Волчье солнце

Лживое лицо скроет все, что задумало коварное сердце. У. Шекспир, «Макбет».

Фенрир втащил Ханну в свою комнату. Оборотень был полон решимости выжать из девицы все. И ему было безразлично, выживет ли она в процессе дознания. Прошло то время, когда его волновала чужая жизнь. Звать Гвен ему пока не хотелось. Тем более он почуял растущий страх девки. Увидев быстрый взгляд, брошенный на постель, Фенриру все стало понятно. - Итак, голубушка, в честь чего же мой друг решил привести тебя сюда? – опасно ласковым тоном спросил оборотень. - Не знаю. Он просто пожалел меня, - не отводя глаз от кровати, ответила та. - Рик? Пожалел? – Фенрир недоверчиво цокнул языком. – Ты же понимаешь, что я все равно доберусь до правды. Мне все равно, добровольно ты все расскажешь или под пытками. - Значит, то, что о вас говорили, правда? – спросила Ханна. – Вы давно перешагнули грань добра и зла? - Отвечай, зачем он приволок тебя сюда! – разъярился Фенрир, прижав девушку к стене. - Люди часто лгут, Черный принц, такова их природа, - усмехнулась та. – Особенно, если их пугать, затравливать и угрожать. Отпустите, мне незачем скрывать что-то от вас. Не сразу, но оборотень все же разжал хватку. Ханна не сводила с него настороженного взгляда. - Ваш друг не собирался вести меня сюда, его заинтересовал медальон моего мужа, - отдышавшись, произнесла девушка, дотронувшись до груди. – Он же был на мне! - Что за медальон? – уточнил оборотень. - Обычный кулон, - пожала плечами девушка. Она была ниже Фенрира ростом на полторы головы, потому взглядом быстро нашла, что искала. – Начинаю понимать, зачем я здесь. Скорее всего, дело не в жалости, а том, что у меня на шее копия медальона Черного принца. Сердце оборотня бешено заколотилось. Заперев Ханну, он помчался в комнату сестры. - В чем дело? – недовольно поинтересовалась та, открыв дверь. – Рик едва уснул, я тоже задремала… - У девки был медальон, - с нажимом произнес Фенрир. - Понятия не имею, о чем ты, - пожала плечами Гвен. – Не помню никакого медальона. В следующую минуту её пришлось ощутить на горле железную хватку брата. Гвен нисколько не испугалась, скорее, удивилась, мысленно отметив, что раньше Фенрир не позволял себе поднять руку на женщину. Тем более – на неё. - Медальон! – уже не скрывая бешенства, прошипел Фенрир. – Не знаю, зачем тебе понадобилось его скрывать от меня, но я знаю, когда ты врешь. Ты та еще лицемерка, сестрица, но если понадобится, я и из тебя все вытрясу. Твоя магия ведь на меня не действует, так что… - Так что ты чувствуешь полную безнаказанность? – ощерилась Гвендолин. – В таком случае, я начинаю понимать, почему Хельга ушла от тебя. И знаешь что: она не хотела возвращаться. Ни тогда, ни потом. Я обманула тебя. А теперь забирай свой медальон и убирайся отсюда! С этими словами девушка вложила кулон в протянутую руку. Почувствовав, что он её больше не держит, Гвен легко вырвалась. Когда за Фенриром закрылась дверь, она невольно задумалась, не слишком ли жестоко сейчас обошлась с ним. Гвен смутил взгляд оборотня. За те несколько лет, что они находились в Ванахейме, она привыкла видеть лишь холодную жестокость. И относилась к Фенриру соответствующе, считая, что иного он не заслуживает. Оборотень сейчас не думал о Гвен. Руки дрожали, когда он снимал с себя медальон, чтобы сравнить. Они действительно были одинаковыми, словно над ними старался один ювелир. Но как здесь мог оказаться такой же кулон? Фенрир не сразу отправился к себе – ему нужно было время, чтобы справиться с нахлынувшими чувствами. Он начал думать, что эта рана постепенно становится шрамом… - Это твой кулон? – требовательно спросил он, войдя к себе и показав украшение Ханне. - Да. Наверное, цепочка порвалась, - ответила девушка. - Или его украла моя сестренка, - зло процедил сквозь зубы оборотень, подойдя к окну. – Откуда он у тебя? - Это подарок мужа на свадьбу, - погрустнела Ханна. – Кулон с родовым гербом. Он из аристократии. - И где его можно найти? – прервал её Фенрир. - К сожалению, он…погиб на войне, - объяснила пленница. По её лицу скатилось несколько слезинок. – Спасибо, что вернули медальон. Это мое единственное напоминание о любимом человеке. - У него остались какие-то друзья, родственники? – допытывался оборотень, чувствуя, что его захлестывает отчаяние. - Его родители давно почили, а брат умер от лихорадки месяц назад, - покачала головой Ханна. - Хорошо. Уходи, - резко бросил оборотень, запустив руку в волосы. Ханна уже подошла к двери, но обернулась