Нашествие Брутов?

– Вот его ежедневник, – сообщил Хаято, возвращаясь из кабинета босса. Мафиози сгрудились вокруг него, заглядывая в блокнот. – Ого, – присвистнул Рокудо, – я и не знал, что босс такой мстительный. Особенно пятница. – Это не мстительность, – с каким-то злорадством отозвался Кёя, – это закон кармы, – его палец скользнул по строчкам. – Вторник запланирован был ещё месяц назад, а среда – регулярное мероприятие. – Четверг вечером – его вообще пригласили, – согласился Гокудера, кусая губы. – Понедельник тоже как-то не зависит от его желания… а вот об этом мы уже давно говорили. – Но суббота и пятница – явно неспроста, – печально вздохнул Такеши. – Однако всё не так плохо! До воскресенья у нас даже не семь, а всего лишь шесть полных дней. И нас шестеро. Если каждый из нас возьмёт на себя сутки… – То я наконец-то разнесу к чертям мафию и этот мир, – мечтательно протянул Мукуро. – Тогда на тебе – понедельник, – тут же нашёлся Хибари. Иллюзионист опешил. – Чего это вдруг? – Потому что тогда нам всем работать не надо будет, ты же всё разрушишь. – Ну нееет, – обиженно протянул Рокудо. – Так нечестно! Я по понедельникам не в состоянии даже мир уничтожать… хотя вот как раз в понедельник с утра больше всего и хочется! И вообще, чего я с вами тут болтаю? У меня босс в отпуск умотал, я в клуб. – Куда?! – ошарашенно воскликнул Хаято. – В клуб. Мне повторить по-итальянски лично для тебя? – Никуда ты не пойдёшь! У нас тут проблема, которую надо разрешить! Мукуро демонстративно посмотрел на часы. – Как говорила незабвенная Скарлетт О’Хара, я подумаю об этом завтра. Завтра будет новый день, а сейчас уже восемь вечера. Жаворонкам, – он кивнул на Кёю, – пора спать, а совам, – он поклонился, – самое время развлечься. Arrividerci! – туманник круто развернулся и вышел. – А ну стой! – вскипел Гокудера, но Хранитель Дождя успокаивающе положил ему ладонь на плечо. – Да пусть идёт. Нам всем необходимо как следует отдохнуть перед завтрашним днём. – Сами виноваты, – парировал Хибари. – Сами, – согласился Хаято, пытаясь взять себя в руки, – вот только в понятие Мукуро «отдохнуть» входит либо разнести полгорода, либо… что мы скажем Хром, когда она вернётся? – Что её учитель – мудак, – спокойно отреагировал тактичный Кёя и достал телефон, чтобы немедленно сообщить девушке сию новость. Такеши поморщился. – Это и так все знают. Из ежедневника Савады Цунаёши, десятого босса семьи Вонгола: Понедельник, 10.00 – Собрание Вонголы – В принципе, – Хаято поднялся с места, стараясь не смотреть на пустое кресло во главе стола, и откашлялся, – мы примерно знаем, какие у нас планы на неделю. Но самое главное… – он злобно уставился на ещё одно пустующее кресло, – где бродит этот?! – Я не думаю, что он бродит, – отозвался Кёя, флегматично листая ежедневник Цуны. – Скорее, уже отсыпается после вчерашнего. Но ты бы с ним не ругался. – Почему? – проворчал Гокудера, садясь на место. – Думаю, потому, что он лучше всех подделывает подпись Цуны, – пояснил Такеши. – Ты у нас, конечно, правая рука и главный заместитель, но иногда нужно, чтобы расписывался сам босс. Ну или в нашем случае – мастер подделок Мукуро. – Документации у нас много, – кивнул Кёя. – И, как всегда, вся срочная. Хранитель Урагана вздохнул. – Ладно, что мы будем говорить всем? Что босс в отпуске? – Я бы не советовал, – снова вклинился Кёя, кладя раскрытый ежедневник на стол. – После обеда приедет Вария. – И что? – Во-первых, варийцев глубоко оскорбит, что босс смылся в отпуск, когда у них назначена встреча, и даже не предупредил. Это чревато очередным всплеском возмущения и едва ли не расколом в семье. Ты же знаешь, как они реагируют на отношение к ним Вонголы, – говоря так, Хибари вырвал из своего блокнота страницу и принялся чертить там схему. – А во-вторых, если они узнают, что Цунаёши сейчас находится, так сказать, в добровольной изоляции, и мы не можем с ним связаться, то расслабятся и обнаглеют… – Ну они же не устроят переворот, – возмутился Рёхей. – У нас довольно неплохие связи с Варией… лучше, чем были до Цуны. – Хибари прав, – возразил Ямамото, – мы, конечно, друзья… – лица Кёи и Гокудеры перекосило, но мечник их проигнорировал, – но варийцы довольно щепетильны в некоторых вопросах. Особенно в тех, которые касаются внутрисемейных отношений. – Ну да, я бы тоже обиделся, – согласился Сасагава. – Только представьте: о встрече договорились, а человек умотал отдыхать. – Я бы сказал, что это крайне безответственно, но… – реплика Кёи замерла в воздухе, а сам он зверски обвёл взглядом Хранителей. Те чутка усовестились, но ненадолго. – Мукуро придёт – обсудим иллюзию, – примирительно предложил бейсболист. – А пока давайте решим, как поступить с текущими делами. Вы же понимаете, что я пошутил насчёт разделения на дни. Думаю, нам, скорее, стоит разделить обязанности… – Основная работа всё равно ложится на хрупкие плечи нашего туманника… любого из них, – покачал головой Рёхей. – Нам же нужно имитировать бурную деятельность… – Это вы умеете, – Кёя постучал карандашом по столу, размышляя, – а я буду работать. – Что ты там чертишь? – не выдержал Гокудера. Хибари невозмутимо захлопнул блокнот. – Наношу на карту ночные передвижения Мукуро по кабакам. А если серьёзно, пытаюсь хоть как-то рассчитать, как лучше использовать силы наших иллюзионистов. Где-то же можно обойтись и без Пламени Тумана, сами как-нибудь; если нужно обманывать технику, то неплохо справляется Хром, а все неточности можно списать на помехи. В остальных случаях вся надежда на Мукуро. – Как же меня бесит, когда всё зависит от него, – буркнул Гокудера и снова выразительно уставился на пустое кресло. – Зато мне-то эта ситуация как нравится! – промурлыкал