One Hit

Мать говорила — все в порядке. Мать говорила, что в школе будет легче. Мать говорила, что нужно быть осторожным и не задевать однокурсников. Особенно Грейнджер. Грейнджер. Сейчас она сидит в кресле возле камина и что-то тихо говорит Забини. Забини согласно кивает. Грейнджер берет его за руку и вытаскивает из гостиной, а он лишь послушно следует за ней. Странно. После того, как Забини притворился ее другом на четвертом курсе, а потом пригласил на бал, чтобы прилюдно обозвать и кинуть, она жестоко мстила ему. Блейз уже не раз пожалел о своем поступке, даже извинился, но она его не простила. И теперь она спокойно говорит с ним? Он никогда не думал, что Грейнджер станет Пожирательницей. Нет, эта странная слизеринка всегда была слишком гриффиндористой, и он думал, что она будет на стороне Дамблдора и Поттера, будет спасать мир от тьмы. И тут такое… Он тоже был Пожирателем. Год назад он искренне верил, что выбрал правильный путь. Он верил, что способен восстановить имя Малфоев, способен стать верным слугой Темного Лорда. Но… Он слишком поздно понял, во что ввязался. И назад уже нет пути. Было больно видеть мать. Сломленную, уставшую, но все еще пытавшуюся сохранить остатки былого достоинства. Было больно видеть отца. После того, как Лорд вытащил его из Азкабана, отец сильно изменился. И Драко, всю жизнь мечтавший стать таким, как отец, понял, что ошибся с выбором идеала. Отец был мертв. Он ходил, говорил, дышал, но внутри был мертв. Это было видно по глазам — потухшим и безразличным. Дом перестал быть его домом. То, что осталось сейчас от Малфой-мэнора, Драко не мог видеть. В его воспоминаниях родной дом был светлым, чистым и наполненным веселым смехом матери, которая вместе с отцом давала прекрасные балы. А сейчас дом тоже был мертв. Он пропитался запахом крови, боли и страха, и Драко с трудом мог находится в нем. Теперь у него в голове постоянно звучал безумный смех тетушки Беллы и крики жертв Темного Лорда. Крики его жертв. Крики его самого, когда он был не в силах пытать очередного маггла. И тихий плач матери вперемешку с хрипами тетки, которые, стоя на коленях, вымаливали у Лорда жизнь. Его жизнь. Благодаря им — гордым сестрам Блэк, которые ради него пошли на такое унижение, — он не имел право на смерть. Не имел. Право. На смерть. Он должен выжить в этом аду, который когда-то был его вторым домом. Драко устало окинул взглядом хорошо знакомую гостиную в серебристо-зеленых тонах. Он смотрел на людей, находящихся в ней, и не узнавал их. Ведь и среди них были победители и побежденные. Сестры Гринграсс, в этот момент очень напомнившие ему его мать и тетку. Астория, тоненькая блондинка, хрупкая и добрая, сейчас прижималась к темноволосой старшей сестре, когда-то надменной и хладнокровной, но сейчас едва сдерживающейся, чтобы не заплакать, Дафне. Асторию Кэрроу пытали Круциатусом, думали, что это заставит ее родителей перейти на сторону Лорда. Круциатус, конечно, был не таким сильным, как для гриффиндорцев, но милой домашней девочке, которая никогда его не испытывала, этого хватило. Панси Паркинсон сидит в кресле, держа на коленях учебник по трансфигурации, и пытается читать его. Но в глубине души она прекрасно понимает, что учеба сейчас важна меньше всего. Сейчас важно выжить. Она осторожно поднимает голову и с надеждой смотрит на него. Но что он, Драко Малфой, бывший когда-то ее героем, может сейчас сделать? Ничего… И он, и она это понимают. Натаниэль Селвин, принужденно улыбаясь, ведет беседу с Теодором Ноттом. Если прислушаться, то можно понять, что говорят они об идеях Лорда и мировом господстве над магглами. Их ведь всегда учили, что маги — высшие существа. Высшие, по причине наличия магии. Высшие, потому что болеют они меньше и живут дольше. Высшие… да просто потому, что выше. И когда в это верил и Драко. Часть