Днем ранее
Пять лестничных пролетов, девяносто четыре отполированных до скрипа ступени, шесть огромных, с рост Лиарры, окон с видом на Черноводную, по соседству с которой — убогий людской муравейник и его смрад, прочно въевшийся в берега, четыре мертвецки бледных, перепуганных слуги, вжимающихся в стены, подальше от угрожающего эскорта Старк. Лиа душит еще в утробе зародившееся желание опустить глаза к пальцам и нервно проверить их наличие в нужном количестве на своих руках — дурацкая привычка считать все, что попадается на глаза, когда волнуешься. Роро в такие минуты больно кусался и обзывал ее перепуганным зверьком. Черта с два я предстану перед тобой перепуганным волчонком, Тайвин Ланнистер! Лиарра клянет себя за секундный порыв мельком взглянуть в какое-нибудь зеркало и удостовериться, что с ее цветом лица все в порядке. Что взгляд не выражает и доли того, что она чувствует, а язык ее тела даже на самую малость не приоткрывает дверь, за которой таится отчаянно сдерживаемый ураган ярости и ненависти. Ненависти с образом человека, в которого до расчесанных в кровь пальцев хочется всадить нож и провернуть его трижды. Человека, встреча с которым — считанные мгновения. Языки пламени, танцующие на каменных стенах замка, вздрагивают от участившегося человеческого дыхания. Огонь лениво потягивается, устремляясь вверх, доползая до соседних зажженых факелов. На многовековых сводах дворца устраивается пламенная пляска, языки огня напоминают жрецов древнего культа, раболепно склоняющихся перед своим богом. Двери покоев десницы бесшумно открывают Белые плащи, лично охраняющие Льва с Кастерли. Лиарра изо всех сил старается войти в комнаты человека, что решит ее судьбу, как можно непринужденнее. Сердце заходится в груди так, будто она была поймана с поличным за воровством своих любимых вишневых пирогов и уматывала с кухонь Винтерфелла, спасаясь от тяжелого половника. Ладони вмиг становятся липкими от пота. Старк бегло оглядывается: убранство покоев Тайвина Ланнистера совсем скромное, если не сказать, аскетичное. Никакого дорогого красного бархата, режущего глаза золота. Даже раздражающих гербов со львами, которыми утыкан весь замок, нигде не видно. Хранитель Запада не нуждается в дешевом пафосе и внешнем лоске — величие таких игроков в престолы проявляется в том, как меняется сам воздух, который они соглашаются снисходительно делить со своим собеседником. Встречаясь с таким человеком, птицы за окном боятся петь слишком громко, волны морей — тише бьются о скалы, а люди — как можно незаметнее сливаются со стеной. Но я тебе такого удовольствия не доставлю, дряхлая ты львиная задница. — Лорд-десница. Какая честь жалкой изменнице быть удостоенной вашего внимания. — Лиарра почтительно приседает в книксене и вовремя прикусывает свой язык, который уже готов продолжить этот глупый подобострастный лепет. Глава Ланнистеров выглядит как последний человек, нуждающийся в том, чтобы его заискивающе облизывали всякие сошки на птичьих правах. Лорд Тайвин неподвижно стоит у окна, сложив руки за спиной, и невозмутимо делает вид, что в комнатах с тусклыми узорами на стенах он один. Лиа любуется широкой спиной в роскошном камзоле до нелепого долго, с заинтересованной улыбкой принимая правила игры. Стоять в дурацком поклоне она может хоть до прихода зимы. Испугать ее таким холодным игнорированием просто невозможно. Хотя, что-то подсказывает волчице, что большинство посетителей десницы ломается уже на этом незамысловатом трюке. — Присаживайтесь, миледи. — так и не дождавшись капитуляции Старк, равнодушно произносит Ланнистер и с грацией ленивого хищника приближается к письменному столу. Лиа как ни в чем не бывало выпрямляется, ощущая ноющую боль в затекших конечностях, и присаживается к мужчине, не сводя с него внимательных глаз. — Не сочтите за дерзость, милорд, но не хочу впустую тратить ваше время, часами ходя вокруг да около. С вашего позволения, я перейду сразу к делу. — бесстрашно предлагает Старк, деловито складывая руки. На долю секунды ей кажется, что тень незамаскированного удивления проскальзывает в изумрудных, нечитаемых глазах. Слишком блеклых и мертвых для человека с бьющимся сердцем. Не встречая никакого сопротивления или явного недовольства со стороны, Лиарра делает глубокий вдох и продолжает спокойным, размеренным тоном: — Не буду унижать вас попыткой скрыть свои намерения. Как вам уже наверняка известно, я нанесла визит к леди Оленне Тирелл. Розы заинтересованы не меньше моего в том, чтобы Санса вышла замуж за лорда Уилласа, и ваше сотрудничество в этом вопросе по-настоящему осчастливило бы две Великих семьи Семи королевств. — И по какой же причине я смогу захотеть не препятствовать такому невыгодному для меня союзу? Отдать одну из Старков, находящуюся полностью под моим контролем, клану, который в недалеком прошлом выступал открытым врагом Короны… Ради того, чтобы пленница короля еще легче сносила предложенные ей роскошные условия и меньше вздыхала о своей тяжелой судьбе? Лиарра улыбается так сильно, что сводит скулы. Она надеется, что скрип яростно сомкнутых зубов не слышен никому, кроме ее самой. — Ну хотя бы ради того, чтобы та самая пленница короля поместила вас в самый конец списка тех, кого ей придется убить в скором времени. — Старк с мрачной решимостью готова услышать смех, увидеть недоумение в глазах. На худой конец, почувствовать зарождающуюся вспышку гнева выбранной тактикой ведения диалога, но в ответ Тайвин Ланнистер дарит ей скупую улыбку. Впервые за их недолгий торг — настоящую. А это становится интересным. — Я слышал, что ваш так называемый «список» за последний год значительно сократился, поэтому предложение не такое уж и щедрое, — усмехается Лев. — Варис, верно? Даже не сразу скажу, в каком Вольном городе не обнаружила бы пташек этого шельмовского скопца, — бормочет, тихо негодуя, Лиарра и задумчиво дотрагивается пальцем до губ. — Признаться, лорд-десница, окажись моя скромная персона на вашем месте, то этот разговор не смог бы даже состояться: не люблю таких бесовски дерзких девиц, как я — сразу бы обезглавила. Да и зачем лишний раз все усложнять: у вас на руках уже есть юная, послушная и расцветшая Старк. Выбирайте быка-осеменителя и готово: ключ к Северу у вас в кармане. Если вам несложно, милорд, то