На краю души

Занимался новый день. Рассеянные лучи восходящего солнца робко пробивались меж густых крон. Вековые деревья, стражники девственной природы, стрелами прорезали гладь неба. Их зеленые шапки, где-то там, в вышине, шелестели, словно разговаривая друг с другом. Молодой подлесок неуверенно протягивал тонкие, гибкие ветви к лучам живительного солнца. Кажется, словно сама жизнь пульсирует меж стражей леса: от тонкой березы к могучему дубу, от спелой рябины к стройной сосне. Дуновение теплого ветра смахивает хрустальные капли росы, наклоняет подлесок и, будто запутавшись в ветвях-паутинках, останавливает свой полет, чтобы поговорить с листвой. А потом он быстрей несется навстречу с прозрачным ручейком. Ветер дарит лесу дыхание. С разных сторон слышатся песни проснувшихся птиц. Они создают искусную мелодию, в которую с каждой минутой впитываются все новые голоса. Мелодия льётся, завораживает, пробуждает лес. К птичьей трели добавляются жужжания насекомых, радующихся новому дню. Теперь лес приобретает свой неповторимый голос. Изумрудный лес, исполин Западных земель, спокоен и уверен. В его дебрях все подчинено законам природы. Но сегодня южный ветер принес в размеренную жизнь леса тревогу. Были слышны гневные крики, звон оружия и топот. Охота? Да, но не на дитя леса, а на человека. Ищейки лорда ищут девушку, которая притаилась в гостеприимной чаще. С рассветом погоня продолжилась, молодая девушка петляла между деревьев, пытаясь запутать своих преследователей. Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Неестественно, чересчур звонко и одновременно осторожно, словно боясь наделать лишнего шума. Литавра затаила дыхание и теснее прижалась грудью к дереву, будто пытаясь слиться с ним; любой, даже самый малейший шорох сейчас может выдать ее, а дальше — смерть. Без суда, следствия и объявления приговора. Нехеления не повторяет своих предложений и не милует. Она просто расправляется с теми, кто не хочет ей повиноваться, а Литавра оказалась одной из тех, кто посмел противиться ее высочеству. То есть добровольно подписала себе смертный приговор. «Началось», — подумала Лита и усмехнулась. Что ж, если кто-то желает боя, она его даст. Но видит Небо, она этого не хотела, все-таки против нее — простые люди, которых Литавра должна защищать по своей природе. Так было раньше, но не сейчас. И между прихвостнями Нехелении и своей жизнью Литавра выбирала собственное существование. Девушка, осторожно заглушая свет, бьющий, кажется, из самого нутра Литы, сконцентрировала в ладони сгусток магический энергии, который теплым покалыванием прокатился по венам, и приготовилась отражать атаки. Все-таки честь Мага не позволяла ей напасть на слабого человека первой. Мгновение мертвой тишины, и где-то справа раздался отчаянный, полу-испуганный вопль: — Вон она! Чья-то стрела пролетела в паре сантиметров от уха Литавры, но девушка уже метнулась в гущу леса, ныряя то в одну сторону, то в другую, чтобы попасть в нее было почти невозможно. Она с ловкостью амазонки перепрыгивала толстые корневища тысячелетних деревьев, тенью мелькала меж лиан* светло-зеленой туникой и терялась среди ветвей и мощных листьев. Ее легкие ступни в кожаных мокасинах почти бесшумно ступали по влажной почве, делая Мага почти неуловимой. — Вон она, вон она! Ведьма! — люди, грузно бежавшие за ней, не отличались ни коварством, ни сдержанностью, и Лита с легкостью распознавала, откуда может прийти опасность. Кажется, даже магия ей не понадобится, чтобы скрыться от этих остолопов, едва ли знающих лес. Сама Литавра была способна прожить здесь месяц в сытости и довольстве, не зная болезней; дальше бы