его души верит в это и сейчас, но маленький червячок сомнения уже подтачивает его веру. Но еще остались маги, который не допускают даже мысли о том, что маги ничем не лучше магглов. И этих магов Драко сейчас видит вокруг себя. Теодор Нотт довольно ухмыляется и слегка поглаживает левое предплечье. Этим летом он принял Метку. Драко видел его, видел, каким лихорадочным блеском светились его глаза, видел, как он улыбался, пытая и убивая магглов. Теодор, тот симпатичный и веселый парень, с которым он так хорошо общался все эти шесть лет, умер. Сейчас вместо него стоит и болтает с Селвином бездушный и кровожадный монстр, равный самому Темному Лорду. Такими же стали и Крэбб с Гойлом. А ведь он считал их своими друзьями. Не прихвостнями, не слугами, не вассалами, как считали многие, а именно друзьями. И что теперь случилось с ними? Несколько минут назад, сразу после того, как гостиную покинули Грейнджер с Забини, они ввалились в проход, заливаясь довольным смехом и желая поделиться со всеми своими подвигами. Драко не прислушивался, но, кажется, они хорошенько развлеклись с Полоумной Лавгуд. И у них были Метки. И он видел, как наносили их. И понимал, что уже ничего не вернуть. Крэбб и Гойл стали еще более жестокими, а на уроках Кэрроу вообще были лучшими учениками, с радостью выполняя все их приказы. Малфоя не отпускало ощущение, что он сидит в склепе, наполненном живыми мертвецами. Они ходят, дышат, разговаривают, но внутри мертвы. Как отец. Половина из них выглядит хуже, чем после встречи с дементорами — из них высосали радость и смысл жизни, другая же половина — это сами дементоры. И он задыхается, не в силах понять, кто же он на самом деле — дементор или его жертва. Грейнджер. Ее имя, как Патронус, вспыхивает у него в голове. Почему именно она? Он долго не может понять, почему именно она ассоциируется у него с Патронусом, но потом догадка, словно еще один луч света, пронзает его мозг. Она не сломлена. Она не потеряла душу. Она жива. Среди всех мертвецов только она — жива. Почему же так? Почему ему кажется, что она — жива? И снова приходит ответ. У нее есть цель, достойная цель, есть смысл жизни, есть силы бороться. Не важно, на какой стороне. Но она продолжает бороться в то время, когда он уже сдался. Не зря ведь когда-то она, прижатая им к стене, еще на далеком первом курсе, шипела, что взяла от магов силу, а от магглов — способность выжить в любых условиях. И она выживает. Стиснув зубы, хрипя от боли, но выживает. Он видел это в ее глазах все время, когда видел ее. Почему же он этого не замечал? Хотя стоит заметить, что и она сильно изменилась. Он впервые увидел в ее глазах ненависть. Именно ненависть, а не насмешку или холодное безразличие. Не хотелось признаваться в этом даже самому себе, но подсознательно, с самого первого курса, он мечтал увидеть ее реакцию на его оскорбления — но ее не задевало даже слово «грязнокровка», которое она воспринимала как должное. Возникает чувство, что она наслаждается его ненавистью и попытками вывести ее из себя так, как наслаждается тетушка Белла, пытая очередную жертву. Только тетка наслаждается физической болью, Грейнджер же питается духовной. Он поднимается с темно-зеленого кресла и подходит к камину. Огонь завораживает. Драко вытаскивает из кармана письмо матери, быстро пробегает взглядом по уже знакомым строчкам. Нужно забыть о Грейнджер. Нужно позаботится о матери. У него нет такой роскоши, как думать о Грейнджер. Он должен думать только об одном — как выжить самому и вытащить родителей из того ада, что устроил Темный Лорд. Бросок. Вспышка. Письмо, разрывающее остатки души, сгорает. Скоро от него не останется ничего, разве что горстка пепла, которая тоже исчезнет в вечности. И они тоже когда-то исчезнут. Возможно, что очень даже скоро. Одинокая слеза стекает по бледной щеке.

