Завоевать любой ценой

- Какаши-сенсееееей! Запыхавшийся от бега Суйгетсу пытался отдышаться, опираясь на перила этой безбожно крутой лестницы, по которой он так упорно и долго пытался догнать одного препротивно красивого мужчину. - О, Суйгетсу-кун, ты чего-то хотел?.. Невозмутимо, как всегда, Какаши перебирал бумаги, которые держал в руках, с тоской ожидая, что же такого нового придумает его странный ученик. За последние 3 дня, да с момента их знакомства, Суйгетсу-кун, наглый и живой до безобразия, все строил и строил фиолетовые глазки своему итак порядко озабоченному сенсею. Как-то раз Какаши после работы решил отдохнуть в парке. Сенсей, читающий очередной шедевр эротической литературы от мастера Джирайи (тот, к слову, преподавал анатомию здешним горе-студентам, что было для него высшим счастием, особенно когда приходилось разбирать женский организм). Так вот, никого не трогающий, спокойный и расслабленный Какаши ну просто не мог предположить, что на него объявлена охота. Что-то навроде "эта платиновоблондинистая головка должна быть моей! снимите с него повязку-дес~", и подпись: "Суйгетсу-чан :*", можете начинать печатать плакаты. Иногда учитель думал о тех беспечных временах своей беспечной юности, когда не ему приходилось бояться всякого рода "охотников", а напротив, всем должно было бояться его. Засмеявшись при мысли о том, что эти бесконечные "Семпай, а что вы делаете сегодня вечером" уже порядком ему надоели, как вдруг чуть ли не из под земли перед его поглощенным чтением взором выплыла беловолосая макушка, и уставилась на него фиолетовым огнем блюдцеобразных глаз. - Сенсей?.. - ?! - Вы что-то читаете?.. - ?!! - "При-ди, при-ди, ра.." - Суйгетсу-кун?! - А? Что?.. Хлоп-хлоп белесыми ресницами. Ну и как такому откажешь?.. Стоило признать, что Суйгетсу-кун живо беспокоил Какаши-сенсея в последнее время. Во первых, он был очень вежлив, что особенно бросалось в глаза рядом с его Саске, чтобы тому неделю не улыбалось, но и был достаточно умен, и имел такой подвижный и подвешанный язык (о боже, о чем я думаю?!), что его острая манера речи, не лишенная известной доли сарказма и приятности, позволяло любому разговаривать с ним довольно долгое время, и не чувствовать усталости. У Какаши-сенсея глаза на лоб лезли, когда невинного вида Суйгетсу, облизывая губы этим самым острым язычком, смотрел на него так жалобно, будто говоря: "Этот Саске плохо со мной обращается, пожалуйста, сенсей, спасите же меня от скуки!", при этом плавно покачивая плоской задницей и поведя хрупкими острыми плечами. Было смешно, когда в один из первых дней после их поступления, кто то из учителей подошел познакомиться с Учихой, и на фразу "Какой у тебя симпатичный парень!" оба, переглянувшись, засмеялись, хором выдав, что они не пара, а друзья. Однако, было сложно в это поверить, видя их вместе. Всегда рядом, всегда вдвоем, подростки, живущие в одном доме, пусть и не одни; оба болезненно сексуальные, оба молодые, бесшабашные и богатые - так почему нет.. Некоторые скользящие взгляды, томные оттенки в голосах, некоторые нечаянные, кажется, движения, какое-то незримое единение - Какаши, как и большинство из тех, кто видел их вместе, был полностью уверен, что они влюблены. - А? Что?, - Суйгетсу удивленно рассмеялся, - Вот уж не думал, что мне так часто будут задавать этот вопрос, но... Какаши внимательно вглядывался в по-девичьи красивое лицо. - ... неужели вы, сенсей, не верите в мужскую дружбу?.. Дружба?.. Вот уж нет. Сенсей верил в похоть, желание и утомленность, потому, что именно это он чаще всего встречал в других по отношению к себе. Он когда то тоже думал, что дружба существует. Жаль, что всего одна ночь смогла разрушить узы, скрепленные годами. - А ты, Суйгетсу-кун, во что ты веришь? Удивленный, Суйгетсу смотрел в напряженно умоляющее лицо сидящего перед ним учителя. "Разве я могу соврать ему?" Помолчав, Суйгетсу ответил: - Если вы имеете ввиду себя, то я никогда не смогу подружиться с вами, потому, что с вами мне не хочется дружить, - улыбка была фальшивой, а голос дрожал, но, когда Суйгетсу открыл глаза, он увидел лишь ошеломленно застывшего Какаши, смотрящего на него, как на лжеца. - Ну спасибо... за правду... Больше он ту книгу не раскрывал, и с Суйгетсу старался не пересекаться напрямую. Но... - Какаши-сенсей!, - рассерженный тон ученика заставил Какаши оторваться от бумаг. На него уверенно и чуть ли не обреченно, с вызовом, смотрели горящие фиолетовым пламенем огромные глаза. *** - Вы что, избегаете меня?! - Не