туманник, появляясь в дверном проёме. Грациозно потянувшись, он проплыл через зал и уселся прямиком на стол рядом с Хаято. Чуть наклонившись навстречу, Рокудо кокетливо провёл костяшками пальцев по его щеке. – А кто это у нас тут такой хмурый? – Проснись уже! – рявкнул Хранитель Урагана, хватая иллюзиониста за запястье и отталкивая. – А ты – хватит ржать! Думаешь, я ничего не замечаю? – эти слова уже были адресованы Кёе, который подозрительно тихо сидел, полностью скрыв лицо за ежедневником Савады. – Скажи спасибо, что он на колени тебе не сел, – заметил Такеши, посмеиваясь. – Помнишь, как он год лунатиком прикидывался? – Но я вывел его на чистую воду, – проворчал Гокудера и пощёлкал пальцами у лица туманника. – Где у тебя переключатель в рабочий режим? Что-то ты удручающе бодрый для человека, который всю ночь шлялся по клубам. Лицо Мукуро, прежде мечтательно отрешённое, скривилось и стало злым. – Бодрый, да? А ты хоть знаешь, чем я полночи занимался? – Вот уж что я совершенно точно не хочу знать! – возмутился Хаято, но иллюзионист наклонился к нему ещё сильнее и уткнулся указательным пальцем в грудь. – А придётся узнать! Я, чёрт побери, сидел с Франом и подбирал ему новую тему для диплома! Чёртова психиатрия, какие демоны её придумали? Ты хоть представляешь, сколько я тем забраковал, чтобы нам его практическая часть снова не вышла боком? – он воздел руки к потолку, а затем закрыл лицо ладонями. – А она всё равно выйдет, помяни моё слово. Хранители помолчали, причём молчание звучало в диапазоне от сочувствующего до «ты сам виноват». В человека, который молчал особенно обвиняюще, моментально полетела ручка, но Кёя успел пригнуться, и та воткнулась в стену точно на уровне его головы. – Как хорошо, что ты не ходишь на каблуках, – заметил Хранитель, выпрямляясь, и обернулся, разглядывая испорченную стену. – Интересно, а их правда можно запускать, как бумеранг? – Могу одолжить у Наги и проверить, – сообщил Мукуро, соскользнув на пол и обрушившись в кресло. Подумав, водрузил ноги на стол и уставился в потолок. – Ладно, и как сегодня мне надо приносить себя в жертву мафии? – Значит, слушай, – тут же включился в разговор Хибари и, поставив локти на стол, подался вперёд, – сначала мы украсим тебя цветами и гирляндами, потом начертим пентаграмму, ну а там уж совершим обряд по всем правилам, со свечами, у Гокудеры книжка есть… – Хибари-кун, – Мукуро, который сидел на другом конце стола (Цуна всегда на этом настаивал), очаровательно улыбнулся и, убрав со стола ноги, тоже потянулся навстречу, – даже если ритуал проведёшь правильно, я всё равно буду являться тебе по ночам и стенать под окнами. – Не забудь погреметь цепями – я запишу на диктофон и продам за бешеные деньги. Либо как саунтрек к фильму ужасов, либо твоим фанатам. – А когда мне надоест, я разрою могилу и лично заявлюсь к тебе, наследив кладбищенской землёй в прихожей. – Я бы вооружился осиновым колом, но поступлю проще: мы тебя кремируем. – Так, хватит! – Хаято стукнул кулаком по столу, и Хранители обиженно обернулись к нему, причём разочарованы были как участники перепалки, так и зрители. – Кончайте свои брачные игры, у нас дела. – А я бы слушал и слушал, – огорчённо вздохнул Ямамото. – Ребят, вы забавные. – Никогда бы не подумал, что в ответ на такое заявление я не сломаю кому-то нос, – заметил Кёя. – Кстати, как твой нос? – заботливо поинтересовался Хранитель Дождя. – Нормально, – бросил Хибари и, откинувшись на спинку кресла, перекинул ежедневник Цуны Гокудере. От вчерашней травмы остался лишь тонкий рубец поперёк носа – способности к восстановлению у Хранителя, как всегда, были на высоте. – Итак, на повестке дня у нас Вария. Мукуро, от тебя нам нужна иллюзия… – Ты спятил? – скептически изогнул бровь туманник. – Это же Вария. – Ну да, Вария, – с недоумением подтвердил Рёхей. Рокудо закатил глаза. – И это я не выспался, да? Город засыпает, просыпается мафия, ну! У нас тут три иллюзиониста торчат, когда варийские офицеры приходили к нам без своего Аркобалено? – Вайпер… вот, чёрт, – Кёя прикрыл глаза. – Согласен, я не выспался. – И что тогда делать? – Такеши задумчиво потёр подбородок. – Ты не можешь сделать такую иллюзию, чтоб Маммон не понял? – Нет, вы все прикалываетесь, – даже обиделся Рокудо и обвёл укоризненным взглядом Хранителей. – Обмануть Маммона? – Ну, ты уже побеждал его, разве не так? – напомнил мечник. Взгляд разноцветных глаз остановился на нём. – Ты тоже победил Скуало. А Рёхей – Луссурию. И что? Разве это значит, что вы в четырнадцать лет были сильнее взрослых дяденек с опытом работы в мафии и навыками убийц? – Десятый в четырнадцать был сильнее вообще всех! – вскинулся Гокудера. Мукуро фыркнул. – Главное – не ляпни нечто подобное при нём самом или, тем паче, при Реборне, они не оценят, – он переплёл пальцы и откинулся на спинку кресла. – Ребята, в мире есть всего один иллюзионист, способный обмануть Маммона, но у него опыта даже не века – тысячелетия. Может, при каких-то условиях я и смогу победить, но обмануть – никогда. – Это при каких же таких условиях? – заинтересовался Сасагава. – Сотворив его, – Рокудо кивнул на Кёю, – учителя. Брови Хибари взметнулись. Хранители уже привыкли, что своим учителем он называл Фона, а не Дино. Даже Дино привык. – Это низко! Я бы даже сказал, подло. Вайпер будет в ярости. Мне нравится эта идея. – Вот только давайте не будем обсуждать ещё и взаимоотношения Аркобалено, – закатил глаза Хаято. Мукуро ухмыльнулся. – А чего нет? Такая нескончаемая мыльная опера – который сезон уже смотрю, не надоедает. – Конечно, тебя же этот сериал не затрагивает, – попенял ему Рёхей, – ты связь поддерживаешь с единственным Аркобалено, который