***
Тирион прожигает взглядом пергамент и, чем больше он цепляется за изящную вязь чернил, тем меньше он чувствует в себе хоть что-то, помимо смердящей, как выгребная яма, усталости. Наконец, он отрывается от послания, только сегодня утром попавшего к нему от его осведомителей из Речных земель, и невидящим взглядом гипнотизирует свой полный бокал Борского Золотого. Он выпивает его залпом и, обнаружив, что графин уже пуст, рявкает слугам, чтобы те принесли ещё. День не задался с самого утра. Тирион прижимает пальцы к вискам, отчаянно желая прихлопнуть рой мух, слетающихся на окровавленные трупы волков в его сознании, но чернота лишь сгущается, поглощая все: ярость, вину, стыд. Остаётся только усталость, сдирающая с него кожу столовым серебряным ножичком. Издевательски медленно. Одни битвы выигрываются копьями и мечами, другие — перьями и воронами. Сказанные однажды отцом слова неожиданно впиваются в горло удавкой, и на одну-две секунды ему кажется, что он задыхается. Он всегда знал, что союз Фреев со Старками безнадёжен и таит в себе змей под каждым камнем, но даже в самых смелых предположениях Бес не мог представить такой конец борьбы за независимость Севера. Конец честной и праведной борьбы, по отсечённое горло старшего сына Эддарда захлебнувшейся в крови. Болтоны и Фреи — паразиты, поражающие все кругом своим гниением и распадом. Нельзя их недооценивать, пусть они малы и ничтожны на вид, внутри них — зияющая пропасть жестокости и алчности. Тирион вспоминает стойкую винтерфелльскую малышку с огненными волосами, каждый день молящуюся в Богороще, и его начинает мутить. Образ огромных голубых глаз окропляется кровью ее обезглавленного старшего брата, на плечах которого покоится пришитая голова зверя. После того как она узнает, как умерла вся ее семья, от девочки не останется и жалкой оболочки. Он готов поспорить, что разбитая горем Старк сбросится с первой башни на радость Королевы-матери. Робб Старк, его беременная жена, леди Кейтилин и все трёхтысячное войско Молодого Волка зарезано в доме хозяина, что разделил с ними соль и хлеб. Бес с детства сомневался в существовании Богов — ему всегда казалось, что будь они настоящими, то никогда бы не сделали его карликом, но сейчас мужчина отчаянно надеялся на кару Семерых. Причастность его семьи к Красной Свадьбе неоспорима и очевидна даже слепцу. Тайвин дал гарантии защиты и разрешил Уолдеру и Русе самим сделать всю грязную работу под негласное одобрение столицы. Кто бы мог подумать, что тысячелетняя история такого древнего и великого дома, как Старк, почти подошла к концу. Тириону всегда было невыносимо смотреть, как старая и хорошая история, истлевая на глазах, исчезает, будто ее никогда и не было. Будто ее не берегли сотни зим и не вскармливали чужими жизнями, обещая древним переплетам продолжение в грядущих потомках. Старший — убит на свадьбе родича. Младшие сыновья — сожжены заживо в родной обители. Средняя дочь — под лапой Львов, младшая — сгинула где-то в зелени Речных Земель. Даже бастард, и тот пропал без вести за Стеной, в краю одичалых. Они оставили в живых лишь одну. Ту, что Полумужу так и не довелось увидеть в свой первый приезд в Винтерфелл. Самый интересующий его волчонок из стаи — сестра-близнец Робба, была далеко за пределами Вестероса, когда в далекие северные земли приезжал почивший король-олень. Кости этой девчонки обмывали почти два десятка лет все, начиная от Белой Гавани и заканчивая Стеной. Конечно, было бы ложью сказать, что Бес не был заинтересован. Никогда до этого Старки не отпускали своих щенят так далеко за пределы родного замка. Девчонку звали Лиаррой, и с юных лет она ровно половину каждого грядущего года проводила в Вольных городах. Поговаривали, Нед Старк отдал ее чужеземным богам в уплату за спасение ее жизни в младенчестве. Неудивительно, что с годами девочку все меньше признавали за свою в родном крае. Со временем неодобрительные шепотки и нелепые слухи угрюмых северян доползли аж до самой последней хибары на Юге. Мир слишком любит сплетни — забываться в чужой грязи гораздо приятней, чем вспоминать про свою. Волчица вернулась из-за