прошу, удовлетворите мое любопытство — по какой причине я все еще жива? — кладя локти на стол и наклоняясь вперед, едва слышно шепчет Лиа. В мыслях практически умоляя всех известных небожителей сжалиться над ней — если это не выведет Тайвина Ланнистера из непробиваемой скорлупы спокойствия, то все пропало. Нельзя заставить идти на попятную и убедить в своих аргументах человека, ни на минуту не теряющего самообладание. — Я могу уважать вашу смелость, миледи, но только пока она помогает мне справиться со скукой. Осторожней. Не переусердствуйте с никому не нужной бравадой — соседняя пика от той, на которую насажена голова вашего батюшки, пустует. По предупредительному блеску умудренных опытом зеленых глаз, Старк понимает, что своего добилась. Кровь горячим потоком несется по телу. Жидкий азарт загоняет ток под ногти, еще чуть-чуть, и волчица торжествующе щелкнет пальцами. Молодая спесь даже не позволяет ей виновато опустить голову в плохо сыгранном страхе — Лиарра лишь выше задирает подбородок. Теперь старый хлыщ готов слушать. — А что, если я могу предложить вам нечто более интересное, чем спасение от скуки безрассудной болтовней? Да, я не Санса. Не так послушна, не так тиха, и уж точно не так напугана и кротка по своей натуре. Но, милорд, тысяча девочек со всей страны с такой же впечатляющей родословной не в силах дать вам то, что могу я. Не столько вам, сколько всей вашей семье, если я стану ее частью. — И что же ты, девчонка, можешь дать моей семье, что перевесило бы гнев от твоего глупого по молодости языка? — щурит глаза, ухмыляясь, десница. — Если вы все еще не спрашивали своего мастера над шептунами, в чем я очень сомневаюсь, то попросите сделать то, что он так любит… Попросите его рассказать вам истории, нашептанные в тени. Лиарра бросает бездумное рассматривание своих ногтей и прямо смотрит на человека, повинного в смерти самых дорогих ей людей. Человека, одним росчерком пера отнявшего матушку. Лучшую подругу. Брата. Дитя, которому по крови она была бы все равно что мать. Смотрит до злого упрямо, кожей ощущая лязг скрещивающихся взглядов. Остро заточенных мечей в битве не на поле — за столом переговоров. Зеленые против голубых. Насмешливые и усталые против наполненных обещаниями, утопающих по горло в крови. — Пусть вам расскажут про мир с девами из Баясабада, про захваченный для правителей Иббена полуостров Секира, про семидневную резню в Верхнем городе Норвоса, из которой я вышла без единой царапины. — одни воспоминания о днях минувших заставляют Лиарру в удовольствии закатить глаза. — О, и мою любимую историю, про дрессированного медведя на Кинжальном озере! — переведя дух, Лиарра вкрадчиво продолжает: — Я слышала о золотых рудниках на Западе. Рудниках вашей семьи. Если бы в недалеком прошлом вам захотелось бы нанять меня ради услуг, которые я оказываю очень избирательно, потребовалась бы половина запасов Кастерли Рока. Но все, что нужно сейчас — отдать мою младшую сестру Тиреллам. — И тогда вы станете по-настоящему полезной Ланнистерам и Короне, так? Почему я должен поверить той, кто несколько минут назад обещала мне место в списке смертников? — Я даю вам свое слово. Старки не южане — клятв не нарушают. Пусть Санса живая и здоровая уедет в Хайгарден, и я выйду за сира Джейме сразу же, как только он доберется до столицы. Ничем его не обижу, нарожаю златовласых львят и избавлюсь от неугодных вам. Но учтите: никого из северян не трону. Никогда Лиарра не дарила предложений таких щедрых, пусть и не до конца правдивых, но, честно говоря, никогда и не находилась в абсолютном одиночестве в местах, где все с радостью бы наблюдали за ее казнью на главной площади. Других членов Семерки нет — она совсем одна. И если нужно потерпеть стенания влюбленного в собственную сестру нарцисса, трахающего ее так, чтобы его роскошная шевелюра не растрепалась… что ж, для семьи она готова и не на такое. Стены полупустых чертогов вздрагивают от неожиданного смеха: тени от свечей скачут по полу, занавескам и, извиваясь, попадают в лапы наползающей тьмы, жадной до жалких огарков света. Старк недоуменно смотрит на странно развеселившегося десницу, но ответ получает не сразу. А когда все же, отсмеявшись, Тайвин Ланнистер открывает свои планы на соединение двух великих семей, Лиарра чувствует, как намертво прирастает к стулу. — С женихом все-таки промахнулись. Хотя что-то мне подсказывает, что мой младший сын будет в восторге — вы так же болтливы и остры на язык, как он. Бес и Дьяволица без манер. Ну разве не чудесно?***
Einaudi: Experience — Ludovico Einaudi, Daniel Hope, I Virtuosi Italiani
Леди Старк часто говорила своим детям, что ночь способна сгладить любую грубость, по глупости совершенную при дневном свете. Темным покровом, блестящим от мерцания звезд, смягчить намерения и голос. Лиарра отчаянно изображает пристальный интерес к роскошной одежке, рассматривая золотые нити, что образуют пасть сверкающего льва на мужском дублете. Почти не моргая, смотрит на мокрую бордовую ткань, сохранившую тень тепла мужского тела, и никак не может понять, почему ни капли мудрости леди Кейтилин не досталось ее горемычной старшей дочери. Когда лорд Тайвин сказал ей, что никогда не рассматривал Джейме в качестве будущего мужа одной из Старк, когда Лиа узнала, что, так упорно отстаивая свой план, так безрассудно жертвуя всем, имеющим хоть какую-то ценность для нее, она напрашивалась на самого известного скандалиста и мота в Семи Королевствах в своей постели… Будто она выронила вожжи, и тройка адских лошадей из самого Седьмого Пекла отправила ее экипаж в пропасть, скалясь зияющей чернотой конца. Полная потеря контроля и издевательски гогочущая неизвестность. Она была подготовлена к столкновению с ворохом проблем близнецов Ланнистер, начиная от яда на завтрак от Серсеи и заканчивая «случайно» незакрепленным седлом на конной прогулке от Джейме. Стать третьей лишней в запретной любви не так уж и страшно, если готовишься играть роль канделябра у любовного ложа. Ко всем этим событиям уже были придуманы тысячи колких реплик, десятки дерзких решений и одна слабая, хрупкая уверенность в сердце. Брак был бы фиктивным ровно настолько, насколько в Королевской гавани нищих и их смрада. До целой бесконечности шитый кривыми стежками союз, где Ланнистер и Старк даже вряд ли бы