Сила заряда, казалось, встряхнула гору до основания. Ударная волна прошлась по пещерам и выкатилась в грот, где базировался подземный госпиталь. Расшвыряла оборудование, разворотила кухню, жёстко пнула самодельный дзот и успокоилась. Лаврус с досадой понял, как он далёк от войны и службы, как благополучно позабыл большую часть дисциплин, преподававшихся в учебке. К своему стыду, ему пришлось руководствоваться подсказками рядового о последствиях взрыва в закрытом помещении и реакции гражданских на ударную волну. Сама волна тоже его порядком оглушила, вызвав навязчивый звон в голове, от которого пару минут кружилась голова и подташнивало. Талина, к её чести, отключилась всего на пару секунд и, как предполагал Минкус, очнулась дезориентированной и оглушённой. Пришлось стиснуть ее в объятиях и удержать, чтобы она не выскочила из убежища раньше времени в попытке прояснить ситуацию. Следовало дождаться, пока в пещере попадают все камни, выбитые из стен взрывной волной, и немного осядет пыль. Истерить девушка не стала, лишь робко озиралась по сторонам, вцепившись пальцами в сжимавшие её руки. Минкус также морщился от дискомфортных ощущений. Проверить состояние Ветана возможности просто не было. Но его грудь продолжала подниматься и опускаться при вдохе-выдохе, обозначая, что разведчик ещё жив.
Коротким кивком Лаврус дал разрешение покинуть убежище и первым вылез наружу. За его спиной послышалось сдавленное восклицание в тот момент, когда Талина заметила образовавшийся в бункере кавардак. Но лейтенант не стал задерживать своё внимание на царившем повсюду беспорядке, а поспешил проверить результаты своих стараний, лавируя между осколками и камнями. Покинув грот, он добрался до места детонации. Заряд вырвал значительный кусок породы и не только расширил расщелину, но и выкрошил часть стены, образовав крутой склон, ведущий к выходу из подземелья. Не теряя ни минуты, турианец начал карабкаться наружу. Там он тщательно осмотрелся. В лицо пахнуло лесными ароматами расположенного чуть ниже по склону горного леса, зелёным покрывалом укрывавшего подножие горы. Воздух рассекали реактивными снарядами мелкие птички, наполняя песнями прозрачный воздух. Местное светило катилось к закату, расцвечивая небо всеми оттенками сиреневого и красного. Диковатый пейзаж местности ясно демонстрировал: убежище расположено довольно далеко от ближайшего поселения. Поворошив ногой камни на уступе и определив надёжность составляющих его валунов, Лаврус придвинулся к краю скалы и присел на выступ. Больная нога в очередной раз разнылась от повышенной нагрузки: от беготни к укрытию после закладки взрывчатки и от крутого подъёма на уступ. Но это не помешало ему наслаждаться видом открытого пространства, дышать свежим воздухом, радовать глаза яркими красками живой природы. Через пару минут зашевелились камни со стороны прохода. Лаврус невольно повернул голову в ту строну. Из провала показалась взлохмаченная голова Талины. Она, так же как и он до этого, внимательно осмотрелась. Заметив его, поспешила выбраться и осторожно приблизилась к обрыву, остановившись всего в паре метров от Лавруса. Опасливо заглянула за край, поёжилась и отступила на шаг. Застыла на пару секунд, наблюдая за закатом, затем расположилась на соседнем камне, явно наслаждаясь свободой. Дни в заточении сказались на ней не самым лучшим образом. При дежурном освещении не так выделялись синеватые круги под глазами и было не так заметно, насколько сильно осунулось лицо. Волосы утратили гладкость и блеск, набившись серой пылью, поднятой детонацией. Да и в целом она не казалась здоровой. Турианец поймал себя на мысли, что её присутствие его совершенно не беспокоит, хотя до этого был не прочь остаться наедине с величественным зрелищем. Она не тревожила его, не дёргала вопросами, а молча любовалась с ним вечерним пейзажем.
