Нашествие Брутов?

Ламбо отправили к Кёе, руководствуясь принципом «солдат ребёнка не обидит». Не то, чтобы бывший глава ДК отличался щепетильностью – в былые времена он вообще не разбирался, кого бить, лишь бы оно первое напало, или что-то нарушило, или выглядело так, что могло дать отпор, или просто не так посмотрело. Но Хранители за годы твёрдо уяснили, что трогать Ламбо себе дороже – он моментально ударялся в слёзы и ревел сиреной, так что первое время Хибари просто обходил его по стеночке, чтобы ненароком не задеть. А уж после того, как Реборну пришло в голову повторить эксперимент с нянькой для малыша, только с расширенным списком участников… в общем, первое место единогласно присудили Мукуро, который, психанув от истерики Ламбо, устроил для него сеанс показа иллюзий. Ребёнок же, почесав рога, перестал реветь и потребовал продолжения, так что Реборн пришёл в полный восторг, заявив, что две главные проблемы Вонголы успешно друг друга если не нейтрализуют, то на время займут. Рокудо, поджав губы, натуманил Юни в полном облачении босса Джилио Неро, только ей почему-то было лет за тридцать, и Аркобалено, разом поскучнев, заявил, что никогда не любил иллюзионистов, и правильно их в Средние века на костре сжигали. А ещё к тем, кто обижал Ламбо, применялись строгие санкции в виде проникновенного взгляда Цуны и серьёзного разговора с ним же. Впрочем, Ламбо тоже запрещалось обижать бедных взрослых – это чревато было лишением сладкого. Ламбо потоптался у двери в комнату Кёи и неуверенно постучался. – Кто там? – с готовностью поинтересовался тоненький голосок на японском. Определённо, у канареек Хибари имелись гены маленькой чёрной птички из далёкой России. Несмотря на явное сходство с главным героем того же произведения, Ламбо о нём даже не слышал и просто позвал, надеясь, что Хранителю Облака не придёт в голову открывать: – Хибари-сан, вы пойдёте обедать? – Хибари! Хибари! – подхватили знакомое имя птички за дверью. Зашуршали крылья, но сам хозяин зоопарка не откликался. Подросток, сочтя свою миссию выполненной, развернулся и позорно ретировался. Хаято остановился в дверях столовой и привычно пересчитал тарелки – семь, во главе стола нет приборов. – Всё в порядке? – уточнил Ямамото, устроившийся у стены, пока никто больше не собрался. Гокудера не ответил и, болезненно скривившись, занял своё место по правую руку от того, которое должно остаться пустующим. Такеши тоже перебрался за стол, опустившись напротив, чуть наискось: во избежание эксцессов во время совместных трапез Цуна когда-то рассадил своих Хранителей, как и на собраниях в зале – таким образом, чтобы Хибари и Мукуро оказались в разных концах стола. – Выглядишь паршиво. Не заболел? Хранитель Урагана мотнул головой и поморщился – ноющий с самого утра висок кольнуло болью. Ямамото сострадательно посмотрел на него. – Может, поспишь после обеда? Ничего сложного не предвидится, а Хибари как-нибудь остатки отчёта дотерзает. – Чтоб вы тут наворотили дел без меня? – А лучше, если мы наворотим их с тобой? – лукаво отозвался бейсболист. – Согласен, вместе веселее, но иногда стоит отдать бразды правления людям, у которых опыт организации беспорядков существенно выше, и пойти отдохнуть. – Это ты про Хибари? – набычился Хаято, нервно реагировавший на любые посягательства на место Правой руки босса. – У тебя глаз опять начал дёргаться, – сообщил Такеши, внимательно за ним наблюдая. – Гокудера, мы понимаем, что тебе сейчас очень плохо. Ты можешь на нас положиться. – Да? – взвился подрывник. – Я уже положился, а эти два придурка что устроили? – Шутка Мукуро с текилой была глупой, но вполне безобидной, – попытался вступиться Ямамото, но Хранитель Урагана лишь отмахнулся. – Ага, а потом Хибари его глупо, но безобидно чуть не придушил. Ямамото, как мы можем называться семьёй, если я не могу рассчитывать на кого-то из вас? – Ты можешь рассчитывать, – возразил Такеши. – Мукуро с Хибари всегда ругались, ругаются и будут ругаться, но… – «…но они же не по-настоящему, они же друзья, не убьют же они друг друга, потому что они взрослые, серьёзные люди»? – саркастично оскалился Хаято, сжав кулаки. – Хватит, я наизусть выучил все твои оправдания. – У тебя слишком хорошая память, – усмехнулся мечник. – А у тебя – слишком плохое воображение, мог бы и придумать что-то новенькое! – огрызнулся Гокудера. Хранитель Дождя приподнял бровь, отчего выражение его лица стало слегка насмешливым – такая привычка появилась у него лет пять назад, возможно, он перенял от кого-то из друзей, и в сочетании с неизменной улыбкой выходило что-то вроде «ну давай, расскажи мне эту шутку – спорим, я её уже слышал?» – Хочешь что-то новенькое? Хорошо, – легко согласился он. – Хибари и Мукуро тоже тяжело. Может быть, даже тяжелее, чем тебе, особенно Мукуро. – Чего это? – опешил Хаято, не желавший отдавать и статус главного страдальца Вонголы. – Он развлекается, даже слишком. – А ты сам подумай, – предложил Такеши, – поставь себя на место Мукуро. Ведь в произошедшем виноват именно он, и он, даром что возмущается, прекрасно понимает это. – Конечно, – буркнул Гокудера, скрестив руки на груди. Ямамото, переждав его реплику, продолжил: – Сколько Цуна терпел его выходки, ты только вспомни. А в этот раз взял и улетел, бросив нас. Как ты думаешь, какой вывод сделал Мукуро? Правильно, что он довёл босса. И босс рассердился именно на него. А если ему опять в голову ударит, что неплохо бы свалить, потому что он никому не нужен и все считают, будто от него одни проблемы? Или, чего доброго, мир разрушить? Ты прикинь, чем нам чреват рецидив его… болезни? Мукуро ведь полагает, что мы тоже на него злимся из-за проделки Франа, и каждый наш поступок интерпретирует именно с данной точки зрения. – Да чего ты… – Гокудера осознал, что слушает с открытым ртом, и поспешно подобрал челюсть. – Мукуро, конечно, придурок, но мы уже десять лет вместе, мы уже друзья, он же взрослый, серь… так. – Вот видишь, – Такеши хмыкнул. – Просто я обычно пропускаю кусок логической цепочки и сразу перехожу к сути. – А суть, по-твоему, в той самой фразе, которую мы всегда от