***
— Вам пора бы ремонт сделать, — прокашлялся подозреваемый, оглядываясь на старые, буквально крошившиеся стены. — Спокойно идите, — напомнил ему полицейский о неуместной фразе в тот момент, когда подозреваемого направили в пункт допроса, не давая ему пошевелить руками из-за наручников. Они завели подозреваемого и усадили его за железный скрипящий стол, на обратной стороне которого находился всеми нами известный детектив Пак. — Здравствуй, давно не виделись, — поднял свои яростные глаза на Чанеля. — Четвертого числа в шесть часов вечера вы выезжали из отеля «Kenta Dolo» и без двадцати пять седьмого вы были уже в баре, сидя за столиком и сладко переговаривая, вы флиртовали с девушкой в красном платье, затем вместе вышли на улицу и вы предложили ей поехать с вами. А потом она бесследно исчезла, ее подруги, друзья и родственники не знают где она и не знают куда она могла пропасть. Затем мы нашли ее тело спустя два дня среди деревьев в маленьком городе у моря. Девушка бездыханно лежала, ей было всего лишь двадцать четыре года, а ты, подонок бездумный, убил ее той ночью и поселился в другой отель, как в ни чем не бывало! — Неправда, — усмехнулся главный подозреваемый. — Неправда?! Тогда посмотри на это, — детектив Пак кинул фотографии мертвой девушки и стукнул ладонью по столу, пристально смотрел на реакцию сидящего перед ним человека. — Хорошенькая…- снова поднял глаза и улыбнулся.- Была, — добавил Чхве Хону. — Сволочь! Признавайся давай! Расскажи в чем ее вина! Расскажи, подонок! В чем она, будучи такой молодой и незрелой, провинилась настолько сильно, что только убийство могло решить эту проблему?! — взбудоражился Чанель и безысходно упал на стул, вспомнив то, что он тоже не лучше этого преступника, он — убийца. — А вы, детектив Пак? Вы же тоже грешны…- подметил подозреваемый. Чанель взглянул опустошенным и в то же время убийственным в прямом смысле взглядом. — Вам стоило остановиться сразу… Вы ведь понимаете, что все самые сокровенные и, как казалось бы никому не доступные тайны будут открыты всем, кто сперва захочет докопаться до правды. Они незамедлительно и безобсылочно всплывут на самый верх и тогда-то уже их будет невозможно утопить. — А кто сказал, что я остановился?..- бешенство проявилось в глазах детектива и он безудержно начал заливаться леденящим кровь хохотом.***
Я пожалела, что смогла вспомнить свое утерянное детство, которое умышленно когда-то пропало из моих воспоминаний, а все потому, что мне не стоило снова прикосаться к больному и обжигающему прошлому, потерять это все — было самым подходящим вариантом, для моей и так неисправной психики, для моей паталогии. в детстве: — Этот славный мальчик остался сиротой так резко и негаданно. Бедное дитя… — Хороший мальчик растет. — Дорогой, давай приютим его?! — трепетно проговаривала моя мать, пока я стояла у приоткрытой двери, сдерживая горькие слезы соболезнования и отчаяния. — Нет! Ты что… А если те убийцы придут и за нами! Ты не думала, что они не просто люди, а жадные монстры, которые поглощают любую возможно завладения денег. Этот мальчик из той семьи, полагаю он не останется не тронутым, ведь и его достанут из-под земли, чтоб и он принес тем деньжат, — отец уверял мать тихо, но эмоцианально. — Тебе не жалко его? Он как наш сын. За последние годы он стал чаще приходить к нам в гости, а тем более. Посмотри же, как он смотрит на нашу принцессу — Минхи. Точно влюбился! Розы постоянно дарил, а она, хоть еще и мала для кавалеров, с удовольствием принимала все его подарки, а потом ночью приходя ко мне со счастливой улыбкой рассказывала мне именно о нем. Она любила говорить про него и всегда восхищалась им. Так что же, ты бросишь этого мальчика на выстрел, в пещеру к голодным волкам? — встревожилась мать, а я замотала головой. — Дорогая… Мне стоит об этом хорошо подумать, а пока, давай ляжем спать со спокойной душой. Ведь сейчас ему там хорошо, с ним отзывчивые люди и доброжелательные, такие же как он сиротки, — папа погладить маму по голове и поцеловал ее в лоб, а потом из кувшина, стоявшего на ажурном, вырезанном из дерева шкафчике, налил воду и подал маме, сказав: «сладких снов, и главное не волнуйся». Я даже не могла и представить, какого это пережить смерть близких людей, которые вкладывали всю заботу и любовь в их ребенка, тратили все свои сили, лишь для того, чтобы их чадо было в безопасности и в счастье. Я не представляля отсутствия родителей, кажется, я бы вообще перестала что-либо представлять в этой жизни без них. И я глубоко надеялась, что до самой старости они постоянно будут со мной, оберегая и так же горячо любя, жить бок о бок, не зная негодований и бедности. Не зная страха в лицо. Потому что именно страх потери мамы и папы сделал меня такой замкнутой в себе, вселил меня дикий ужас и спектор всех переживаний, а после их смерти… Я и вовсе потеряла всю себя — меня, той — жизнерадостной и фееричной Минхи, больше не было и не могло быть.***