Снова всплыл тревоживший его последнее время вопрос: а что дальше? Если услышат их сигнал и заберут? Его роль была ясна: подлечат и снова поставят в строй. Добавят новых обязательств, даже если к тому времени зачистки в городе закончатся и установится подобие порядка. А жизнь Талины уже не будет прежней. Она должна это понимать. И в свете таких изменений захочет ли она всё так же вернуться? Ведь её там не ждёт ничего хорошего. В новом режиме для неё не будет послаблений, даже перед её заслугами в лечении трёх солдат Иерархии. А собратья?.. Смогут они простить ей подобное милосердие к врагам? Ветан упоминал, что в этом случае люди жестоки даже к своим. Мысли о девушке плавно перетекли обратно, к мыслям о собственной судьбе. А хочется ли ему возвращаться? Острый конфликт просто плавно перетечёт в долговременное противостояние. Их всё ещё слишком мало, чтобы полностью контролировать всё население колонии Шаньси. Полковник Карген, начальник службы снабжения, в курилке для старшего офицерского состава устало обронил фразу, что серьёзной помощи от Иерархии в ближайшее время не предвидится. А значит, им не удастся контролировать перемещения гражданских. Часть покинет город и присоединится к сопротивлению. Люди уже успели показать, на что они способны. Партизанские отряды будут множиться, изматывая их более чем скромные военные силы. Потому удержать население в подчинении можно исключительно жёсткими методами и контролем. Хочет ли он в дальнейшем участвовать в чём-то подобном? Проводить задержания и расстрелы мирного в общем-то населения? Патрулировать улицы с риском нарваться на засаду?
«В Иерархии нет гражданского населения» — звучит известная турианская пословица. Но это не значит, что все турианцы жаждут кровавых битв и сражений. Лаврус вернулся в армию исключительно по причине одиночества. Обзавестись друзьями. Возможно, познакомиться с женщиной. Последовать совету дочери жить дальше, а не выкидывать жизнь на свалку. Ведь он всё ещё молод. Но вышло всё не так, как задумывалось. Он не хотел этой войны. Не хотел смертей своих сослуживцев. Вместо тихой службы на задворках галактики, он получил назначение в самое пекло на огневом рубеже. За него всё решили, коротким распоряжением отправив «Азамаз» с командой на помощь погибающему патрулю. Разобраться в ситуации. А на деле, как оказалось, вести самую настоящую необъявленную войну. Как бы командование ни объясняло своих мотивов, но это не совсем та борьба с пиратами и террористами, о которой шла речь в приказе. Никто даже не предполагал, для чего выдернули их линкор из патруля, частично оголив квадрат от вторжения настоящих пиратов из Предела Кепплера.
Лейтенант достал из кармана рацию с усилителем. Самодельное устройство на вид казалось убожеским, с торчащими во все стороны проводами и детальками, хотя исправно работало. Хотелось смалодушничать и бросить его в пропасть. Не видеть новых смертей собратьев. Не принимать участия в расправах над условно опасным разумным видом. Но этим он обрекал на долгую, мучительную смерть не только себя, но и Минкуса, и Талину. Своим эгоистическим поступком он неоправданно рискует чужими жизнями, прав на которые ему никто не давал. И это было нечестно по отношению к ним. Они на него надеялись. И прямой приказ Ветана не давал ему возможности отступить от выполнения возложенной на него миссии. Преданный солдат внутри него порывался выполнить задачу во что бы то ни стало. Даже в том случае, если капитан умрёт.