просто испортилась обувь, что заботило ее куда больше отсутствия цивилизации. Девушка быстро скользнула за одно из деревьев и ловко забралась наверх, на толстые сучья. Пара секунд, и Лита уже вскарабкалась на вершину, покрытую пушистым рыжим мхом. Потуже затянув кудрявый хвост на затылке лентой, девушка прижалась к стволу, замерев в ожидании. Через полминуты послышался топот множества ног, и там, внизу, чертыхаясь и бесясь, пробежали гвардейцы Нехелении, не почуяв подвоха. Она дождалась, пока лес снова не стал обманчиво тихим, и слезла вниз. Идти вслед за гвардейцами было опасно, нужно свернуть хотя бы на время с намеченного пути. Совсем недавно девушка на земле нашла старое топорище, значит, недалеко селение, где можно переждать час-другой, запастись провиантом и сменить мокасины. Лита глянула на свою перепачканную зеленую тунику до колен, кое-где даже порванную, и вздохнула. В другой раз она бы ни за что не позволила ходить себе такой неряхой, но, увы, кисейные платья до пят в лесу явно не к месту. Литавра, привыкшая к дикой местности и с детства не пугающаяся высоких громад деревьев и тишины, без лишнего страха пошла правее намеченной тропы, едва заметной среди зарослей, и уже через час вышла на какую-то деревушку. Флагов Нехелении нигде видно не было (обычно черные с синим полотнища на высоких шестах, словно огромные летучие мыши, веяли на ветру и отпугивали от себя людей, не желающих «познакомиться» с ее личной гвардией). Только на холмистой местности бугорками вставали низенькие домики, больше напоминающие землянки, да стояла такая пугающая тишина, что в смеси с пустотой она становилась почти жуткой. Не было никого. Ни людей, ни животных. Лита, поправив наплечную сумку из телячьей кожи, неловко пустилась вниз по склону, в сторону землянок. Она прошлась по пустынным дворам с покосившимися жилищами и садами, в которых были лишь чахлые скрюченные яблони. Серость, безмолвие и затхлость. «Неужели я попала в деревню Теней?» — девушка с тревогой заозиралась по сторонам и скользнула в один синий дом, который привлек ее своим цветом (хотя бы потому, что вокруг все было серым). Она знала о таких местах лишь понаслышке. Целые селения, жители которых были уничтожены, превращены в прах Нехеленией или ее приспешниками. Люди просто исчезали тысячами, оставались только их дома, животные со временем гибли или сбегали, а места, где раньше теплилась жизнь, загнивали. Лите было жутко от этих мыслей, и по спине пробегал невольный озноб. Хоть бы она ошиблась! Маг, сконцентрировав на всякий случай силу, открыла скрипучую деревянную дверь и с бесшумностью кошки зашла внутрь. Кругом царила полная разруха: мебель, когда-то дорогая и красивая, безжалостно разворочена, зеркала на высоких позолоченных подставках разбиты, большая кукла без одной руки небрежно валялась на полу. Кругом — тряпье и мусор. Но что-то все равно было не так. Лита понимала это, но одновременно не могла уловить, что же именно не дает ей покоя. Во всех комнатах явные следы мародерства, разве нет? Она внимательно, стараясь не скрипеть досками под ногами, прошлась по огромному дому, оглядела мебель, и вдруг сознание прорезала мысль: пыль! Ее не было! Деревня заброшена давно, в этом Литавра не имела сомнений. Но бардак был слишком картинным и вычурным, как же она не спохватилась раньше? Девушка громко усмехнулась и уперла руки в бока, как ни с того ни с сего позади раздался грубый мужской голос: — Эй, это еще кто?! Литавра даже не успела среагировать, как ее толкнули в спину, и упала на груду разломанных стульев. Она больно ушиблась ногой, а в живот попала ножка от стула, девушка согнулась от боли