Меж страниц

«Два дня. Два самых хреновых дня в моей жизни, – думал Чуя, сжимая зубы до скрежета и глядя на Ранпо. – Эта самодовольная скотина точно знает, кто убийца, но ни за что мне не скажет». Утешало лишь одно: время в книге идёт иначе, нежели вне её страниц (опять-таки, если верить Эдогаве), а это значило, что, выбравшись, можно было ещё застать босса живым и быть полезным Мафии. Вот только для того, чтобы освободиться от пут детективного романа, надо было или обладать потрясающей дедукцией, или каким-то образом вытрясти информацию из Ранпо, который, судя по хитрой ухмылочке, находился в шаге от разгадки. За эти два дня Эдогава успел смертельно надоесть. Он вовсю пользовался услугами своего «слуги», а Накахара, ежесекундно ощущающий на себе взгляды «балахонов», с неохотой подчинялся и то готовил «хозяину» еду (обычная пища служителей показалась Ранпо слишком пресной), то таскал на себе по лестнице (Эдогава, видите ли, ленился перебирать ногами сам). Вдобавок им по-прежнему приходилось делить одну спальню на двоих, а детектив, как оказалось, имел привычку ворочаться во сне, чем жутко бесил Чую, которому просыпаться посреди ночи от того, что чужая рука или нога лежит на лице, не нравилось от слова «совсем». Естественно, в долгу Накахара не оставался: после пресловутого, набившегося оскомину обращения «господин» неизменно прибавлял «сволочь», в еду подмешивал самые острые специи, которые мог найти, а потом с упоением наблюдал за тем, как Ранпо краснеет и глотает воздух ртом; после очередного поднятия по лестнице с Эдогавой на закорках Чуя скидывал «пассажира» на пол и ухмылялся, видя, как тот приземляется прямо на пятую точку; наконец, Накахара продемонстрировал просто фантастические навыки постельного боя, правила которого предельно просты: кто сильней лягается, того и кровать. Немудрено, что не желающий переезжать на софу Ранпо получал энное количество синяков. Казалось бы, всего выше перечисленного более чем достаточно для того, чтобы довести Чую до точки кипения, однако Эдогава умудрился сделать ещё кое-что из разряда «Не делай этого, если не хочешь выбесить Накахару». Ранпо вёл себя с мафиози, будто со старым знакомым, – наделял всевозможными прозвищами, от которых желание убивать у Чуи возрастало с астрономической скоростью, и при всякой возможности… тискал Накахару. «Мини-мафия мягкий, хотя и зловредный», – так объяснял свои действия Эдогава всякий раз, как ему приспичивало стиснуть Чую в объятиях. Правда, дольше нескольких секунд Накахару удерживать не удавалось: пользуясь разницей в росте (Чуя был ниже детектива на 8 сантиметров), он немного нагибался, а потом бил Ранпо головой в подбородок.Эдогава обижался, словно ребёнок, с которым отказались играть, и изыскивал способ мести. Так и прошли эти два дня – в бесконечных попытках друг другу насолить. Только вот Ранпо попутно умудрялся отыскивать новые улики и стремительно приближался к разгадке, а Накахаре осмотр новых жертв (убийства продолжались) ничего не давал, и каждый новый труп загонял в тупик: все тела неизвестный уродовал, но всякий раз делал это по-новому. У последней жертвы, например, были отрезаны пальцы и сложены наподобие пирамидки на груди убитого. Подобное зрелище вызывало лишь омерзение, но никак не давало ответа на вопрос: «Кто убийца?». Во всяком случае, Чуе. Накахара посмотрел на Ранпо, разлёгшегося на кровати и периодически зевавшего, хотя до вечера оставалось довольно много времени. «Надо выпытывать из него, кто убийца. Сейчас», – решил Чуя. Эдогава удивлённо вскинул бровь, когда Накахара уселся рядом. – Чего тебе, чудная шляпка? Чуя стиснул кулаки, но сдержался, чтобы не пустить их в дело. – Ты ведь знаешь, кто убийца? – А, конечно, я… понятия не имею, – губы Ранпо изогнула хитрая улыбка. Кулак приземлился рядом с головой Эдогавы. – Говори. – Я же сказал, что не знаю! – голос Эдогавы звучал капризно. – А кто знает? – огрызнулся Накахара, нащупывая нож. – Убийца знает. Ты же вчера избивал всех, потому что виновного так якобы можно заставить сознаться. Попробуй сегодня опять. В чём проблема-то? В следующую секунду Ранпо ощутил прохладу лезвия на шее. – Говори, – на сей раз это прозвучало ещё требовательней. Зелёные глаза широко распахнулись. Эдогава попытался отпрянуть, но Чуя слегка сжал голову Ранпо сзади, одновременно прижав нож к коже настолько плотно, насколько это было возможно, не оставив пореза. Даже сквозь ткань перчаток Накахара чувствовал чужой сумасшедший пульс. Эдогава, впрочем, и не скрывал страха. Чуя довольно оскалился. – По-прежнему будешь молчать? Ранпо с некоторым усилием натянул улыбку. – Если вспорешь мне глотку, так и не узнаешь ответа, а тебя обвинят и в остальных убийствах, – в изумрудах глаз заплясали озорные искорки – верный признак того, что Эдогава придумал выход из затруднительного положения. Накахара нахмурился и на всякий случай сильнее сжал рукоять ножа. Ранпо же, словно игнорируя приставленное к шее лезвие, осторожно подался вперёд. – Ты придурок? – Чуя позволил ему придвинуться, отводя руку с оружием назад, но всё ещё готовый в любой момент нанести удар. – Хочешь себе рваную рану во всё горло? – Эй, мини-мафия, а знаешь, что? – Эдогава нагло проигнорировал прошлую реплику. – Чего? – по спине Накахары мурашками простучало нехорошее предчувствие. Костяшки пальцев, сжимающих нож, вновь опасно побелели, но через пару секунд оружие выпало из разжавшейся ладони и звякнуло, ударившись об пол, а Ранпо, довольный собой, поспешно сбежал из комнаты, оставив Чую сидеть одного с круглыми, как блюдца, глазами. Не имея ни шанса одолеть Накахару силой, Эдогава поступил хитрее: поцеловал мафиози.

***

– Ранпо-сан, а вам не страшно было там, в книге? – в глазах Накаджимы янтарными огоньками поблёскивало любопытство. – Я же говорил уже: те еретики были совсем безобидными, – Эдогава поднёс ко рту ложку с пудингом. – Да нет, я про Накахару-сана! Он всё-таки из верхушки мафии. – А, гномошляпка? – ложка зависла в воздухе, в то время как перепачканные сладким губы расползлись в улыбке. – А с ним мне помог справиться мой особый гениальный способ, – и, весело сощурившись, Ранпо наконец отправил лакомство в рот.