тебя слышим? – Хаято потёр переносицу, взглянув на проблему с новой для себя стороны. Так-то выходило даже, что Ямамото вроде как и прав. – Значит, ты полагаешь, что всё… нормально?! – Ну, не то, чтобы нормально… – справедливости ради признал бейсболист, – но давай будем правильно оценивать свои силы и распределять обязанности. Задача Дождя и Солнца – успокаивать и мирить членов семьи, поэтому не беспокойся об этом, мы справимся. Твоя же задача, как правой руки босса, организовать процесс работы и добиться максимальной эффективности. А чтобы ты с этим справлялся, прекрати нервничать попусту. Доверься нам. Договорились? Хаято душераздирающе вздохнул, но ответить не успел – дверь распахнулась, и в столовую влетел сияющий Рёхей. Притормозив на пороге, он оглянулся через плечо и отошёл, разведя руки в приглашающем жесте: – Встречайте восходящую звезду кинематографа! – Чего? – дружно вытянулись лица у Хаято и Такеши. Сасагава снова оглянулся и, нахмурившись, втащил внутрь Рокудо. Тот капризно упирался и канючил, что ну как же так, он же хотел фанфары, световое шоу, а ему не дали подготовиться, но в целом выглядел довольным, хоть и продолжал ломаться для виду. – В общем, наш Мукуро прошёл пробы, принял предложение одного режиссёра, Хром обо всём договорилась, и скоро мы сможем полюбоваться на него на большом экране. – Ещё и на экране, – фыркнул Хаято, приходя в себя, – нигде от него покоя нет! – Поздравляю! – расцвёл Ямамото и наступил под столом на ногу друга. Тот, поджав губы, кивнул. – Ну, это реально круто, я и не сомневался, что как актёру тебе нет равных. И если теперь разыгрывать сцены ты будешь не только для нас, чего ж мне печалиться… – подрывник потёр подбородок. – Не сочти за сомнения в твоих силах, но почему режиссёр вообще согласился на твою кандидатуру? В плане… ну, ты же не актёр, ты певец. – Я так понял, он просто хочет заткнуть Голливуд за пояс, – развёл руками иллюзионист. – Потому и не стал приглашать знаменитых актёров. А у меня имя известное, на подростковую аудиторию подействует. – Предлагаю это отметить! – решительно заявил Такеши, но, подумав, добавил. – Только не сейчас, а когда Цуна вернётся, чтоб в полном составе. Самодовольная улыбка Рокудо разом померкла, он поджал губы и молча сел на своё место. Сасагава, проходя мимо, легонько дёрнул его за хвост. – Уверен, Цуна будет тобой гордиться. Так, а где все? Где Ламбо потерялся? Гокудера, выглядишь ужасно. Сам спать пойдёшь, таблетку выпьешь или мне тобой заняться? – Я лучше таблетку, – позорно отказался Хаято. Не то, чтобы он испугался угрожающего тона Хранителя Солнца, но последствия применения его Пламени испытывать не хотелось. И да, ему тоже не нравилось, когда к его лицу подносили скальпель. В столовую проскользнула Хром, ведя за собой Ламбо. Перед тем, как занять своё место, она шепнула что-то на ухо Мукуро, тот, внимательно выслушав, кивнул – вероятно, что-то связанное с новым контрактом. Ямамото наклонился к Ламбо: – Где Хибари? Ты говорил с ним? – Нет, – подросток замотал головой, – он не отозвался, а дверь закрыта была. – Кого пошлём за ним снова? – Такеши посмотрел на собравшихся. – Или это намёк, что обедать он не будет? – Не буду. Хранители разом обернулись к двери, Такеши даже привстал. Хранитель Облака смерил их равнодушным взглядом, лениво облокотившись о дверной косяк. Вместо обычного костюма на нём красовалось кимоно, подтверждавшее серьёзность его намерений – кимоно японец использовал как домашнюю одежду, в которой можно без стыда принять посетителей в своей резиденции, но не покидать её надолго. – А что так? Ты не голоден? – Нет, с вами не буду. Я просто не выдержу ещё час в вашем присутствии, – ровным голосом проговорил Кёя. – Я хотел прислать птицу, но должен кое-что сказать лично. – Присаживайся, говори, – дружелюбно предложил Ямамото, но Хибари ухмыльнулся. – Ну нет, я знаю, чего ты добиваешься. Отсюда скажу. Во-первых, с Бовино-саном вы же и без меня справитесь, верно? Я не нужен при разговоре и Саваду изображать не хочу. Во-вторых, я добью этот чёртов отчёт к вечеру, так что перед ужином разрешаю тебе зайти, – он кивнул потерявшему дар речи от такой наглости Гокудере. – Ну и… – Ну и? – повторил за ним Такеши. Рёхей задумался. – Тут должно быть что-то в-третьих? – Мне тоже так кажется, – подтвердил мечник. – Это было бы логично, – согласился Сасагава. – Он определённо должен закончить, – решил Ямамото. Кёя, игнорируя их, всё же вошёл в столовую, приблизился к столу и навис над сидящим Мукуро, который демонстративно не смотрел на него, отвернувшись к тарелкам и складывая из салфетки журавлика. – Ну и… извини меня. В-третьих. Руки иллюзиониста замерли на пару секунд, затем медленно отложили салфетку. Рокудо чуть развернулся и невозмутимо поднял голову. – Что-что? Не расслышал. – Ты расслышал, – процедил Хранитель Облака, глядя прямо в нахальные разноцветные глаза. Туманник, поразмыслив, неторопливо поднялся со стула – Кёе пришлось податься назад, чтобы не столкнуться с ним лбами, – и теперь уже сам нависал над японцем с высоты своего роста. Хибари гордо скрестил руки на груди и с вызовом уставился на собеседника снизу вверх. Наконец, Мукуро не выдержал и хмыкнул в кулак, садясь обратно. – Ну не могу я на него сердиться, когда он… ну… – Когда он что? – мигом закипел Хранитель Облака. – Когда я ниже тебя ростом, и потому ты смотришь сверху вниз?! Почему тебя так беспокоит этот вопрос?! – Меня-то как раз не беспокоит, – иллюзионист едва сдерживал смех, – а вот тебя как-то… нервирует, не так ли? Сасагава, который на протяжение всего разговора подкрадывался к Кёе, вовремя обхватил его за пояс, не давая броситься в атаку, и оттащил назад. Ямамото поспешно встал между Хранителями, бросив беглый взгляд на Хаято – тот сидел, закрыв глаза, но правое веко заметно дёргалось. – Мукуро, ну чего ты, он же извинился! – укоризненно пропыхтел Сасагава, сдерживая рассвирепевшего приятеля. Туманник весело улыбнулся. – А я ничего, я даже простил! – Он опять издевается, ты же видишь? – рыкнул Кёя, перестав вырываться из расчёта, что Рёхей убедится в своей победе