Всё изменится. Тайны.

— Неужели Лидс так неприятно слышать о себе правду, что она срывается и убегает? — наигранно протягивает Перриш, язвительно скалясь, — Ведь её теперь некому утешать, — помощник шерифа вальяжно развалился на диване и вскинув бровь, кидает взгляд на брюнета, который выходит из комнаты, чтобы переодеть кофту, но застывает в дверном проеме. — Я его убью сейчас, если он не заткнется. — шипит Стайлз и поворачивается к сидящим в комнате. — Джордан, думаю, тебе пора. — в голосе шерифа читается злость и грубость, от которой даже у Стайлза проходит холодок по спине. — Да-да, хорошая идея, — хмыкает Джордан и поднимается с дивана, разглаживая плотную ткань брюк. — Завтра можешь сдать мне оружие и значок. — с абсолютным безразличием произносит шериф и обогнав Джордана, а после, протиснувшись мимо Стайлза, который явно удивлен такому развитию событий, вышел в коридор. — Мистер Стилински, о чём вы? — улыбка сползает с лица помощника шерифа и он начинает неестественно кашлять, с ужасом смотря в след шерифу. — Ты слышал, что я сказал. И да, дело о котором ты говоришь, я подниму из архивов. Может, действительно Лидия преступница. Стайлз впервые замечает, как держится его отец, который дома чаще всего понимающий и мягкий. Сейчас в нём нет ни намёка на жалость или снисходительность. Он — настоящий шериф, который одним лишь словом, раздавит любого негодяя и брюнету становится откровенно стыдно за те моменты, когда он вёл себя более, чем ужасно, а отец спокойно на это смотрел. Когда он кинул ему упрёк в том, что его не бывает дома. Это было лишь однажды, но он хорошо запомнил выражение лица отца, на котором было невыносимо много боли, но тогда, Стайлз не предал этому никакого значения. — Ты ещё здесь? — вопросительно смотрит на брюнета шериф, когда за Джорданом закрывается дверь. — Что? — глупо переспрашивает Стайлз, не понимая смысла вопроса шерифа. — Неужели я тебя воспитал так, что ты так равнодушно отнёсся к тому, что Лидия, в истерике, на всех порах умчала из нашего дома? — Ноа сводит брови к переносице и кидает строгий взгляд на сына, который не готов к таким вопросам, такой правде и таким действиям. — Но я не уверен, — начинает говорить Стайлз, сам осознавая, какую чепуху он несёт. — Стайлз, посмотри на неё, она сделает ещё пару попыток с тобой поговорить и то, уже не факт, — шериф поджимает губы и утвердительно кивает головой, — и после этого окончательно закроется в себе. — Ты давишь на меня, — Стайлз говорит это уже скорее из вредности и Ноа это чувствует. — Ты предлагаешь мне за ней поехать? — вопросительно смотрит на него шериф. — Хорошо, тогда я позвоню Эллисон. — он тянется рукой к телефону, который лежит на тумбе. — Лидию нельзя оставлять сейчас одну. — Не нужно никому звонить. — прикрыв глаза, на громком выдохе пресекает попытки шерифа, Стайлз, внутри которого со стремительной скоростью начинает развиваться чувство волнения.

***

Лидия сидит в темном коридоре своего дома. Её мать стала часто пропадать у каких-то друзей, лишь бы не видеть дочь. Она не возвращалась домой по нескольку дней, абсолютно не заботясь о наличии еды и здоровье девушки. Ей было плевать, так она и сказала неделю назад Лидии, прямо в лицо. Она сказала ей о том, что дочь ей безразлична, что это она забрала у неё всё, что только могла. Её красоту, не смотря на то, что в свои года её принимали за старшую сестру Лидии. За здоровье, не смотря на то, что отец сделал так, чтобы она лечилась в лучших клиниках страны, а Натали никогда не утруждала себя ни в чем. Для этого он нанял несколько домработниц и нянь. Её свободу, не смотря на то, что она родила её в 25 и не смотря на стабильные поездки вдвоём, с мужем, в теплые страны. Старшая Мартин с упованием рассказывала о том, что она разрешала Майку издеваться над Лидией только потому, что только таким образом могла потешить своё самолюбие. Отец девушки не смог бы так поступить, никогда. Он искренне обожал свою малышку больше, чем что-либо и кого-либо. Натали казалось, что дочь забрала ещё и любовь мужа, который, как она решила, охладел к ней, чем старше становилась девочка и чем больше лет становилось Натали. Женщина искренне уверенна, что именно Лидия — причина всех её бед, поэтому в том, что происходило с девушкой на протяжении этого времени, она не видела ничего ужасного. «Ты этого заслуживала» именно это и произнесла Натали, с лёгкой улыбкой на губах, прежде чем громко хлопнуть входной дверью. Лидии показалось, что в тот миг — мир просто перестал для неё существовать. Когда Стилински отказал в каком-либо разговоре — это прожгло дыру, в сердце девушки. Но то, что произошло этим вечером, слишком сложно описать какими-либо словами и рыжеволосая себя чувствует настолько разбито и раздавлено, насколько человеческая душа это вообще способна ощутить. Плечи Мартин вздрогнули, когда в тишине, которая уже начинала порядком давить на неё, раздался входной звонок, отдаваясь эхом по такому одинокому и пропитанному болью, дому. Кровь в её венах застыла, когда она увидела человека, который настойчиво жал на кнопку дверного звонка. За дверью стоял Перриш и странно улыбался, приговаривая «Я знаю, что ты дома, открывай дверь».