«Проведи этот выходной с удовольствием. Только не приглашай Диксона в качестве спутника, он все равно ни черта не поймёт.»
Если Истинные могли читать мысли и чувствовать желания друг друга на расстоянии, предугадывать их, то это был тот самый момент. Рик весело рассмеялся и повернул голову к двери, где раньше тихо маячила фигура любопытного байкера. После конверта адвокат раскрыл записку — альбомный лист, просто сложенный вдвое. На этот раз почерк был незнакомым, корявым, будто это писал человек со сломанной рукой и с закрытыми глазами. Текст записки был достаточно неприятен: «Будь асторожна, шлюшка». Настолько безграмотно мог написать только один придурок. — Это твоё послание? — иронично спросил омега, зайдя в детскую и показав альфе сложенный лист. — Хотел бы послать — сделал бы это лично, — ощетинился Диксон. Кончики его ушей слегка покраснели, а взгляд стал беспокойным. — Что там написано? — Там написано, — фыркнул Граймс, комкая несчастный белый листок и швыряя его в неграмотного идиота, — что «осторожно» пишется с «о»! Не желая устраивать разборки с негодяем, который решил попортить омеге нервы, адвокат достал из конверта пару билетов на концерт и просунул их наполовину между рамой и зеркалом, что висело в коридоре. На миг он подумал — может быть, реднек все же не является автором записки? С другой стороны, успокоил себя Рик, разве он упустил бы возможность слегка подгадить в душу, пока истинная пара омеги находилась на другом континенте? После того, как байкер стал собираться домой, Рик уже точно знал, кого позовёт на это уникальное и весёлое мероприятие. Он крутил смартфон в руке, глядя, как отец с сыном обнимаются и прощаются до следующего раза. Диксон особо не задерживался, после того, как наобнимается с отпрыском. Но сегодня он замер на несколько минут перед тем самым зеркалом, внимательно скользя взглядом по билетам. Едва дверь за ним захлопнулась, адвокат набрал по памяти нужный номер и, еле сдерживая весёлый смех, протянул: — Парле ву франсе, мсье Уолш?..***
Следующий вечер был фееричен и прекрасен! Рик с Шейном попали в первые ряды просторного концертного зала, и все действо было видно, как на ладони. Суть мюзикла была стара, как мир: две воинствующие семьи узнали, что их дети влюблены друг в друга, и после этого началась ужасная вражда, что привело к большой трагедии. Все поражало провинциальных жителей: пестрые красочные декорации, пышные и необычные костюмы актёров, великолепный вокал и чудная музыка. После премьеры у драматического театра устроили ещё и небольшой салют, и все понимали, что этот маленький городишко ещё долго будет помнить шикарное представление французских певцов. — Я просто обязан вручить Клоду билет! — восторженно восклицал омега, вертясь у парадного входа в театр. — Спасибо, что сходил со мной. Но я намерен выстоять эту чёртову очередь, чтобы поделиться этим волшебством с Паганелем сегодня вечером! — Думаешь, я кину тебя и попрусь домой в гордом одиночестве? — возмутился Шейн, на которого концерт тоже произвёл огромное впечатление. — Ну уж нет! Я буду рядом и усажу твою беспокойную задницу в такси. Если с тобой что-то случится, я никогда себе не прощу. Лучший друг сдержал слово. Им пришлось стоять за билетами относительно недолго — всего-то час. Но это не было коллегам в тягость, так как они с восторгом обсуждали удивительную задумку мюзикла, и многие люди в очереди невольно узнали, чем же закончится представление, ещё до того, как купили билет. Урвав два билета за полцены, мужчины помчались на стоянку такси, дурачась и подначивая друг друга, словно малые дети. — Обязательно позвони, как доберешься до дома, хорошо? — сказал Уолш, открывая заднюю дверь такси перед омегой. — Да, мамочка, — хохотнул Рик и плюхнулся на жесткое сидение, после чего захлопнул дверь и назвал водителю адрес. Машина тронулась с места, и омега вытащил телефон из кармана, тут же выкладывая кучу ярких фотографий на свою страницу. Он был уверен, что его истинный порадуется тому, что его подарок оказался удивительным и настолько интересным. Отправив лучшие фото Аарону, Граймс написал ему огромное сообщение с благодарностью и пообещал, что альфу будет ждать дома не менее прекрасный сюрприз. Вечерняя дорога становилась все темнее, и