и отпустит его – сил у боксёра оказалось достаточно, чтобы не позволить другу натворить глупостей. – Вот и какого чёрта я извинялся? Это попросту унизительно! – Ты знаешь, в тему о росте я мог сейчас пошутить над словом «унизительно», но я не буду этого делать, чтобы показать свои добрые намерения, – ангельски откликнулся Рокудо. Нимба у него над головой не наблюдалось (хватило совести не визуализировать), но он буквально светился целиком. Хибари снова рванул вперёд, но Сасагава на уловку не поддался и умудрился устоять на месте. Такеши постарался встать так, чтобы полностью скрыть источник раздражения от глаз Кёи. Тот снова замер и скрестил руки на груди. – Нет, ну вы мне просто скажите, почему? Я же знал, что всё кончится чем-то подобным. Но всё равно послушал вас и пришёл мириться, а он? – А он просто не может поверить своим ушам от радости, – певуче протянул туманник и снова поднялся, отстранив бейсболиста. – Погоди, я должен ему объяснить. Рёхей, и ты его отпусти. – Уверен? Мукуро кивнул, и Сасагава, покачав головой, разжал руки – правда, далеко отходить он не стал, готовый снова броситься разнимать Хранителей. Хибари гордо вскинул голову и высокомерно посмотрел на иллюзиониста. Тот протянул руку. – Я готов мириться. Правда. Просто я не могу спокойно реагировать, когда ты так угрожающе на меня смотришь. Что-то вроде… ну… ностальгии. Честно, я не со зла – ну разве что совсем чуть-чуть. И я… – он отвёл взгляд, но твёрдо продолжил, – я ценю то, что ты извинился. Это много для меня значит, больше, чем ты думаешь. И я тоже хочу извиниться… Кёя помолчал, после чего обхватил протянутую ладонь и сжал так, что Рокудо вскрикнул и с ужасом уставился на него. – Я знаю, травоядное. Я знаю. – Хибари, – свистящим шёпотом проговорил Ямамото, наблюдавший за сценой примирения, – я ясно слышал хруст костей. – Или кольца, – добавил Сасагава. Туманник опасливо уставился на свою руку, не зная, чего он боится сильнее – что сломанными окажутся его пальцы или, не дай Каннон, кольцо Вонголы. Кёя тоже задумчиво смотрел на побледневшую ещё сильнее кожу на костяшках туманника. – Извинения приняты, – решительно заявил он и разжал пальцы. Мукуро тут же затряс ладонью, убедившись, что сокровище семьи не повреждено, да и рука вроде не пострадала. – Мы квиты. Приятного аппетита. Хранитель Облака быстро покинул помещение, и Рёхей с Такеши, наконец, вздохнули спокойно. Хаято, не открывая глаз, поинтересовался сквозь стиснутые зубы: – Он ушёл? – Да, всё в порядке, можешь расслабиться, – отозвался Ямамото, и подрывник, глухо застонав, открыл глаза. Мукуро нервно вжался в спинку стула, заметив его взгляд. – Идиоты, – звенящим от ярости голосом бросил Хаято. – Оба. Так трудно потерпеть пару минут и просто принять чужие извинения? Нет же… – Чего он от меня хочет? – почти жалобно вопросил туманник. – Что опять не так? Хибари извинился, я извинился, мы пожали друг другу руки и даже обошлись без травм… – Гокудера, они так общаются, помнишь? – Такеши обогнул стол и положил ладонь на плечо друга. – Это для них нормально. Понимаешь? Нам не постичь этих высоких отношений. – А чего тут понимать? – Сасагава уселся на своё место. – Если они хотят друг друга убить – значит, всё нормально. Если не хотят – значит, кто-то кого-то смертельно оскорбил. Всё ж просто. – Ты как нельзя правильно нас понимаешь, – растрогался Рокудо и заозирался. – А обедать-то мы будем? – Я, пожалуй, начну обед с валерьянки, – пробормотал Хаято, прижав два пальца к нижнему веку и проверяя, перестал ли дёргаться глаз. – Мадонна, и как вас Десятый терпит? Обед прошёл немного однобоко – болтали Мукуро, Ямамото и Рёхей, в то время как Хаято и Ламбо молча переваривали произошедшее. Выдержка не изменила одной Хром – за весь инцидент она вздрогнула лишь однажды, когда Такеши упомянул про хруст пальцев. Всё остальное время она безмятежно просидела, не глядя на прочих Хранителей, а затем молчаливо обедала. Когда дело дошло до десерта, Гокудера, наконец, взял слово. – Значит, так. Бовино-сан приедет к 18:00, и одному из нас необходимо сыграть роль Десятого. Хибари отказался – и, в принципе, я согласен. Как актёр он… как бы сказать… – …играет только в одном амплуа, – помог ему Мукуро, с удовольствием смакуя лакомство и сладко жмурясь. – Я готов взять на себя эту миссию. – Ну нет! – Хаято строго погрозил ему пальцем. – Если Десятый вдруг скажет «Ну правда, зачем Ламбо этот университет», то Бовино-сан что-то заподозрит! – Ну а зачем ему? – тут же вопросил туманник. – Все проблемы от высшего образования! Не верите – посмотрите на Франа! – Все проблемы не от высшего образования, а от иллюзионистов, – отрезал Хранитель Урагана. – И нет, с тебя роли Десятого хватит… в кино наиграешься! – Значит, мы исключаем Хибари, – принялся загибать пальцы Такеши, – Мукуро и, собственно, самого Ламбо. Остаёмся мы с Рёхеем и ты. Ну и Хром… – он вопросительно посмотрел на девушку, но та покачала головой. – Я готова сделать вам любую иллюзию, но я не хочу играть роль босса. – Почему? – тут же уточнил Сасагава, но девушка лишь упрямо поджала губы. – Не хочу. – Не дави на мою девочку! – встрял Рокудо, покачивая ложечкой. – У неё строгие моральные принципы. Уж и не знаю, в кого она у меня такая… – Явно не в тебя, – фыркнул Гокудера. Иллюзионист невинно улыбнулся. – Я сделал всё, что мог, но иногда даже я бессилен. – Возвращаемся к делу, – напомнил подрывник, так и не притронувшись к десерту. – Я тоже не могу взять на себя эту заботу – с меня хватило собрания, да и не получится у меня один на один… – Значит, либо я, либо Рёхей, – Ямамото задумчиво сунул в рот ложечку панна-котты. – Фто скафешь? Брофим монефку? Или фтилалофкой? – Будьте серьёзнее! – рявкнул Хаято, и Хранитель Солнца примирительно поднял ладонь. – Гокудера, у нас примерно равные шансы сыграть Цуну, хоть ты метровый список аргументами испиши. Поэтому предлагаю не терять времени на доказательную базу и предоставить дело случаю. Хаято, поразмыслив, признал его правоту. В качестве жребия избрали зубочистки, и случай решил, что на сей раз честь почувствовать себя боссом выпадет