делили одни покои. Но Тирион Ланнистер… Это был удар под дых. При одном упоминании младшего сына Львов в голове волчицы всплыли и тут же заполыхали ярким заревом самые мерзкие, отвратительные сплетни об этой легендарной персоне. Лиарра слышала, что в Полумуже так мало человеческого, что от его уродливой рожи грохаются в обморок барышни и заливаются плачем дети. А изо рта этого дьявольского отродья выходят такие ужасные слова, что септы на Западе начинают полыхать лишь от одного посещения им мессы. В Зимнем городке местные куртизанки даже поговаривали, что никто — ни невинный ребенок, ни замужняя леди, ни тысячелетняя старуха не сможет избежать его похотливых приставаний и похабных предложений. Значит, всем бедным женщинам ты предлагаешь потерю чести, а мне — теплую одежду, чтобы я не простыла. Лиа исподлобья, совсем нерешительно глядит на мужчину, которого усадила на кушетку, напротив себя. Она воровато, боясь быть пристыженной, рассматривает своего гостя и никак не решается прервать затянувшееся молчание. Ставни окон падают в объятья друг друга, с грохотом охая от сильного порыва, и Тирион с Лиаррой одновременно вздрагивают — когти ветра угрожающе скребут стонущий камень замка. В комнате, озаряющейся нервными всполохами желтого огня свечей, жалобно завывает стихия и громко стучат два сбитых с толку сердца. Санса рассказала ей нечто совершенно другое. Сестра призналась, что в толпе, полной рыцарей и благородных господ, только Бес останавливал издевательства младшей Старк и учтиво подавал руку, поднимая ее с колен. Только демонической обезьяне хватало смелости бранить праздность двора и раздавать пощечины самому королю. Ее, Лиарру Старк, в тот день в Большом зале спасла не удача. Не милость богов. Не доблесть стражи или отвага какого-нибудь смелого южного лорда. Меня спас ты. Молния бьет совсем близко — на расстоянии одного робкого выдоха. Слепящей вспышкой освещает мужское лицо. Тирион ловит ее пораженный взгляд, проигравший в схватке скрыть удивление. Пронзающий голубой подсвечивает бледность мужественной линии подбородка, свежий широкий шрам на левой щеке, завитки влажных локонов, темным пшеном прикрывающих брови. От маленькой фигуры Льва не исходит никакой угрозы, насмешки или похоти. Только большой вопрос и еще большая растерянность. Кто первым придумал такую наглую ложь? Сидящий перед ней мужчина совсем не уродлив. Старк боится пускать в себя слишком смелые надежды, но ни поступки, ни его лицо не внушают ей отвращения. Он… он… даже приятен. — Вчера у меня состоялся разговор с вашим отцом. Лорд Тайвин в любом случае вызвал бы вас и поставил бы перед фактом скорой женитьбы. Я просто отобрала возможность превратить это все… — Лиа неопределенно расчерчивает рукой воздух, — в голый фарс. — Он вызвал вас вчера, миледи, чтобы объявить о свадьбе со мной? — обескураженно переспрашивает Тирион, будто не совсем понимая смысл слов. Будто не веря им. — Да! Нет. Не со мной, — Лиарра закрывает глаза и несчастно вздыхает. Если с этим человеком ей суждено прожить жизнь, то она не будет лгать ему при первом же разговоре. Только честность. Это меньшее, что заслуживает мужчина, про которого она думала самое низкое и подлое, пока не убедилась в том, как сильны ее заблуждения. — Изначально речь шла о вас и моей младшей сестре. Но Сансой заинтересовались Розы. Тиреллы сделали удивительно щедрое предложение и… — И вы героически вызвались вместо нее, чтобы сестра не угодила в лапы чудовища. — заканчивает за нее Бес, криво ухмыляясь. — Нет! — почти кричит Старк и тут же, разозлившись на свою несдержанность, умолкает. — Неужели вы видите все в таком свете, — почти шепот. Неверящий. Удивленный. — Миледи, мы совсем не знакомы с вами. Обстоятельства, по которым вы оказались в столице, ужасны. Я… я поговорю со своим отцом. Уверен, найдется какой-нибудь выход, способ. Уж время на более долгие раздумья я точно смогу вам выторговать. Подумайте об этом еще раз — к чему так губить свою жизнь? Лиа видит, как карлик, наконец, отмирает и начинает потерянно озираться по сторонам, словно все происходящее ему кажется глупым сном. Или кошмаром. Его низко посаженные брови хмурятся, опускаясь на глаза еще ниже, и во взгляде на секунду мелькает легкая досада, пока все в Ланнистере будто не закрывается, не отгораживается от Лиарры и ее сумасбродных предложений. Бес ведет плечами, стряхивая одеревенелость, и неискренняя, саркастичная улыбка прочно приклеивается к потемневшему лицу. В Старк рождается уверенность — еще секунду — и он уйдет. Следом за этой мыслью к горлу подкатывает ком, к сердцу набегает удушающая паника. Он — ее последняя надежда вызволить из этого ада Сансу. Плевать, чего этого будет стоить. Пусть даже гордости. Лиарра вскакивает с массивного подоконника и падает на колени около кушетки — полы взлетевшего платья мягким туманом касаются мужских сапогов. Она смотрит на Тириона снизу вверх — упрямо, гордо и в то же время умоляюще. Вся мнимая холодность Ланнистера рушится, падая прямо к ее ногам. Его лицо в момент, когда она осторожно берет его руки в свои… Слишком открытое. Уязвимое. Изумленное. Лиа несмело улыбается, но в ее улыбке вызов и намерение стоять на своем до конца. Она растирает его ледяные ладони. Невесомо гладит костяшки, обжигаясь об холод перстней. — Лорд Тирион, вы — моя последняя надежда. Мне плевать на ваш образ жизни и на мнение о вас в обществе! Если у вас есть любимая, то будьте уверены: в этом браке я буду тенью, что не потревожит ваше счастье. Если вы предпочтете видеть во мне друга и союзника, то вернее меня вам тоже не сыскать. Брак будет фиктивным. Я не буду обузой, ответственностью, тяжким бременем. Чувствуя, как Ланнистер хочет возразить, Лиарра лишь усиливает хватку на руках, поднимаясь ладонями вверх по крепким предплечьям, доходя до края легкой рубашки. Массируя напрягшиеся мышцы. — И, милорд, при всем уважении, — Старк лукаво улыбается, — То, что я женщина не значит, что я слаба и беспомощна. За меня не нужно решать и не нужно обманываться иллюзией того, что меня лишили выбора. Выбор был, и я его сделала. Теперь и вы сделайте свой.***