омега отвлекся от своего гаджета, вглядываясь в глухие, плохо освещенные улицы неизвестного района. В груди заворочалось странное неприятное ощущение, но адвокат не хотел паниковать раньше времени. — Куда мы заехали? — как можно спокойнее спросил он. — Это короткий путь, — хрипло усмехнулся водитель, и омега скорее почувствовал, чем увидел его неприятный оскал. — Не суетись, симпатяга. После требования остановить машину, водила наоборот прибавил скорость, петляя по куцему, отдаленному от центра, райончику, пока такси не прикатило к высокому зданию одного из старых, давно заброшенных заводов. Решетчатый забор был выломан в нескольких местах, и длинная колючая проволока свисала с него непонятными шмотками, напоминая собой огромных ядовитых пауков, застывших на краю паутины в ожидании добычи. Кирпичное трехэтажное здание пугало, возвышаясь в кромешной тьме, рядом с ним валялись длинные парные трубы, словно совсем недавно тут планировали делать капитальный ремонт. Всюду были насыпаны кучи песка, гальки и щебня, поросшие мелкой травой и мхом. В выбитых стеклах завода зияла пустота, словно там находилось совершенно другое измерение, опасное для всего живого. Когда тусклые фары машины осветили три фигуры, сидящих у раздолбанных ворот забора, Рик затрясся, с ужасом понимая, что они — по его душу. Его сковал дикий страх, и ему не оставалось ничего, кроме как вжаться в сидение и ожидать своей участи, с чувством загнанного в угол зверя. Один из сидящих незнакомцев поднялся с места и включил фонарик, подходя к пассажирскому сидению. Он направился луч света в лицо омеге и усмехнулся: — А вот и звезда нашей вечеринки. Мы совсем заждались тебя, Рик. Он открыл дверь, но, вместо того, чтобы послушно выбраться, адвокат отпрянул от чёрт знает кого и попытался сбежать через другую дверь. Однако водила вовремя выскочил и поставил мужчине подножку, после чего поймал за локоть и завёл руку жертвы назад, резко и сильно выворачивая. От этого Граймс болезненно вскрикнул, а на глазах у него неожиданно выступили слёзы отчаяния. — Кто бы вас ни нанял, я заплачу больше, если вы отвалите! — прошипел он, когда его потащили в сторону безмолвного заброшенного завода. — Прости, приятель, но это всего лишь пустые обещания, — сказал альфа, который всю дорогу светил бедняге в лицо. Рик лихорадочно соображал, как ему выпутаться из этого дерьма. Его даже не заботило то, что ему чертовски не нравится темнота и то, что здесь совсем нет никакого жилья. Главное — маячило в его воспаленном ужасом мозгу — сбежать, унести ноги и спасти шкуру. Он просто не имеет права не вернуться домой к своему сыну. Когда его вели к ещё двум фигурам, скрытых под покровом ночной темноты, адвокат запнулся и упал вперёд, беспомощно выставляя руки перед собой. Чувствительные подушечки пальцев и запястья тут же обожгло от боли, так как он здорово содрал кожу о мелкую каменистую щебёнку, усеянной по дороге. Вдали послышался весёлый ржач козлов, которых веселила такая беспомощность мужчины. Когда кровоточащие пальцы нащупали рядом увесистый обломок кирпича, Граймс нервно дёрнул уголком губ. Сгодится! Он напрягся, медленно поднимаясь, но тварь, которая привезла его сюда, болезненно пнула его под зад, приказав поторапливаться. Все произошло в какую-то долю секунды. Адвокат резко подскочил, словно струна, что долго находилась в сжатом состоянии, и со всей дури ударил тяжёлым каменным обломком в висок водителя такси. Кирпич попал во что-то мягкое, раздался неприятный глухой хруст, и этот верзила повалился на дорогу без единого слова. Переборов тошноту и первое состояние шока, омега развернулся и побежал прочь, чувствуя, как подошвы выходных ботинок неприятно утопают в щебенке и влажном песке, замедляя ход. Заметив высокий перелесок, за которым наверняка была спасительная городская трасса, Рик припустил туда, но не успел. Один из ублюдков нагнал его и больно схватил за волосы, матерясь и шипя от злобного возбуждения. — Справимся и втроём! Граймса затащили на первый этаж заброшенного завода. Под ногами валялись осколки стекол, пустые пластиковые бутылки, какие-то тряпки и строительный мусор. Трое мужчин издевательски толкали его, хватали за задницу и рубашку, отчего последняя лишилась нескольких пуговиц и в