не попал под раздачу любовных и не очень отношений. – Вот за что я люблю профессора, – умилился Рокудо, – так за то, что ему на всё это попросту на-пле-вать. Кто там кого любит, кто убить хочет, кто у кого колоду Таро спёр… – Он посмотреть взял! – вступился за любимого учителя Хибари. Рокудо расхохотался, но тут же помрачнел. – Однако мы вернулись к тому, с чего начали: я не смогу обмануть Маммона. Раскусит меня в два счёта, вот склочная баба. И тогда ещё хуже будет… особенно, если у неё настроение плохое. – У неё всегда настроение плохое, разве нет? – уточнил Ямамато. – Я имел в виду, хуже, чем обычно. А у неё оно всегда хуже некуда, когда она нашего японца с тонфами видит, – Мукуро вздохнул. – Косичку прицепить – и вообще бросаться на него начнёт. – И всё-таки я вот не понимаю, – покачал головой Рёхей, – чего она так на Фона взъелась? В смысле, вы с Хибари тоже друг с другом пытаетесь подраться всегда, но ничего страшного… – Во-первых, – заметил Кёя, – у нас всё по взаимному согласию… – Чтооо? – Рокудо так возмутился, что даже вскочил с места. – Он меня хочет загрызть до смерти, и это по согласию? Меня – меня! – саму невинность и… – Между прочим, ручка в стене до сих пор торчит, – невозмутимо напомнил Хранитель Облака. Туманник, поджав губы, посмотрел ему за спину и признал: – Ну да, ладно, взаимно. Но ты в состоянии вывести из себя даже такого терпеливого ангела, как я! – А во-вторых, – продолжал Хибари, игнорируя его, – мы с Мукуро хотим друг друга убить. – А Маммон? – спросил после паузы Такеши, когда понял, что продолжения не последует. Кёя пожал плечами. – А никто не знает. Подозреваю, Вайпер – тоже. Но после последней их встречи я склоняюсь к «выцарапать глаза». – Женщины, – таинственно произнёс Рокудо и томно вздохнул. Рёхей беспомощно потёр виски. – Хибари, да за что она хоть на Фона так?! – Да понятия не имею! Если б он сам как-то в курсе был, то давно бы помирился. Наверное. Если б смог. – Это самая долгая ссора, которую я знаю, – подытожил Мукуро. – Ты забыл Кавахиру и Сепиру, – хмыкнул Ямамото. – Среди людей, – тут же исправился туманник. – Ну чисто сплетницы собрались, – укорил их Гокудера, в оживлённом обсуждении не участвовавший, однако всё внимательно слушавший, поэтому вклинился он только после того, как они закончили. – Бабки старые. Так что с иллюзиями, Мукуро? Тот равнодушно пожал плечами. – В идеале тут вообще не должно быть Пламени Тумана. Но Маммон в подобное тупо не поверит, да и невозможно это, пока с нами Наги. От нас троих в принципе за версту разит иллюзиями, и только я умею как-то скрывать своё Пламя. – Кстати, – вспомнил Хаято и что-то записал в блокноте, – Франа надо спрятать. Он на всю Варию действует так, как Фон – на одного Маммона. А Маммон явно не один… не одна прибудет. – Вынужден напомнить, что Фран так действует вообще на всех, – проворчал Рокудо. – Я его с Наги оставлю. И вообще, он наказан! Пусть учится. – Тогда что делать с отсутствием Цуны? – спросил Такеши. – Скажем, что болен? – А больше ничего не остаётся, – безрадостно согласился Сасагава. – Очень-очень заразной болезнью какой-то, чтоб заходить к нему нельзя, типа, ну… – Оспа, – тут же предложил Мукуро, – она очень заразная. – Угу… – Кёя тяжело на него посмотрел. – Но только ветряная. – Вечно ты всё портишь. – И всей кучей не толпимся, – решил Ямамото, – посмотрим, кто приедет. – Скорее всего, Скуало. Ну и Маммон, само собой, – принялся загибать пальцы Хранитель Солнца. – Либо всё, либо ещё кого-то возьмут, не считая рядовых. Хотя и рядовых – вряд ли… знать бы, зачем сегодня эта встреча вообще? Дежурная планёрка? – Ага, еженедельная, – Ямамото душераздирающе вздохнул. – Вария в гробу эти совещания видела, Цуна знает, что они в гробу видели, Вария знает, что Цуна знает… но вот надо, а иначе бюрократии ведь мало будет! – Куда ж мы без неё, верно? – ухмыльнулся Мукуро. – И кто же будет развлекать гостей на планёрке, кроме меня? Я голосую за Хибари! – Ну нет, – воспротивился тот, – я не люблю Варию! У меня всегда при общении с кем-то из них такое чувство, что меня хотят туда затащить на вакантное место Облака. – Так чего ж не затащили? – добродушно засмеялся Такеши. – Ты в их компанию очень даже вписываешься, извини, конечно. – Понимаешь, либо в Варии буду я, либо Вайпер, либо мне надо делать пластику, – мрачно напомнил Кёя. – А чего, в Корее тебя быстро подлатают… вернёшься другим человеком, – загорелся Рокудо. – Я тебя самого сейчас так подлатаю!.. – Значит, – поспешно продолжил мысль Рёхей, пока Хранители Тумана и Облака снова не поцапались, – варийцев встретят Гокудера как заместитель больного босса и Ямамото, потому что наверняка приедет капитан. Мы же с Хибари постараемся не мозолить глаза. – Хибари надо прятать так же, как Франа, – съязвил иллюзионист. – Хотя, если Маммон сосредоточит всё внимание на нём, я и смогу что-то натуманить… но уж точно не целого босса! – Ты просто очаровать её не можешь, вот и бесишься, – отметил Кёя. Рокудо широко распахнул глаза. – Я?! О, голодные духи, она меня старше раза в два, если не больше! Нет, ей точно за полтинник перевалило! Не надо мне такого счастья! Тем более я не хочу, как некоторые, годами искать причину, из-за которой меня хотят растерзать. И вообще, может, там, под капюшоном, она страшненькая! – Ну не надо так о женщине, – огорчился Такеши. – Фон говорит, что не страшная, – возразил Хибари. Мукуро философски вздохнул. – Проблема твоего, Хибари, учителя, что он никогда ни о ком плохо не говорит. Могу поспорить, он даже обо мне только хорошо отзывается, но ты никогда не признаешься! – А почему же это проблема? – не понял Рёхей. – Посмотри на Маммона, – проворчал туманник. – Как бы