Снежная королева

      Спина ощущала холодную траву, свежесть ночи и прохладный ветерок убаюкивающе действовали на двух детей. Он рассказывал ей про звезды, а она зачарованно слушала. Ей было очень спокойно с ним, но вдруг картина сменилась на тревожную, страшную, кровавую. Чернота с ее глаз спала, и она увидела неподвижное тело мальчика. Теперь она поняла, почему так сильно пахло кипарисом.       Открыв глаза, я не поняла, где я нахожусь. Снова этот сон из прошлого. Пот как липкая оболочка покрывал мой лоб. Надо как-то дойти до ванны. Давно мне не снилось ничего подобного. Нет, я никогда не пренебрегала памятью о Сергее, в каждом моем поступке мне виделся он. Посмотрев на часы, я узнала, что уже обеденное время, а значит скоро придет Олег, так что больше разлеживаться я не могла. Солнце пробивалось через шторы, будто прося разрешение войти и заполнить своим светом всю комнату. Еще один жаркий летний день, но лето кончается, а значит надо оберегать такие минутки, чтобы зимой было чем согреться. Разбудил меня от мрачных дум звонок в дверь. Что-то Олег рано… Открыв дверь, я увидела какого-то незнакомого парня, смутно похожего на… — Олег? — я была в шоке, почему он без своего «камуфляжа»? — Ага, привет, Лерок, — смущенно улыбнулся он. — Проходи уж.       Там, на моей кухне, он рассказал, что этот Ананас подстроил все так, чтобы на встречу с нашими одногруппниками пришел Олег таким, каков он есть. Естественно, впечатление у всех было просто неизгладимым. — Так, а теперь быстро говори, кто этот Ананас такой? Я его просто в порошок стеру, ненавижу его, падла, — никогда не видела Олега таким злым. — Да я, собственно, мало что знаю. Он гитарист кавер-бэнда «Horrible», серые глаза, шатен. Зовут Анастасий, для друзей просто Настя, — с каждым моим словом лицо Олега становилось все более вытянутым, а глаза более выпуклыми. А потом он громко расхохотался, руки его хватались за стол, удерживая равновесие. Я молча ждала, пока он успокоится. — Ой, прости меня, Лерка, сейчас скажу. Это, в общем, мой сводный брат. — Подожди, разве ты не понял, что это он, когда узнал о его кличке Снежной королевы? — я сидела как ошпаренная, загадок и тайн не убавилось, как я на то рассчитывала. — Неа, — коротко ответил мне тот, — я слышал, что есть такая, вернее такой, но кто именно на лицо не знал. Настя очень скрытный, он ничего не делает просто так, в каждой подоплеке есть мотив. Догадываешься, почему он так поступил со мной? Хорошо поразмыслив, у меня возникла мысль, почему он так сделал, но ответа, зачем ему вообще все это надо, не нашла. — Видимо, он хотел, чтобы ты стал самим собой, а не прятался за какой-то несуразной одеждой. — Видимо так, — Олег задумчиво посмотрел в окно, а затем продолжил: — Какое вообще ему дело, мы вообще только недавно узнали друг о друге. В общем, ничего ему не говори, я придумаю, как ему отомстить. Случайно не знаешь, что он не любит или, наоборот, любит? — его глаза как-то не по-хорошему зажглись, что меня это испугало. Я не была уверена, что должна помочь ему в этой маленькой мести. Услышав мой отказ и почувствовав мою неуверенность, он начал давить на меня: — Лер, ну, прошу, тебе ничего такого не надо будет делать, просто узнай его получше и все, — он взял мои руки в свои и начал их гладить. — Поговори с ним, сблизься с ним по возможности, разведай его страхи, я ведь знаю, что ты давно сохнешь по мне, разве ты не хочешь мне помочь?       Я не узнавала Олега, что на него нашло? Откуда у него такие мысли, про мою якобы любовь к нему, ничего подобного я к нему не испытывала. Он меня очень напугал, поэтому я стала пятиться назад, но он ловко схватил мою руку. — Скажи, что поможешь, если нет, я все равно добьюсь твоего согласия. Без тебя реально никак, — он с силой затащил меня на кровать и стал снимать мои трусы. Я вырывалась, пыталась закричать, но он заткнул меня моими же трусами, затем чем-то больно ударил по голове. Сознание затуманилось, я стала провалиться куда-то вниз, но меня вдруг больно обожгло огнем по лицу. Пощечина. Я приходила в себя, но ноги и руки все равно были мне не подвластны. Он привязал их ремнями к ножкам кровати, а кляп в моем рту не давал мне позвать на помощь. Олег стал снимать с меня остатки одежды, а потом достал телефон и сфоткал меня. Мразь. — Извини, Лерок. Но если хочешь, чтобы я удалил эту фотку и не выложил ее куда надо, лучше сотрудничай. Моргни, если поняла и будешь паинькой, — пришлось моргнуть. — Вот и чудненько, сейчас я развяжу тебе одну руку, и ты выберешься. Дальше связь только по телефону.       Он отвязал мне руку и со словами «Ничего личного» просто по-тихому слинял, пока я освобождала себя. На душе было погано, я не знала, что мне делать, куда поддаться. Настя мне был интересен как человек, даже несмотря на его странное поведение и его поступки. Но человек, которого я так долго считала другом, оказался намного хуже. Видимо, он неспроста носил эту странную одежду, прикидывался другим человеком. У него реально шарики за ролики заехали. Но моя крыша пока еще со мной.       