Сасагаве. Хранитель Урагана, успокоившись, что всё решено, извинился и покинул столовую, чтобы немного отдохнуть и выпить, наконец, таблетку от головной боли, пока Рёхей не взялся за него своим волшебным скальпелем. Боксёру шибко нравилось его Пламя, и он готов был использовать его даже по мелочам. Мукуро беззастенчиво подтянул себе тарелочку с нетронутым десертом Гокудеры и вонзил в него ложку. Его плохое настроение как рукой сняло. После обеда Хранители определили общий сбор на 17:30 и разбрелись по особняку. Рёхей, Ламбо, Мукуро и Хром отправились репетировать встречу с Бовино-старшим – побыть главой сторонней мафиозной семьи и зрителем девушка согласилась, так что от неё требовалось наблюдать и отлавливать все косяки в поведении и иллюзии. Подрывник отдыхал у себя в комнате, успокаивая нервы какой-то компьютерной игрушкой и вымещая злость на ни в чём не повинных монстрах, Ямамото наведался в спортзал, а где-то в глубинах особняка Хибари допытывал остатки варийского отчёта. – Мукуро! Иллюзионист инстинктивно широко распахнул наивные глаза, хотя прекрасно понимал, что Хаято, позвонивший ему, не может его видеть. – Это не я! – Что не ты? – опешил телефон, но быстро взял себя в руки или что там у смартфонов. – Знаю, что не ты, а должен быть ты! – Чего? – на этот раз подвис туманник. Динамик затих, собираясь с мыслями, и свистящим шёпотом пояснил: – Здесь Ланчия пришёл, Десятого просит! – Что?.. – Иди сюда, нам нужна твоя иллюзия! – Ланчия?.. Мукуро расслабленной походкой вошёл в гостиную, где сидели нервный Хаято и, в противовес ему, спокойный, как вождь индейцев, Кёя, умудряющийся материализовываться везде, где, по его мнению, творился беспредел. В своём кимоно он выглядел особенно величественно, будто самурай из глубокой древности – того и гляди выхватит катану и пойдёт кромсать врагов на гарнир. Рёхей тоже оказался тут – он что-то живо рассказывал мрачному мафиози. – Ланчия-сан! Давно не виделись! – Такеши, осторожно оттеснив туманника, с широкой улыбкой шагнул к гостю. Жутковатое лицо немного разгладилось, мужчина поднялся, они пожали друг другу руки. Ламбо, которого взяли за компанию, тоже прошмыгнул внутрь комнаты и устроился в свободном кресле. – Рад тебя видеть, – звуки японской речи, казалось, звенели, когда их произносил итальянец, отвыкший от иностранного языка. По-японски он говорил только с десятым поколением Вонголы, что случалось не так уж и часто, а потому акцент не просто чувствовался – он придавал какую-то раскатистость речи, от которой молодые люди совершенно отвыкли. Все расселись, в комнату проскользнула Хром с посудой для вновь прибывших. Алкоголь негласно никто не взял, поскольку перед Ланчией стояла чашка кофе – он не пил ничего крепче в присутствии Рокудо. С Мукуро у него отношения были не то, чтобы натянутые – их не было вообще. Оба старались не пересекаться, что вполне удавалось. После событий в Кокуё-ленде Ланчия оказался не у дел: идти некуда, что делать дальше – неизвестно. Были, конечно, гостеприимные Вендиче, всегда готовые принять беглого преступника обратно, но Ланчия их радушия не разделял. Вонгола любезно «отмазала» его от тюрьмы и сделала предложение, от которого нельзя отказаться – присоединиться к семье. Сказать по правде, мужчина не горел желанием снова ввязываться в криминальные игры, поскольку кожей чувствовал, что Вонгола собирается провернуть ещё не одну авантюру и, похоже, рассчитывает на его участие. А потом с ним поговорил внешний советник Вонголы, а по совместительству, как выяснилось, – отец наследника семьи, который и приоткрыл перед Ланчией одну из авантюр, ужаснувшую отвыкшего от мафиозных интриг собеседника. Емицу рассказал ему о кольцах Вонголы и пригласил в ЦЕДЕФ, поскольку собирался одно из них выдать Мукуро – точнее, Хром, но все прекрасно понимали, кто за ней стоит. Савада-старший предпочитал держать опасный элемент в пределах видимости и по неизвестной Ланчии причине решил, что лучший выход – приблизить этот опасный элемент к собственному сыну, сделав из последнего чуть ли не наживку. И невольному соратнику Рокудо он откровенно объяснил, что сам Ланчия ему нужен как источник информации об иллюзионисте, чтобы того можно было использовать в интересах семьи. Мафиози, отойдя от шока, попытался его отговорить, донести, что Рокудо неуправляем и использовать его невозможно, но переубедить Емицу ему не удалось – похоже, определённое упрямство во взглядах было у Савад в крови, в той самой крови Джотто. Ланчии пришло в голову, что советник от своей идеи не откажется и кольцо всё равно отдаст Мукуро. Цуну мужчине было жалко (ему понравился мальчишка, который смог ему помочь), идти некуда, да и ссориться с Вонголой не хотелось, так что Ланчия согласился, решив, что так ему удастся хоть немного отплатить Цуне и защитить его. – Какими судьбами? – поинтересовался Такеши, жизнерадостно болтая ложечкой в чашке. Ланчия почесал старый шрам на щеке. – Емицу-сан не может дозвониться до сына, он заволновался, и я вызвался приехать к вам и узнать о его здоровье – Тимотео-сан сказал, что Цунаёши выглядел неважно, да и Вария сказала, что он болен… хотя мы не поняли, в чём дело, – мужчина нахмурился, скользнув взглядом по всем Хранителям. На Мукуро его взгляд остановился чуть дольше и заметно помрачнел. – Когда Вария приезжала, вы наплели им какую-то ерунду про очень заразную болезнь, вроде… – Чумы, – подсказал с невинной улыбкой Рокудо, и Гокудера наступил ему на ногу. – Ветрянки! Глаза Ланчии блеснули. – Неважно. А сегодня он уже выбрался на собрание акционеров. – Пламя Солнца творит чудеса, – порадовался Рёхей, но гостя такое объяснение не устроило. – Я хочу увидеть Цунаёши. Проводите меня к нему. – Но он болен! – подорвался Хаято, волком глядя на пришедшего. – Он устал после собрания, к нему нельзя! – Отведите меня к Цунаёши, – твёрдо, почти угрожающе повторил Ланчия. Хранитель Урагана, вдохнул побольше воздуха, намереваясь высказаться по этому поводу, но его остановил ровный, властный голос Хибари: – Проводи его. Гокудера обернулся к нему, растерянно моргая. – Но… – Проводи его, – Кёя устало