объяснить… ну, некоторых женщин бесит такой тип мужчин, как Фон или наш Такеши. Рано или поздно их хочется убить. – Какое лестное сравнение, – засмеялся Ямамото. Во взгляде Рокудо читалось что-то вроде «ну я же говорил». Хаято вздохнул. – Значит, встречаем Варию, узнаём, что им надо, быстро спроваживаем и стараемся не вызвать подозрения. А вот после… – он покосился на Кёю. Все покосились на Кёю. Кёя сделал вид, что ничего не заметил. – После к нам приедет Шимон. – Плохой день у тебя сегодня, да, Хибари? – вполне искренне посочувствовал Такеши. Серые глаза уставились на него, ничего не выражая. – Нет, просто замечательный. Я уйду к себе на базу и буду сидеть там один. Весь день. Каннон, я счастлив. И никакое травоядное не будет вваливаться ко мне со своим Туманом, потому что это травоядное будет занято. Лицо Мукуро чуть поскучнело, он подпер рукой щёку и посмотрел в потолок. – Не хочу тебя расстраивать, но если приедет Шимон, то это я куда-нибудь смоюсь, а тебе придётся иметь дело с очаровательнейшей Адельхейд, потому что если она тебя не увидит, то будет подозревать Вонголу во всех смертных грехах. – Меня нет, я в Перу. Могу приказ босса показать. – Хибари, ну ты же никогда не был трусом… – начал было Ямамото. Кёя аж подскочил. – Трус? Я?! Я просто не знаю, что этой женщине от меня надо! – Сдаётся мне, ты что-то не то от учителя почерпнул, – хмыкнул иллюзионист. Хибари, быстро развернувшись, выдернул из стены ручку и запустил в Рокудо. Тот быстро нырнул под стол, пополз там и схватил Хранителя Облака за ступню. Не ожидавший подобного развития событий Кёя дёрнул ногой, пытаясь лягнуть нападавшего, но туманник уже выскочил на свет Божий и уселся на столе, подбрасывая трофейный ботинок и прикладывая ладонь груди, принимая овации смеющихся Рёхея и Такеши. Гокудера вскочил. – Прекратите балаган! Мукуро, верни ему ботинок! – С чего бы? – Рокудо невинно поморгал и высоко задрал правую ногу в носке. – Это мой ботинок. – Идиот, – Хибари закрыл лицо ладонью. – Клоун. С кем я работаю? – Это мафия, детка, – отозвался туманник и, упав на спину, принялся прямо на весу обуваться, старательно зашнуровывая ботинок. Хаято тоскливо подумал о сигаретах и датчиках противопожарной безопасности. – Давайте вернёмся к Шимон? – примирительно предложил Ямамото. Кёя убрал руку, выпрямился и переплёл пальцы. – Ладно. Я не знаю, зачем Савада пригласил сегодня Шимон. Уверен, вот как раз эта встреча – из мести. Хранители печально переглянулись. – Никто не в курсе, кто приедет? – после паузы уточнил Сасагава. Гокудера покачал головой. – Если Десятый действительно обиделся, они могут хоть всей семьёй заявиться. – Ну тогда всей семьёй и встретим, – решил Такеши. – Посмотрим по ситуации, а первым Гокудера пойдёт. Хаято кивнул, соглашаясь. – А скажем что? Опять про болезнь? – Да нет, – Рокудо пожал плечами, – я, в принципе, могу и натуманить босса. Джули разбирается в Пламени Тумана примерно так же, как я – в Пламени Песка. Извините, я не Спейд, – последнее было сказано таким тоном, что сразу становилось понятно – он не сожалеет, а гордится. – А ты сможешь убедить Энму? – на всякий случай спросил Рёхей. Иллюзионист в задумчивости подёргал себя за прядку волос. – Всё-таки, они с боссом уже десять лет как близкие друзья… – Ну, вот и проверим, – заверил Рокудо. – Это будет генеральная репетиция по захвату тела Савады. Обману Энму – смогу обмануть и всех вас. – Только бёдрами так не раскачивай, когда ходишь, – сказал Сасагава. – И не проводи пальцами по уху, пересчитывая серёжки, когда вспоминаешь что-то, – сказал Ямамото. – И не накручивая прядь волос на палец, когда думаешь, – сказал Хаято. – И, разумеется, не вступай в перепалку со мной каждый раз, как я открываю рот, – сказал Хибари. Туманник помолчал, потом расхохотался, запрокинув голову. – Ах вы заразы. – Это называется «семья», – поправил его Такеши, улыбаясь. Мукуро замолчал и взялся прядь волос, но, заметив взгляд Хранителей, отпустил. – И вовсе я не собирался накручивать, просто поправить хотел… – он кашлянул в кулак. – В общем, с иллюзией я постараюсь. Главное, чтоб не явился какой-нибудь призрак и не сделал мне втык. – Ну это он не должен, – успокоил его Гокудера, – Десятый же оставил кольцо Неба, а значит, Джотто не сможет явиться без носителя и его Пламени. Хибари, ты как там? Переживёшь визит Адельхейд? – Скажите ей, что я заперся у себя, она будет довольна и отстанет. И вообще, у вас есть Мукуро! Пусть он её очаровывает. – Понимаешь, mio nemico, есть определённый типаж женщин, которые скорее сломают мне руку, чем позволят ухаживать за ними, – посетовал иллюзионист. – Это Адельхейд, Лар Милч… ты, если бы родился другого пола… Повисла тишина. Каждый из Хранителей пытался представить Кёю, принадлежи он к прекрасной половине человечества. – Но Джули ведь как-то с ней… – Хибари, которого совершенно не волновало, как он выглядел бы в юбке, подвигал пальцами в воздухе, не зная, как закончить фразу. Рокудо честно задумался, непроизвольно всё-таки накручивая на палец прядь волос. – Это другое. Я с Адельхейд не знаком с самого детства, у меня нет права называть её «малышка Адель» и вгонять в краску какими-то замечаниями. И вообще, – опомнился он, – не смей меня сравнивать с этим… этим… чёрт, я даже не знаю, как его по-японски обозвать! – Ладно, ладно, мы поняли, – успокоил его Ямамото. – Ребят, мы всё равно не можем придумать план действий, потому что мы не располагаем вообще никакой информацией! Давайте импровизировать? – Как и всегда, – буркнул Кёя. Гокудера встал. – Хорошо. Хибари, пойдём, разберёмся с документацией. Ямамото, на тебе корреспонденция и почта. Рёхей, мы тебя не задерживаем, у тебя тренировки. Мукуро… – А