Предать Настю и тогда ему точно не поздоровиться от его сумасшедшего брата? Или пострадать самой, лишиться своего счастья и планов на жизнь? Мысли все роились как стая пчел. Я обдумывала все варианты, и все не находила оптимального решения. То, что Олег блефует можно сразу исключить из списка. Он слишком далеко зашел для этого. В голове снова появилась сцена со мной голой и связанной. Я так ненавидела себя в этот момент, что готова была содрать свою кожу, провалиться сквозь землю, глубоко-глубоко, чтобы меня никто никогда не нашел. Странное поведение жертвы, мне следовало бы ненавидеть Олега за его грязный поступок и шантаж, но голова была забита другим.       Я решила по возможности тянуть время, держать Олега в неведении. Понятное дело, что скоро он обо всем догадается, но за это время я придумаю, что дальше делать. Сегодня в группу идти бессмысленно, а вот выйти на улицу прогуляться и все еще раз хорошо обдумать звучит хорошей идеей. Приняв душ, на улицу я вышла ободренной насколько это возможно. Сияющее солнце над головой хоть как-то радовало мрачную меня.       Деревья под тихим ветерком шептались как веселые подружки. А я все шла вперед под их умиротворяющий шелест. Не спросив меня, ноги как-то само собой привели меня в тот самый район, где живет Маша, где репетирует наша группа. Не так далеко от особняка Маши я увидела Настю, он сидел на скамейке и держал гитару. Только его мне сейчас не хватало, надо по-быстрому бежать отсюда. Но, видимо, я чем-то себя выдала, потому что как только я повернулась, в ответ мне последовал его голос: — Уже бегаешь от меня? — я повернулась и посмотрела в его лицо. На нем не было привычной самодовольной ухмылки, была лишь усталость и грусть что ли. — Присядешь со мной? Надо поговорить.        У меня хоть и не было настроения, но сбегать от него вот так было бы глупо. Я молча присела к нему на скамейку и ждала неизвестно чего. Пусть первый начнет, боюсь, что если начну я, выдам себя какой-нибудь фразой. Он тоже молчал, смотрел все на небо, дальше перевел взгляд на мою спину. Я знаю, что его так заинтересовало. — Интересное тату. Почему именно Большая медведица? — он с интересом заглянул в мои глаза, желая прямо в них отыскать некую личную историю, раскрывающую этот секрет. — Напоминание о прошлом, — просто ответила я. — Странно, но у меня тоже такое есть, — он поднял ворот своей черной футболки. Чуть ниже ребер была надпись nihil. — Это латынь? Что обозначает? — Переводится как ничего не должен. — Знаешь, ты вообще не похож на того человека, который что-то кому-то должен, — я хотела подбодрить его. Но, видимо, у меня не очень получилось, потому что он сразу перевел тему. — Ты все-таки сдала меня Олегу, да? — он спросил меня об этом так разочарованно, что я даже удивилась. А на что он вообще рассчитывал? — Естественно. Не скажешь, почему ты своему брату жизнь портишь? Какое тебе дело? Ну ходил он в странной одежде, ну, прикидывался, может, иногда дурачком. Это не повод все так разрушать. — Ты его не знаешь. Пусть он научиться быть в гармонии с самим собой, не прятаться от других людей. Я ведь для него же старался, — мда уж, знал бы он какое лихо разбудил. — А ты не боишься, что он тебе захочет отомстить? — осторожно спросила я. — Пусть. С удовольствием посмотрю на его жалкие попытки. У него ничего не получится все равно, — Настя загадочно посмотрел на меня и отвел по привычке взгляд куда-то в сторону. — Может, ты его зря недооцениваешь? — Дело не в этом вовсе. Я ни к кому не привязываюсь, не люблю то, что могут отнять у меня. Каким он способом мне отомстит, если у меня нету дорогих для меня вещей и людей? — я пожала плечами. Обидно было это слышать, получается я зря только страдала сегодня, но и радостно, что у Олега ничего не получится. Больше мне делать здесь было нечего, я засобиралась домой. В ответ я лишь услышала: — Не опаздывай завтра! У нас много работы, — после этих слов он поднялся и пошел в противоположном направлении. Затем остановился, будто что-то вспомнив, подошел ко мне и сказал: — Я хочу тебя проводить, уже темнеет так-то, — он сказал это прямо и так естественно, что я опешила. — С чего такой прилив нежности? Хотя неважно, пошли, — я быстро опомнилась, боясь, что он передумает, а идти одной по темноте ночной, не очень-то и хотелось.       Может смешно, но мы шли в полной тишине, каждый думая о чем-то своем, только когда мы остановились возле моего подъезда, он посмотрел на меня и! внимание! погладил меня по щеке, причем именно по той, какую ударил Олег. Совпадение? Не думаю. Может я плохо замазала тональным кремом, все возможно. Придя домой, я первым делом посмотрела в зеркало, и действительно на щеке через тональный крем пробивался красный отпечаток руки. Видимо, от такой жары он потек и стерся. Но Настя ничего не спросил, если ему это неинтересно, почему тогда погладил по щеке? Все-таки не вяжется у меня с ним образ холодного сердца. Он точно что-то скрывает…