прикрыл глаза, – и пойдём добивать чёртов отчёт. Хаято, помедлив, сердито посмотрел на Ланчию и встал. – Пошли, – бросил он и направился к выходу. – Надеюсь, Десятый не рассердится, что мы наведаемся к нему прямо в спальню. Едва дверь за Ланчией закрылась, все Хранители разом обернулись к Мукуро. Тот даже вжался в спинку дивана от такого внимания. – Чего? – Слышал? Иди в спальню, – велел Кёя. – Гокудера наверняка найдёт дорогу подольше, особняк он знает как свои пять пальцев. Через окно как раз успеешь. – Но это же Ланчия! – туманник поджал губы. – Послушай, сейчас не время для старых обид… – Это не обиды! – на сей раз Рокудо губу закусил. Его пальцы барабанили по подлокотнику дивана. – Вы что, не понимаете? Он поймёт, что босс – иллюзия! – Раскроет тебя? – не поверил Рёхей. Ямамото потряс головой. – Но нужно же что-то делать! – А я что сделаю? Он же видит, когда я вру! Он меня слишком давно и хорошо знает! Хранители обступили иллюзиониста, плотнее сжимая кольцо. Тот поёжился. – Ну… я мог бы что-то придумать… – Десятый, к вам можно? – Гокудера, покосившись на Ланчию, постучал в дверь. Та неожиданно распахнулась, явив взору пришедших сердитого Мукуро, вытряхивающего из волос листочки. – Он выкинул меня в окно! – Кто? – ошарашенно переспросил Хаято, ожидавший чего угодно, но не этого. – Десятый?! – Да причём тут Десятый? Хибари! – туманник повертел в пальцах веточку и сунул её под нос Хранителю Урагана. – И прямо в оливу! Это же олива? – Гокудера растерянно кивнул. – Ну хоть не чертополох! Так, чего встал? – сумрачный взгляд разноцветных глаз остановился на Ланчии. – Ну заходи, коли пришёл… Мафиози, пронзив его тяжёлым взглядом в ответ, переступил порог. Хаято успел заметить, что ладонь Ланчии скользнула в карман, но дверь за ним уже захлопнулась перед самым носом подрывника. В коридоре показались остальные Хранители, спешащие к спальне. Гокудера непонимающе уставился на них. – Ты его выкинул в окно? – тупо уточнил он у Кёи. Тот отрывисто кивнул. – Так реально быстрее. Он что, явился в своём виде, не под иллюзией? – Ланчия же его там порешит!.. Молодые люди притихли и прислушались. Звукоизоляция для спален своё дело сделала, в коридор не проникало ни слова. Ямамото тронул ручку – заперто. Хибари нахмурился. – Отойди. – Может, не надо ломать дверь? – жалобно уточнил Ламбо. Хранитель Облака задумался. – В принципе, окно потом проще вставить, но выметать осколки… Обсуждение прервал грохот ударившейся о стену двери – на пороге возвышался разъярённый Ланчия. – Дебилы! Это правда?! – Что именно? – вытаращил глаза Гокудера. – Конечно, правда, – невозмутимо откликнулся Кёя. Хаято ошарашенно повернулся к нему. – Как ты можешь говорить такое, если ты даже не знаешь, что именно наплёл Мукуро?! – Нет, Ланчия-сан прав, ты точно дебил, – Хибари устало посмотрел на подрывника, – какая разница, что сказал Мукуро, если нам надо было делать вид, что именно так и обстоят дела. – Логично… – Такеши пытался высмотреть за Ланчией, загораживающим дверной проём, Рокудо. – А судя по реакции Ланчии-сана, – продолжал гнуть своё Хибари, – Мукуро изложил ему самый дебильный вариант событий, то есть… – То есть, правду, – туманник поднырнул под локтем бывшего мафиози Эстранео и очутился рядом с Кёей. Его палец обличающе указывал точно в грудь японца. – Ты выбросил меня в окно! – Я даже открыл его, – заметил Хибари, отодвигая Рокудо, чтобы видеть их гостя. – Ланчия-сан, вы правы, они дебилы. – Ты тоже в этом участвовал! – возмутился Гокудера, мигом заводясь. – Это была самая большая ошибка в моей жизни после того, как я согласился не выкидывать это проклятое кольцо, – Кёя изогнул брови и поднял руку тыльной стороной к собеседникам, демонстрируя реликвию Вонголы. – А, то есть, май позапрошлого года – это уже не… – начал Мукуро, но Кёя его перебил: – Ладно, третья по счёту ошибка! – А четыре года назад, когда босс сказал… – Так, заткнись! Ты – одна большая ошибка всей моей жизни! – не выдержал Хибари, и иллюзионист самодовольно погладил себя по голове. – Другое дело. – Давайте вернёмся в гостиную? – предложил Ямамото. Мрачный Ланчия, подумав, кивнул. – …вот мы и пытаемся делать вид, что всё в порядке, пока Цуна не вернулся, – завершил подробный рассказ Такеши. Ланчия с угрюмым видом посмотрел на каждого из Хранителей. – Согласен, идея не самая хорошая, но… – Я же говорил – высшее образование до добра не доводит! – встрял Рокудо. Кёя шикнул на него. – Не при ребёнке! – Я не ребёнок! – тут же надулся Ламбо, который с ногами сидел на диване, прижимая к груди подушку. Ланчию он явно побаивался и таким образом как бы отгораживался от него. Туманник, сидевший рядом, небрежно потрепал его по волосам. – Да не слушай глупых взрослых. Сам разберёшься. – Мукуро, не порть ребёнка! – повысил голос Хаято. – Ты одного уже испортил! – Протестую! – Рокудо округлил глаза. – Он уже ко мне попал таким! Ты знаешь, как он меня назвал при первой встрече? – Все знают, как он тебя назвал при первой встрече! Фран с удовольствием рассказывает об этом. – Вот видишь, – резонно воскликнул туманник, – подобного рода уникальные способности невозможно привить, это природный талант. – Которому ты уж прям ничуть не помог раскрыться, как же! – Сасагава расхохотался. Мукуро застенчиво похлопал ресницами. – Ну почему же, я хороший учитель… зато его теперь можно использовать в качестве психологического оружия! И рычага воздействия на Варию. – Это о ком вы? – тихо уточнил Ланчия, наклонившись к уху Рёхея. – О Фране? Тот прошептал в ответ: – Ну да… а, вы же с ним не очень знакомы. – Я слышал, но думал, что слухи сильно преувеличены. – Скорее, наоборот, – боксёр странно посмотрел на него, – преуменьшены. – Чего ожидать от ученика Мукуро, – пробурчал Ланчия и громко кашлянул, привлекая внимание. Хранители замолчали. – И как долго вы планировали этот цирк? – До воскресенья, – за всех ответил Ямамото. – А там Цуна вернётся, и… – А если не вернётся? – Ланчия схватился за голову, не веря, что всерьёз обсуждает ситуацию, в которой босс семьи обиделся на подчинённых и ушёл, красиво хлопнув дверью. – Если с ним что-нибудь