Мукуро – спать, – счастливо улыбнулся туманник и, быстро перебравшись на диван, устроился там. – Мукуро лёг спать часов пять назад… разбудите перед обедом. Или нет, перед приходом Варии, потом перекушу. Кёя посмотрел, как он закрыл глаза, положив под щёку ладони, и махнул рукой. – Ладно, пусть спит. С телефоном Хром попрошу помочь. Из ежедневника Савады Цунаёши, десятого босса семьи Вонгола: Понедельник, 15.30 – визит Варии – Скуало! Как я рад тебя видеть! – Ага, только обнимать меня не смей, – проворчал варийский капитан, на всякий случай выставляя между собой и излишне дружелюбным Такеши руку с мечом. Тот, смеясь, протянул ладонь, и Хранители Дождя обменялись рукопожатиями. – Здравствуйте, капитан Скуало. Добрый день, Маммон, – формальным тоном поприветствовал гостей Гокудера. Поскольку в большинстве своём здесь были итальянцы, то и говорили они на итальянском. – Привет, – прошелестел из недр капюшона тихий голос в ответ. После снятия проклятья Хранитель Тумана Варии заметно вытянулся, но других изменений не последовало – всё скрывали длинный плащ и капюшон. Хаято бросил быстрый взгляд на Мукуро. Тот крепко сжал губы, молча кивнул обоим офицерам, и Хранитель Урагана по его поведению понял, что их дело – труба: похоже, настроение варийского иллюзиониста Рокудо определил как «хуже некуда». – Пойдёмте в гостиную! – позвал Такеши. – Что пить будете? – Адски нужен кофе, – мрачно оповестил Супербиа, шагая рядом. Маммон тенью следовала позади. – Голова раскалывается, меня уже тошнит от кофе, но без него я просто вырублюсь. Весь день сегодня на кофеине. – Может, лучше зелёного чая? – сочувственно предложил бейсболист. – Он хорошо бодрит, а с кофе ты так сердце посадишь… – Поменяем, снова, – бросил капитан и поморщился. – Нет, я не могу по вашим японским традициям, мне нужен кофе. – А вам? – спросил Гокудера Маммона. Фигура в плаще, сильно напоминающая ему дементора, колыхнулась. – Клубничное молоко. – Я не понимаю, что она в этом чёртовом молоке находит, – поделился мечник. – Но штырит, похоже, как Занзаса с виски. – Это нормально, – шепнул Мукуро на ухо задумавшемуся Хаято, немного отстав. – Поэтому я ем шоколад. – Это не объяснение! – встрепенулся тот, с недоумением глядя в спину туманника, догоняющего остальных. В гостиной они расселись вокруг кофейного столика. Принесли напитки, причём алкоголь себе не взял даже Рокудо – он тоже предпочёл кофе, как, впрочем, и уставший Гокудера, который несколько часов просидел с Хибари за бумагами. Такеши, бодрый в любое время суток, потягивал чай. – Выглядишь ужасно, – осторожно обратился он к капитану. Тот мрачно воззрился на собеседника, отчего круги под глазами обозначились только отчётливее. – Конечно, ужасно! Потому что одному придурку, занимающему кресло босса Вонголы, пришла в голову гениальная идея: а не велеть ли Скуало сдать квартальный отчёт на неделю раньше? – Так вот чего она такая злющая, – шепнул Мукуро Гокудере. Тот чуть поморщился, поскольку иллюзионист сидел напротив, невинно прихлёбывая кофе. Возможно, подобная техника являлась достаточно эффективной и удобной, но Хаято, например, так и не привык к ней. Рокудо шептал что-то в Пламя Тумана, и уже через пару секунд оно вползало в ухо адресата. – Похоже, всю ночь маскировала недостачи. Хаято мысленно застонал – обычно подобной документацией они занимались вдвоём с Цуной, иной раз им помогал Хибари. Но сейчас босс улетел, а если не предъявить Маммону претензии в ближайшее время, поймать хитрющего туманника на вранье уже будет нереально… в особо запущенных случаях они ходили на поклон к Орегано, но в данной ситуации это было равносильно тому, чтобы рассказать Емицу, какую кашу они заварили с участием его сына. Хранитель Урагана посмотрел на фигуру в плаще, от которой натурально веяло холодом. Он всё не мог привыкнуть к полу варийского иллюзиониста – эта новость шокировала всех. Но Мукуро, который с самого Конфликта Колец злился на Маммона за то, как тот повёл себя с его обожаемой Наги, неожиданно сменил гнев на милость, аргументируя тем, что девушки всегда относятся друг к другу более предвзято. Сейчас Маммон сидел – сидела – на диване, сжимая обеими руками стакан чуть розоватого молока. Пальцы, высовывающиеся из рукавов, казались слишком тонкими и длинными – настолько, что Гокудере даже показалось, что за десять лет иллюзионист так и не сменил варийское кольцо Тумана, потому что детский размер по-прежнему подходил. А ещё она покрасила ногти ядовито-зелёным лаком. – Не пялься, это неприлично, – Хаято услышал над ухом голос Мукуро и, не выдержав, погрозил ему кулаком. Тот удивлённо захлопал глазами, и Хранитель Урагана с изумлением ощутил, как в комнате стало теплее. Фигура в плаще колыхнулась и подняла стакан поближе к капюшону, вероятно, сделав глоток. – Она что-то заподозрила, – пояснил навязчивый голосок у него над ухом, – но после того, что ты сделал, расслабилась – ты повёл себя, как обычно… – Мукуро, хватит жужжать у меня над ухом! – рявкнул Гокудера, вскочив и едва не расплескав кофе. – Теперь я понимаю, что чувствовал Пиноккио в мультфильме, когда Говорящий Сверчок ему постоянно что-то нудел, нудел, нудел!.. – Мукуро, поделись, о чём ты там жужжишь? – засмеялся Такеши, ставя чашку на стол. Рокудо с готовностью закивал. – Значит, возвращается муж из командировки… ой, я не могу рассказывать этот анекдот в присутствии женщин! – он галантно поклонился Маммону. Плащ шевельнулся, вздыхая. – Вария лет десять думала, что я мужчина. Как думаешь, что я ещё не слышала? – Логично. Так вот, возвращается муж из командировки… Спустя полминуты любой мог убедиться, что Супербиа хохочет так же громко, как и орёт. О том, понравилась ли шутка