— Милая Минхи, пойди сюда, — позвал хрустальный, нежно переливающийся голос мамы.- Бекхен, позаботься о нем, теперь он твой старший братик, — мама осторожно прикоснулась к плечу моего кавалера и погладила по голове. — Сегодня папа привез вам сладостей из центра, а еще соленых водорослей, приправленных кунжутным маслом. Мама приготовить вкуснейшее и самое выдающееся блюдо из карамелизованной говядины и листков салата, — заинтриговал нас папа, а все потому, что я не могла устоять перед маминой готовкой и постоянно напоминала ей о ее способностях в кулинарии, но она до сих пор ничего не предпринимает. Я заметила, что Бэкхени начал плакать, опустив вниз глаза, да так тихо, что только короткие вздохи доносились из его уст. Я не задумываясь крепко обхватила его руками и прошептала: " все хорошо, теперь у тебя есть мы «. Он поднял свой щенячий носик и я увидила в этих глазах горячие слезы, слезы — безысходности и потери. Мне так хотелось забрать половину его боли; хотелось поделить эти, сверкающие как огонь слезы на двоих; хотелось утешить лишь одним счастливым словом; мне так хотелось оберегать его всем сердцем и по-настоящему любить. Я никогда прежде не чувствовала такого желания: мне хотелось стать его мамой и сказать пару нежных фраз, усыпить его на коленях и сказать: «Прощай». Я могла бы сказать все те слова, которые не успели произнести его родители. Почему… Я задаюсь вопросом. Почему мне так невыносимо грустно за него, почему я хочу нести ответственность за этого маленького, невинного мальчика? Он не достоин этих страданий, этот слабый и наимилейший мальчик с соседнего двора, который постоянно смешил меня своими замудренными, но оригинальными шутками, поднимал настроение своей искренной и ослепительной улыбкой. Он заливался смехом, когда я постоянно падала в речку, пуская бумажные кораблики по маленькому потоку. Он сердился, когда я отвлекалась на других детей, а потом искала его обиженным где-то в кустах с кучей цветов. Я знала, что он любит эти манящие запахи растений, он любит всю природу и даже букашки бы не обидел. Бекхен плакал, когда я рисовала рисунки лучше него. Но я помню его таким маленьким, а сейчас ему четырнадцать лет, парень оставался таким же, но после смерти его родителей он поменялся. Его потрясло все происходящее и он стал часто жутко улыбаться, а потом и вовсе упал в свои мысли и перестал разговаривать и со мной и с родителями. Бэкхен запер себя ото всех, но я все же пыталась найти ключ к его сердцу и не давала ему упасть духом, пока не случилась катастрофа… Наш дом был огромен и богат. Архитектура его не была похожа на современные частные собственности — скорее наоборот: высокие витые колонны покрывали толстые лианы и держали главный балкон на втором этаже и навес, под которым мы часто устраивыли застолье, приглашали гостей; вся постройка была окрашена краской, цвета слоновой кости, а так же на стенах изнутри был вырезан изысканный, старинный орнамент; особняк в целом выполнен в архитектурном стиле рококо, отражающим грациозность и легкость бытия. Также на сочной, свежескошенной траве изумрудного цвета мы постоянно сидели у речки, а я со своими сверстниками забавлялись разными играми. В первую неделю после того, как к нам в семью добавился еще один прекрасный человек. Я старалась наблюдать за состоянием своего друга и теперь — брата, дабы он не натворил глупостей. Он не контактировал ни с кем. Видимо ему было очень сложно забыть тот ужас, который он ощутил после смерти его семьи. Хоть он и пытался скрыться ото всех. Но одно я все же заметила. Он жил на первом этаже и когда Бэкхен открывал форточку, чтобы пустить свежий воздух в комнату. Я незаметно подкралась и оставила ему на подоконнике веселое письмо с тарелкой печенек и чая, который он так любил. Я делала так не раз, может и мама носила ему завтраки, обеды и ужины на подносе и оставляла их под дверью, но я все-таки радовала его больше, чем остальные. Спустя еще