случится? – С Цунаёши? – Кёя приподнял бровь. – Обычно это он с кем-нибудь случается. – Ну, будет в семье одной заблудшей душой больше… – Ямамото развёл руками. – Нам не привыкать. – Вот так тащит в семью кого попало, друзей поназаводит, а как их потом обманывать, а? – заворчал Рокудо. Сейчас он чем-то напоминал недовольного домашнего кота, на чью территорию хозяин принёс посторонних котят. Ланчия задумчиво смотрел на него. Туманник, заметив его взгляд, усилил сходство и прошипел, будто вздыбив шерсть. – Чего уставился?! – Ладно. Значит, вы придумали этот деб… странный план все вместе? Все знали? – Хром не знала, – пояснил Рёхей. – Она на нас тогда глубоко обиделась. – И до сих пор обижается? – мафиози быстро оглянулся. – Её здесь нет. – Это потому, что ты пугаешь мою девочку! – процедил иллюзионист, смерив Ланчию презрительным взглядом. Тот передёрнул плечами. – А я знаю, как сделать так, чтобы меня простила девушка! – Ланчия-сан, вы слышали про кражу Глаза Демона? – уточнил Такеши. – Да, я… о, Мадонна!.. – мужчина закрыл лицо ладонями. – От вас убежал босс, а вы расхищаете крупнейшие выставки! – Я снимал стресс! Мне же не дают разрушать мир, – привычно заныл Рокудо, но Хаято не дал ему погрузиться в пучины жалости самого себя – тем более, Ланчия заметно напрягся при упоминании о разрушении мира. – А правда, где Хром? – Вышла, – невнимательно отозвался иллюзионист, настраиваясь на кратковременную депрессию. – Ей позвонили, вот и вышла. Хром заглянула в гостиную. – Мукуро-сама! – Наги, дорогая, я в печали! Меня обижают, – откликнулся тот. Девушка пропустила его слова мимо ушей. – Мукуро-сама! Можно вас на минутку? – Говори при всех, – велел Ланчия, с подозрением относившийся ко всему и ко всем, что и кто имело связь с туманником. Хром посмотрела на него спокойно и даже равнодушно. Затем перевела взгляд на Кёю с Гокудерой. Последний пожал плечами, а Хибари, поразмыслив, кивнул. – Звонил режиссёр. Уточнял, удобно ли будет подписать договор завтра утром? Предварительный договор они отправят до вечера на почту, чтобы мы могли ознакомиться и указать какие-то свои требования… – Удобно, – за иллюзиониста заявил Сасагава прежде, чем тот открыл рот. – У нас завтра только благотворительный вечер. Мукуро закрыл рот и снова открыл. – А если… – У нас есть Хром. – А если… – У нас есть Фран. – А если… – Мы тебе позвоним! Иллюзионист опять замолчал и задумался. Ланчия наклонился через стол к Такеши, краем уха улавливая фразу Гокудеры «Не дай Мадонна нам понадобится Фран, мы же…» – Ямамото, можно тебя на минутку? – М? – мечник удивлённо поморгал и поднялся. – Да, конечно. Они покинули гостиную, где Сасагава громогласно втолковывал что-то туманнику, и отошли на несколько шагов по коридору. Ланчия остановился и повернулся к спутнику. – Вы ведь его покрываете, да? – Кого, Цуну? – Такеши непонимающе почесал в затылке. Он являлся самым общительным Хранителем, а потому все, с кем взаимодействовало Десятое поколение, обычно предпочитали иметь дело с ним или Рёхеем. Последнего Ланчия знал хуже, поскольку тот не участвовал в событиях в Кокуё-ленде, а вот бейсболисту определённо симпатизировал. – Да нет же! Мукуро. Он придумал какую-то ересь, втянул вас в неё, у вас же теперь проблемы! – Это дела семьи, – твёрдо и спокойно проговорил Ямамото. Ланчия нахмурился. – Тогда сообщите Емицу-сану! Он тоже часть семьи. – Нет, – Такеши покачал головой. – Если Емицу-сан узнает, Мукуро точно попадёт. – Вы его всё-таки покрываете. – И что? – Такеши не хмурился и не подавал признаки злости. Он смотрел на собеседника чистым и ясным взглядом. – Мукуро – часть нашей семьи, один из Хранителей. И всё, что происходит между нами, не должно покинуть стен этого особняка. – Ты мне угрожаешь? – Ланчия прищурился. Подобно многим, он не мог понять, что на уме у Хранителя Дождя Вонголы, что скрывается за его улыбкой. Ямамото покачал головой. – Ни в коем разе. Я прошу. Пожалуйста, не говорите ничего Емицу-сану. Если вы ему расскажете, он решит, что Мукуро опасен… – Он и есть опасен! – Это не то! – мечник скрестил руки на груди, вскинув подбородок. С одной стороны, поза была закрытой, словно он отгораживался от Ланчии, но с другой, он оставлял руки на виду, показывая, что не собирается доставать меч. – Емицу-сан взял его в семью, надеясь, что сможет контролировать, – бывшему мафиози Эстранео оставалось только удивляться осведомлённости Ямамото, – а если он узнает, что из-за его выходки убежал Цуна, Емицу-сан поймёт, что Мукуро опасен, и захочет от него избавиться! А тогда… – он изумлённо моргнул, когда Ланчия неожиданно шагнул вперёд, вплотную к Такеши, и заглянул в самую глубину его глаз. – Вроде краснотой радужка не отливает и иллюзией не тянет… чем он задурил вам всем мозги? Ямамото широко улыбнулся, не делая попыток отступить и спокойно выдерживая взгляд. – Он забавный. – Забавный? – недоумённо переспросил Ланчия, пытаясь сопоставить образ Рокудо с данным словом. – Да, – Такеши, не прекращая улыбаться, кивнул. – Он швыряет в Хибари ластики и карандаши, когда недоволен, рассказывает Ламбо необычайные истории, которые вылетают у него из головы уже через час, виртуозно передёргивает в карты с абсолютно невинными глазами, заигрывает со всеми, кого видит, даже если чувствует, что может получить в глаз, а при игре в бильярд садится на стол и выгибается в спине так, что касается хохолком сукна, при этом каким-то чудом загоняя шар в лузу. И он никогда, никогда не говорит серьёзно, потому что гораздо интереснее, если мы будем угадывать, что он имеет в виду. – Это не Мукуро, – ошарашенно возразил после паузы Ланчия, сам делая шаг назад, чтобы между ними вновь было достаточное для беседы пространство. – Нет, Ланчия-сан, это Мукуро, – уголки губ Ямамото чуть дрогнули. – Это наш Мукуро. И мы его никому не отдадим. Потому что если Цуна вернётся, а Мукуро не будет, значит… значит, мы не оправдали его доверия, и он имеет полное право набрать новых Хранителей, потому что мы не достойны называться семьёй. Поэтому очень вас прошу – не говорите ничего Емицу-сану. Пожалуйста. Мы должны справиться