Лаврус щёлкнул включателем, оживляя устройство. Шелест белого шума эфира привлёк внимание девушки. Она перевела взгляд на его лицо. В её глазах он так и не смог найти подсказку. Мысленно вздохнув, он поднёс к губам микрофон и начал передачу…
***
Ветер приятно перебирал волосы, касался лица Талины мягкими свежими струями, стирая усталость и накативший в бункере ужас. Она не могла предположить, что турианцы так кардинально подойдут к задаче по их вызволению. Если бы они поделились с ней своей идеей, она бы непременно стала противиться, искать аргументы против. Это был очень рискованный план. Наверно хорошо, что её не стали посвящать. Она бы не смогла так спокойно смотреть на подготовку. Нервничала бы, доводила сама себя внутренними переживаниями. Но турианцы точно знали, что делать. Знали о последствиях и подготовились к этому. Бардак — это не страшно. Его можно было убрать. А пока насладиться касающимся горизонта диском светила и, обхватив себя руками, стараясь сохранить остатки тепла, посидеть ещё минуточку. Чувство ответственности гнало её обратно, к своим пациентам. Но ей необходима была помощь. Потому она последовала за Рони… И не смогла удержаться, чтобы на пару минут не задержаться, не вдохнуть такой желанной свободы. А свободы ли? Пока об этом думать не хотелось. У неё есть обязанности, которые наполняют смыслом этот день. Держат рассудок на поверхности, не давая ему нырнуть в бездну отчаяния и обречённости. Девушка мимолётно смахнула непрошеную слезинку. Всё же она не в самом худшем положении. По крайней мере она здорова, у неё есть где спать и что есть. В ближайшее время ей не грозит опасность, и она находится под своеобразной защитой. Это даже больше того, на что она могла рассчитывать. Прямо сейчас. Но Рони уже связался со своими. Вскоре всё изменится. Девушка на секунду допустила трусливую мысль, что, возможно, будет лучше, если она останется. Но тут же отмела её. В одиночестве она вернее свихнётся и сделает что-то с собой. Хотя в городе, захваченном турианцами, будет в разы сложнее. Но там она будет более полезной, чем здесь. Поможет спасти множество невинных жизней. Особенно в этот сложный для землян период. Приняв это решение, она окончательно успокоилась и мысленно пнула себя за недобросовестность. Её ждали пациенты, а она здесь прохлаждается.
— Мне нужна твоя помощь. Без тебя я не справлюсь, — сказала она. Турианец нехотя оторвался от горизонта и перевёл на неё взгляд. Она видела, что он устал. Замечала, как поглаживает больную ногу. Но не могла оставить его в покое. Хорошо, что он не стал возражать. Только вздохнул, бросив последний взгляд на почти скрывшееся за горизонтом светило и последовал за ней.
Свежеосыпавшиеся склоны очень опасны своей непредсказуемостью. Порода ещё не спрессовалась и была коварной, сбегая непослушными камешками по наклонной поверхности от любого неосторожного движения. При подъеме девушка тщательно выбирала себе опору. Но при спуске её мысли были забиты совершенно другими заботами. Валун под ногой недовольно крякнул и поехал вниз, загребая песок и мелкие камешки и увлекая вниз по склону всю весёлую компанию с девушкой во главе. Не ожидая подобной подставы, она сдавленно взвизгнула и приземлилась на зад. В спину ей ударила небольшая каменная лавина, и в тот же миг её подхватили поперёк талии, снова поднимая на ноги. Она вцепилась в одежду поддерживающего её турианца, с ужасом ожидая нового падения. До твёрдой поверхности они добрались с шумом и грохотом, подняв целую тучу пыли. Обоих прихватил удушливый кашель. Девушка отцепилась от своего спасителя только в тот момент, когда он, стряхнув с себя слой песка, стал отряхивать и её одежду. Ей было очень странно получить подобный жест поддержки и заботы, проявить который способен не каждый мужчина-землянин. Талина быстро-быстро заморгала. Песок попал ей в глаза, которые из-за этого наполнялись слезами. Целым потоком. Девушка стала вытирать их, попутно размазывая образовавшуюся грязь по щекам. Помимо этого пришлось вытряхивать из тапок камешки. Всё это время турианец терпеливо ждал её. Она осмотрела себя и тихо охнула. Её одежду покрывал ровный слой пыли. А ей придётся идти к пациентам, проводить манипуляции. Надо хотя бы перед этим переодеться.
К её стыду первым за дело по наведению порядка взялся Солми, пока они торчали на поверхности. Он по мере своих возможностей расставлял оборудование, кровати и отгребал с проходов особо крупные валуны. Присоединившись к нему, все трое быстро привели палату в жилой вид. Перегородки между комнатами убрали ещё до взрыва, для сооружения крыши укрепления. Теперь помещения госпиталя больше всего напоминали катакомбы, где обитали криминальные элементы без определённых занятий и основного места жительства. Зато палата теперь стала общая. Девушка, переодетая в чистое, перестелила кровати. Общими усилиями вернули Микки на место. Рони и Солми выглядели уставшими и измотанными. Им предстояла процедура кормления, а для Талины генеральная уборка на кухне и складе. Хотя вместо этого она просто полежала бы у себя или повалялась снаружи на тёплых камнях, разглядывая звёзды.