Маммону, судить было сложно. – Ладно, ну и где ваш чёртов босс? – наконец, рявкнул капитан, опрокинув в себя разом всю чашку горячего напитка. Хаято прикрыл глаза и затянул: – Вонгола приносит вам свои глубочайшие извинения, но Десятый заболел. – Что? – опешил Скуало, и Ямамото поспешил вступить в разговор, пока варийский мечник не взорвался. – Понимаешь, это случилось совершенно внезапно! С утра он проснулся весь больной. Он не хотел ничего отменять, собирался принимать всех посетителей, но его болезнь жутко заразная! – Это какая? – Чума, – встрял Рокудо с самым серьёзным видом. – Очень заразная штука. – Погоди, она же не лечится, – совсем растерялся Супербиа, переводя взгляд с одного Хранителя на другого. – Лечится! – возразил туманник. – Есть древний действенный метод, но мы не можем сжечь босса. – Ветрянка у него! – перебил Гокудера и страшно округлил глаза, требуя, чтобы он остановился. Мукуро преувеличенно затрепетал, но замолк. – Поэтому к боссу ходит только Мукуро, который уже переболел! – Чумой? – переспросил Скуало. – Ветрянкой! – Чумой тоже, – радостно сообщил иллюзионист. – Чего только мне не прививали! – Ага, – взял тем временем инициативу в свои руки Такеши. – Поэтому у нас карантин, к боссу нельзя. Мы сами разберёмся с документами, давай сюда. – Да, щаз, – заартачился Скуало. – Мне, между прочим, нужно сдать документы Саваде с рук на руки и подпись его получить, а то опять потом скажете, что мы их где-то посеяли! – Но это правда, вы их в тот раз посеяли! – возмутился Хаято, но мечник отмахнулся от него, как от назойливой мухи. – Так что давайте сюда Саваду. – Капитаан, – позвал Рокудо так, что Супербиа вздрогнул – уж слишком похоже туманник передразнивал собственного ученика, – а что, вы ветрянкой уже переболееели в детстве? – Нет, Дино вроде болел, я – нет. А что? – А то, что если не переболеть ветрянкой в детстве, во взрослом возрасте она переносится гораздо сложнее! Вирус проникает в кровь и фиксируется в коже, вызывая в её поверхностном слое патологический процесс: ограниченное расширение капилляров (пятно), серозный отёк (папула), отслоение эпидермиса (везикула)… – Ты что, Википедию наизусть цитируешь? – дошло наконец до Гокудеры. Мукуро развёл руками. – Должен же я был хоть как-то пытаться понять, что мне говорит профессор Верде? Вот я и изучал разные разделы биологии, вирусологии, физики… – он повернулся к Скуало и безжалостно добил его. – А ещё возможны такие осложнения, как энцефалит, миокардит, пиодермии, лимфадениты. А хочешь, про чуму расскажу? – Нет! Хаято услышал тихое фырканье и обернулся к Маммону. Он готов был поклясться, что уж кто-кто, а она поняла, что говорил туманник. – Ну, пусть относит документы, – предложила она. Голосом она сейчас больше напоминала человека, чем призрака – вероятно, настроение слегка поднялось. Хранитель Урагана молился, чтобы сейчас в комнату не заглянул Хибари. – Так и быть, – решил Скуало и передал папку Мукуро. Открыв её, ткнул пальцем в несколько листов. – Подпись здесь, здесь и здесь. Один экземпляр мне верни. – Ненавижу мафию, – дежурно вздохнул иллюзионист и, сунув папку подмышку, ушёл. Супербиа хмыкнул. – В такие моменты я сам её к чертям уничтожить готов. Как он у вас тут, не бузит? – Бузит, – признал Ямамото и засмеялся. – Это весело. – Это хорошо, – поправил его капитан. – Если бузит – значит, не задумал ничего пострашнее. Кстати, а он правда переболел чумой? Гокудера уставился на него с недоумением и, понизив голос, ответил вопросом на вопрос: – А Маммон правда скрывает лицо из-за каких-то уродств? – Ты что? – Скуало нахмурился. – Мы что, по-твоему, идиоты – о таком спрашивать? – Ну вот и мы не идиоты, – согласился Хаято. Мукуро стремительным шагом пересекал особняк, решив, что проще будет дойти до спальни Цуны, подождать там и вернуться, чем пытаться рассчитать время и торчать под дверью. Он свернул в спальное крыло, на ходу открыв папку и небрежно пролистав. Отчёты его никогда не интересовали, скорее, бесили, но в этом все с ним были солидарны и даже готовы по такому случаю что-нибудь совместно разрушить. Савада в такие моменты вздыхал, но даже не спорил, позволяя вымещать свою злость так, как вздумается. Рокудо, чтобы не злоупотреблять доверием, ходил стрелять в тир. Иллюзионист вздохнул и, захлопнув папку, ускорил шаг. Тут могли бы быть трогательные воспоминания, сожаления о прошлом или даже злодейские планы по предательству Вонголы, но Мукуро было не до того: его волновало, как перевести на японский слова «папула» и «везикула», потому что брешь в образовании подобного рода закрыть просто необходимо – хотя бы для того, чтобы ставить в тупик Хибари. У входа в спальню босса Рокудо притормозил и потрогал ручку, гадая, закрыл ли её Хаято, когда забирал ежедневник, или придётся воспользоваться шпилькой. Вообще, мало кто знал, но странная причёска ему понадобилась как раз ради этих маленьких, но чертовски полезных дамских штучек, которые во множестве прятались в его волосах, удерживая в нужном положении. Так что замки для него никогда не являлись проблемой. Дверь, правда, оказалась не заперта, и туманник беспрепятственно вошёл. – А ты правда переболел чумой? – поинтересовался Хибари, не поворачивая головы. Мукуро прошёл мимо, легонько хлопнув его папкой по голове, и повалился на кровать Цуны. Хранители Облака и Солнца засели в спальне и мирно играли в шахматы. На столе рядом с доской стоял небольшой ноутбук, на экран которого было выведено изображение с камеры в гостиной, где сидели гости. Кёя потёр затылок, по-прежнему не отрывая взгляда от доски – может, Рёхей и не получил бы Нобелевской премии в какой бы то ни было области, но стратегом являлся неплохим, так