на мрачный силуэт. В темноте Фенрир выглядел особенно зловещим. - Если не секрет, почему вы так заинтересовались моим бедным супругом? И, - она помолчала, словно не уверенная, стоит ли продолжать, - откуда у вас такой же медальон? Фенрир проигнорировал вопрос. Ханна не стала искушать судьбу и тихо прикрыла дверь. - Это мое единственное напоминание о любимом человеке, - хрипло прошептал оборотень, почувствовав, что остался один. Заперев дверь на засов, он лег на кровать и открыл кулон. Теперь это были единственные светлые минуты его жизни. Глядя на портрет, он погрузился в прошлое. Жесткие черты лица смягчились, в памяти всплывали то податливые губы Хельги, то янтарный луч солнца на её волосах, придававший каштановой копне рыжеватый оттенок, то вишневый летний закат. За окном пошел дождь, стучавший по крыше почти в унисон с его сердцем. Фенрир чуть вздрогнул от стука в дверь. Мельком бросив взгляд на небо, он понял, что опять просидел так всю ночь – за окном уже рассвело. Открыв дверь, он увидел хмурую Гвен. - Можно войти? – она перешагнула порог комнаты прежде, чем он успел возразить. - Пришла позлорадствовать? – не слишком дружелюбно осведомился Фенрир. - Скорее, извиниться, - Гвен выглядела смущенной. Обернувшись, она увидела открытый кулон на кровати. А оборотень разглядел красные пятна на шее сестры. – Не стоило тебе этого говорить. - Ты сказала правду, - покачал головой Фенрир. Покопавшись в одном из ящиков, он достал какую-то баночку и велел: - Сядь. Гвен с опаской посмотрела на оборотня и на сомнительную баночку, но повиновалась. Её удивлению не было предела, когда он принялся осторожно втирать ей в шею какую-то мазь. - Добить решил, что ли? – нервно спросила девушка. – Что это? - Не ёрничай и не вертись, - ответил Фенрир. – Обычная целебная мазь. Для себя держу. Через час ничего не будет видно. Я не хотел, просто… - Знаю, - перебила его сестра. Дождавшись, пока с процедурой будет покончено, она взяла кулон и задумчиво посмотрела на портрет. – Просто не говорю об этом с тобой, чтобы не травить душу. Мне тоже её не хватает. Глаза Гвен наполнились слезами. Трудно было однозначно сказать, вспоминает ли она Хельгу или это обида на брата. - Расскажешь мне, как она жила в Альвхейме? – неожиданно попросил Фенрир. – Что вспомнишь, любую мелочь… Та кивнула, часто моргая. А потом заговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал: - Первые несколько месяцев Хельга перебивалась случайными заработками. То обоз торговый охранять наймется, то лихо какое-нибудь убьет. Она рассказывала, что эти монстры существовали в основном в фантазиях деревенских жителей. - Она всегда это говорила, - закусив губу, ответил оборотень. – А потом? Ты говорила о нескольких месяцах. - Потом…она перебралась в другой поселок, и я её больше не видела, - выкрутилась Гвендолин, сообразив, что чуть не проболталась. Её подкупили давно забытая теплота и нежность в обычно таком грубом голосе Фенрире. Рик был против, чтобы она рассказывала брату, что Хельга родила ребенка. Локи тоже говорил, что ни к чему хорошему это не приведет. Мало того, что отцом может быть кто угодно, так еще и неизвестно, где этот мальчик. Гвен вдруг подумалось, что сыну Хельги сейчас должно быть пять лет. Если он жив, конечно, на что она надеялась. Гвен не была суеверной, но из Мидгарда принесла с собой одну примету: загадывать желание на падающую звезду. И когда они с Риком вернулись в Етунхайм, она загадала, чтобы сын её подруги был где угодно, но жив. Вне зависимости от того, её он племянник или нет. Но Гвен знала, что даже если мальчик жив, их жизненные пути не пересекутся. Не могла сказать, откуда, просто знала. Поэтому все, что у неё было – это маленький лучик надежды. Знай она, где сейчас этот мальчик, рассказала бы брату о его существовании без малейших колебаний. Гвен нахмурилась: ей доводилось слышать солдатскую болтовню о некой ясновидящей. - Я хотела тебя спросить, - начала она издалека, - в форте ходят слухи о какой-то женщине, которая может предсказывать будущее. - Тебе-то зачем? – стерев с шеи сестры мазь и нанося новый слой, спросил Фенрир. – Ты и так все знаешь. - О других, - продолжила юлить Гвен, смекнув, в каком направлении следует лгать брату. – Но не о себе. Понимаешь…у нас с Риком последнее время не все гладко. Я хотела навестить её. - Он обижает тебя? – брови Фенрира сошлись на переносице. – Если хочешь, я могу поговорить с ним. Поможет лучше любой ведьмы. - Нет-нет, я не хочу, чтобы он знал о моей