Но пришлось всё мигом отложить и заняться прямыми обязанностями. У Солми от излишних передвижений и работы закровил шов на культе, обильно пропитав повязку кровью. Врач корила себя за недосмотр, потому как произошло это довольно давно, а заметила она только сейчас. На складе, где она брала перевязочный материал, её ждало очень неприятное открытие, окончательно подкосившее её веру в свои силы. Талина остановилась у ящиков с питательными растворами, хмуро обозревая растёкшиеся под ними лужи. Сверху на них обрушилось несколько ящиков с консервами, раздавив и разорвав большую часть ценных запасов. Девушка дрожащими пальцами перебрала пакеты. Целыми оставались всего шесть штук. Ещё неизвестно, когда прибудет помощь и услышали ли сигнал их рации вообще. Она знала, какая в горах ненадёжная связь, и доверия к самодельному устройству не было совсем. И сейчас перед ней стоял жестокий выбор: оставить пакеты для тех, кто имел больше шансов выжить, и дать им возможность продержаться чуть дольше. Или разделить пакеты на всех, точно зная, что Микки осталось совсем недолго и капельница только отстрочит его гарантированную смерть. Девушка сжала зубы и кулаки, вгоняя ногти в ладони, пытаясь погасить внутреннюю безысходность. Ей снова придётся поиграть в бога, отмеряя этим существам время их жизни. Она упала на колени, прижимая ладони к лицу, тщетно сдерживая рвущиеся рыдания. Кто бы знал, как она устала. Устала делать выбор и делать вид, что всё в порядке. Что так задумано и надо только потерпеть. Ведь она совершенно одна и не может никому пожаловаться. Рассказать про свои обиды на судьбу. Даже просто поговорить. Так она просидела минут десять. Совесть напомнила ей, что даже если она устроит истерику, работу за неё никто не сделает. А допуская слабость в попытке себя пожалеть, она рискует жизнью ещё одного пациента. Да она себя уважать перестанет, если состояние Солми хоть немного ухудшится. Ведь если Микки активно сопротивлялся её лечению, то безногий солдат будет исключительно на её совести. Внезапно её отвлёк резкий звук удара металла о камень. Талина развернулась лицом к выходу. Опершись плечом на косяк и сложив руки на груди, стоял Рони, рядом на ящике сидел Солми, и оба пристально смотрели на девушку. Она даже не слышала, как они подошли. И только упавший костыль привлёк её внимание. А так неизвестно, сколько бы они ещё тут находились, терпеливо ожидая, пока она наревётся. Это мигом привело её в чувство. Такого жгучего стыда Талина, наверное, не испытывала никогда в жизни. Рукавом одежды она смахнула слёзы и мигом стала серьёзной. Бережно обняв оставшиеся пакеты и перевязочный материал, она поспешила на выход.
***
Устроив Ветана на его койке, Лаврус пару минут простоял, рассматривая лицо капитана. Он не знал, как ещё можно было ему помочь. Но сидеть и смотреть, как он умирает, лейтенант не мог. Поёжившись от сквозняка, турианец понял, что в проделанную им брешь в стене наружу улетучивается большая часть накопленного в пещере тепла. К ночи может серьёзно похолодать. Необходимо было сходить на склад. Там он видел одеяла, ещё когда искали с Ветаном взрывчатку. Капитану и всем остальным не помешает дополнительное утепление. У входа на склад его остановила фигурка девушки, застывшая на полу. Она сидела спиной к нему, поджав под себя ноги. Отчего-то дрожащими руками выкладывала перед собой пакеты с питательными растворами. Касаясь каждого из них, пересчитала дважды. Турианец считал вместе с ней. Всего шесть штук. Лаврус перевёл взгляд на ящики, где хранились заветные пакеты. Ящики были раздавлены. От этого осознания у него под пластинами прокатилась волна ледяного ужаса. Но здравомыслие взяло верх, и турианец одёрнул себя. Их должны были в скором времени забрать и надобности в растворах уже не будет. Панику следовало придушить ещё в зародыше. Как старший по званию, он должен быть примером. Адекватным и уравновешенным.