что Кёе приходилось поломать голову над игрой. – Я похож на человека, которого сжигали заживо? – в ответ поинтересовался Рокудо, перебирая документы Варии. – Ручка и бумага есть? – Не знаю. Давай, я тебя подожгу, а потом сравню? – предложил Хибари, пока Сасагава передавал иллюзионисту всё необходимое. Тот принялся репетировать подпись босса. – Какой же ты, всё-таки, садист, Хибари, – попенял он Кёе, лёгким движением руки оставляя одну завитушку за другой. – Между прочим, по болевым ощущениям сжигание заживо стоит на первом месте. – Мне аж интересно, что на втором, – равнодушно спросил бывший глава ДК, двигая фигуру. Рёхей, услышав мягкий шорох фетра по дереву, повернулся к доске. – Не переживай, – ласково улыбнулся Мукуро столбику подписей, – эти незабываемые ощущения не грозят ни мне, ни тебе. А если и грозят, то за них мы запросто получим премию Чаплина. – Чего? – Кёя, ожидая ответного хода, наконец, поднял голову. – Роды, дорогой мой, роды, – туманник размашисто подписал нужные документы. Кёя поёжился. – Ужас какой. – Ну, так говорят, – развёл руками Мукуро. – Я лично не проверял. Вообще не понимаю, кто составлял такую статистику? И как? По личным ощущениям? «Мне кажется, рожать больно. Но не так, конечно, как гореть заживо, но больнее, чем вырезать себе аппендицит без наркоза»? Конь на Е4! Оба Хранителя так и подпрыгнули от неожиданного заявления. Сасагава с недоумением уставился на доску. – Тут уже стоит мой слон. – Ну, тогда это адресовано Хибари. – У меня не осталось коней, – Кёя хмыкнул. – Признайся, тебе просто хотелось что-то ляпнуть? – Ага, – согласился Рокудо и встал с кровати. – У меня для тебя подарок. Большой и значительный. – Не собираюсь я разбираться с квартальным отчётом Варии! – быстро просёк фишку Хранитель Облака. – Во всяком случае, не сейчас и не один. – Я бы тоже не стал, – согласился Мукуро. Папку он оставил на кровати, взяв с собой только расписку, которую просил Скуало. – Всё, я ушёл в закат, пока Такеши не довёл гостей своим дружелюбием, а Гокудера – занудством. – Ага. Внеси толику безумства в скучное течение их беседы, – засмеялся Сасагава, двигая ладью. Туманник вышел, закрыв за собой дверь. – …говорю, что ему нечего делать на воротах! Нет, ну ты до безобразия не шаришь в футболе. – Нет-нет, ты меня не понял. Мне кажется, как полузащитник… Мукуро, сочтя, что такой разговор подслушивать скучно, открыл дверь. К нему обернулись Хаято и капюшон. Скуало с Такеши продолжали обсуждать идеальную футбольную сборную, состоящую из игроков разных команд. Гокудера нервно затянулся и выдавил, понимая, что если он не задаст этот вопрос, то варийцы что-то заподозрят. – Ну, как там… Десятый? Рокудо скорбно опустил голову. – Он очень плох… велел вызвать священника и нотариуса. И просил передать тебе… – его голос так натурально дрогнул, что Гокудера подскочил, как ужаленный, – что ты был хорошей правой рукой. Позаботься о его дочери… – Какой дочери?! – опомнился Хранитель Урагана. – Незаконнорожденной! Джульетта, забавная такая малышка с бантиком в волосах и трогательной родинкой на запястье… совсем как у её матери… Раздался смешок. Маммон выдохнула струйку дыма и снова ухмыльнулась – нижнюю часть её лица было видно, поскольку в противном случае сигарета грозила подпалить край капюшона. Супербиа и Такеши, замолчав, тоже заинтересованно слушали. – Отлично, у Вонголы снова будет босс в юбке, – оскалился варийский мечник. – Занзас немало рассказывал о своей бабке, я лично – за. Симпатичная? – Ты что, крошке всего три годика! – вступился за несуществующего ребёнка Рокудо. Скуало нахально фыркнул. – А я про мать. Ладно, пошутили – и будет, – он протянул ладонь иллюзионисту, – очень надеюсь, что перед смертью Савада успел подписать документы. – Только из уважения к вам, капитааан, – Мукуро с удовольствием понаблюдал, как варийца перекосило. Супербиа торопливо вырвал листок из пальцев иллюзиониста. – А что, как там твой… лягушонок? – О, совершенно замечательно! Диплом писать будет. Можно, я его к вам на недельку отправлю? – иллюзионист повернулся к Аркобалено. – Приютите моего охламона? – Как будто мне моих охламонов мало, – изогнула губы в усмешке Маммон. – Ты кого наказать хочешь, Варию или своего ученика? – А в чём разница? – полюбопытствовал Такеши. Скуало, мрачно сверливший взглядом фигуру в плаще, нехотя пояснил: – Если кто-то из офицеров обижает вашего чёртова туманника, он присылает к нам Франа, а Маммон сматывается в отпуск под предлогом, что лягушонок проходит у нас практику. А вот если Фран что-то натворит, то Маммон остаётся. Колись, хохлатый, кто провинился? Мои офицеры уже лет пять как зареклись с тобой ссориться. – Он меня просто достал, – с видом великомученика проговорил Рокудо. – А вообще, я через несколько месяцев на гастроли, так что пожалейте Вонголу, заберите его хоть на неделю? Не сейчас, – быстро добавил он, – потом, когда уеду. Ямамото одобрительно хмыкнул. Вроде и предлог благовидный, и Франу как практика, так и наказание. Маммон, подобно всем Аркобалено – семейное у них это, что ли? – была очень суровым учителем, на грани садизма. Исключением, кстати, не являлся даже Фон, потому что все Хранители видели, как он учил Кёю боевым искусствам и медитации. Тогда они дружно пожалели шаолиньских монахов. Маммон, размышляя, покачивала сигаретой – обдумывала гонорар. Струйка дыма очень явственно складывалась в значок евро. Наконец, она затянулась и снова хмыкнула. – Ладно, так и быть, выручу. А условия обговорим ближе к твоему отъезду. – Ты уверена? – мрачно уточнил Скуало. Плащ пожал плечами. – Между прочим, что Бел на днях устроил? А так они займут друг друга. Мукуро прижал руки к груди и поклонился. Тонкие