Чернила мохнатыми пауками расползаются по пергаменту, сплошь исписанному цифрами и расчетами. Тирион, задумавшись, так сильно сжимает перо, что ломает его пополам. В раздражении откидываясь на спинку стула, Бес бросает испорченной инструмент в целую груду выкинутых за сегодня. Скромный рабочий кабинет, расположенный в крыле с выходом на солнечную сторону, вибрирует от знойной жары, а единственное окно, завешанное целым морем тряпок, не спасает ситуацию, позволяя лучам светила, желающим Полумужу смерти, проникать в самую глубь комнат, раскаляя душное пространство до красного марева перед глазами. По правде говоря, желтый, как лимон, диск на небосклоне — последний в очереди из алчно ждущих его погибели. Шая с отцом отчаянно соревнуются за первое место, расходясь лишь в выборе орудия пыток. За последнюю ночь и день Бес так и не смог найти уцелевших ваз в своих личных покоях. Наплевав на все правила и предостережения, его куртизанка, только услышав о предложении леди Лиарры, закатывает ему страшный скандал. Ее горящий ревностью и ненавистью голос режет лучше всех ножей, судорожной хваткой сжимая сердце. Он стоически сносит все оскорбления и проклятия, летящие в свой адрес, но выдержка покидает Тириона, когда Шая называет старшую из Старков недорезанным щенком и обещает при первой же встрече показать малолетней шлюшке последствия жалкой попытки увести чужого мужчину. Ланнистер впервые гневно повышает на свою возлюбленную голос, после чего та разъярённой фурией вылетает из покоев и не объявляется до сих пор. С отцом история едва ли лучше. Вытрясти из него подробности разговора с Лиаррой невозможно. Так же, как и попытаться заставить десницу проявить милосердие к двум сестрам и, отпустив одну, не заставлять выходить замуж за него другую. Тайвин Ланнистер лишь хохочет, подмечая, что Лиарра Старк — чудо, которое раньше не смогло бы достаться Бесу даже во сне. — Ты должен благодарить Богов за свою неимоверную удачу, а не сетовать на судьбу, поймавшую тебя прямо за руку, глупый ты щенок. Касания рук той самой судьбы, худющей и усыпанной веснушками, все еще горят на ладонях и предплечьях, будто волчица выжгла на Тирионе клеймо. Обжигающе холодное, приводящее в полную растерянность. Ланнистер отчаянно гонит любые мысли о Лиарре, потому что больше не доверяет себе. Когда дело касается северянки, Бес теряет свой хваленный острый язык и способность совершать рациональные поступки до смешного быстро. Большие голубые глаза мерещутся отовсюду: загадка с именем старых Королей Зимы интригует, как заковыристый ребус, таящий подводный камень за каждым сотым вторым дном. Старк непредсказуема, резка и… поразительна. До этого Полумужу никогда не доводилось встречать благородных девиц, так бойко отвечающих на все словесные выпады мужчин, девиц, так открыто наплевательски относящихся к этикету и светским предписаниям. Никогда Тирион Ланнистер не испытывал на себе взгляда юной и красивой знатной девы без пелены презрения и тошнотворного страха. Никогда. До момента встречи со старшей дочерью Неда Старка. И это, пекло тебя дери, подкупает. Подкупает так сильно, что Бес теряет сон и возвращается к образу волчицы, любующейся бурей на крыше, постоянно. Каждую, святое блядство, свободную минуту. Совершая очередную ошибку в расчетах, Тирион разражается отборными проклятиями и устало трет переносицу, задаваясь вопросом, когда он умудрился попасть в такой переплет. — Милорд, прошу прощения! Я знаю, что вы просили сегодня вас не беспокоить, но… — Так что не ясного в этом предложении, Подрик?! — перебивая взволнованного оруженосца, зло орет Бес, чем еще больше разжигает молотковую бойню в своей голове. — Так, значит, ты встречаешь любимого брата, Тирион? Раздавшийся голос в тишине комнат радостным узнаванием бьет прямо в сердце. Полумуж узнал бы его из тысячи. Бархатный тембр с хрипотцой, по обладателю которого убивалась вся женская половина Семи Королевств вот уже добрых двадцать лет. Ланнистер неверяще распахивает глаза, но противоречащая реальности картина не меняется: его старший брат стоит прямо посередине кабинета. От внешнего лоска главного красавца Вестероса не осталось и следа: ослепительное золото волос потускнело до невзрачного серого, шелковистые пряди превратились в слипшееся колтуны, сосульками свисающими на впавшие щеки. Огонь, всегда полыхавший в глазах брата, потух до пары отсыревших угольков. От статного Джейме осталось меньше трети его обычного веса — так сильно он осунулся. Выцвел. Но не это разбило сердце Тириону. Сбежавшего из плена можно отмыть, накормить и обкорнать. Но Бесу неизвестно, как возвращают смысл жизни людям со взглядом иссушенного старика, до кроев переполненного стыдом и разочарованием. Тонкая полоска губ Цареубийцы сжимается в белую от напряжения линию. Лоб разрезают глубокие складки. Все лицо искажается в злобном понимании и открытой муке. Настоящей агонии. Командир Королевской гвардии смотрит исподлобья и, горбясь, в уязвимой позе убаюкивает культю, запахнутую рукавом крестьянской рубахи, покрытой разводами дешевого вина и старой засохшей крови. — Джейме, — едва слышно шепчет надтреснутым голосом Тирион, молясь, чтобы увиденное оказалось галлюцинацией, бредом перетрудившегося мозга. Изувеченный мужчина лишь издевательски широко распахивает руки, то, что от них осталось, и разводит их для объятий: — Ну что, братец… Уж теперь я составлю тебе достойную компанию во всех смыслах: карлик и калека. Отец умрет от счастья.***
Облака, как гордые птицы, хвастливо раскрывают свои белоснежные крылья. Их перья мелко дрожат от озорного ветра и, трепеща, нежатся в лазурно-голубом. У одних облаков изгиб крыла резкий и рваный, как взметнувшаяся рука с кинжалом. У других — плавный и широкий, как подол платья матери, за которым Лиа пряталась в детстве от гнева септ. Иногда молочный туман рассеивается чёрными кляксами — резвыми ласточками и стрижами, стройными косяками, рассекающими небо в поисках нового дома. Они летят подальше от суровых обещаний, нашёптываемых древними горами и тенистыми лесами — зима близко. Лиарра высоко задирает голову и придумывает каждой причудливой птичке из небесной ваты историю. Они с Маргери наперегонки придумывают облакам имена одно глупей другого. Со временем им это наскучивает и, развалившись в креслах, стоящих в самом центре чудного сада, девушки лениво перемывают местной знати косточки, соревнуясь в наблюдательности и язвительности. Кто бы мог подумать, что мы так подружимся с этой