некоторое время он открыл дверь и вышел, брат заметил меня и улыбнулся с грустью, а потом без шума и пыли прошел мимо меня и шепнул пойти за ним. Мы сели на веранду под купольным навесом. Мальчик спокойно сел и проговорил: — Прости меня, что не мог принять правду такое большое количество времени, и то что отталкивал всех вас, — поник на моих глазах и вытянул руку. — Я очень благодарен тебе и твоим родителям, что они осмелились принять меня в семью, — он схватил мою руку и сжал. Мне хотелось просто выслушать его речь. Хотелось снова услышать этот звучный, медовый голосок, переливающийся за каждым собственным словом. Я снова желала взглянуть в его темные глаза, в которых таилась целая вселенная. На переливающиеся черные волосы, благоухавшие запахом его любимых цветов. — Прошу, будь рядом со мной и никогда в жизни не забывай, — тут он посмотрел на меня уверенными и влюбленными глазами. А я пролила слезу, потому что до сих пор не могла понять на сколько ему плохо, после такой драгоценной утраты. — Я. Я постараюсь, на столько, на сколько это возможно, — я сжала его руку. — Минхи, ты — единственная, кто постоянно дарила мне счастье и одна, кто заставляла чаще всего меня улыбаться. — Спасибо, Бэкхен- соленые капли одна за другой полились из глаз. На столько синтиминтальной я еще никогда не была, но он заставил меня сопереживать ему и почувствовать себя полезной. — По-моему там кто-то есть, — волнительно запереживал Бэкхен и указал на дом, — этот кто-то — незнакомец. Подожди здесь! — парень рванулся в сторону мужчины в кепке и в черном спортивном костюме. — Мама и папа! — я сполыхнулась и ринулась в горящий особняк. Я забежала на второй этаж, где и были мама с папой. Я кинулась в одну комнату, в другую, но не нашла их. Должно быть папа в своей рабочей комнате. Тут все резко взорвалось, посыпалась вся конструкция и огонь охватил все большую территорию. Стало нечем дышать, а огонь пополз по стенам, потолку и полу.Да тут все керосином облито! За окном все горело: и трава, и веранда. Где же вы! Тут я увидела забегающего Бэкхена с рваной мокрой тканью в руках. — Держи, — подбросил мне. — Я не могу найти их! Там все горит! Он храбро забежал в комнату и через несколько минут вышел от туда весь грязный и потный с отцом на руках. — Он был без сознания до пожара, потому что его усыпили и спрятали, — быстро всполошился Бэкхен. — Что нам делать?! Я не видела маму и на первом этаже тоже! — Наверное ее тоже усыпили. Бэкхен снова отважился и побежал по всем горящим комнатам. Я еле как потащила отца и одолжила ему свою тряпку для лица. Нам надо было спустится вниз. Тут я увидела их. Мама тоже лежала без сознания. Все хрустело, скрипело и горело вокруг. А затем и он упал… Я мигом подбежала и стала давить ему на грудь, дышать в рот, бить по лицу. Я знала, что не справлюсь одна. Он очнулся и достаточно быстро спохватился. — Мы не выживем все вместе, — Бэкхен сомкнул брови и опечалился.- Пожар слишком велик и он окружил нас со всех сторон. — Нет! Мы все спасемся, если постараемся! — я начала проливать слезы и вертится по сторонам, где еще не было огня.- на заднем дворе есть кусты! Возможно они смегчат наше падение, быстрей! — Минхи, я останусь здесь и спасу наших родителей, — опустошенно сказал парень. — Как?! Давай быстрей за мной! — Минхи, на самом деле я люблю тебя. Очень сильно! — Что… Эй давай быстрей, сейчас не время для драммы! — Минхи, — он резко подошел и поцеловал меня в щеку. — Да что ты творишь! Дурак! Бежим, я несу маму! — смутилась я. Когда мы смогли пробраться на крышу, он попрощался со мной. — Не забывай, прошу! Всегда помни те розы, которые я тебе дарил, запомни наш секрет и никому не говори! Запомни, что мы с тобой провели все детство! Запомни, что я тебя полюбил и никогда не разлюблю, — он толкнул меня и моих родителей, так, что мы долетели прямо в куст, а он остался там… И смотрел мне прямо в глаза, в них опять была та утрата, та грусть, прискорбное горе. Казалось там таилось и счастье, что он смог кого-то защитить, как не смог защитить своих родителей. Он снова пролил слезы. Он снова и в последний раз заплакал, стоя на той горящей крыше, которая в одно мгновение упала. Все обрушилось на него, так же как на меня обрушилась полная пустота. Приехали скорая, пожарная. Останки дома затушили. Бэкхена нашли в кусках бетона — мертвого, а родители погибли в скорой помощи, так и не доехав до больницы и не сказав: «Прощай, наша милая Минхи».