скором времени превратилась в лохмотья. Один из придурков постоянно светил в лицо и снимал происходящее на камеру телефона, пошло комментируя, какие сексуальные утехи ждут омегу. Заметив бесхозный моток колючей проволоки, один из альф, тот, что был помоложе, расхохотался как гиена и обмотал ею руки бедняге до самых локтей. Рик молчал, шумно сглатывая и чувствуя, как по щекам текут слёзы от бессилия. Единственное, что он мог сейчас делать — молчать и не показывать преступникам, что ему очень страшно и больно. В кожу рук впивались острые куски ржавого металла, похожие на огромные иглы, и на длинных рукавах светло-голубой рубашки проступали крупные пятна тёмной крови. Когда он тормозил пятками, его насильно толкали и били ладонями по лицу наотмашь, иногда попадая по чувствительным губам. — Здесь, — глухо приказал главарь банды. Омега еле сдержался, чтобы не заскулить от ужаса, когда его поставили на колени. Крепкие грубые пальцы стиснули подбородок и задрали голову вверх. Но из-за яркого света, бьющего в глаза, Рик не мог разглядеть хоть какие-то черты мужчины. — У меня для тебя послание, красавчик, — осклабился урод и усмехнулся. — Цитирую: «Выебите эту шлюху так, чтобы он наебался на всю оставшуюся жизнь и не портил судьбу остальным». Ты ведь Граймс, верно? — Пошёл к черту, — пробормотал беспомощный мужчина, стискивая зубы от боли и чувствуя, как по кончиками пальцев медленно стекает кровь, моментально впитываясь в грязный пол. — У меня для тебя предложение. Веди себя хорошо, и ты получишь удовольствие. Давай, детка, — альфа приспустил штаны и достал свой полуэрегированный орган, — будешь послушен — мы не сделаем больно. — Давайте ему сразу три хуя всунем?! — восхищенно воскликнул парень, который был явно моложе остальных. — Только приблизь ко мне свой гнилой конец, и я откушу его! — закричал Рик, которого накрыла паника, и он попытался вскочить. — Ублюдки! Ублюдки! Тот, что был постарше влепил омеге жесткую пощечину и поцокал языком. Страх адвоката вызывал на злобном лице довольную улыбку. Взрослый альфа жестоко дёрнул омегу за волосы, едва ли не вырвав у несчастного клок волос и прошипел: — В заднице у него зубов нет. Загните его раком! Я первый. Его приказ тут же был выполнен подручными. В рот несчастному затолкали какую-то бесхозную тряпку, поднятую с пола. У Рика на зубах тут же заскрипела грязь с песком, и у него сработал рвотный рефлекс, но один из насильников ещё глубже пропихнул кляп, оцарапав нежное нёбо адвоката. С мужчины спустили штаны с трусами до колен и повернули спиной к главарю. Тот обхватил свой член у основания и прижал головку к заднице Граймса, хищно ухмыляясь. — Как сжимается… Придется рвать, как целку. Омега пронзительно и жалобно замычал, дергаясь и задыхаясь, сражаясь за свою честь до последнего. Кто-нибудь! Пожалуйста… Отчаянный, леденящий душу вой раздался на всё здание, вспугнув целую стаю летучих мышей, нашедших себе приют на чердаке заброшенного людьми завода. На спину омеге полилось что-то липкое и мерзкое, неприятно тёплое. Но отчего-то хватка насильника ослабла, а двое других замерли в ужасе. С трудом упав на колени и перевернувшись, Граймс распахнул слезящиеся глаза. Тварь, которая собиралась присунуть ему, беспомощно хваталась за конец острого штыря, что торчал из его груди. Надолго его не хватило, и альфа рухнул к ногам жертвы, а за его спиной… стоял невероятно взбешенный Дэрил. — Это, — Диксон ткнул окровавленным пальцем в сторону омеги, после чего злобно оскалился, — моё. Несостоявшиеся насильники, которые до этого стояли в оцепенении, переглянулись и побежали прочь, крича от ужаса. Наверное, они впервые увидели, что за все то дерьмо, которое они творят, непременно будет расплата. Рик стоял на коленях и неверяще смотрел на реднека. Понимая, что спасен, адвокат жалобно заскулил, пытаясь выплюнуть тряпку, но голова у него совсем закружилась, и он беспомощно рухнул на грязный пол перед знакомыми остроносыми казаками. Дэрила трясло от злости и негодования, но он не находил слов, чтобы высказаться. Как только адвокат потерял равновесие, альфа кинулся к нему с растерянным и напуганным лицом. — Рик, — прошептал он, дрожащим голосом, а на глаза его навернулись слёзы. Вытащив изо рта обессиленного Граймса