Женщина за рулём красного ситроена

Максим брал аккорды и косился на зелёное платье, которое видел каждый раз, приходя сюда. Зажимая струны, видел его на одной и той же девушке. Из-под пальцев выходили неловкие, словно испуганные звуки и тут же таяли. – Автомобиль, сбивший Павла, был взят в аренду. За рулём в момент аварии находилась женщина, личность которой доподлинно установить не удалось. Документы, по которым авто было арендовано, оказались поддельными: по месту прописки таковой личности обнаружено не было. Трагедия произошла в одиннадцать вечера восемнадцатого августа две тысячи... Поседевший профессор выключает новости. Его последний сын, сдавив лоб ладонью, смотрит пустым взглядом в учебник истории. Профессор говорит: – Не реви, Максим. Хватит. Слезами делу не поможешь. – Ничем не поможешь... Профессор вздыхает. – Не реви... – У профессора блестят глаза. Максим не ревёт: он читает учебник, надеясь, что горечь вытечет из глаз сама. И что экзамен он сможет сдать. Он сдаёт экзамен. А потом ещё один и ещё. И по английскому, и вступительные испытания. Профессор говорит, что его последний сын – молодец. Ведь он идёт по стопам своего гениального брата. Талантливый последователь непревзойдённого гения. Ничего. Это почти нормально: преподаватели будут с сочувствием относится к младшему брату, ведь все они – бывшие коллеги профессора и его добрые друзья. Максим, кажется, поступает на бюджет каким-то чудом. Максим предпочитает называть это чудом и никогда не отрицает, что всё дело в дружбе его отца с ректором и в его погибшем брате. Что Максим выбрал лёгкий путь, проторенный его семьёй. Что, так же, как и отец, будучи ещё начинающим преподавателем влюбился в музыку их мамы, он был без ума от музыки брата. А ещё на этом "лёгком" пути дорожка усыпана камешками и сухими колючками терновника, а Максим — босоног. Но про это он никому не говорит. Он просто ходит туда, где Паша находил самые свои удачные ходы и брал самые красивые ноты и всё время цепляет боковым зрением длинное зелёное с белым платье, и – реже – девушку в нём. Лилия смотрит на то, как Максим перебирает струны, не рождая цельных мелодий и не запоминая ни ноты из того, что играет. Максим уже на втором курсе, его старший брат погиб четыре года назад, в конце этого года скажут: если бы не страшная трагедия, этот гений сейчас бы получал диплом нашего вуза. И ещё скажут про Максима, про то, что он, как младший брат и "наследник таланта" всенепременно сможет окончить с отличием. А через восемь дней его отец скончается от обширного инсульта. Максим бросится вон с того побеленного лишь на днях моста следующим после этого августом. Он не оставит записки, а в его крови обнаружат алкоголь. Максим перебирает струны, его пальцы срывают аккорд. Лилия слышит Белую гвардию. Максим её сыграет на экзамене. И, никогда – не сыграет своего. Они оба глядят на белый, словно нарисованный, мост. Солнце настолько яркое, что свежая побелка слепит. Сегодня воскресенье. Сегодня по этой набережной гуляют. Пятью годами ранее Лилия услышала здесь песни о звёздах, исполненные голосом скрипки. Вот уже семь к ряду лет она приходит в разные времена и места: слушать. Когда в миллиардах световых годах умирает звезда, — в этой скрипке звучит поминальная светлая нота. Словно держащий смычок и перебирающий струны чувствует каждую из этих галактик и каждую из этих звёзд. Как будто этот простой человек ощущает скорость вращения Земли. Словно он чувствует, как мчится сквозь пространство, словно он стопами ощущает течение мантии, а в ветре слышит, как погибают и рождаются галактики в миллиарды миллиардов звёзд. Будто он единственный человек, способный ощутить то же, что чувствовала Лилия. И это было так странно, так невозможно. Он мог ощутить смерть любимой лилиной звезды, но не увидел несущегося на него красного ситроена. Лилия приходила сюда во время после его смерти и возвращалась во время, в котором он был жив. А потом — вновь сюда, ведь люди так хрупки и так легко смертны. Потому должно смириться. Лилия видела, как семиклассник Паша играл здесь на своей скрипке для своего брата. Он написал для него такую светлую мелодию и она взаправду так подходила ему. Даже сейчас. Сейчас, ему, забывшему струны и глядящему вверх по реке и не могущему сочинить ни строчки. У Лилии пересохло в горле — на Проксиме Центавре произошла вспышка, астрономы Земли зафиксируют её через четыре с хвостиком года, Максима, взглянувшего ровно в ту сторону, в которой проносилась Проксима, уже не будет в живых. — Прости, ты не одолжишь мне попить? Девушка в зелёном платье подошла прямо к нему. День взаправду выдался жарковат. Может, это из-за ночной грозы. — Хорошо. Максиму не жалко. Лилия села рядом с ним на траву и приняла из его рук бутылку с водой. — Твой брат приходил сюда с третьего класса, да? Каждую субботу. А ты ходишь по воскресеньям, правда? Красивые максимовы глаза были такого же цвета, как у Паши. Только совсем иного разреза. Нравились они Лилии. Нравились. Максим не прыгнет с того белого моста следующим августом. Потому что Максим говорит, что его брат видел всю вселенную. И Лилия обещает Максиму показать эту вселенную. А ведь как иначе? Нельзя так жить... Нельзя донашивать вещи брата, нельзя донашивать образование брата и, тем более — его судьбу. Пусть профессор смирится. Ведь сплошного проклятого компромисса Максим не выдержит. Потому, — Ты пойдёшь? — Пойду. ...что Павел очень любил своего младшего брата и написал для него самую свою лучшую и любимую мелодию: в ней не умирали звёзды.