Превращаясь в морскую пену

      Чунмён сонно прикрывает глаза. Он чувствует слабость. Дикую. Раздирающую. В каждой частичке тела. В своём сердце…       Парень прислоняется головой к бетонной стене и проворачивает ключ в замочной скважине. В свободной руке Чунмён держит яркие шлёпки, а на плече, прикрывая небольшой рюкзак, скомкано пляжное полотенце.       Можно сказать, что отдых удался. Можно было бы…       Сейчас за окном только около девяти вечера. Это довольно рано, как для курортного города, но парень уже устал. Он чувствует, что истерзал себя, попытками «хорошо и правильно» отдыхать. Он остался без единого запаса сил. Истощён…       Чунмён толкает деревянную дверь гостиничного номера и та со скрипом открывается, приглашающе застывая. На долю секунды парень замирает, переводя взгляд налево. Компания пьяных курортников вваливается в соседний номер, а Чунмен всё понимает. Это же отдых…       Покачав головой, он всё же проходит внутрь и, не включая свет, направляется прямо в спальню.       Его желание спрятаться в свой «кокон» не проходит даже в отпуске. Заботливые друзья думали, что парню будет намного легче, если он уедет куда-нибудь подальше. Именно они подарили ему путевку, не желая слушать что-то против данной идеи. Они ведь искренне хотели помочь ему в борьбе с затянувшейся депрессией.       Но на деле оказалось, что убежать от себя не так просто, как иногда кажется. Скорее даже наоборот, Чунмён, оставшись наедине с самим собой, только усугубил проблему, преследовавшую его вот уже целый год.       Кажется, что всё окружение лишь давило и напоминало о самых плохих моментах жизни. Кажется, парень сошёл с ума…       Добравшись до кровати, Чунмён падает на подушку, отбрасывая пляжные принадлежности в сторону. Хочется просто уснуть, чтобы ни о чем не думать, а после проснуться уже дома. В своем убежище. Но за стеной тут же раздаются громкие стоны, разрушая все планы парня.       Стены этой гостиницы были довольно тонкими, поэтому если человеку не повезло с соседями, то о сне можно было забыть на все время отдыха. И Чунмёну приходится забывать…       Промычав от возникшей безысходности, парень поднимается на ноги и с некой презрительностью смотрит на стену, за которой развлекаются его соседи. Ему нечего сказать, ведь даже думать о подобных вещах не хотелось. Поэтому, не желая больше слушать подобное, Чунмён быстро переодевается и отправляется прочь, подальше от своего номера.       С «того» момента Чунмён очень сильно изменился. Ранее энергичный, уверенный в себе, вечно рассказывающий шутки, которые считал смешными только он сам, парень превратился в замкнутого и отрешённого человека. Он мог сутками не есть, лежать в кровати и смотреть в одну точку, пока родители не придут проведать сына и не заставят его закинуть в рот хоть что-то. Мог не улыбнуться ни разу за день, а мог и работать на износ, сутками не возвращаясь домой…       Чунмён мог всё, но не мог излечить себя.       Он безумно скучает.       Он всё ещё помнит.       Он болеет прошлым и живёт воспоминаниями.       Заказав себе выпить, Чунмён присаживается за свободный столик открытого кафе возле моря.       Сегодня в этом месте было не так много людей, как обычно, и это нравится парню. Никаких лишних криков и суеты. Да и дышалось так легко. Морской воздух на самом деле заставлял чувствовать себя по-другому.       — Угадай кто? — внезапно раздается глубокий голос, а после чьи-то ладошки быстро накрывают глаза парня.       У Чунмёна есть лишь один вариант, но парень всё равно не спешит отвечать. Он спокойно опускает стакан на стол, накрывая своей рукой холодные пальцы. В этот момент человек сзади наклоняется немного ближе, позволяя распознать мягкий аромат знакомых духов. Опустив руки, Чунмён медленно поворачивается, при этом произнеся:       — Привет, Саран.       Саран — невысокая женщина около тридцати лет. Красивая, статная и всегда улыбчивая. Такая, каким был и Чунмён в своей жизни «до». Он видел в ней себя, поэтому и не отталкивал, как всех остальных, кто пытался с ним сблизиться. Просто с Саран было легко. Она понимала его…       В этом месте женщина также оказалась по похожим причинам, что и Чунмен. Депрессия после развода с мужем не отпускала её, поэтому собрав вещи, Саран без раздумий умчалась поближе к морю. Она надеялась отдохнуть и начать новую жизнь. А с Чунмёном она познакомилась около двух недель назад, когда парень только приехал в это место. Но с тех пор они часто сидели за одним и тем же столиком, выпивая и говоря по душам.       