амбициозной Розочкой. Сразу же после первого знакомства с Тиреллами Лиа открывает удивительную особенность этой южной красавицы — в своем искреннем участии и заботе Маргери Тирелл отчаянно напоминает таран или цепкую клешню кракена. Ее переживательное и вечно чему-то сочувствующее сердце выбирает в свои нынешние жертвы Лиарру, и, честно говоря, Старк не очень-то этому противится. Волчица, разлепив один глаз, злорадно посматривает на верещащую толпу кузин Маргери, недовольно перешептывающихся в беседке. Выводить людей из себя — вот ее истинный талант. Несколько часов тому назад Лие приспичило принять солнечные ванные, и под вытаращенные в ужасе глаза фрейлин она перетащила кресло-качалку из летней веранды Тиреллов раньше, чем местные девицы снова научились издавать нечто членораздельное, оправившись от шока. «Как будто я прошлась голышом по септе Бейлора и распила вино со статуей Матери прямо при всем честном народе», — фыркает Лиарра и довольно переглядывается со своей сообщницей по возмутительному поведению. Маргери сначала отнекивалась и к ней присоединяться не решалась, но стоило только укорить Розу в жеманности и страхе не выделяться из толпы безмозглых куриц в кружевах — и вот южанка уже с вызовом первой подставляет лицо полуденному солнцу и ухмыляется, слыша охи и причитания сестер. Сплетничая и хохоча с невестой короля, Лие невольно вспоминаются посиделки с Талисой. Боль, как верный пес, возвращается на свое излюбленное место — в конуру под ее ребрами. Тоска от нахлынувших воспоминаний расходится волнами спазмов по телу. Именно Лиарра была ответственна за то, что познакомила лучшую подругу с братом. Смерть Мейгир целиком и полностью лежит на ее плечах. Маргери, заметив помрачневшее лицо своей новой приятельницы, ловко выдергивает ее из пучины скорби, чью дверь волчица не до конца успевает отворить: — Зря ты сказала ему про фиктивный брак. — В смысле зря?! Ты не видела его лица, Марж! Когда я предложила ему жениться на мне, он как будто увидел призрак Балериона, нарезающего круги вокруг замка. — Ну, может быть, потому что ты, леди из благородной семьи, предложила ему, воспитанному мужчине, жениться на тебе спустя полчаса знакомства, — со смешком резонно подмечает Роза. — Не хотела тебя расстраивать, дорогая, но здесь, в цивилизованном обществе, все происходит ровным счетом наоборот. Маргери подбирается поближе к Лиарре и заговорщицким шепотом продолжает: — Но, конечно, традиционные пути не для тебя. Ты дика, красива и необузданна. — видя то, как северянка уже готова на это что-то возразить, Роза со смехом прикрывает ей рот. — А еще ты умна, саркастична и знаешь всему цену. Я уверена, Бес и не мечтал о таком. Скажи мне, почему он должен захотеть играть в фальшивую семью, когда у него, возможно, впервые в жизни появился шанс построить настоящую? Старк затихает, задумчиво смотря на пляску черной воды в заливе. На приплывающие в порт корабли всех мастей. На свободу, которую моряки, как заправские фокусники, вытаскивают из трюма наравне с шафраном и пряностями. — Наверное, потому что так хочу я и забываю, что кто-то может думать и желать иначе. Иногда мне больно даже смотреть на других мужчин. Все они как насмешка над моими чувствами, — грустно улыбаясь, признается Лиарра. Юная Тирелл закатывает глаза и, как будто самой себе, хитро бормочет: — Уж не знаю, что там за юноша заставил тебя так убиваться по нему, но будь у меня шанс хотя бы на одну ночь поменять Львенка на такого Льва… — На какого такого?! — возмущенно хохочет Старк, привлекая к себе внимание, кажется, всей округи. — Не строй из себя дурочку, дорогая моя. Лорд Тирион галантен, умен, благороден, — с каждым щедрым эпитетом голос Маргери становится все более томным. Как только она добавляет в свою игривую интонацию придыхание, в будущую королеву тут же прилетает подушка. Что не мешает ей продолжить сие неожиданное чествование Ланнистера. — А еще он, — наигранно трепетный шепот, — опытный, очень опытный мужчина. Задумайся о том, что теряешь. — Маргери смешно играет бровями. Между девушками брошенным через пропасть канатом устанавливается серьезная тишина, через миг разрушаемая настоящим взрывом хохота. Они смеются так громко, что проходящая мимо септа злобно на них шикает, а куст неподалеку загадочным образом начинает волнообразно трястись. — Хотя бы подумай об этом, — утирая слезы смеха в уголках глаз напоследок советует Роза. Дождавшись легкого кивка собеседницы, Маргери довольно улыбается и окунается в мечты о предстоящей свадьбе волчицы и льва. Воцарившуюся идиллию прерывает служанка, взволнованно прибежавшая из беседки. — Миледи, прошу прощения за беспокойство! Но здесь лорд Ланнистер, и он просит леди Лиарру, — возбужденно тараторит горничная, после чего, несмело хихикая, уточняет. — Тот, что маленький. Старк, как по щелчку пальцев, вся приходит в движение, нервно косясь на цветущую веранду. Она быстро встает, стряхивает с подола невидимые крошки и переглядывается с сияющей, как начищенный медяк, Маргери. Закатывает глаза. В груди все сжимается. Внутри восторженно легко и волнительно, как в мгновение, когда отпускаешь руки с тарзанки и падаешь в воду, зажмурив глаза. Не дайте Боги, ты пришел с вежливым отказом, очень опытный мужчина.***
Einaudi: Life— Ludovico Einaudi, Daniel Hope, I Virtuosi Italiani
Тирион стоит в центре белой веранды, неподалёку от целого разворошенного палисадника девиц, стоящих на безопасном расстоянии от него. Девы обсуждают его таким громким шепотом, что обрывки фраз долетают до ушей мужчины. Ланнистер не может сдержать польщенной улыбки, чем пугает и раззадоривает толпу пичужек в воланах еще сильнее. Годы прошли, когда подобное поведение хотя бы на йоту могло смутить Беса. Такое ярое внимание молодых красавиц к его скромной персоне даже льстит. Гул роптания от фрейлин вдовы Ренли заглушает шум волн, трель птиц… и приход Лиарры. Вот где открываются десятки сундуков, запертые десятилетия назад. Надежно спрятанные тайники со смущением, глупым не владением ситуации и сбивающей с толку неловкостью вскрываются с грохотом и облаком пыли, стоит Тириону только увидеть широкую улыбку Старк. Вряд ли человек, с детства избалованный хорошим отношением к себе, может понять Ланнистера в эту минуту. Иногда карлик, не в силах сопротивляться, подсматривал