Разрушители стереотипов

Как только мы вышли из кабинета, Артюша сразу же заявила, что идти нужно к Петровичу. Предупрежден, значит, вооружен, а наше выступление должно было стать поводом для обсуждения на ближайшем педсовете. Или на внеплановом… Благо, сейчас у него урока не было, и мы нашли его в своем кабинете за чтением «Критики чистого разума». Неожиданное произведение для учителя физкультуры. Первым вошел Вадим, а за ним и все остальные. Чем больше людей входило в кабинет, тем больше, казалось, становились глаза учителя. Он положил книгу на стол и со вздохом заговорил.  — Надеюсь, все здесь? — вопрос, признаться, неожиданный. — Никто там не остался?  — Нет, мы проверили, — резво ответила Маша.  — Ну, хоть так, — мужчина кивнул головой и встал, видимо, намереваясь подойти к нам, но остался у стола и продолжил, упираясь в него руками. — Что, совсем плохо? Совсем разбушевалась?  — Она заколебала! — эмоционально начала Гринина. — Она Вадиму покоя не дает! Уже все понимают, почему она так к нему относится, только она все на успеваемость сваливает!  — Кристина, новенькая, здесь? — неожиданно прервал Артюшу физрук.  — А почему бы и нет? — я даже как-то обиделась. Я может, только второй день здесь, но не кинула бы всех, наверное. — Я, между прочим, тоже за справедливость!  — Извиняюсь, — учитель поднял руки в примирительном жесте. — Просто ты еще не в теме тут всех конфликтов и их причин.  — Ну, надо же в тему вникать, — заметила я.  — Лобачевская поддалась дурному влиянию толпы, если что, — заметил Аленский. Я удивленно обернулась. — Что? Она тебя первый раз видит, ты себя показала не так, как ей бы хотелось. Я думаю, тебе проблемы не нужны. Да и вообще, если что — я всех подговорил.  — Так, не надо подвигов, — физрук покачал головой. — Я что-нибудь придумаю. Мда, ребят, заварили вы кашу. Хотя, понять вас можно… В этот момент дверь в кабинет резко распахнулась и в нее буквально влетела Субботина, а вслед за ней неспешно вошла директор, которая внешне напоминала типичную бизнес-леди лет сорока пяти. Кирилл Петрович подошел к нам и встал впереди, будто бы загораживая от гнева математички.  — А я говорила! — почему она всегда так визжит? — Они всегда к нему приходят! Он ведь всегда на их стороне! Зачем вы только ему классное руководство дали?! Какой из него педагог, вообще?! Спортсмен, он и есть спортсмен.  — Причем тут вообще учитель? — я сама не поняла, как начала говорить. Вадим сжал мою руку, видимо, призывая замолчать, но меня уже было не успокоить. — Вам не нравится то, что у нас в школе какая-то поддержка есть и это не дает вам весь спектр возможностей диктатора?  — Она просто… — прервал меня Вадим, но закончить не дали и ему. Неожиданно одна из тех трех девочек, что не сразу решились уйти с урока, зарыдала. Причем очень эмоционально, резко и навзрыд. Я удивленно оглянулась. Что случилось-то?  — Они… Они, — задыхаясь начала она. — Они оказывали психологическое воздействие! Мы не хотели идти!  — Че, блин? — ошарашенно возмутился Чудов. Я что-то тоже не очень поняла.  — Таня, кто? — вкрадчивым голосом спросила директор.  — Мне тоже интересно, — заметил Гумилев.  — Новенькая! Лобачевская, — девушка указала на меня кивком головы, а потом и пальцем. В это же мгновение ей начали поддакивать и другие две, но у тех, видимо, выжать из себя слезу не получилось.  — Да что ты несешь?! — воскликнул Вадим. — Она тебе слова не сказала!  — А там не нужно слов, — вторая девушка активно закивала головой. На мгновение мне показалось, что она как-то скривилась, но все снова вернулось на свои места. Судя по всему, мне, кстати, не показалось. Они действительно очень похожи внешне. — Ты так посмотрела на нас, как будто убить готова.  — А вы такие пугливые, как я посмотрю? — это все, на что меня хватило.  — Лобачевская! — снова закричала Субботина. — Тебе бы помолчать!  — Так, хорошо, — остановила ее директор. — Девочки, идемте, я вам успокоительного дам. Валентина Степановна, идемте со мной. Еще раз расскажете, как все было. Ах да, Кристина… Я начинаю жалеть, что приняла тебя в нашу школу.  — Да ничего она им не сделала! — снова начал Вадим, но Субботина, на прощание злобно сверкнув глазами, удалилась вслед за девочками и директором. Я даже не знала, что сказать. Я села на парту и закрыла лицо руками. Нет, плакать мне не хотелось. Наверное, больше спрятаться от происходящего. Я, ведь, правда, не при чем. И Артюша на них тоже не давила. Не думаю, что, не пойди они за нами, она бы стала мстить. Что вообще за метод избежать ответственности?  — Кристин, — ко мне подсела Маша и погладила меня по плечу. — Ты не переживай, мы все объясним, нас больше, в конце концов.  — Я просто не понимаю, — я убрала руки от лица. — Я ведь их даже не знаю. Почему они так себя повели?  — Потому что решили, что ты самый безобидный вариант, — Аленский ходил по кабинету, периодически упирался в стену руками, почти сразу отрывался и снова начинал бродить по кругу. — Типа, тебя еще никто не знает, впрягаться не будут, еще благодарны должны быть, что Танечка не кого-то другого назвала. Коза…  — Так, все будет хорошо, — Арта похлопала себя по бедрам, будто отбивая какой-то свой ритм. — Я объясню все папе, он поймет.  — Да все я понимаю, — я кивнула. — Просто… Вот зачем так делать?  — Чтобы сохранить типа идеальную репутацию, — отозвался Гумилев, глядя в окно. — Сами себе придумали, что эта школа — чуть ли не Кембридж и получить здесь золотую медаль — это уже знак не зря прожитой жизни. Вот и трясутся за нее, как за последнее.  — Ладно, хорош, — неожиданно произнес физрук. — Вам бы тоже не мешало об успеваемости хоть иногда думать. Я все разрулю. Постараюсь, по крайней мере. Но больше так, пожалуйста, не делайте. Или хоть держите под контролем все, а не вот так. Прозвенел звонок. Мы, будто по команде, направились к выходу. Дальше, кажется, география. Здесь мы, как выяснилось, сидим по двое. Это, кстати, очень порадовало. Кажется, оставь меня сейчас одну, и я просто взвою от несправедливости. Ну, как можно было так поступить? Лучше бы на алгебре остались, чем вот так… Перемена эта короткая — десять минут, и за это время, как выяснилось, нужно было успеть перейти в другой корпус. Пытаясь хотя бы примерно запомнить расположение кабинетов и переходов между корпусами, я немного отвлеклась и даже успокоилась. По дороге меня всячески развлекали разговорами Артюша с Машей и, казалось, все пошло более-менее нормально. Но, стоило мне войти в класс, как я сначала услышала всхлипы, а потом увидела картинные рыдания той самой Танечки. Возле нее стояли две ее подружки и осуждающе на меня смотрели. Мне стало даже как-то не по себе, я почувствовала себя на самом деле виноватой. Но тут в класс вошел Вадим и, видимо, тоже обратил внимание на девушек. Хотя на них было сложно не обратить внимание. Очень уж отчаянно они его привлекали. Он, кажется, инстинктивно дернулся в их сторону, когда прямо перед ним появился Чудов.  — Так, чувак, чувак! — начал он, пытаясь жестами остановить Аленского.  — Да не трону я их, — отмахнулся Вадим. — До такого еще не опустился, вроде.  — Лучше следи за своей подружкой, — ядовито произнесла одна из двух «спокойных». — А то, как на людей давить, так она первая, а чуть что, так за тобой прячется. Я хотела что-то сказать, но меня остановил Аленский. Наверное, действительно, кажется, что я за ним прячусь.  — Кругова, я там, если ты не заметила, тоже был, — нарочито спокойно заметил Вадим. — И особых поползновений от кого-либо к тебе не увидел.  — Ну, не до этого было нашему мальчику, — снова начала та же девушка. — Надо было новенькую оберегать.  — Зависть — это очень плохое чувство. Оно никого еще не возвышало, — я сама не знаю, почему это сказала. Наверное, захотелось хоть что-то им сказать самой, без Вадима, а это первое, что пришло в голову. Никакого смысла я в это особо не вкладывала, сказала просто, чтобы сказать. Аленский, надо сказать, вообще никак не отреагировал. Кажется, девушки хотели сказать что-то еще, не прекращая по-дружески поглаживать Танюшу по плечу. По-моему, дырку скоро протрут. Но тут я увидела, как Маша, стоявшая напротив меня, добродушно улыбнулась, а в следующую секунду раздался громкий детский голос. Еся.  — Вадиииим, — протянула девочка. — А нам задали поделку из даров леса и огорода. Ты же мне поможешь?  — Нет, — голосом, полным паники, и с широко раскрытыми глазами ответил Вадим, активно качая головой. — Я еще в прошлом году задолбался эти желуди клеить.  — Ну, — девочка как-то уж совсем жалобно посмотрела на Аленского. — Там сказали, что родители могут помочь…  — Есь, — парень опустился на корточки перед девочкой, но сказать ничего не успел.  — Ну, я, правда, не родитель, но помочь тоже могу, — у меня все равно планов нет, а так хоть ребенку помогу. Отвлекусь заодно. — Вы же не против?  — Н-нет, не против, — удивленно ответил Вадим.  — Я тоже не против! — радостно воскликнула девочка. — А когда?  — Вечером или после уроков? — предложил Вадим. — Ты в городе ориентируешься?  — Я местная, — заметила я, кивнув. — Но давай лучше после уроков, если можете.  — Ну, супер, — девочка улыбнулась и стремительно удалилась из кабинета, потянув за собой Аленского. — Тебя Наталья Леонидовна просила подойти. Настроение мое заметно поднялось. Прямо, до хорошего такого уровня. Еся умела подбадривать, сама того не зная. Наверное, поэтому я и захотела помочь. Ей, а заодно и Вадиму, который всячески пытался меня выручить. Как-то отблагодарить нужно, что ли.  — Ммм… Как это мило, — снова начала одна из «утешительниц», будто смутившись. — Чуть человека не загрызла, а теперь к Аленскому через сестру лезет.  — Я смотрю, вы уже сами в свой бред поверили, — заметила Арта и, кажется, хотела сказать что-то еще, но ее прервал звонок, вместе с которым в класс вошла женщина лет сорока, как я вскоре поняла. Самое первое же впечатление создавалось похуже. Низкорослая, с короткими русыми волосами, она была одета в слегка старушечью одежду — длинная юбка в пол коричневого цвета, блузка с какими-то разводами и немного нелепый бежевый кардиган с каким-то узором на пару тонов темнее основного оттенка. От ее внешнего вида меня сначала отвлек опоздавший Аленский, а затем заговорившая Гринина.  — Классная тетка, скажу я тебе, — прошептала Арта. — Имеет право выглядеть так, как выглядит. Замужем, муж, говорят, мечта любой женщины. Трое детей, недавно из декрета. Счастье, может, простое женское, но счастье же. Стоило учительнице заговорить, как с соседней парты снова раздалось рыдание. Что вообще за глупая тяга к дешевым концертам? Или готовит почву для фразы «Да Танечка потом весь день рыдала, как ей стыдно было!»? По-моему, сейчас я зарыдаю от всей глупости ситуации. Кажется, учительница уже хотела спросить у девушки, что же случилось, как ее остановили.  — Можно я ее ударю? — неожиданно спросила Маша. — Очень уже хочется.  — Ты не разбрасывайся такими заявлениями, — заметила я. Ну правда, мало ли, что им еще в голову придет. — А то вообще посадит.  — Что у вас произошло? — чуть сощурившись, спросила учительница. — Ну, кроме вашего фееричного выступления на алгебре. О нем, кажется, все уже все слышали.  — Танюша и Ко свалили все на новенькую, — отозвался Чудов. — Чуть ли не в шантаже семьей ее обвинили.  — Не подавай им идей, — я усмехнулась. — А то я точно злодейкой выйду.  — А ты и так ей выйдешь, — язвительным голоском заметила… Блин, я даже, как зовут этих девушек, не знаю, а они столько ко мне ненависти питают. — Хотела нам репутацию испортить и беленькой выйти!  — Да я вас даже не знаю, — я закатила глаза. — Вы очень много о себе думаете, больше о вас никто так не беспокоится.  — Не отвечай им, — Аленский говорил спокойно и твердо. — Они потом переврут, проблем не оберешься. Разберемся как-нибудь.  — Ну, ничего нового, — пробурчала, казалось, себе под нос учительница. Хотя услышали ее, судя по смешкам, все. — Ну, ребята…  — Скажите, — нет, нужно все-таки узнать, как зовут этих барышень. — А контурные карты в этом году будут нужны?  — Ну, меньше, чем в прошлом, — с разных сторон послышались облегченные вздохи. — Большую часть мы делать не будем.  — А можно я все буду делать? — спросила чуть успокоившаяся Таня. — Мне просто нравится это все выделять, а потом проще ориентироваться.  — Ну, если хочешь, — женщина пожала плечами и начала урок.  — Как тебе? — спросила Артюша, улыбаясь. — Любой ценой свою исключительность подчеркнуть хотят.  — И не лень? — меня правда заинтересовал этот вопрос.  — Понты дороже. Не зря из другого города все трое приехали, живут в ближайшей общаге, терпят, так сказать, тяготы и лишения, — объяснила девушка. — Сказала бы, что коллективный разум, но нет. По отдельности они вполне неплохо соображают, как сделать так, чтобы ничего не вышло, а если и вышло, то им ничего за это не было. Но, вообще, мозговой центр — Таня. Лера и Ксюша, я бы сказала, слегка на ней паразитируют.  — То есть? — не поняла я.  — Технически, старательнее всего гадости говорят они. Но, когда все выяснится, — девушка выделила голосом слово «когда». — То проблемы будут в основном у Тани, которая все это начала, а они, как говорил Аленский про тебя «поддались дурному влиянию». Кстати, она и сама их будет активно защищать и прикрывать. В этом она похожа на Вадима.  — А они сестры, да? — неожиданно вспомнился мне мой вопрос.  — Неа, — Арта улыбнулась. — Но выглядеть, как ксерокопии, их осознанный выбор. Видимо, так проще друг друга в толпе различать. Прям целенаправленно к этому шли. Лера, кстати, красавица к нам перешла полтора года назад. Короткая стрижка такая, типа, как в нулевые носили, макияжи делать умела крутейшие… Да и умеет, наверное. Да и без косметики очень симпатичная. Крашеная блондинка была, стиль в одежде уникальный. Тоже, похоже, под девяностые-нулевые косила. Джинсы-клеш, те же, ей безумно шло. Я даже такие же себе купила. Но я пониже буду, мне они не очень… А потом, как переклинило. Может, случилось что. Просто в один день перестала за собой следить, волосы стала отращивать, хотя ей это откровенно не нужно. Я помню, как она пришла без белых концов. До последнего оставляла почему-то. Я у нее спросила что-то об этом, она на меня чуть не кинулась, как будто последнего лишилась. Форму она примерно с тех пор и носит, до этого бунтовала, как могла. Веселая такая была, живая. Я внимательно слушала Арту и все пыталась понять, как же так вышло. Ну явно же не было такого, что она утром встала и поняла, что пора стать скучной и обзавестись мерзким характером. Наверное, что-то случилось. Может, рядом оказалась только Таня, которая и заразила ее своим унылым образом?  — А поговорить вы с ней не пробовали? — спросила я. Учительница, видимо, поняла, что в первый день мы все равно учиться не будем, а потому просто включила какой-то фильм на тему предмета и периодически просила говорить потише, потому что некоторые все же смотрят.  — За кого ты нас принимаешь, Кристин? — чуть обиженно посмотрела на меня девушка. — Говорили, подходили, покоя не давали. Звали гулять, в кино, куда угодно. Она поначалу отшучивалась, потом и вовсе посылать начала. Парни себе места не находили, она умела нравиться. Гумилев с ума сходил, Вадим наглядеться на нее не мог. Знаешь, как будто о другом человеке говорю. Так все изменилось за эти полгода…  — И что, никто ничего не знает? — ну, не бывает же так!  — Может, кто-то что и знает, но молчит, — пожала плечами Арта. — Мне она ничего не рассказала. Хотя, вроде, подругами были… Мне казалось, ничем ее не обидела… Неожиданно дверь в класс отворилась и вошел Кирилл Петрович.  — На следующем уроке идете в мой кабинет, — хмуро заметил физрук и уже собрался идти назад, как обернулся и добавил. — Нас ожидают эпичные разборки.