И.С.Т. "Мелочи и детали"

Быть материалистом — скучно. Ну, почти. Пока осваиваешь, пытаешься превратить воду в вино или грифель в алмаз, проверяешь границы собственного Дара — еще нормально. А потом скучно. Ему всегда хотелось быть оракулом. Ну или хроником на худой конец. Вот уж чьи жизни никогда не были статичным болотом. Постоянно изменяющиеся вероятности или текущее время — это гораздо веселее. Хуже дара материалиста может быть только дар оператора. Хотя если повезло с оракулом, то все не так уж и плохо. На их курсе с этим было не очень. Были, конечно, те, кому повезло совпасть силой дара для совместной работы, но запечатлиться смогли всего три пары. С другой стороны, оракулов у них в принципе было не особо много, как и операторов. Марсель покосился на часы, на дверь и, сунувшись под матрас, вытянул оттуда тоненькую потрепанную папку. Его самое главное сокровище и самая оберегаемая тайна. Не то, чтоб над ним смеяться будут, если найдут, просто… ну… просто не хотелось, чтобы кто-то еще видел. Он это целый семестр собирал, между прочим. А с учетом того, что в Сообществе с прессой не особо… Если бы его кто-нибудь назвал фанатом, он бы даже согласился. Он и есть фанат, иначе почему еще так дрожат руки, стоит только взять эту папку в руки. А уж открыть… Первая фотография была большой, цветной, любовно заламинированной и с дополнительной защитой по краям. Человек на ней даже не смотрел в объектив, но для Марселя именно она была самой-самой любимой. Может, дело было в ее искренности или в том, что человек на фото даже не догадывался о том, что его снимают. Золотистые, мягкие даже на вид вихры, светлые глаза с пушистыми ресницами, красивые губы правильной формы и смущенный взгляд в сторону. Марсель тихо млел, глядя на фото, покусывая собственные губы от желания банально поцеловать фотографию. Но пока держался, понимая, что сделай он это — и Рубикон будет перейден. С учетом того, что шансов у него вообще никаких — это будет особенно грустно. Так что все, что он себе позволил, это погладить скулы на фото и шепнуть едва слышно: — Ромашка… Роман. Непривычное поначалу имя, как и прозвище, сейчас слетело с языка легко. Роман, Рома, Ромашка. На этой фотографии ему двадцать, он смущенно улыбается чему-то и, кажется, вообще не присутствует в реальном мире. В принципе, в отношении сильнейшего оракула Сообщества это вряд ли может сойти даже за шутку. Не зря же говорят, что он буквально живет в нескольких мирах одновременно. Марсель улыбнулся и, отложив фотографию, взял следующую. Она была более официальной, втихаря переснятой самим Марселем с той, что висела в «Зале славы» филиала. На ней Роману двадцать один, и это выпускной курс. Он в костюме, но без галстука, чем-то недоволен и хмурит брови. Но смотрит в объектив, и у Марселя каждый раз замирает сердце, когда он встречается взглядом с этими глазами. Фотография отправилась к той первой, и Марсель закусил губу еще сильнее, извлекая следующую. На ней Романа вместе с его курсом сфотографировали на каких-то раскопках. В одной майке, с рубашкой, обвязанной вокруг талии — он, смеясь, смотрел в объектив, одной рукой обнимая своего оператора, а второй — сердитого Павла Мацуру. На них слой пыли, вокруг горы песка, почти белого под палящим солнцем, но Марсель буквально кончиками пальцев чувствовал беззаботное счастье, идущее от парней. Молоды, безбашены, свободны, друзья и любимые рядом — что еще нужно для счастья. На следующей фотографии Роман уже старше, она сделана не так давно. Тут ему тридцать, он больше не мальчик и уже знает кто он, что он и как пользоваться тем, что у него есть. Его пиджак небрежно расстегнут, по-прежнему нет галстука, да он ему и не нужен. Светлые волосы уложены с легким намеком на художественный беспорядок. Прикушенная губа, хмельной взгляд, но Марсель слишком сильно видел в ярких глазах тоску. Может, именно поэтому фотографию эту не особо любил несмотря на то, что Роман на ней был потрясающе красив. Марсель отложил фотографию в сторону и принялся перебирать компьютерные распечатки. Все, что удавалось выловить из сети Сообщества, он распечатывал и аккуратно складывал, надеясь, что никто и никогда не узнает, что истинная причина, по