сами. Ланчия ещё некоторое время молчал, оглушённый услышанным. Потом он осторожно напомнил: – Он захватывал твоё тело. – Да, – кивнул Такеши невозмутимо, – и он помнит об этом. А Хибари помнит, что чуть не переломал мне кости просто потому, что я оказался в его кабинете. А я помню, что чуть не спрыгнул с крыши, если бы не Цуна. Прошлое не изменить, Ланчия-сан, но его можно искупить сейчас, в настоящем. И от наших действий зависит будущее. Мы очень хорошо разобрались в данном вопросе, спасибо Бьякурану. Поэтому мы просто помним, но не напоминаем о том, что случилось раньше. Потому что мы видели, во что ненависть и месть превратили Вендиче и Спейда. И Мукуро тоже видел. И распрощался со своими призраками прошлого. Память нужна для того, чтобы не совершать новых ошибок. – Странно слышать такие мудрые речи от человека твоего возраста, – невесело усмехнулся Ланчия, внимательно глядя на Ямамото. – Я долгое время жил вдвоём с отцом, – мечник спокойно выдержал этот взгляд. – Вы знали об этом? – Как долго? – Достаточно, чтобы понять, что главное в жизни – радоваться тому, что есть, и поддерживать друг друга, – на лице Такеши снова расцвела улыбка. – У меня есть отец, бейсбол и прекрасные друзья, что ещё нужно? Ланчия снова задумчиво замолчал, поглаживая старые шрамы и не уточняя, что случилось с матерью Хранителя Дождя. Есть вещи, которые действительно навсегда оставят отметины на теле и в памяти. Но жизнь продолжается, тем более, у таких молодых, как Десятое поколение Вонголы. Может, общение с подобными людьми и вправду помогло Мукуро не забыть о прошлом, но примириться с ним и идти дальше? – Хорошо. Я придумаю, что сказать Емицу-сану, – наконец, решил он. – Спасибо! – Ямамото просиял и, казалось, готов был обнять Ланчию от избытка чувств. Тот, хмурясь, добавил: – Но прошу вас приглядывать за Мукуро. Я не могу ему доверять. Он может притворяться долго, очень долго… – Если он притворялся десять лет, то пусть притворяется и дальше, ещё десять раз по десять! – мечник засмеялся и кивнул на коридор. – Давайте вернёмся? Они сделали всего пару шагов, как дверь гостиной распахнулась, выпустив Кёю, который от души ею хлопнул, закрывая за собой. – Хибари, ты куда? – позвал Такеши. Бывший глава ДК зверски на него зыркнул и отрывисто бросил: – В монастырь! И, круто развернувшись и взметнув полы кимоно, зашагал прочь по коридору. – В какой? – только и смог выдавить Ланчия, ошеломлённо глядя вслед удаляющейся фигуре самурая. Бейсболист радостно пожал плечами. – В тибетский, наверное. Ну, где монахи палками машут и медитируют на природе. – Зачем?.. – А, он всегда так грозится, когда мы его достаём… эй, что на этот раз? – шутливым тоном позвал он, заходя в гостиную. Ланчия тенью скользнул следом. Рёхей, Ламбо и Хром по-прежнему сидели вокруг стола, а Хаято с Мукуро отошли к окну. Иллюзионист как раз давал Гокудере прикурить от своего кольца, и они вполголоса обсуждали, чем Пламя Урагана отличается от Пламени Тумана с данной конкретной точки зрения. Услышав скрип двери, они встрепенулись и уставились на вошедших. – Тьфу ты, чёрт! – беззлобно выругался Рокудо, лениво затягиваясь. – Я думал, Хибари вернулся на запах дыма. Хаято хотел было что-то добавить, но поперхнулся дымом и закашлялся. – Потому что курить – вредно, – прокомментировал Кёя, отстранив от двери Ланчию. Пока все шокированно на него взирали, он спокойно пересёк комнату, хлопнул Хаято по спине и открыл окно. – Ещё и при ребёнке, вам должно быть стыдно, – с этими словами он флегматично вытащил сигареты из пальцев двух Хранителей, затушил о пепельницу и вновь покинул гостиную. – Помяни чёрта, – иллюзионист хладнокровно достал новую сигарету и опять закурил, на сей раз, правда, выдыхая дым на улицу. – Забыл, что нельзя поминать нашу птичку всуе… Хаято, я всё-таки настаиваю, что он не человек! Давай шерстить мифологию и фольклор, я хочу знать, что за тварь живёт со мной под одной крышей! – Даже не знаю… – протянул подрывник, морщась и поводя плечами. Рокудо сочувственно протянул ему пачку, но Гокудера, отмахнувшись, выудил из пепельницы свою сигарету. От стараний Кёи она сломалась пополам, но Хранитель Урагана с подростковых лет курил всё, что под руку попадалось, а к помятым экземплярам и вовсе питал особую страсть. Зажёг её своим Пламенем и мощно затянулся, остервенело выпустив дым сквозь зубы. Ланчия обратил внимание, как по-разному могут курить два человека: Хаято – нервно, дёргано, даже с каким-то отвращением втягивая дым и с силой выдыхая; Мукуро – медленно, с ленцой, с удовольствием, элегантно отставив руку с сигаретой в сторону. – Тебе бы мундштук ещё, – не удержался Ланчия. Иллюзионист вздрогнул и затравленно посмотрел на него. Такеши, стоявший за плечом мафиози, подбадривающе улыбнулся. – Я подумаю, – кивнул Рокудо и, изящно запрокинув голову, выдохнул дым в форме сердечка. – Так в чём дело? – мягко напомнил мечник. – Опять разругались до конца жизни? – Ага, – самодовольно согласился туманник. – Как обычно? – повернулся Ямамото к Рёхею. Тот философски кивнул. Мукуро мечтательно выпустил три дымовых сердечка подряд. – Ну ладно, пусть отдыхает, мы же ему обещали. Пойдёшь завтра договор подписывать? Иллюзионист душераздирающе вздохнул. – Пойдёт, – пояснила Хром. Рокудо затянулся в последний раз и, вдавив сигарету в пепельницу, рассыпался на сотню лотосов. Пока все наблюдали, как они стремительно тают, туманник возник сидящим на подлокотнике кресла Хром и ласково приобнял любимицу. – Золотая девочка, уже обо всём договорилась! Наги сморщила носик и прижала палец к губам учителя. – Мукуро-сама, у вас изо рта табаком пахнет. – Scusa, – промурлыкал тот и щёлкнул пальцами. В воздухе разлился дурманящий аромат луговых цветов. – Лучше? – Да, – согласилась девушка. Ланчии показалось, что сейчас иллюзионист её поцелует, но нет, тот, напротив, выпрямился и грациозно потянулся. Хром посмотрела на часы. – Ой, скоро Бовино-сан придёт! С Рокудо моментально слетела маска равнодушной лени, и он спрыгнул на пол. – Вперёд! Нас ждут великие дела! И на сей раз мы пойдём через дверь! Он быстро выскочил из комнаты, обдав