за тем, как девы дарят другим мужчинам робкие взгляды за вздрагивающими длинными ресницами. Он, стыдясь, тайно наслаждался мимолетным миражом чужой жизни, где улыбки и обходительность женщин не покупались за мешок золотых. Где внимание и человеческое отношение дарилось просто так. Вызывать своим присутствием радость, а не тщательно замаскированное отвращение — Тирион не умеет принимать такую искренность. Надежду на нее он похоронил еще с Тишей. Целую вечность назад. Есть что-то чудовищно уязвимое в том, как Бес улыбается Лие в ответ и предлагает свою руку, уводя под цепкие взгляды местной публики. Что-то волшебное в том, как быстро соглашается Старк. В том, как тепла ее нагретая солнцем кожа. Как лишены брезгливости ее движения, когда она аккуратно берет его за локоть. — Мне кажется, или вы, милорд, снова забыли дамский зонтик? Посмотрите, как нещадно сегодня слепит солнце. — Лиарра в притворном возмущении прикрывается свободной рукой от огненного шара, плавящего небесную синь. — Как невнимательно с вашей стороны! — Именно по этой причине, когда я пришел за вами, вы с леди Маргери загорали? Чтобы спастись от солнца, героически сидели под его лучами? Как хитроумно, — тонко подмечает Тирион и видит, как Старк, признавая свое поражение, морщит нос. — Ладно, сдаюсь! Кокетка из меня еще та. Но не расстраивайтесь, это последнее амплуа, выходящее у меня из рук вон плохо. — Вам не нужно притворяться кем-то другим, миледи. Вы настоящая оставляете… неизгладимое впечатление, — потерявшись в словах, дарит неловкий комплимент Полумуж. — Надеюсь, хотя бы чуточку приятное, — бормочет Старк. Как приличному мужчине, Ланнистеру стоило промолчать и сделать вид, что он не услышал сомнения в голосе, но ответ вырывается против воли. Будто хриплые слова невидимой силой вытаскивают из самой глотки, отмахиваясь от слабого сопротивления рассудка: — Приятное… было бы самым сильным преуменьшением из всех возможных. Бес встречает отчего-то тревожный взгляд. Эмоции в пронзительно голубых глазах вспышками затмения сменяются каждую секунду и абсолютно не поддаются интерпретации. Тирион прочищает горло, берет свои расшалившиеся нервы под шаткий контроль и воодушевленно предлагает сменить место их променада. Веселью в голосе не получается придать даже тень непринужденности. Оно глухое от звона в голове. Мысли, как и любые дельные темы для легкого разговора, предательски расползаются тараканами по углам. — Доверюсь вашей чуткости. Покажите то, что может прийтись мне по душе. Лиарра спасает их от неловкости и напряженной тишины так мастерски, что Бесу остается только гадать — где же предел способностей этого дерзкого и прекрасного волчонка. Старк оказывается неожиданно подкованной в темах, название которых большинство леди даже не смогли бы выговорить. Они начинает возбужденно обсуждать техническую отсталость столицы, которую девушка успела заметить и осудить в столь краткий срок. — И никаких акведуков, просто варварство какое-то! Их дорогая столица воняет, как немытая шлюха, а король с советом даже пальцем не пошевелит, чтобы провести водопровод, снабдить канализацию отстойниками, прочистить сточные канавы, — глаза Лиарры загораются праведным гневом и десятком идей, как все исправить. — Власть слишком занята войнами, в которые она вступает чаще, чем завтракает. — Власть слишком глупа, раз думает, что настоящее величие государства рождается извне и исчисляется военными трофеями, а не благополучием и слаженностью механизма внутри! Оторопело выслушивая мысли, давно витавшие в собственной голове, Тирион никак не может скрыть восхищенного удивления, открыто читающегося в изумрудных глазах. Он с улыбкой замечает, как на веснушчатых скулах проступает едва заметный румянец. Беседа с Лиаррой не имеет ничего общего с пустыми, вылизанными до блеска светскими разговорчиками. Лев и волчица оба, забыв о том печальном, что связывает их, рассуждают с пылом, не упускают ни одной злободневной темы, высмеивая царящие вокруг пороки. Касаются медицины, демографии, государственного строя. Когда Старк, возведя очи к небу, начинает жаловаться об ужасающе раздробленном состоянии военных частей Семи Королевств и острой необходимости начать централизацию власти в Вестеросе, в первую очередь уделив внимание вопросу о создании единой обязательной армии… Тирион забывает о времени и той важной вещи, что привела его сюда. Он открыто наслаждается эрудированным оппонентом, вступая в спор. Чувствуя себя по-дурацки окрыленным. Ланнистер понимает, что добрался до искомого места по тому, как резко замолкла Лиа. Они забрели в самый тихий и нелюдимый уголок замковой территории — угрюмую Богорощу, святое место поклонения северян. Тирион думал, что если уж и показывать что-то Старку, то начинать нужно с излюбленных их краем мест. Обеспокоенно вглядываясь в лицо девушки, Бес начинает клясть себя на чем свет стоит. Лиарра выглядит так болезненно и уязвимо, что хочется напрочь стереть последние минуты из ее памяти и продолжить их увлекательную беседу, где-то вдали от кровоточащих листьев. Взгляд Лии укрыт плотным туманом воспоминаний. Она больше не в Королевской Гавани, борется за жизнь семьи. Нет. Она, совсем маленькая, осторожно ступает по прелой листве, пахнущей распадом, и отпрыгивает от уродливых корней, змеями выползающих из влажной земли. Лиарра крадется к задумчивой фигуре отца. Он снова точит свой гигантский меч, втрое больше ее, и задумчиво глядит на озеро, с поверхности которого поднимается пар. Волчонок подбегает к Неду, шурша опавшими листьями, но Тихий Волк делает вид, что не слышит грозного сопения старшей дочери за спиной. Девочка кидается на него с восторженным воплем и требует незамедлительной капитуляции. Отец, посмеиваясь, поднимает руки и сдается. Тирион неуверенно идет за ступающей как во сне девушкой, пока та не оседает наземь перед центральным деревом. Пробуждаясь от навеянных грез, пахнувших теплым молоком и сладким цветочным медом. Детством, где ничего не страшно. Где всего-то и нужно — добраться до сильного папы и уткнуться в него, вдыхая запах леса. Лиарра дрожащей рукой проводит по широкому стволу дуба, ласково касаясь темно-серой, растрескавшейся коры. — Это не Чар-древо. На юге их нет. Просто пустышка. — голос надломленный, хрипящий и глухой. Тирион