Узкого моря сразу после вестей об убитом лорде-отце и незамедлительно присоединилась к своему брату в войне против Ланнистеров. Вряд ли она была слишком полезна в окружении суровых мужей-воинов, думается Тириону, но ее час настал во время переговоров в Близнецах. Союз Лиарры Старк с Оливаром Фреем должен был подарить Роббу четырехтысячную армию. Однако Боги уготовили ей и ее семье совершенно другой финал. Теперь выжившую в свадебной резне Старк везут с юга Перешейка в Красную Гавань на суд перед королём. О милости короля Джоффри самые смелые менестрели уже слагают легенды, поэтому Бес злится на то, что в глубине души он все же надеется на пощаду над этим бедным дитя. В конце концов, такая родовитая девица способна принести пользу любому Дому, а Ланнистеры как никто умеют извлекать выгоду из людей. Размышления о дальнейшем будущем одного из некогда Великих домов Семи королевств прерывает неуклюжая поступь оруженосца. Подрик с самого утра мрачнее туч Штормового предела — это он передал письмо маленькому Ланнистеру и ещё до вскрытия красной печати знал его содержимое — перешептывания на кухне, в коридорах башен, цветниках и садах не оставили ему выбора. Весь Красный замок сладостно вылизывает пикантные детали трагедии в Близнецах: позорную смерть волчьего короля и остатков его семьи. Пейн пытается совладать с собой, но его выдаёт нервная дрожь рук, когда он застёгивает дублет Полумужу. — Лорд Тирион, вас ожидают в Тронном Зале, — голос Подрика тих и подавлен. Известие о Красной свадьбе слишком грязно для его по-детски чистой души. — Созывают всех? — невозмутимо спрашивает Ланнистер, задумчиво крутя перстень на указательном пальце. Оруженосец не первый день знает своего хозяина, поэтому непринужденный тон Льва его не обманывает. Это всего лишь маска. — Да, милорд. В столицу доставили Лиарру Старк, чтобы она предстала перед королём, и … — И поэтому Джоффри собирает весь столичный сброд, чтобы превратить казнь ребёнка в цирковое посмешище, — раздраженно заканчивает за него Тирион с кривой ухмылкой, залпом опустошая бокал вина. Он вытирает рот щедро расшитым золотом рукавом камзола и, насвистывая похабную песенку, решительно направляется к выходу из покоев: — Пойдём, Под. Глянем-ка на припудренную рожу моего дорогого племянника. Уверен, перед второй девицей Старк он на редкость старательно распушит свои пёрышки.***
Коридоры королевского замка по-змеиному извиваются в нервной лихорадке. Каменные своды бьет дрожь возбуждения. Она исходит от вибрирующих стен дворца тягучим маслом, пропитанным грязью кровавых вестей, — любимой кормёжкой этого гнилого места. Слуги бегают из одного крыла замка в другое, как заведённые, в попытках умаслить своих жестоких господ. Сегодня каждый выряжается в свой лучший наряд. В воздухе витает нарастающий зуд благородной толпы в нетерпеливом ожидании достойного зрелища. Цокот от каблуков Полумужа раздаётся мерным раздражающим стуком, будто он шут, отплясывающий чечётку. Мужчине нечем дышать в своих одеждах, и он чувствует, как капли пота стекают по его спине — сегодняшнее солнце явно перепутало Красную Гавань с Седьмым Пеклом. Он хмурится так сильно, что его лоб превращается в одну большую складку-морщину над бровями. Последняя возможность показать свой истинный настрой, прежде чем придётся нацеплять на себя безобразную улыбку демонической обезьяны. По мере приближения в Тронный Зал нарастает гул, люди шепчутся все громче и, качая головами, презрительно морщат губы, которые привыкли только поносить благородство и никогда не говорить правду. Стоит только Тириону пересечь порог — в его сторону тут же тычут пальцами надушенные вельможи, и мерзко хихикают придворные дамы. Мужчина вздыхает от лёгкого раздражения: смеяться так долго над одной шуткой у него не вышло бы, даже если бы ему пихали золото в зад ежедневно. Смешки собачонок с древними фамилиями его заботят чуть меньше содержимого ночного горшка Пицеля. Все его внимание приковывают люди, стоящие у самого подножия трона. От одного взгляда на разыгрывающееся перед ним действо прошибает пот. Он пришел слишком поздно. Тирион замечает на холодном