***

Одинокая слеза стекает по бледной щеке. Мальчики, милые мальчики, что же с вами сейчас? Живы ли еще? Со злобой вытерев слезу, я поворачиваюсь к собравшимся в Выручай-комнате. — Где Луна и Эрни? — резко, пытаясь скрыть собственные эмоции, спросила я. — Они должны были прийти самыми первыми, — ответил Терри Бут, софакультетник Луны. — У нас с Эрни появилась одна идея, но я не смог с ним встретится, поэтому Луна сказала… — Понятно, — оборвала я его, начав нетерпеливо ходить по комнате. — Правило первое — в одиночку по коридорам не ходить. Запомнили? И где же они пропадают? — я занервничала. — Гермиона, может, посмотришь по карте? — осторожно предложила Джинни. Я метнулась к своей сумке. Сняв защитные заклинания, наложенные на всякий случай, я вытащила оттуда карту Мародеров, оставленную мне мальчиками. Направив на нее палочку и произнеся нужные слова, я подождала, пока карта откроется, и начала внимательно изучать ее. — Вот они! — воскликнул Невилл, стоявший у меня за спиной, и ткнул пальцем в карту. — Идут! Уже почти возле комнаты! И правда, дверь распахнулась, и в Выручай-комнату буквально ввалился Эрни, неся на руках Луну. Она была без сознания. Испуганно вскрикнули Джинни с Ханной, побелели Блейз, Невилл и Терри. Даже я с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться. Закрыв глаза и взяв эмоции под контроль, я подошла к Эрни и приказала: — На диван ее! — в Выручай-комнат был диван и несколько кресел. — Живо! Эрни поспешил выполнить мой приказ. Почти неосознанно я призвала свою сумку и приблизилась к дивану. Наклонившись и наложив несколько диагностических заклинаний, я попыталась оценить состояние Луны. — Эрни, ты знаешь, что с ней? — понимая, что у пуффендуйца шок, мне приходилось задавать краткие четкие вопросы. — Ты видел, кто это сделал? — Крэбб и Гойл, — парень постепенно отходил. — Мы с Луной договорились встретится у горгульи на седьмом этаже, а когда она не пришла, я начал ее искать. Они пытали ее Круциатусом. Я облегченно вздохнула. В свете того, что слизеринцы и Кэрроу могли сделать с Луной, Круциатус казался невинной шуткой. Заклинанием заставив Луну очнуться, я влила в нее несколько зелий. — Тебе нужно поспать, — когда с зельями было покончено, сказала я. Луна отрицательно замотала головой и поудобнее уселась на диване. Было видно, что она настроена решительно. — Нам нужно действовать, иначе вскоре нас всех перебьют, — твердо сказала она. Теперь в ней не было ничего от прежней, мечтательной и безмятежной, Луны. — Мы слушаем тебя, Гермиона. Меня. Опять приходится брать все в свои руки. Даже в то время, когда мы с Гарри и Роном вместе попадали в какие-то опасные ситуации, последнее слово всегда оставалось за мной. И если у Гарри был талант вляпываться в приключения, то у меня был талант из них выпутываться. И вытаскивать их, разумеется. Теперь все стало еще сложнее. Раньше я стояла в тени Гарри, осторожно давая ему советы и позволяя думать, что принимает решения именно он. Еще не первом курсе я поняла, что гораздо удобнее сидеть за троном, а не на нем. Там и места больше, и ответственности меньше. Но сейчас все смотрят на меня. Все надеются на меня. И у меня одна цель — не подвести их. — Мне нужно знать, кто из Пуффендуя и Когтеврана поддерживает наши идеи, — начала я, вставая. — С Гриффиндором я уже все выяснила, со Слизерина будут еще только сестры Гринграсс. Терри, Эрни? — Многие боятся выступать открыто, — осторожно начал Терри. — Но я могу составить список всех, кто к нам присоединится. И не предаст. — Та же ситуация, — поддержал когтевранца Эрни. — И я тоже могу составить список. — Неплохо, — я кивнула. — Теперь помните, что вы головой отвечаете за каждого, кого отберете. Джинни, Невилл, вас это тоже касается. Мне не нужны лишние риски. — Конечно, — кивнул Невилл. — Как будем работать? — Работать будем в таком режиме — сначала занимаемся мы, то есть все восемь человек, а потом два представителя каждого факультета обучают остальных желающих, — я рассказала им заранее продуманную схему. — Желательно это делать в своих гостиных, но если вы уверены, что некоторые из ваших однокурсников поддерживают идеи Волдеморта, то лучше приходите сюда. Расписание тренировок я уже написала, — я протянула им по свитку пергамента. — Но сегодняшнее происшествие заставило меня слегка пересмотреть наши занятия. Итак, Джинни и Невилл, ваша задача — научиться трансфигурировать бинты и повязки из самых различных предметов. Луна, Терри — выучить медицинские чары. Осторожно подойдите к мадам Пинс и мадам Помфри, спросите у них, возьмите книги. Больничное крыло, как вы сами знаете, нам