просьбе! – поспешно воскликнула Гвен. – Вы и так не очень хорошо ладите… - Пока он не начинает ворошить прошлое, ладим мы как раз нормально, - ответил оборотень. – Другой вопрос, что ты не знаешь, но между мной и Риком имел место быть мужской разговор, когда вы вернулись. «Просила же! Не мог промолчать?» - с досадой подумала Гвен. Она помнила, в какой ярости был Рик. И оставалось только догадываться, что он высказал Фенриру. - Он…ему тоже не хватает Хельги, - мягко сказала она. – Ты же знаешь, они были друзьями. - Знаешь, что хуже всего? – совсем тихо произнес молодой человек. – Рик пришел ко мне, по сути, как её старший брат. И спросил, что, как и почему. А я…А что я? Мне было нечего ему ответить. Гвен кольнуло чувство вины. Она ушла в себя и не поднимала с братом болезненную тему, опасаясь растравить его и свои раны еще больше. Представив себе диалог с Риком, она впервые подумала, что, возможно, совершила ошибку. И упустила Фенрира. - Рик…не понимает. И вряд ли когда-нибудь поймет, - вздохнула Гвен. – Ему не докажешь, что ты даже в страшном сне не желал Хельге зла. Она его подруга, и он видит только одну сторону. - А ты? – помедлив, спросил оборотень. - Мне сложнее, - призналась Гвен. – Я оказалась меж двух огней. Подруга и брат – выбор нелегкий. Что бы ни говорил Рик, я не могу согласиться с ним. Да, вы с Хельгой расстались, но я не считаю, что ты виноват в случившемся, потому что… - Я твой брат, - договорил Фенрир. – Вот ты и ступила следом за Фанд на путь двойной морали. - Не думала, что ты заметишь, - задумчиво произнесла Гвен. Брат всегда казался ей грубоватым человеком, думающим преимущественно о себе. Как и их отец. Она не ожидала от Фенрира чуткости. Колкость, по всей видимости, все же задела его, поскольку он резко поднялся, подошел к столу, достал кусок угля и принялся что-то чертить на пергаменте. - Держи. Это карта к дому ясновидящей, - своим обычным голосом сказал Фенрир. - Спасибо, - сказала она, свернув пергамент и спрятав в сапог. Холодный взгляд черных глаз ясно свидетельствовал, что ей здесь больше не рады. Ограничившись кивком вместо прощания, она молча вышла. Идя по коридору, Гвен напомнила себе, что не стоит вестись на минутную слабость брата. Фенрира ожесточили война и потеря любимой женщины. Глупо и наивно думать, что его можно вернуть. Но иногда, как после сегодняшнего разговора, Гвен начинала надеяться, что это еще возможно. Женская фигура в дверном проеме была вполне узнаваема. К тому же в форте было не так много девушек. - Что ты здесь делаешь? – спросила Гвендолин со смесью удивления и злости. – Имей в виду, если ты подслушала мой разговор с братом, вряд ли ты доживешь до заката солнца… - Нет, я хотела только забрать у него мой медальон, - вызывающе ответила Ханна. Гвен коснулась пальцами правой руки виска и заглянула в мысли девушки. Мерзавка нагло врала. Она слышала весь их разговор. - Лжешь, - спокойно констатировала Гвен. – Скажи, что мне мешает сейчас схватить тебя и отвести к Фенриру? А он уж пусть сам решает, что с тобой делать… - Он убьет меня, - пожала плечами Ханна. – И опровергнет – в который уже раз! – вашу веру в то, что Черным принцем он был не всегда. Гвен не понравилась её проницательность. Она действительно отгоняла от себя мысль о том, что Фенрир был таким всегда, просто обстоятельства раскрыли его с другой стороны. Но что делать с девкой? Нельзя отпускать её, когда она видела их обоих в минуту слабости. Вести к Фенриру тоже чревато. - Ты останешься в форте, - наконец, решила Гвен. – Если мой брат спросит, что ты здесь делаешь, сошлешься на меня. Поняла? - Как тут не понять, - усмехнулась та. - Переоденься во что-нибудь, у тебя вид деревенской шлюхи! – рявкнула Гвен, не на шутку разозленная и встревоженная таким поворотом событий. – И держись подальше от Фенрира! Её близким и так несладко, теперь еще эта девица свалилась как снег на голову. Надо было быть слепой, чтобы не увидеть, как она смотрела на Фенрира. Пока он думал о том, как спустить с неё шкуру в случае, если она заупрямится, Ханна, ничуть не страшась, оценивала её брата как мужчину. И внешность обманчива – ваны не стареют. Выглядя на шестнадцать, ей могло быть несколько сотен лет. Ханна насмешливо поклонилась и скрылась за поворотом. Гвен проводила её настороженным взглядом. Надо было что-то делать, причем самой. Рик ранен и вряд ли захочет прислушаться к её подозрениям, Фенрир давно сам по себе. Спускаясь в конюшню, Гвен задалась вопросом: откуда он знает, где живет ясновидящая?