помнит своей первый визит в Винтерфелл, и трепет вместе с ужасом, охватившим его, когда он впервые увидел гигантское дерево со скорбным, плачущим кровью ликом, помнит особенно хорошо. Так, как будто это произошло вчера. Но безымянный бог, вырезанный легендарными существами и заточенный в могучее дерево на заре времен, не вызывал и капли тех чувств, что сейчас раздирают Ланнистера, когда он смотрит на то, как содрогается в беззвучных рыданиях маленькое хрупкое тело, дрожащее, как шелк на ветру. Бес чувствует себя лишним в этой схватке волчицы с горем. Наверное, ему стоит тихо уйти, дав Лиарре время на слезы и боль в одиночестве, без посторонних глаз. Но ноги будто врастают в землю, а сердце останавливается в своем извечном беге. Открывающаяся картина ужасным образом напоминает льву их самую первую встречу. Несостоявшуюся казнь. Ему отвратительны те воспоминания. Никто не должен быть один в такие минуты. Тирион осторожно касается судорожно вздрагивающей спины с выпирающими позвонками, ощутимыми даже сквозь толстую ткань платья. Он встает впереди Лиарры, загораживая серый дуб, пожухлую траву и прорези неба, видимого лишь кусками через тусклые листья. Закрывая целый мир собой. Снова. Даря иллюзорное ощущения безопасности. Захлопывая ящик с горем, тщательно закрывая тот на замок. Лиа перестает всхлипывать и смотрит на Беса во все глаза. Такие красные и измученные. Тирион отчаянно желает, чтобы это был первый и последний раз, когда он видит этот необыкновенно завораживающий оттенок окровавленной лазури. Голубого такого яркого. Будящего что-то в груди, как будто в одних глазах — целое небо после дождя, бросающееся в объятья солнца. Полумуж медленно делает один шаг к Лиарре. Оказывается так близко, что воздуха — только на один вдох. Старк бесстыдно ворует его, оставляя карлика задыхаться. Вынуждая дышать только исходящим от нее дурманящим запахом. В легкие снова проникает этот искушающий рассудок сладкий, летний запах. Слива, ваниль и лимон. Тирион аккуратно заправляет выбившуюся черную прядь за ухо. Берет острое девичье лицо в свои большие ладони и искренне верит и клянется себе в каждом слове, что отрывисто вырывается из него: — Я не согласен с вашим предложением. — Нет? — как-то по-детски переспрашивает Лиа, шмыгая носом. — Тогда зачем мы здесь? — Я согласен… Нет, я сочту за честь и величайшую радость стать вашим мужем. Но я не согласен с остальными условиями. Я хочу и буду вас защищать, оберегать и заботиться. Как сумею и как смогу. — с каждым словом голос Тириона становится все тише и тише, он смотрит прямо в глаза волчице, обреченнно чувствуя, что еще чуть-чуть — и захлебнется в их обезоруживающей голубой волне. — Не нужно становиться тенью в этом браке. Вместо этого… леди Лиарра Старк, станьте моей женой. Резкий порыв ветра поднимает с земли опавшую листву. Закручивает умирающую зелень в причудливые спирали, одиноко вальсирующие в Богороще. Столетние деревья, склонившись толстыми ветвями над людьми, оберегают их разговор от вечного сплетника — озорного бриза, дующего с побережья. Лиа улыбается искренне и растерянно, вдруг осознавая, как близко стоит к чужому мужчине и как непозволительно долго они дышат одними глотками воздуха на двоих. Старк вскакивает, вытирая рукавом дорожки слез, и снова глядит на Тириона сверху вниз. Отчего-то ее пробирает смех. Хороший смех без кровавого шлейфа потерь. — Думаю, по моей вине мы не в той ситуации, где после ваших слов я должна грохнуться в обморок, а потом визгливо согласиться. — Не в той. — соглашается Ланнистер, и вдруг… Изумруд его глаз размягчается, теплеет. Становится текучим, выплавляясь в нечто совершенно другое. Их цвет больше не напоминает Лиарре бездушный драгоценный камень из ожерелий состоятельных дам. Скорее свежую зелень травы, просыпающейся на лугу с первым дыханием лета. Цвет надежды, росткам которой только предстоит взойти. — Я буду просто кошмарной женой. Все так говорят. — А я буду самым отвратительным мужем в мире по мнению моей родни и всего света. Поэтому не переживайте за отсутствие компании — будем наводить ужас на королевский двор вместе. Тирион уже предлагает руку, чтобы проводить леди до ее покоев, но слышит звуки, слишком неподобающе громкие для сакральной тишины северного островка на Юге. Волшебство момента бьётся как зеркало, падая осколками под ноги. Лиа неестественно замирает, принимая странно напряженную позу. Из деревьев показывается его старший брат, успевший привести себя в относительный порядок. В компании двух Белых Плащей, идущих впереди Джейме. Бес ничего не смог сделать. Просто не успел. Мгновение — и Лиарра бросается в атаку, почти звериным прыжком преодолевая расстояние между ней и тройкой солдат. Первый плащ даже не успевает занести свой меч — Старк молниеносным движением подбивает правую ногу противника, и тот, потеряв равновесие, получает до странного сильный и прицельный удар в грудь, вышибающий из него весь воздух. Его меч уже в руках Лии. Второй из эскорта слишком медлителен, его оборона вялая. Девушка с лёгкостью выбивает меч из рук второго солдата, и они схлестываются врукопашную. Белый плащ в два раза выше и в три раза сильней на вид, но слишком часто пропускает короткие выпады, сыплющиеся градом. Пытаясь отразить хоть один, он теряет концентрацию. Они как будто танцуют, но кавалер выбывает с пира в тот миг, когда дама подбирается слишком близко. Удар в солнечное сплетение. Страж мешком валится наземь. Тириону кажется, что это сон. Игра слишком взбудораженного воображения. Больная фантазия. От дерзкой, но юной девушки не осталось и следа. Перед ним стоит виртуоз, чей инструмент — удар. Чья песнь — битва. И она играет в смерть на этом струнном так безупречно, что прошибает пот и волосы встают дыбом. Яростная. Жестокая. Бушующая, как настоящая природная стихия. Воительница. Та знаменитая ипостась, о которой он столько слышал и о которой по глупости своей забыл. Вооруженная убийца, опасно близко приближающаяся к брату с криком.***