Ланчию цветочно-туманным шлейфом. Ламбо побежал за ним, Сасагава, торопливо извинившись, бросился следом. Хаято тоже хотел встать, но опять закашлялся. Ямамото озабочено окинул его взглядом. – Не заболел? Давай-ка позовём Рёхея обратно и проверим. – Да я не… – Хаято опасливо на него покосился и тут вспомнил о Ланчии. – Так, мы же не договорились! – Мы договорились, – успокоил его мафиози. – Я пойду. – Но… – Такеши устыдился, что позабыл о госте, и почесал в затылке. – Я провожу! – Не стоит, – запротестовал Ланчия, но тут рядом с ним возникла Хром. – Я сама провожу, – тихо проговорила она и коротко поклонилась мужчине. – Пойдёмте. Они вышли в опустевший коридор, оставив за дверью пререкания двух Хранителей. Итальянец внимательно изучал ладную фигурку хрупкой девушки, плывущую перед ним. За все эти годы он едва ли перекинулся с Наги парой слов, а уж наедине и вовсе оказался впервые – каждый раз рядом из ниоткуда материализовывался Мукуро, ревностно охраняющий «свою девочку». Для Ланчии она представляла одну сплошную загадку – по факту, она заменила его, когда он вышел из-под контроля Рокудо. Однако невооружённым глазом видно было, какая между ними разница. – Хром? Девушка остановилась и развернулась, являя собой живую иллюстрацию вежливого внимания. – Да, Ланчия-сан? Мужчина в растерянности помолчал, не зная, что именно он хочет сказать или узнать. Предостеречь? Уже поздно. Посочувствовать? Глупо. Дать совет? Но какой? – Тебя на самом деле зовут Наги? – Да. Но называйте меня Хром, – девушка говорила спокойно, без страха глядя на собеседника. Сейчас она почему-то напомнила Ланчии Орегано, верного секретаря Емицу. – Ты вовсе не обязана отказываться от своего имени… – начал было он, но Хром мотнула головой. Фиолетовые волосы на миг взметнулись, закрыв повреждённый глаз. – Обязана. Так поступают все иллюзионисты. – Тогда почему Мукуро называет тебя настоящим именем? – итальянец почувствовал себя в тупике. – Ему нравится. В Вонголе можно. При своих можно. – Я – свой? – с недоумением уточнил Ланчия. Девушка пожала плечами и промолчала. – А почему иллюзионисты скрывают свои имена? – Так принято. Мужчина не стал настаивать. Почему люди вообще скрывают свои имена? Практически все иллюзионисты Вонголы пользовались псевдонимами, как и во многих других семьях, таких как Джессо. Наверное, и вправду положено… Фиолетовый глаз продолжал взирать на него с молчаливым вопросом. Ланчия поёжился. Мукуро его подчёркнуто игнорировал, Ламбо побаивался жутковатой внешности, Хаято относился с подозрением, Ямамото с Рёхеем – дружелюбно. Хром была совершенно равнодушна, но вежлива, что делало её похожей на… Хибари. Тот говорил с Ланчией только в случае необходимости и очень тактично, но отстранённо. Однако Ланчия видел, что тот всё-таки является частью семьи – в их разговоры, дела, планы он вовлечён, а то и вовсе руководит ими. И явно подкалывает их всех, спрятавшись за маской хладнокровного снобизма. Причём он, Ланчия, оказался негласным свидетелем их игры – никто из Хранителей его не стеснялся, открыто «переругиваясь» между собой. То ли его считали предметом мебели, то ли и вправду – своим… Хром же держалась в стороне, не участвовала в «заговоре»… хотя, возможно, просто потому, что она была единственной девушкой в мужском коллективе? Подобная мысль потрясла Ланчию – а он-то искал какие-то козни и интриги! Хотя это вовсе не исключало их наличия. – Тяжело тебе, наверное… – он смущённо почесал в затылке, озвучив своё подозрение. – Ты же девушка, а тут сплошь парни… никаких подружек… Хром несколько секунд смотрела на него с изумлением, но потом вдруг тепло улыбнулась. – Спасибо, Ланчия-сан. Похоже, он попал в точку. Они немного помолчали. Мужчина понимал, что тема не получит дальнейшего развития, и был этому несказанно рад – он понятия не имел, что делать, если Хром начнёт жаловаться, но та, видимо, привыкла стойко переживать все превратности судьбы, даже если это шесть великовозрастных детей (включая босса) и один подросток. – Если вы что-то хотите сказать или спросить, не стесняйтесь, – подбодрила она вдруг, заметив растерянность Ланчии. Тот помялся, и фиолетовый глаз задорно сверкнул, хотя тут же его вновь будто заволокло туманом. Может, показалось? – Меня сложно обидеть. – У меня слишком много вопросов, – признался тот, – могу ли я как-нибудь поговорить с тобой, когда у нас будет больше времени? – Это приглашение на свидание? – снова озорные искорки, моментально пропавшие. – Нет! – Ланчия торопливо поднял руки и тут же стушевался. – Не в плане, что ты некрасивая, в смысле.. я… – Я пошутила, – Хром опять смотрела спокойно и чуть равнодушно. Итальянец прикусил язык – он и забыл, что весь их разговор дойдёт до Мукуро… – Хорошо. В пятницу вечером. Только я приду не одна. – Да я и не сомневался, – с досадой проговорил Ланчия. – Забудь. – Нет, не с Мукуро-сама. Я ничего не скажу ему. – Да ему и говорить ничего не надо, как будто он не узнает, – мрачно буркнул итальянец. Девушка покачала головой. Ну и ладно, всё равно уже поздно. – И с кем же ты придёшь? – С телохранителем, – опять этот смешливый блеск. Нет, точно не показалось! – И твой телохранитель – это?.. – Хибари-сан. – Хибари? – переспросил ошеломлённый Ланчия. Неужели Мукуро удалось получить контроль над телом Кёи? Или здесь происходит какая-то иная чертовщина? – Мукуро-сама говорит, что негоже красивой молодой девушке гулять по улицам в одиночестве. А если я хожу куда-нибудь с Хибари-саном, меня никто не беспокоит. – А почему именно с Хибари, а не с кем-то ещё? – уточнил мужчина на всякий случай. Хром с печальной улыбкой посмотрела на него. – Потому что те вопросы, которые вы захотите задать мне, вероятно, касаются и его. Не нужно быть гением, подобно Бьякурану-сану, чтобы понять, что вы хотите узнать что-то об учителе… – она помолчала и после некоторого размышления добавила. – И Мукуро-сама любит, когда Хибари-сан выходит в город. Его это забавляет. – Мда, – протянул Ланчия, вспоминая ненависть Кёи к толпам, – а вот самого Хибари вряд ли… ладно, я тут хотел кое-что сказать про Цунаёши, пока не ушёл…