Сдается мне, ты тоже нуждаешься в надлежащем внушении. Как бы мне не хотелось... избежать сейчас этой неприятной процедуры. Но, видимо, делать нечего. И он усмехнулся весьма многообещающе. Потом Черный Джек Рендолл, аккуратно отставив прибор в сторону, взял из рук своего черного камердинера услужливо поданный хлыст. Джейми не нашелся, что ответить. Он машинально поднялся и, почти не осознавая свои действия, послушно подошел к креслу, которое еще не остыло от сдержанного ерзания черного слуги. Уставившись на его дорогую обивку, чуть забрызганную темными капельками крови, он судорожно пытался собирать воедино прыгающие дробинки мыслей. Да, полковник был прав. Он, Джейми Фрейзер, действительно лгал. Джейми ощутил это с ясным пониманием и, преодолевая гибельный ужас, клубящийся, словно щупальца спрута по его стылому нутру, решительно повернулся к Рендоллу. – Простите, полковник, но я не хочу больше играть в эти рабские игры. Полагаю... – он стиснул ослабевшую челюсть, – мне кажется... я пришел не за этим. – Вот как? И чего же ты тогда хочешь? А, мой сладостный малыш? Господь! Чего он хочет? Это самый важный вопрос, который он задавал себе тысячу раз за последние пару месяцев. Но как? Как сказать Черному Дьяволу, что он понял, наконец, зачем пришел сюда, на самом-то деле. Да – Джейми осознал это сейчас с пронзительной очевидностью – он пришел умереть. Но еще он понимал: вслед за этими, «честными» словами его ждет либо вечная, глухая тьма, обитающая там, в топком жерле абсолютного небытия, либо переход в устрашающее неведомое, откуда совсем нет возврата. Один Господь это знает. Потому что, сообщив Рендоллу, чего на самом деле желает его гибнущая душа, он, Джейми Фрейзер, окончательно и бесповоротно подпишет себе смертный приговор. Готов ли он пойти на это вот так, сию минуту? Джейми замер, размышляя с суматошной лихорадочностью обреченного. Вот прямо сегодня наступит его конец? Он действительно готов? Но ведь он пришел сюда именно за этим! Он чувствовал: то, что творилось внутри его истерзанного сердца, было несовместимо с жизнью. Эта вечная... ВЕЧНАЯ БОЛЬ. Забвение небытия было несравнимо предпочтительнее. – Ну, говори прямо, мой милый. Честность, Джейми. Ты помнишь? – Я... – Джейми глотнул: как же трудно это на самом деле – расставаться с жизнью, хотя вроде все уже давно задумано, – я не хочу возвращаться обратно, полковник. Нет, – он решительно помотал головой, будто боясь, что собственное малодушие помешает ему. – Не хочу! – О! И что это значит? Глаза Джонатана блеснули в радостном предвкушении: иметь в своем распоряжении двух послушных щенков, вместо одного, несомненно, предпочтительнее. Рыжий и черный... И, кажется, этот его чертов малыш Грей – светлой масти. О, да! Красивое было бы зре... – Я хотел бы... Я пришел... умереть, Рендолл, на самом деле, – торопливо выдохнул Джейми, еще раз осознавая всем существом абсолютную конечность такого высказывания, и волоски на его теле едко встали дыбом. С лица Джонотана сошло всякое выражение. Сейчас он выглядел совершенно невозмутимо, только слегка приподнял левую бровь. – Что ж, – через некоторое время проговорил полковник, – заявление серьезное. Надеюсь, ты отдаешь себе полный отчет об его последствиях. – Да, – сжатое горло выдало наружу какое-то сиплое карканье. – Надо же... никогда не знаешь, чего от тебя ожидать, Джейми Фрейзер. По правде говоря, это перестает быть занятным. Ты, конечно, понимаешь, что сейчас играешь с огнем? По-настоящему? Он был полностью согласен с Черным Джеком Рендоллом. Полковник с тем же бесстрастным выражением надкусил пирожное и медленно разжевывал его, кажется, не чувствуя вкуса. На Джейми он не смотрел. – Я... я хотел бы... хотел бы искупления, с вашего позволения, сэр. За все. За все, что я сделал и за то, что... намеревался. В общем, за все мои грехи. Я знаю, вы можете это сделать для меня... Джон. Рендолл молча трапезничал некоторое время, потом, Джейми услышал, как он с силой втянул воздух изящными, породистыми ноздрями и перевел на шотландца свой бесстрастный взгляд матерого хищника. – Хочешь стать еще одним мучеником? – губы хозяина дома дрогнули в легкой усмешке, которая от этого показалась Джейми бесконечно зловещей. – Я хочу искупления, – упрямо повторил Фрейзер и, не сдержавшись, громко сглотнул. – Ох... Ну, что ты за упрямец такой бесконечный! – Рендолл подпер красивой рукой подбородок, задумчиво постучал двумя пальцами по губам, потом кивнул своим мыслям. – Что ж, ладно... Будет тебе искупление. Обещаю, сегодня ты будешь умирать медленно... мой глупый мальчик. Ты будешь умирать долго. Ты будешь рыдать кровавыми слезами и захлебываться собственным криком. И никто... никто не придет помочь тебе. Уразумей это, наконец. Они смотрели друг другу в глаза, и Джейми чувствовал, как от этих слов Черного Джека Рендолла волны леденящей тоски поднимались в его теле снова и снова, а потом расходились огненными жгучими вихрями, заставляя его внутренности мучительно цепенеть. – Сид, пожалуй, мне понадобиться твоя помощь, голубчик, – наконец, тихо и четко проговорил полковник, не отрывая от шотландца своего жуткого взгляда. – С мистером Фрейзером. Сдается мне, один я тут не справлюсь.