Лиарра видит мир нечетко: через красные всполохи безумной ярости, завладевшей телом. Зрение будто переняло сумасшедшую пляску крови, получившей дозу насилия и алчущей заполучить еще больше. Окружающий мир в алой дымке, горизонт заваливается. Двое. Она убрала двоих. До омерзения скучных деревянных болвана с техникой более предсказуемой, чем рассвет на востоке. С приказом не убивать ее. Даже не калечить сильно. Она знает, кто отдал приказ. Видит четко только его. Цареубийцу, что сейчас растерянно поднимает руку и зло кричит что-то ей. Старк ничего не слышит — ее оглушила жажда крови предателя. Кровь в венах закипает. Она хочет одного. Чтобы все здесь стало багряным. Брошенные мечи падают с лязгом на заросшую сорняком тропинку. Лиарре не нужно никакое оружие, кроме ее кулаков, чтобы размозжить голову этому ублюдку и повесить вместо занавесок в покои Серсеи. Джейме позорно отскакивает от нее, балансируя так, будто пьян. От былой сноровки лучшего мечника Вестероса не осталось и следа. С каждым ударом, метко попадающим в цель, волчица видит жалкое смирение воина, будто тот и сам рад, что его лицо превращают в окровавленное мясо. — Отвечай. На. Мои. Удары. — Лиарра утробно рычит, как раненый зверь. Берет за грудки подонка, но капитан Белых плащей лишь криво ухмыляется. Старк плюет ему в лицо и падает с Ланнистером на сырую землю, вдавливая ухмыляющуюся рожу в грязь. Она все заносит и заносит новые удары. — Имей совесть хотя бы умереть с достоинством, чертова скотина. Я никогда не должна была тебе доверять. Я НИКОГДА НЕ ДОЛЖНА БЫЛА ТЕБЯ ОСВОБОЖДАТЬ! Она слышит издалека крики Полумужа, но ей все равно. Лиарра слишком давно мечтала об этом. С ночи Красной Свадьбы больше всего на свете она жаждала заглянуть Джейме Ланнистеру в глаза и, прежде чем всадить нож в сердце, спросить: — За что, а? Чтобы посмеяться над наивной идиоткой, отпустившей тебя?! Чтобы наплевать на все клятвы, о, какая ирония, Цареубийца, и совершить самое грязное из своих преступлений? ОТВЕЧАЙ! — Я не понимаю, о чем ты. — не голос, полузадушенный хрип. Лиа больше не бьет Ланнистера, лишь до побелевших костяшек сжимает его горло. — В ночь моей свадьбы с Фреем, в ночь, где львы умылись кровью невинных женщин и нерожденных детей. В ту ночь Русе Болтон зарезал Робба, но прежде передал ему послание. Он сказал… что Джейме Ланнистер просит передать свои наилучшие пожелания. — Лия с ужасом понимает, что больше не кричит. Ее душат горькие слезы. Старк чувствует сильную хватку рук сзади. Бес пытается спихнуть ее с синеющего старшего брата. Она позволяет ему это сделать, безвольно падая рядом. Становится пусто. Зияющее ничто вместо качающего кровь сердца. Бес бросается поднимать брата, но тот лишь отмахивается от него, как от назойливой мухи. — Не вмешивайся в это, Тирион. — слова Цареубийцы принадлежат не зрелому мужчине в расцвете сил. Нет. Немощному старику с голосом таким уставшим, будто тот пережил сотни зим. — НЕ ВМЕШИВАТЬСЯ?! Она чуть тебя не убила, а ты чуть ей это не позволил! — Лиарра имеет полное право. Ты понятия не имеешь, куда влез. — больше не обращая внимание на взъяренного и шокированного младшего брата, Джейме со стоном боли переворачивается лицом к Лие. Машет перед ней культей, пока осознание не затопляет ее взгляд. Прогоняя прочь огненную лихорадку. — Я не замешан в этом. Я не… я даже не знал, что именно было задумано. Знал только, что болтоновское отродье предаст твоего брата. Думал, может, уведет гарнизоны в ночь перед решающей битвой, уничтожит провиант. Что угодно. Что угодно, Волчонок, но не то, что произошло. — Не смей называть меня так. — безжизненный и пустой голос. Как комната без единого предмета мебели. Как опустевший дом, в котором когда-то звенел смех и жизнь. — Я рада, что Боги иногда разлепляют свои глаза и наказывают тех, кто полон дерьма. Лиарра поднимается с земли и расфокусировано смотрит на братьев, одного со взбешенным и одновременно обеспокоенным взглядом, другого — с кислым и сожалеющим, как протухшее вино. Она стремительно уходит из Богорощи, напоследок бросая: — Хорошо, что правая. Без нее ты никто. Не воин. Просто пустое место. Старк не помнит, как выбралась из проклятой чащи, не помнит, как добралась до Замка. Она срывается на бег. Картинка перед глазами мутная и нечеткая, постоянно размазывается: проклятым слезам все равно на ее мольбы о том, чтобы удалось сохранить хоть каплю достоинства. Нужно найти свою конуру, свой маленький островок мнимой безопасности. Добраться до него и зализать раны. Но ноги ее не слушаются. Лиа уже не бежит, плетётся, заваливаясь влево. Как будто надышалась парами опиума. Тирион меня не простит. Завтра я уже буду гнить в темнице. Нужно срочно увезти Сансу. Поток панических мыслей завладевает голосом рассудка. Старк больше не может даже вяло идти — колени подгибаются, и она хватается за выступ в стене. Пыльный и мрачный коридор кажется подозрительно знакомым. Лиарра с облегченным всхлипом узнает в красном дубовом проеме вход в свои покои. Всего лишь пара шагов. Шанс дать выйти уродливому сгустку горя наружу, за закрытыми дверьми. Выхаркать отравляющую тело тоску и боль. Только пять минут, папочка. Дай мне передохнуть пять минут, и я что-нибудь обязательно придумаю. Санса здесь не останется, обещаю. Лиарра, как в бреду, хлипко движется к кованным ручкам. Но не успевает даже распахнуть двери со свистящим выдохом — ее так не вовремя сбивает чумазый мальчишка. Должно быть, с кухни. Возраста Рикона. Совсем маленький и ужасно грязный, как бродяжка. Он, не говоря ни слова, пихает ей в руки клочок изорванной бумаги, а после быстро убегает. Старк окрикивает мальчишку, но без толку. Маленького пройдохи и след простыл. Лиа заползает в покои, прислоняясь к ближайшей стене. Съезжает по ней, разваливаясь на полу. Лениво разворачивает ободранный кусок пергамента, провонявший копотью и золой. Принюхивается еще и … Все внутри замирает. Даже злая тоска. Воительница узнает почерк. Витиеватый и изящный. Написана сущая нелепица. Никакого смысла. Но это и не нужно. Единственное, что имеет значение — она узнает запах. Кожа покрывается мурашками. Старк вдыхает едва ощутимый призрак целого букета цветов. Голова кружится. Слезы застывают в уголках глаз, но в этот раз Лиа не позволяет им пролиться, высоко задирая подбородок. Пурпурный гиацинт. Бегония. Гаултерия. Вереск и душистый горошек.¹ Скрытое послание прошибает позвоночник разрядом молнии, пуская ток по холодным конечностям. Лиа улыбается в пустоту покоев. Лицо стягивается от засохшей соли. Одна единственная мысль спасительным маяком освещает ей путь. Вы идете за мной.