и беспомощно обмякла, стиснув зубы. — Эй, Гарон, свяжи ее! — рыкнул все тот же голос, и веревки, заброшенные где-то под кроватью, выползли и крепко стиснули ее, не давая шанса даже двинуться. Чьи-то не особенно церемонные руки перевернули ее с живота на спину и тут же кинули обратно на пол, и перед Литой предстал высокий, жилистый мужчина лет сорока с грубой щетиной и свирепым лицом. Было сразу видно, что мужчина не рад гостям. Второй, щуплый рыжий человечишка, робко стоял поодаль и потирал нервически дергающиеся руки. — Чего тебе тут надо? — начал свой допрос первый, и Лита увидела, как в его ладони скапливается светло-красная сила. — Решила пограбить? Нечего! Не повезло тебе, девочка. Не туда забрела. Теперь тебе не уйти. — Я не мародер, — гордо буркнула девушка, но, кажется, мужчину мало волновала эта информация. — Выпустите меня. Я не хотела вам зла. — То же мне, — пренебрежительно хмыкнул тот. — И что бы ты мне сделала? Погрозила пальчиком? Лита решила, что говорить о том, что она — Маг, опасно. Эти дикари могут сдать ее Нехелении за пару грошей. Но что ей делать? Руки уже ноют от захвата веревок, силу не использовать. Как выбраться? Девушка упрямо молчала, не желая отвечать на его издевательские вопросы. — В общем, так, — решительно пробасил мужчина, одним рывком поднимая Литу на ноги. — Спрячем тебя в погребе, а дальше посмотрим, куда тебя деть. — Да это же Маг! — неожиданно в комнате появилась худенькая девушка с большими синими глазами и такими же волосами. Ее белое льняное платье едва доходило до тонких лодыжек и смотрелось так, словно она выросла из него. Лита не заметила в ней открытой враждебности и с надеждой уставилась на незнакомку. — Маг? — неуверенно протянул мужчина, внимательно разглядывая Литу. — Ты пахнешь Магом, — заявила девушка, коснувшись волос Литы. — Что за силы у тебя? — Растения, — неожиданно даже для себя самой призналась Литавра. — Гарон, распутай ее, — синеглазая отвернулась от пленницы. — Она с нами. Секунда — и путы мгновенно ослабли и упали на пол. Лита погладила успевшие затечь руки. — Покажи магию, — все еще недоверчиво хмыкнул мужчина, который допрашивал ее. Литавра чуть напрягла ладонь, и та загорелась теплым зеленоватым светом. Синеглазая гордо усмехнулась, явно довольная своей внимательностью. Мужчина как будто утратил весь свой свирепый вид и устало вздохнул: — Так и параноиком стать недолго… — повернулся и вышел из комнаты, бурча что-то себе под нос; рыжий паренек, по видимому, Гарон, сиганул за ним следом. Литавра исподлобья наблюдала за своей спасительницей, появившейся так вовремя. Синеглазая, поправив венчик коротких, обрамляющих голову волос, спрятала веревки под кровать, как раз туда, откуда они выползли пять минут назад, и обернулась к Лите: — Сильно он тебя? — девушка кивнула на разбросанные стулья. — Ты не злись, это он от страха, — и подошла к Литавре. — Меня зовут Миливия. А тебя? — Литавра, — Магичка неловко поправила наплечную сумку. — Ты беглая? — быстро спросила Миливия, но тут же сама ответила: — Можешь не отвечать, беглая. От тебя пахнет лесом и потом. — А как ты?.. — изумилась Лита, и Миливия вдруг улыбнулась, преображая свое непримечательное бледное лицо: — Я — Маг флюидов, поэтому запахи я чувствую прекрасно. Уж чего-чего, а этого от меня не утаишь. Впрочем, — улыбка слетела с ее губ, а на переносице образовалась маленькая складочка. — Именно из-за этого и приходится скрываться. Нехеления боится, что кто-то может покуситься на ее жизнь, отравить, так что заполучить такого Мага — настоящая удача. Но не тут-то было, не все Маги тут же сдаются на милость ее высочества, — в глазах Миливии