мраморе бездыханную маленькую леди, больше походящую на призрака, нежели чем на ту миловидную северянку с южными перышками, прибывшую из Винтерфелла когда-то. Ее неубранные в прическу волосы из-за белизны ступеней ещё больше отливают костром осенних листьев, а люди, толпящиеся у ее худенького тельца, похожи на падальщиков, слетающихся на слабого и оступившегося. Ланнистер тихо подзывает к себе своего телохранителя и велит тому уводить из этого гадюшника леди Сансу. Если он встретит сопротивление стражи или «сочувствующих», то наемнику следует врезать им так, чтоб лица этих богачей больше смахивали на своё истинное обличие — коровье дерьмо. Брон только отрывисто кивает и пружинистым шагом разрезает толпу зевак, пробивая себе дорогу локтями. Он коротко перебрасывается парой резких слов с мучителями девчонки, прячущими свою жестокость за мнимой необходимостью исполнять приказ и, аккуратно беря Старк на руки, несет к выходу так легко и быстро, будто та и вправду ничего не весит. Благо, королю уже наскучило измываться над волчицей, что теперь походит лишь на сломанную куклу. Он упорно игнорирует главную фигуру этого чудовищного циркового представления, брошенную в самый центр, будто она наживка в пруду с пираньями. На помосте, где восседает королевская семья, творится черт пойми что. Его дражайшая сестрица замерла в нерешительности, привстав со своего бархатного сидения. Она бросает взволнованные взгляды на своего первенца, который стремительно приближается к пленнице, выталкивая из своего рта слова, которые Тирион отчаянно желает засунуть тому совершенно в другое место. — Кто разрешил тебе открывать свой грязный рот, паршивая ты шавка? Забыла, что случилось с твоим братцем, матушкой и прочими уродцами из твоей поганой семейки?! Полумуж будто прирастает кривыми ногами к земле. Он все никак не может заставить себя обернуться к виновнице гнева юного короля. Весь звук в чертоге умирает, как придушенная птичка. В гнетущей тишине раздаются изумленные вздохи и, ещё через мгновение — оглушающий звон кандалов и грохот стали. Конвоиры приподняли девчонку над землей и бросили прямо под ноги Джоффри. Проклятия и крики толпы придворных, адресованные пленённой мятежнице, заглушают стук сердца Беса. Ему отчаянно, как маленькому ребёнку, не хочется смотреть на эту низость и подлость. Он пересиливает себя и поворачивается лицом к разыгрывающемуся представлению одновременно с первым тихим стоном, невольно вырвавшимся у девушки. Зрелище настолько отвратительное, что Тирион на миг прикрывает глаза, не в силах совладать с эмоциями. Солдаты больше не окружают ее кольцом, они отскакивают от нее, как от проказы. Пленница упирается распухшими, почерневшими от ударов руками в пол: колени не держат ее, и она медленно раскачивается, будто не совсем осознаёт, где находится. Вместо волос — спутанные чёрные колтуны, слипшиеся друг с другом в блеске липкой крови. Черты лица совершенно не распознаваемы: ее кожа покрыта лилово-синим, украшена бесчисленными кровоподтёками и ссадинами, и только по левому заплывшему глазу можно понять, что цвет их достался ей от матери: чистый и голубой, как лазурное небо. Ей приказывают встать на колени, но дрожащие ноги разъезжаются, и она падает, распластавшись в нелепой позе. Стражник со всей силы тянет ее за волосы, заставляя приподняться, но она начинает придушено скулить от боли. Даже южные лорды и леди больше не находят в этом никакой забавы. Мужчины поспешно стараются отвернуться, не вынося открывающейся картины, а леди роняют слёзы в свои шелковые платки. Бес так сильно сжимает кулаки, что чувствует, как ногти оставляют красные борозды на ладонях. Его племянник, паршивец, угрожающе склоняется над Лиаррой Старк. — Ты не слышала глашатая, предательница? Короля надобно смиренно приветствовать на коленях. Неожиданный хриплый ответ северянки вышибает у Тириона землю из-под ног. — Единственный король, перед которым я преклоняла колени, мертв, маленький ты ублюдок. Если до этих слов Ланнистеру казалось, что чертоги поглотила тишина, то сейчас даже она в ужасе замолкла и лопнула. Пекло, что ты натворила, глупая?