кляп, деревенщина помог ему натянуть штаны и бельё на задницу, после его случайно задел ладонью один из шипов колючей проволоки. Увидев израненные руки мужчины, реднек до крови закусил губу и максимально деликатно размотал проволоку, видя, как бедняга морщится от боли. — Вот так, малыш, вот, — пробормотал Диксон, встав перед Граймсом на колени, и поймал его лицо ладонями. Его глаза, привыкшие к полутьме, внимательно разглядывали трещинки на губах нежного омеги. — Я найду их и убью. — Они… — адвокат пребывал в шоковой прострации, крупно дрожа, — не успели… Ничего не успели. — Блядь, все равно убью! — фыркнул альфа и сгреб Рика в горячие крепкие объятия, защищая от всего мира. Его сухие губы прижались к влажному виску юриста, и мужчина пробормотал: — Глупый голубоглазый мальчишка. Больше никто не посмеет прикоснуться к тебе. Омега стиснул рубашку альфы, ощутив себя самым нужным и самым несчастным человеком в мире. Он уткнулся носом в крепкую вспотевшую шею своего спасителя, подрагивая от пережитого. Рик мог ожидать такое поведение от своего истинного, но Дэрил… — Пожалуйста, увези меня отсюда, — проскулил он, прижавшись щекой к широкой груди альфы и затаил дыхание. — Мне очень плохо. Граймс плохо помнил, как мужчина вёз его домой на своём грозном рычащем байке. Но ему отчётливо запомнилась картина, когда они поднимались с реднеком в лифте. Диксон прижимался к нему, обнимая за плечи; на Рике была его хлопковая плотная рубашка. Альфа утирал влажные грязные дорожки слез с его пыльного лица красной банданой и внимательно заглядывал в глаза. Коротко объяснившись с Клодом, деревенщина завёл омегу в ванную и прикрыл за ним дверь. Адвокат провёл под душем почти час, с истеричным рвением натирая свою кожу жёсткой мочалкой, стараясь соскрести с себя ощущение от чужого прикосновения. Хотя те уроды не причинили физического вреда, страху адвокат натерпелся на несколько лет вперёд. Когда он, распаренный и мокрый, вышел из ванной комнаты, замотанный в полотенце, то увидел приглушенный свет в гостиной. Там сидел Дэрил, закинув ноги на журнальный столик и дымя сигаретой. Рядом с его ногами стояла початая бутылка виски, которую Рик берег на крайний случай. По всей видимости, альфа отрыл её в кухонном шкафчике и успел хорошенько пригубить. Не говоря ни слова, Диксон взял бутылку левой рукой и протянул её адвокату, едва услышав его шаги. Казалось, что деревенщина дико запутался в своих мыслях, а потому был угрюм и молчалив. Омега сделал несколько хороших глотков, обжигающих ранки на губе, и поморщился, после чего перекинул ногу через альфу и сел на него, упрямо всматриваясь в его глаза. — Ты в порядке? — хрипло спросил байкер, глубоко затягиваясь и делая вид, что его дико интересует тлеющий кончик сигареты. — Почти, — пробормотал Рик, ссутулившись и поджимая израненные губы. — Я думал, что всё кончено. Как ты оказался там? — Увидел дату и время на билетах. Так и знал, что ты попрешься туда, даже когда твоего ёбаря нет в городе. Решил проследить, как ты доберешься до дома. Ты же, сука, такой бедовый. Так и знал, что случится какое-то дерьмо. После этих слов он поднял на Граймса глаза, со слегка расширенными от выпитого зрачками. В них читалось это странное чувство… У Рика пробежались мурашки по спине, ведь так на него смотрели лишь однажды. Воцарилась нежная тишина, и омеге казалось, что он слышит, как гулко трепещет сердце в груди этого, с виду всегда грубого человека. — Скажи это, — прошептал Рик, ощущая, какое чувство завладело этим несчастным. Он осторожно прикоснулся ладонью к щетинистой щеке мужчины и погладил её, повторив свою мольбу: — Прошу, скажи, что чувствуешь ко мне. Прикрыв глаза от мягкого поглаживания, деревенщина осторожно повернул голову к тонким пальцам. Но, за миг до того, как коснуться их обветренными губами, он посмотрел на дорогие золотые часы на запястье адвоката, которые принадлежали Аарону. В следующую секунду он жёстко стиснул левую руку Граймса и кивнул на эту блестящую цацку. — Мне нечего сказать, — отрезал он, после чего поднялся с насиженного места. Походив перед омегой взад-вперед и бросив на него несколько пронзительных тревожных взглядов, мужчина затушил окурок в пепельнице и совсем недобро огрызнулся: — Я переночую в детской.