кипятишь ты так, Су... - Да хватит наконец!.. Я не собачка, чтобы за вами бегать! Все так же тяжело дышащий Суйгетсу припал к фонарному столбу. Какаши озирался, проверяя, одни ли они на этой тропинке. - Да! Отлично! Боитесь, что кто-нибудь увидит, как вы ведете неформальные беседы с учащимися? Может быть, закроете мне ро...?! - Надо будет - закрою. В кустах шелестят цикады, в мирно журчащем фонтанчике щебечут птицы, прилетевшие стайкой на водопой. В кустах, на боковой тропинке, сплелись две напряженные фигуры - кто то, маленький и юркий, почему то даже не пытался вырваться из зажимающих его крепких рук, лишь 2 пары глаз - фиолетовые горящие, и тихо тлеющий темный взгляд, будто говорящий - еще минута, и я спалю здесь все. - Сссенсей?.. Суйгетсу не хватало воздуха, чтобы дышать - то ли от зажимающей минуту назад его лицо чужой руки, то ли еще из-за чего... Какаши, отшатнувшись, приник всей спиною к древесному стволу, тоже стараясь отдышаться - но ничего не помогало. - Хы. Суйгетсу поднял на него погасший взгляд. - Хочешь меня? Ну так возьми. Только не надо закатывать мне истерик, если не понравится. С этими словами сенсей, гордо выпрямившись, подавил усмешку - Суйгетсу силился что-то ответить, но кислорода не хватало, и он, как рыба, выброшенная на берег, только хватал воздух покусанными губами, вцепляясь, что есть мочи, в надежную твердь какой-то сосны у себя за спиной. Его глаза сейчас казались абсолютно светлыми - настолько уменьшились зрачки. Он даже не успел понять, когда Какаши ушел. Только когда закатное солнце красными лучами озарило журчащие струи фонтана, Суйгетсу понял, что промахнулся. Давя в груди рыдания, чья-то одинокая фигура на боковой дорожке сползла вниз, опираясь, по гладкому деревянному стволу. Интересно, сколько других до него так же глотали слезы на этой аллее?.. *** Я давно прогорел. Выгорел. Ничего не осталось. Только пепел. Мои волосы белые. Некоторые даже спрашивают меня, не седина ли это. Нет, не седина. Я всегда таким был. И не только таким. Все, что я имел, все, что я потерял - все это так бренно, так бессмысленно. И он будет лишь новым дополнением в копилку моих неудач. Просто еще одним тем, кто возненавидит меня, когда поймет. Тогда, когда будет уже слишком поздно. Я нервно выдыхаю, и белый дым обволакивает разум, смешивая чувства. Тонкая сигарета в моей руке - и свет уличного фонаря подо мной, в окне. Я даже не был удивлен, когда увидел в его свете тебя. Заплаканного, замученного. С горящими фиолетом глазами. С искаженным ненавистью лицом. Я уничтожил тебя. Размазал, как мусор. Ты остался лежать на траве в парке. Сейчас ко мне идет твоя месть. Я опустил твои светлые чувства до уровня зверя, до низменных желаний - теперь ты хочешь доказать мне, как же я был прав. Ко мне подходит чья то гибкая тень, опутывая меня, словно дым сигареты. Я готов. Забирай. *** - Что у тебя под маской, Какашшшши?.. Я решил обращаться к тебе на ты сегодня. Сказав мне правду тогда, в парке, ты опустил себя до моего уровня. И теперь ты - лишь "ты". У меня першит в горле от терпкого запаха табака и нетерпенья. Почему ты так ждал? Ты ведь ждал меня? Ты хочешь, чтобы я освободил тебя. Очистил. Ты думаешь, что я чист? Почему? Потому, что моя кожа бела, как чистый лист? Потому, что мои волосы цвета первого снега? Почему? Почему? По... Как только я зашел в твой дом, я понял, что ты ждал меня. Дверь была открыта, а сам ты стоял у окна, пуская терпкий дым. Ты видел меня из него, потому, что и я видел тебя - и ты приглашал меня зайти, я видел это. Когда я подошел к тебе сзади, ты не обернулся. Ты решил строить из себя учителя до конца? Поиграем в недотрогу и извращенца? Что?.. Когда я схватил тебя, обнял сзади, прижимаясь щекой, телом, всем собой к твоей теплой спине, обхватив тебя руками, заставив твой беззащитный рот принять мои пальцы, ожидая укуса, ожидая нападения, защиты - хоть чего то; но ты даже не оглянулся. Просто выпустил дым и стряхнул с сигареты пепел, выбросив ее в окно. А потом... А потом было то, чего я ждал - нападение, защита, поспешные решения, резкие движения, звон чего-то хрупкого, разбитого пячущимся мною, и спасительный мягкий плен твоей постели, так услужливо раскрывшей нам свои объятия... Странно, но я так и не узнал до конца, что же ты прячешь под маской - в темноте не разобрать точных черт. Но, судя по тому, что я чувствовал пальцами, и под губами, под бесконечными поцелуями - это лицо, достойное бога. Тогда понятно, почему ты так бережешь его. Может быть, когда нибудь ты раскроешь