Без каких-либо обязательств или намеков на отношения или нечто подобное. Просто люди, которые имели похожие истории и не могли больше молчать. Люди, которые хотели кричать на весь мир, но в итоге лишь тихо шептали, признаваясь в своих ошибках и неверных шагах…       — Как ты? — Саран щелкает пальцами, вместе с этим кивая на свой столик. Жест, чтобы показать бармену, что ей «как всегда». Она постоянно так делает. И через минуту напиток уже красуется перед женщиной, которая с довольной улыбкой сделала один глоток. — Всё ещё грустишь?       Чунмён медленно откидывается на спинку стула и поворачивает голову к морю. Там, вдалеке, медленно утопает солнце, даруя людям свои последние лучи. Парень улыбается. Ему нравится картина, открывающаяся его глазам.       Так спокойно…       — Нет, — после паузы отвечает он, вновь повернувшись к женщине. — Разве можно грустить, когда находишься в таком прекрасном месте?       Саран ухмыляется, чувствуя фальш и наигранность. В каждом слове. В каждом вздохе и движении. В самом воздухе…       Ещё в первую неделю знакомства они договорились быть честными, но всё равно продолжали скрывать то, что нельзя было скрыть.       — Ты прекрасно знаешь как, — выдыхает женщина, опуская глаза на почти пустой стакан собеседника. — Давно тут?       Чунмен приоткрывает рот, беззвучно протягивая «а». Он прекрасно понимает, о чём говорит его собеседница. Понимает, но понятия не имеет, что отвечать.       — Нет, — пожимает плечами он. — Просто соседи не дают уснуть.       — На то они и приехали отдыхать, — тут же отвечает та, весело хохоча. Кажется, алкоголь уже достаточно развеселил её, заставляя забывать обо всём. — Ты же все дни проводишь в своём номере. Может и тебе пора бы немного развлечься? — Саран многозначно поднимает бровь, делая вполне понятный намёк, но Чунмён лишь недовольно хмычет.       — Ты же понимаешь…       — Понимаю, что ты не хочешь даже приближаться к людям, — добавляет Саран, перебивая своего собеседника. — Ради Бога, Мён! — она нетерпеливо всплескивает руками, не в силах больше скрывать своё разочарование. — Ты слишком замкнулся в себе. Даже я, оставшись ни с чем, пытаюсь найти положительные моменты…       Чунмён мотает головой, словно умоляя этим не поднимать больше давно заезженную тему. Ему не хочется. Он признает, что боится сближаться с кем-то, чтобы в итоге вновь не обжечься. Не влюбиться, нырнув в чувства с головой. Парень не хочет больше делать человека смыслом своей жизни, а потом собирать осколки своих надежд, как осколки машины, в которой разбилась его первая и самая светлая любовь.       Но… Но ещё больше всего этого он боится забыть «его», заменив кем-то другим…       — Ох уж этот Бэкхён, — внезапно бурчит Саран, качая головой. — Такой бесстыдник. Вновь за своё…       Чунмён тут же смотрит на женщину, не понимая, что случилось. Но та в свою очередь с некой тоской поворачивает голову в сторону двух последних столиков справа. За ними развлекается обычная компания из двух девушек и одного парня. И казалось бы ничего такого, если бы Чунмён не узнал его.       Того самого парня…       Наконец-то услышав его имя, Чунмён слегка вздрагивает. Буквы медленно въедаются в голову, а сердце почему-то больно сжимается. Он опять ощутил нечто подобное, как было когда-то…       Нельзя…       Всю последнюю неделю состояние Чунмёна только ухудшалось, ведь он стал замечать за собой странный интерес к одному местному посетителю. Понимая это, парень давил всё в себе, пытаясь убить чувства в зародыше, какими бы они не были.       Он не мог предать «его». Не мог так просто изменить памяти о «нём». Даже думать не должен. Не должен был…       Но ведь этот Бэкхён так похож на «него», а Чунмён так скучает…       И каким бы сложным не было признание, но с этого дня Чунмён уже осознанно — хоть и крайне тихо — наблюдал не за обычным парнем с прекрасной, немного квадратной улыбкой и громким смехом, а за успешным ловеласом Бён Бэкхёном. И даже зная о нём всю правду, ненавидя себя за непонятные эмоции, внезапно вспыхнувшие к чужому человеку, предостерегая о последствиях, парень всё равно не мог отвести взгляд от местной звезды.       Попал ли он под его влияние или нет? Об этом сложно было говорить. Да и сам Чунмен вряд ли ответил бы на этот вопрос.       Но в один момент парень просто осознает, что продолжает опустошать стакан, смакуя чужое имя на своих губах и вместе с этим пытаясь утопить его в алкоголе…