Отец

      — Кадис Этрама ди Рейзел! — строго окликнул сына Ройлис. — Сядь немедленно!       Ноблесс резко остановился и так же резко сел. Прямо на пол.       Франкенштейн уже два часа находился в операционной.       — Всё будет хорошо, слышишь? — опустился рядом старший Кадис. — Всё будет хорошо, малыш.       — Слишком много сил, отец, — тихо прошептал Рейзел. — Ты сам это почувствовал. А вдруг?..       — Никаких «вдруг», сын! — отрезал благородный. — Твой учёный всегда со всем справлялся, и этот раз не станет исключением!       — Он прав, Рейзел, — сказал Музакка, постаравшись добавить в свой голос как можно больше уверенности. — Не переживай, всё будет хорошо. Успокойся, тебе нельзя нервничать.       Ноблесс медленно опустил голову на плечо отца и замер в таком положении. Остальные жители сидели молча. Слишком много шаблонов было разорвано в этот день. Бледный, переживающий Рейзел, волнующийся Ройлис, не язвящий Музакка.       И Франкенштейн уже два с половиной часа в операционной.       — Я боюсь, что что-то всё-таки пойдёт не так, — так, чтобы только отец его услышал, прошептал Рейзел. Ему самому было неловко от всей этой ситуации. Надо сесть на пуфик, надеть маску и замереть, похоронив все эмоции глубоко внутри.       Но уже три часа Франкенштейн в операционной.       — Тише, сын, расслабь ладонь, ты сломаешь своему другу руку.       Ноблесс не услышал, и Ройлис сам отцепил руку младшего Кадиса от плеча оборотня. Музакка облегчённо выдохнул.       Двери в лабораторию, около которой все и собрались, с шуршанием открылись. В коридор вышел Франкенштейн. Учёный выглядел усталым, но, увидев вскочившего и бросившегося к нему благородного, нашёл в себе силы улыбнуться и даже посмел взять его за плечи.       — Близнецы, мастер, — торжественно провозгласил Франкенштейн. — Гены, не иначе.       — Раскрея?       — Жива и здорова, вы можете зайти.       Ветер взметнул волосы учёного, когда ноблесс практически пропал из вида, метнувшись в операционную. На место сына встал отец, посмотрел серьёзно.       — Никаких выбросов энергии не было, — тут же посерьёзнел Франкенштейн. — Малыши здоровые, крепкие и, если верить нашим исследованиям, они не будут ноблесс по наследству.       Ройлис облегчённо выдохнул и взглядом испросил разрешения зайти. Франкенштейн посторонился, пропуская.       — Все, кто хочет полюбоваться на малышей, могут по одному пройти в соседний кабинет и посмотреть через стекло. Недолго!       В небольшую комнатку тут же забежали все.       Учёный лишь усмехнулся, но не стал ничего говорить, потому что знал: переживаний хватило всем сполна. Роды проходили сложно, Лорд настояла на естественности, и Франкенштейн приложил все усилия, чтобы обезопасить и малышей, и мать.       Он надолго запомнит день, когда Мастер и Лорд пришли к нему в кабинет и молча уселись напротив. Тогда учёный испугался. Честно! Пока оба собирались с мыслями, чтобы поведать, зачем они пришли, человек уже успел решить, что Союз возродился, напал на них, мысленно составил план защиты дома и школы, потому что в этот раз атака будет ещё безжалостнее, чем в прошлый. Скорее всего, они решат бить по самым слабым местам, поэтому младенца Раэля и Сейры надо спрятать куда-нибудь подальше. А модифицированных можно попробовать улучшить ещё, они наверняка и сами этого захотят. Однако и у них есть козыри: Ройлис-ним, Музакка…       — Я беременна, Франкенштейн, — ровным тоном проговорила Раскрея. — Мы с Рейзелом решили, что лучше тебя никто мне не поможет.       …Раскрею тоже спрятать к младенцу Сейры и Раэля. И за малышом приглядит, и в безопасности будет.       Стоп.       Что?!       — М-мастер?       — Прошу, Франкенштейн, позаботься о них, — тихо проговорил Рейзел. — Я никому не смогу доверить это дело.       Человек вскочил, сел обратно, схватил чашку, поставил.       Вдох-выдох. Дыши.       — Вы беременны? — забыв все правила приличия, уточнил он. Раскрея кивнула.       Осознание приходило медленно.       — Это же просто прекрасно! Мастер! Лорд! Я безумно рад за вас! — наконец обрадовался учёный. — Конечно, я лично займусь вами, Лорд! Всё будет исполнено в лучшем виде! Я несколько лет работал акушером одно время, а так же врачом в этой же сфере, и поэтому…       — Мы знаем, Франкенштейн, — улыбнулся Рейзел. — Поэтому и пришли именно к тебе. Я доверяю тебе.       Раскрея чуть смущённо потупилась, стараясь не смотреть в увлажнившиеся голубые глаза. Она никак не могла довериться этому странному человеку так же, как и муж, но никто, как оказалось, и не требовал этого.       За Лордом следили все: от школьников до Музакки. Ей доставались самые вкусные куски, самое удобное место, даже выигрыши в играх! Женщину настойчиво укутывали в плед и подкладывали подушечки. Раскрея смущалась и краснела, стараясь при этом не показывать своих эмоций и принимать помощь с достоинством Лорда. И лишь однажды она тихо посетовала на то, что её отец не увидит малыша.       Франкенштейн же, взяв в обороты Ройлиса, узнавал о беременности благородных всё, что только мог. На пару со старшим Кадисом они просчитывали вероятность того, что ребёнок переймёт силу ноблесс, что сделает данный титул наследным, а так же пытались понять, перейдут ли клановые силы малышу или же останутся у младшего Кадиса, как у главы клана? Всё-таки Кадис Этрама ди Рейзел являлся ноблесс.       На эту тему было построено множество теорий, но ни в одной они не были уверены. Оставалось только ждать.       Учёный прошёл к мгновенно освободившемуся месту у окошка и устало облокотился на стену, гладя на то, как его мастер нежно обнимает жену. А Ройлис улыбается радостно, получив всё-таки возможность нанянчиться с детьми.       И не было в мире ничего прелестнее, чем чета Кадисов, нежно и ласково улыбающихся двум очаровательным младенцам. И разношёрстной толпы, что глупо улыбалась за стеклом.