отразилось нечто брезгливое. — А много вас тут? — поинтересовалась Лита. — Человек двадцать, никто не считал, — пожала плечами новая знакомая. — Пойдем, я покажу тебе нашу «ночлежку», ты наверняка очень устала. Литавра вышла во двор и огляделась, будто желая увидеть тех самых двадцати Магов, но вокруг было так же пустынно. Они вышли из сада, прилегающего к синему дому, и пошли вдоль безмолвных улочек, время от времени петляя и сворачивая. Наконец, Миливия остановилась у непримечательной черной избушки с покосившимся порогом. Она подняла с земли камушек и ударила им о медное блюдо, прислоненное к стене. Раздался звон, и девушки вошли внутрь. Сначала стояла все та же тишина, но уже через десять секунд в комнату высыпало человек восемь. Среди них встречались люди разных возрастов: от седовласой старухи до подростка лет тринадцати. — Кого ты привела? — спросил высокий смуглый парень, бесцеремонно глядя на Литавру, и та даже покраснела. — Это Литавра, — ответила Миливия, успокаивающе приподняв ладонь. — Она — Маг растений. И она так же, как мы, бежит от Нехелении. Неожиданно интерес к гостье пропал, и все ушли назад, в маленькую комнатушку. Видимо, к ним довольно часто присоединялись очередные беглянки. Лита мельком подумала: «И как же они все там помещаются?». Но одуматься Миливия Лите не дала: — Пойдем, я покормлю тебя, — девушка потащила ее в небольшую кухоньку, в которой располагался большой, местами выщербленный стол, занимавший почти все пространство. — Да и туфли у тебя прохудились. Иосиф сделает тебе новые, — девушка достала крынку с молоком и хлеб грубого помола. — Иосиф? — Лита без лишнего стеснения вгрызлась в горбушку; на место голоду и шоку пришло любопытство. — Ты уже видела его сегодня, — Миливия села напротив, но есть не стала. — Это он бросил тебя на стулья. Иосиф — хороший мужчина, не морщись, — синеглазая усмехнулась, заметив, как Лита чуть-чуть скуксилась. — На все руки мастер. Только вот запуган бегством, на самом деле у него добрейшее сердце. — А второй? — полюбопытствовала Литавра, с удовольствием отпив молока. — Рыжий такой. — Это Гарон, силовой Маг. — Силовой? — не поверила ушам Лита. — Мне он совсем не показался сильным или хотя бы храбрым. — Не все Маги умеют справляться со своим даром, — пояснила Миливия. — Мало обладать силой, ее нужно контролировать. И личные качества Гарона не способны содержать его силу в балансе. Так бывает. Лита смотрела на новую знакомую и искренно не могла понять, сколько ей лет. На вид — около шестнадцати. Тоненькая, миниатюрная, как девочка. Но угадывалось в ней что-то мудрое, недетское. — Сколько тебе лет? — напрямую спросила Литавра, заканчивая трапезу и благодарно кивая. — Тебя очень удивит, что я когда-то была замужем, и у меня был сын? — улыбнулась Миливия, но как-то горько. — Мне девятнадцать, скоро будет двадцать. — Были? — ляпнула Лита и тут же покраснела, смущаясь своим неосторожным словам. — Были, — подтвердила синеглазая, и теперь, глядя на нее, Литавра думала, что сейчас девушка смотрится даже старше своего возраста. — Прости, — покаялась Маг растений. — Я не хотела. — Ничего, — ободряюще кивнула Миливия. — У нас тут нет друг от друга секретов. Все мы бежали не от хорошей жизни. И ты, наверное, тоже. Литавра только коротко кивнула. Хорошая жизнь? Что вы, такого не было и до узурпирования Нехеленией. Всегда судьба ее шпыняла, но тогда хотя бы она не была одна. У нее была семья. Была… Девушка с невольной нежностью глянула на Миливию, чувствуя в ней родственную душу. Кто она и что скрывает? Литавра не знала. Она была уверена только в одном: Миливия станет ей хорошим понимающим другом.