которой Марсель вызвался помогать секретарю в ректорате — это компьютер с доступом в Сеть Сообщества. А ему он был очень и очень нужен, ибо Марселя крыло на фоне информационного голода, а других способов узнать что-нибудь у него просто не было. Марсель сдвинул распечатки в сторону и извлек на свет еще одну фотографию. Изображенный на ней парень с копной кудрей стоял вполоборота, смотрел немного хмуро, но на дне ярких затягивающих глаз были слишком хорошо заметны искорки смеха. А еще он был невероятно счастлив, и это так явно проглядывало в его лице, что удержаться от улыбки было невозможно. Симеон Бехерович почти на всех своих одиночных фотографиях выглядел так. И его Марсель любил не меньше, правда, немного по-другому. Силиверстова он хотел до дрожи в пальцах, а вот в глазах его оператора он с удовольствием бы утонул. Хотя на самом деле больше всего Марсель любил другую фотографию. На ней были они двое: Рома и Сима. Снятые явно «из засады», они сидели на краю какого-то небольшого холма, в невысокой траве, и Сима так удобно расположился между ног Романа, почти трогательно прижавшись спиной к его груди. А тот так сильно и нежно обнимал его за плечи, что было понятно с первого взгляда: они вместе. И никого больше в целом мире для них нет, только Рома и Сима. И вообще «Звездная пара» Сообщества существовала словно в параллельной вселенной. Где-то на просторах обычного интернета Марсель увидел слово и решил, что оно идеально отражает все его эмоции. Он просто чертов шиппер. Из тех нетерпимых фанатов любимого «пейринга», которые убить готовы любого, кто посмеет разбить его и которые истово мечтают, что однажды найдут свою вторую половинку и будут также держаться за руки. Было бы сопливо, если бы перед глазами не было примера, выносящего мозг одним фактом своего существования. Марсель еще не очень разбирался во всех этих планарных тонкостях истинных связей, но слышал от остальных достаточно, чтобы понимать: связь Первых, как их называли в Сообществе, слишком сильно отличалась от обычных истинных связей. Рома и Сима казались одной душой, разделенной на двоих. Слишком разные и слишком похожие в этой своей разности. Как Эрос и Агапэ. Страсть-Роман и его Безграничная Любовь — Сима. Идеальная совместимость, о которой можно было только мечтать. Марсель мечтал. Истово и сильно, как только может мечтать подросток на пороге своих семнадцати лет. За дверью зашуршали, выругались вполголоса, и Марсель, молниеносно собрав фотографии в папку, сунул ее под матрас. Лег, натянул одеяло, а потом и вовсе повернулся лицом к стене. Разговаривать с Эндрю не хотелось. Не сейчас. После очередного своего «акта поклонения» он вообще становился жутко не общительным, хотя в другое время его было не заткнуть. Но и Эндрю обычно старался быть потише, зайдя в комнату, сейчас же топал как слон, а потом и вовсе опустился на край матраса. — Эль, малыш, у меня для тебя новости. Тебе понравятся. Марсель только хмыкнул, натягивая одеяло еще выше. Не хочет он никаких новостей, не сегодня. Но ведь не отстанет же… — Ну? — поворачиваться он не стал, чтобы не видеть веснушчатую физиономию друга и соседа по комнате. — Угадай, кто к нам приедет проводить практику по взаимодействию истинных пар? — Эндрю наклонился еще ниже, зашептал возбужденно, почти касаясь губами края уха. Марсель замер. Нет, не может быть… — Ты шутишь! — он развернулся лицом к Эндрю молниеносно, сел, подтянувшись на руках. — Скажи, что ты шутишь! — Не-а, — Эндрю отодвинулся, хитро улыбаясь. — Час назад пришло письмо из департамента. Первые будут здесь через две недели. — Ох ты ж… — последнее, матерное слово Марсель еле успел прикусить на языке, глядя прямо перед собой расширившимися от шока глазами. — Точно, — Эндрю прыснул, взъерошил его волосы и сменил место дислокации на свою кровать. — Спать ложись, поздно уже, завтра опять синяками в пол-лица светить будешь. Марсель только отмахнулся от него, помедлил немного, а потом снова лег, на этот раз на спину. Закрыл глаза, но беспокойные мысли в голове только ускорили свой бег. Первые будут здесь! Роман и Симеон будут в филиале! И он сможет увидеть их вживую! Увидеть, почувствовать, может, даже руку пожать. Да какой теперь сон…