запрещено посещать. Поэтому мы должны позаботится о себе сами. Идем дальше, Ханна с Эрни — подойдите к Спраут, поинтересуйтесь различными растениями, которые имеют свойство останавливать кровь, снимать боль и так далее. И, наконец, мы с Блейзом будем готовить лечебные зелья. — Да, — кивнул Забини. — Я был сегодня у Слизнорта и попросил ингредиенты. И, — он ухмыльнулся, — стащил у него пару флаконов Оборотного и Феликса. — Еще нам нужно наладить связь, — предложил Терри, — между нами и Орденом. — А это не опасно? — поинтересовалась я, заинтересованная их идеей. — И как это сделать? — У нас есть идеи, — ответил Эрни. — Я пообщался с Криви и Томасом, они притащили радиоприемник. — Мы его посмотрели, — продолжил Терри. — Если немного его изменить, добавить чары и защитить систему, то можно так передавать сообщения. — Разумно, — кивнула я. — Еще сеть идеи? — Что это была за карта? — полюбопытствовала Ханна. — Ну, та, которую ты смотрела, чтобы Эрни с Луной найти? — Это Карта Мародеров, — ответила Джинни. — Раньше она принадлежала Гарри. Эта карта показывает всех, кто находится в Хогвартсе и прилегающей территории. — А что если ее размножить? — тихо спросила молчавшая до этого Луна. — С книг ведь делают копии. Это будет сложнее, но попробовать можно. Тогда мы все будем знать, кто ходит по коридорам, в результате чего у Кэрроу будет меньше шансов нас поймать. — Мы с Луной можем этим заняться, — предложила Ханна. — Мой дядя держал небольшой книжный магазинчик в Косом переулке, — она погрустнела, — и я знаю многие копировальные чары. Я кивнула, соглашаясь, и протянула девочкам карту. — Экспериментировать только здесь, — предупредила я после того, как сказала им пароль от карты. — В гостиной или спальне может быть опасно. — Я думаю, стоит наварить еще Оборотного, — подал голос Блейз. — Скоро Хэллоуин, а Лорд любит в это время устраивать рейды. Думаю, несколько человек могли бы притаится недалеко от мест сражения, чтобы понять манеру ведения боя некоторых Пожирателей. — Но как мы узнаем, где именно будут сражения? — недоуменно спросил Невилл. — Я скажу, — тихо, но это услышали все, сказала я. — Когда Лорд призовет меня, я передам вам сообщение с помощью фальшивых галлеонов. — Но там ведь только цифры! — возразил Терри, доставая из кармана и вертя свой галлеон. — Достанем маггловскую карту, — ответила я. — И вместо времени и места я перешлю вам координаты — широту и долготу. Тогда вы будете знать, куда переносится. — А Кэрроу не догадаются? — На этот случай есть Оборотное зелье, — ответил Блейз. — Астория и Дафна не откажутся несколько часов поизображать вас. В крайнем случае, используем первокурсников, все равно на них никто не обратит внимания. Главное, чтобы вы все были на виду. — Согласна. Но нам нужно больше информации, — продолжила я. — Давайте думать, как мне пролезть в Ближний круг. — Самый простой вариант — подставить кого-то и сдать Лорду, — задумчиво протянул Блейз. — Только нужно действовать очень аккуратно, чтобы жертва ничего не заподозрила. — Хотелось бы мне подставить Кэрроу, — я кровожадно усмехнулась. — Но, боюсь, Лорд тогда сразу все поймет. Это слишком очевидно. — Есть еще один вариант, — тихо произнес Забини. — Я тоже приму Метку. И Астория. — Ты с ума сошел? — зашипела я. — Как нам это поможет? — Мы не будем лезь в Ближний круг, но тогда у нас появится возможность прикрыть друг друга, — спокойно ответил слизеринец. — И мне нечего терять — если мать отвалит Лорду еще часть нашего состояния только для того, чтобы мне не поставили Метку, то от него останутся только воспоминания. — В его словах есть логика, — поддержала Джинни. — И есть еще вариант. Гарри говорил, что Волдеморт очень сильный маг, но совершенно не осознает возможностей магглов. — К чему ты клонишь? — заинтересованно спросила я. — Я поговорю с отцом и Дином, — ответила рыжая гриффиндорка. — Дин говорил, что есть такие штуки, которые помогут нам подслушать, что замышляет Лорд. — Жучки, что ли? — уточнила я. — Идея здравая, но есть риск. Очень большой. — Нужно сначала адаптировать их под магию, — сказала Джинни, посматривая на Терри и Эрни. — Сделаем, но это не быстро, — кивнул Бут. — И лучше все-таки попробуйте пролезь в Ближний Круг. — Так действительно лучше, — согласилась я. — Ну, думаю, нужно заканчивать. Все свободны. Встречаемся завтра, в это же в время. Невилл, задержись. — Что ты хотела, Гермиона? — с легким оттенком любопытства спросил он, когда все ушли. — Мне нужно, чтобы завтра ты пригласил меня на прогулку, — я усмехнулась. — Осень действительно чудесная. Кто знает, может она станет для нас последней?