Великий белый маг

      Мама размешивала сахар в чае с таким видом, будто вместе с ним могли раствориться и все наши проблемы. Справа от нее на столе лежала волшебная палочка, от которой отец отсел так далеко, как будто та могла вот-вот выстрелить.       Я накрыл мамину руку своей, и ложечка, наконец, перестала нервно биться об фарфор. -Так почему ты не рассказала мне? -Не знаю, как в России, - мама заговорила с акцентом, что было верным признаком того, что она волнуется, - а в Японии сквибом быть не слишком почетно. В языке даже слова отдельного нет – что простецы, что сквибы – все едино, магайдзины, люди, чуждые магии. После ссоры с твоим дедушкой я практически не бралась за волшебную палочку. -Сынок, мы не хотели тебя расстраивать, - отец поправил очки на носу и снова с опаской посмотрел на волшебную палочку. -Мне больше бы понравилось расти в мире, где существует магия, даже если я сам ею не обладаю, - заметил я. – Но сделанного не воротишь. Теперь нужно ехать в Японию. Как Лена все восприняла?.. -Как ни странно, ей было сложнее поверить в то, что это правда, чем тебе. Но она уже взрослая девочка и понимает, что ей нужно учиться. Хотя я бы предпочла, чтобы ей пришло письмо из Колдовстворца. Но в Японии слишком мало магов, чтобы они не желали заполучить ее.       Опуская лишние детали, скажу, что переезд дался нам нелегко. Лена всю дорогу так крепко держала меня за руку, что на моей ладони остались царапины от ее ногтей, мама плакала, а папе все время казалось, что мы что-то забыли, и без этого нам уже никак не полететь. Но в итоге мы заняли свои места в самолете – Лена возле иллюминатора, а я справа от нее – и пристегнули ремни. -Они же прилетят к нам? – спросила она, когда стюардесса в красной форме с натянутой улыбкой начала рассказывать о технике безопасности. -Нам нужно официально пересечь границу, - объяснил я, - а потом ты в любое время сможешь пользоваться сетью летучего пороха.       Сестренка заметно повеселела и провела весь полет, корпя над раскраской со «Смешариками». Я же едва смог запихнуть в себя сэндвичи, которые нам раздавали, и изучал брошюрку про свой новый университет. Так странно: отчаянно мечтаешь о чем-то и получаешь даже больше, чем просил, но кажется, что должен испытать чувства гораздо более сильные, нежели тошнота и прострация, которые преследовали меня с того самого момента, когда я вскрыл конверт из Махотокоро.       В аэропорту Нарита нас встречала одиозного вида японка в роскошном золотом кимоно. На нее оглядывались даже ее соотечественники, а Лена так вообще застыла, разинув рот. -Разрешите представиться. Меня зовут Хамада Мива, именно от меня вы получили письмо. Я заместитель директора. Прошу любить и жаловать.       Мы синхронно поклонились друг другу и молча двинулись к выходу. Мама знала, что сможет прислать нам вещи в любой момент, но все равно забила наши чемоданы и ручные клади так, что я едва мог толкать тележку и то и дело натыкался на беспечных японцев, которые будто прогуливались по зоне прилета. Госпожа Хамада и Лена чинно шли впереди, о чем-то беседуя, и я, кажется, начинал понимать, почему мама не хотела, чтобы правда о волшебном мире была мне известна. -Нам придется поехать на машине, - извиняющимся тоном сообщила Хамада, когда ко входу подкатила роскошная черная «Тойота Лендкрузер», намытая и натертая воском до такой степени, что мне чисто из вредности захотелось провести по корпусу пальцем. -Вот бы мне на такой всегда приходилось ездить, - пробормотал я, наблюдая, как из машины выходит шофер и открывает багажник. При виде него у Хамады вздулись вены на лбу, и я поспешил ему на помощь прежде, чем эта мегера начнет его за что-нибудь чехвостить. На вид ему было около шестидесяти лет, и даже для японца он был слишком маленького роста. Над верхней губой вились седые усики, которые славно гармонировали с его хитрыми глазами. -Классная форма, - сказал я, когда мы запихивали в багажник первый чемодан, в который, мама, вероятно, сложила лекарства на все случаи жизни – содержимое подозрительно позвякивало и похрустывало. Форма была и вправду зачетная: черные брюки, черный пиджак с отложными карманами, белые перчатки и роскошная шоферская кепка с серебряной пряжкой, залихватски сдвинутая набок. -Благодарю, - отозвался дедок. -У вас все волшебники такие надутые? – поинтересовался я, пытаясь восстановить дыхание. -Э? -Да эта тетенька нацепила золотое кимоно и всеми командует, - доверительно сообщил я, наклонившись к нему. -И правда, - вдруг сказал дедок, одной рукой закинул последний чемондан и крикнул Хамаде: - Госпожа заместитель, заместите меня, пожалуйста, я тут с молодежью пообщаюсь. Он невозмутимо влез на заднее сиденье и похлопал ладошкой по обивке сиденья, как бы приглашая меня присесть с ним.       В итоге место за рулем заняла закипавшая от злости Хамада, а мы с Леной еще минут десять терялись в догадках о том, что вообще происходит. -Господин директор, - строго глядя в зеркало заднего вида, наконец, сказала Хамада, и из моей груди вырвался сдавленный смешок, - вы же знаете, что это несмешно. -Несмешно, моя дорогая, - нежно сказал дедок, ловко доставая из одного кармана огромный стакан лапши «Cup Noodle», а из другого – красивую волшебную палочку, к основанию которой был почему-то прикреплен брелок (я безошибочно узнал в нем жнеца из «Темного дворецкого»), - это когда на лице куриное говно, а это так, шалость.       Лена посмотрела на директора с таким охреневшим видом, что я стал всерьез опасаться за ее душевное равновесие, одновременно, однако, восхищаясь тем, как директор такими изысканными формами вежливой японской речи выразил такую похабную мысль.       Дедок ударил палочкой по крышечке лапши, и из-под нее мгновенно повалил дым. -Меня зовут Игараси Кента, я директор школы Махотокоро. Добро пожаловать в Японию. -Очень приятно, - по привычке слегка поклонившись, отозвался я. Куда мы вообще попали?..