его - но только для Него. Может быть даже, удача улыбнется мне еще шире, и этим Им окажусь я?.. *** Мягкий шепот у меня за спиной, голос того, кто так мягко уткнулся в мою спину, позволяя мне ощущать его всем своим телом - прильнувшее, приросшее ко мне существо, приятная легкость где-то за спиной, будто внезапно выросшие крылья... - Что у тебя под маской, Какашшшши?.. С каких пор мы перешли на "ты"?.. Ты слишком непочтителен к своему сенсею, Суйгетсу. Хочешь узнать? Действительно хочешь? Я не позволю тебе увидеть. Но если хочешь - чувствуй. Ощущай. Я резко оборачиваюсь, хватаю его лицо обеими руками, и целую, целую, жестко, претенциозно, я не умоляю теперь - я приказываю стать моим. Он ожидал это. Он отходит от меня назад, как враг, защищающий линию обороны, он не дает мне проникнуть глубже за зыбкую грань, поэтому я хватаю его за плечи, пока он не размякает в моих руках - в такие моменты он будто бы расплавляется, превращается в жидкость, свободно текущую сквозь меня, как сигаретный дым. Снегом, чистейшим белым снегом он предстал передо мной. У него нежная светлая кожа и вблизи волосы будто бархатные. У него флюоресцентные ресницы, а может быть, их просто подсвечивают горящие ярким цветом глаза?.. У него мягкие губы, так легко отвечающие и на нежный укус, и на жестокие ласки. У него торчащие лопатки и худые, крепкие ноги. У него ладонь чуть ли не в раз больше моей. Его язык оказался еще острее и быстрее, чем я думал. Пока я срывал с него одежду, он пытался освободить меня от ремня на брюках, но, будучи подмятым под меня полностью, он только постанывал и чертыхался от нетерпения. Сняв с него все, я принялся его изучать. Сначала провел языком по солено-сладкой шее, проводя руками по спине и бокам, ощупал линию ног и заставил его обнять меня ими арканом, исследовал на предмет неровностей горячий влажный рот, потом - соски и твердеющий член, сделав пару плавных движений. Отыскав смазку в кармане, рывками смазал пальцы, и нащупал дрожащими от волнения пальцами тугой сфинктер, проник в него, коснулся изнутри, по горячей, шелковистой поверхности проводя круги и разводя пальцы, слушая тихие всхлипы, растягивая с предвкушением, как зверь, который затаился, поджидая добычу за трапезой, зная, что после нее она будет еще вкуснее, еще... Он лежал спокойно, даже когда я сжимал непослушной рукой тугую ягодицу, или проводил круги ногтями по белой груди, или кусал в поцелуе раскрытый рот, шею, плечи, или когда особенно резко двигал пальцами, все больше и больше возбуждаясь и желая... После одного особенно продолжительного стона он нетерпеливо вскрикнул: - Сколько уже можно ждать?! - Ты... такой тугой... - Ты издеваешься!, - притянул он меня к себе еще ближе, прижимая к себе ногами, и пальцы сами скользнули прочь... Это было странно. Я глазом не успел моргнуть, как оказался полностью раздетым, над ним, но в его власти. Он сверкал на меня фиолетовыми глазами, требуя продолжения, как бы говоря: "Начал - заканчивай уже, или боишься?.." Признаваться в трусости я не хотел. Я хотел кое что другое... Он застонал, развратно раздвигая ноги шире, когда я с силой вошел, не видя смысла сдерживаться больше. Я видел, как он старался держаться, но довольно быстро его руки сами потянулись - тело не хотело держаться, тело хотело удовлетворения. С мыслью о том, что я не я буду, а дам его тебе, я ощущал только чистейший снег под своими руками, обжигающий, то ли холодом, то ли жаром, умоляющий, то ли растопить и уничтожить его, то ли захлебнуться в нем, ломая самого себя. Я никак не мог выбрать, пока не услышал свое имя из этих губ. Ответ пришел как то сам собой. Такой приятный, сладостный, растекаясь по телу оргазмом. Он смотрел на меня распахнутым широко-широко взглядом этих чарующих (именно так - чарующих) глаз, по белому горячему телу ходила дрожь. Раскаленный снег?.. - Ты как?, - спросил я с придыханием, почему то. - Ммм..., - Суйгетсу мечтательно закусил губу, закатил глаза и откинулся на подушки, признавшись, - Еще хочу. - Хватит с тебя. Я ложусь рядом. - Завтра в школу, - наставительно, но не без сарказма, шепчу я в снежно белые волосы. Он пододвигается ближе ко мне, улыбаясь, и змейкой вползает в пространство между правой и левой моей половиной, удобно возложив голову на мою руку и уткнувшись пятками - острыми, черт возьми, пятками! - в мои колени. - Ты сам предложил, - промурлыкал вдруг он, перед тем, как провалиться в спасительный сон, - Ты сказал: хочешь - бери, и я послушал тебя. Ты ведь, как никак, мой сенсей. ***