бескровные губы Аркобалено скривились. Она с силой вдавила сигарету в пепельницу. – Не паясничай. Я тебя насквозь вижу, мальчишка. Иногда Гокудере казалось, что все иллюзионисты ненавидят друг друга. А иногда казалось, что не казалось. Вероятно, характер любого из них был слишком мерзким, чтобы выносить кого-то такого же. Единственное исключение составляла Хром, которая почему-то вызывала у всех обладателей Пламени Тумана строго противоположные эмоции и ломала систему. – Лучше б ты нам Хром отправил, – словно угадала мысли Хаято Маммон. И Рокудо, хотя прекрасно понимал, чего она добивается, повёлся, как всегда: – Ещё чего! В этот ваш вертеп? В это гнездо разврата? В это сердце греха и порока? – Как я люблю, когда он говорит о Варии, – поделился Супербиа. – Так поэтично. Это тебе не «сборище моральных уродов». Но девушке у нас правда не место. В смысле, возраста Хром! – поспешно исправился он, едва к нему повернулся капюшон. – Нам пора, капитан? Скуало задумчиво изучил листок. Взгляд его остановился на подписи Цуны, и Хаято затаил дыхание. Однако вариец небрежно сложил лист вчетверо и спрятал во внутренний карман. – Ага, думаю, можно. Всё равно Савада бы не сказал ничего нового на планёрке, если что – пишите, звоните, телеграфируйте, шлите голубей. Обычно, если что-то срочное, ведь не дожидаются собрания, верно? – он скривил губы в усмешке и направился к выходу. – Ну, и это – пусть Савада выздоравливает, что ли. – Передадим, – улыбнулся Ямамото. Хранители вышли проводить гостей в прихожую. Скуало уже распрощался и вышел за дверь, Маммон замерла на пороге и оглянулась. – А где же ваш… – спросила она нарочито равнодушно, – Хранитель Облака? – В Перу улетел, – осторожно ответил Рокудо, точно не зная, от чего эта бомба рванёт. Супербиа сунул свою лохматую голову обратно. – Ещё не передумал? К нам не хочет? – Только через мой труп! – с полпинка завелась Аркобалено. – Я не согласна каждый день видеть эту рожу рядом снова! Во всяком случае, вы мне столько не заплатите! – она пулей вылетела за дверь, просочившись между капитаном и косяком. Скуало, растерянно хмыкнув, смотрел ей вслед. – Вы ведь тоже не знаете, в чём дело, да? Ну, не абстрактно – это все в курсе, что в китайце, – а конкретно. Хранители покачали головами. Дверь открылась, и в прихожую снова заглянул капюшон, мстительно прошипев: – Не думайте о белой обезьяне. Тот, кто подумает о белой обезьяне – умрёт! Полыхнуло синее Пламя, и Маммон хлопнула дверью. Некоторое время все молча переваривали сказанное. – А эта белая обезьяна, она… – наконец, подал голос Ямамото и тут же схватился за виски, ощутив резкую, сверлящую боль. – Чёртов Мираж R… – процедил Рокудо сквозь стиснутые зубы и помотал головой. Его окутало Пламя Тумана. Супербиа же не стал размениваться по мелочам и сопротивляться иллюзиям. – МАММОН!!! – заорал он так, что одна из лампочек лопнула. Гокудера отскочил от осыпавшихся осколков, морщась. Через пару секунд с улицы послышался голос: – Мм… да, капитан? Дверь Аркобалено предусмотрительно не открывала. – Немедленно сними свою чёртову иллюзию! – Эм… – БЫСТРО! Маммон просочилась обратно в особняк и зависла над полом. Когда она нервничала, то по привычке поднималась в воздух. – Ну… – Маммон, а вы думаете о белой обезьяне? – вопросил Рокудо, выглядывая из синего облака. Пламя, мягко окутывающее его, теперь медленно опадало. – Вы тоже не думайте! Об этой мерзкой, белой обезьяне, с жёлтыми клыками и маленькими, злыми глазками… – Мукуро, прекрати! – вскрикнул Хаято, но его возмущения потонули в визге Аркобалено. – Ладно, ладно, снимаю! Боль разом отпустила всех, оставив только ноющее, свербящее чувство в мозгу. Маммон снова улетучилась, хлопнув дверью. Скуало, опомнившись, ринулся следом: – А ну стой, моль бледная! Я тебе сейчас покажу, как иллюзии на своих накладывать! Такеши, потирая лоб, запер за ним дверь. Его телефон звякнул, и бейсболист, глянув на экран, включил громкую связь. – Что вы там устроили, травоядные? Ни на минуту нельзя одних оставить! – рявкнул из динамика голос Кёи. – Мы пытались не думать о белой обезьяне, – поделился Ямамото. Туманник выхватил у него трубку. – Между прочим, всё из-за тебя! Какого чёрта ты внешне похож на Фона?! – Ты так говоришь, как будто я специально, – отозвался Хибари. – Что на этот раз? – Мираж R, – пояснил Гокудера. – Она сняла иллюзию, когда Мукуро вынудил её саму нарушить собственное условие. – Я же сказал – если она думает о Фоне, её проще победить, – фыркнул Рокудо и насупился. – А так я понятия не имею, что делать с Миражом R, оно слишком глубоко на сознание действует. Хорошо хоть, условия затрагивают всех, кто их слышит, не исключая саму эту ведьму. – Какого камикороса вы вообще вспомнили Фона? Или меня? – А я откуда знаю? – обиделся Хаято. – Она сама про тебя спросила. Телефон помолчал. – Вы знаете, – заметил, наконец, Кёя, – но иногда я чертовски понимаю Фона. Ладно, Гокудера, приходи, хоть оценим масштаб работы, заданной нам Варией. – Хибари, а ты можешь не думать о белой обезьяне? – поинтересовался Такеши, прежде чем отключиться. – Нет. Никто не может не думать о белой обезьяне, если запретить о ней думать. – Ну, вообще-то, можно, – Хаято потёр переносицу, радуясь, что не надел очки – иначе бы точно пришлось заказывать новые после вопля Скуало. – Был такой психологический эксперимент. Если не запрещать себе о ней думать, то само отпустит. – Ага, – язвительно оскалился Мукуро, – только у тебя мозг расплавится раньше, чем отпустит. Хибари, а ты откуда знаешь о психологических экспериментах? – Не знаю. Я знаю притчу о Ходже Насреддине и белой обезьяне. Гокудера, я жду. Из динамика раздались короткие гудки – Кёя сбросил вызов.