Плечи девушки содрогнулись, она спрятала лицо в ладонях и… заплакала. Лейтенант сначала удивился этому, ведь особой причины для её слёз он не видел. Затем вздохнул и устало подпёр плечом косяк входной двери. Ладить с заплаканными женщинами он не умел вовсе. Всегда запасался терпением и ждал. Как правило, это срабатывало, и через время они брали себя в руки и сами успокаивались. Для него, тем не менее, казалось странным, что её расстроили разорванные пакеты, предназначенные турианцам. Другой причины её слёз он не нашёл. Наоборот. Именно сейчас у неё серьёзно повысились шансы спастись. Бросить их и удрать к своим, собрав в дорогу запасов. У Лавруса стала закрадываться мысль, что ей действительно не наплевать на них и Талина заботится от чистого сердца, а не ради спасения собственной шкуры. Но если бы она так и сделала… Наверно, он бы отпустил её.
Через пять минут к складу приковылял Минкус. Он вопросительно посмотрел на лейтенанта и, заметив плачущую девушку, вскинул надбровные пластины.
— Я ничего с ней не делал, — шепнул Лаврус, двинув плечами в жесте сомнения. В ответ на это рядовой понятливо кивнул. Он приметил рядом ящик и грузно опустился на него. Оба турианца, ведомые сопричастностью момента, просто ждали, пока девушка успокоится и заметит их. Никто не решился вмешаться. Минкус задумался, и один костыль выскользнул из уставших, ослабевших пальцев. На звук удара девушка обернулась. Испуганно пробежалась по их лицам, подобралась и поднялась на ноги. Собрала пакеты, перевязочный материал, тиранула рукавом по лицу, смазывая грязь к виску. Поравнялась с ними, сделала вид, что всё в порядке, и кивнула Минкусу, приглашая его на перевязку. Лаврус снова пожал плечами в ответ на озадаченный взгляд рядового, дождавшись, пока она скроется в глубине коридора, и двинулся на поиски одеял.
***
Талина взглянула в зеркало и нахмурилась. С той стороны стекла выглядывало припорошенное пылью чучело. Тёмные разводы расчерчивали её лицо наподобие защитной раскраски охотников. И если халат она сменила на ходу, то остальная одежда, волосы и открытые участки кожи крепко впитали серую каменную пыль. Она запустила пальцы в волосы. Жёсткая мочалка на голове, некогда глубокого иссиня-чёрного цвета, срочно нуждалась в шампуне. Быстренько сбросив одежду и прихватив полотенце, она нырнула в душевую кабинку и плотно задвинула полиэтиленовую штору. Вода была едва тёплая, но зато здорово бодрила. Вымывала грусть, отчаяние и печальные мысли. Руки заскользили вдоль тела, щедро размазывая ароматное мыло. В воздухе повис тонкий запах лаванды. Привычными движениями ладоней она провела короткий сеанс самомассажа: плечи, руки, грудь, поясница, ягодицы. Когда дело дошло до бёдер, она сквозь шум воды услышала слабый шум и шуршание. Будто что-то упало совсем рядом. Девушка резко обернулась и заметила сквозь мутную полиэтиленовую плёнку метнувшуюся в сторону тень. Хотя в последнем была не слишком уверена, потому как попавшая в глаза вода искажала изображение, а в помещении было довольно темно. Она на всякий случай выглянула из-за шторки и осмотрела пространство санузла, ожидая увидеть там турианца. Мало ли, у Микки могли возникнуть осложнения и понадобилась её помощь, а Рони не знает, что делать. Она сморгнула пару раз и на всякий случай встряхнула головой. Помещение было пустым. Она снова попеняла на себя. На этот раз потому, что слишком сильно нагружается заботами о своих обязанностях. В каждом шорохе ей чудится какая-то чушь.
***
Лаврус стоял, прислонившись спиной к стене, со странным ощущением неловкости и стыда. Пару минут назад он без задней мысли направился к санузлу, чтобы отнести грязное постельное бельё в стирку и справить нужду. Зарулив в помещение, он застыл от осознания того, что оно занято, хоть и не закрыто на замок. Обжитая часть грота не была настолько большой, чтобы можно было устраивать широкие манёвры. Занятые работой турианец и врач, то и дело сталкивались в узких проёмах дверей, пару секунд топчась друг напротив друга, ожидая, кто кого первым пропустит. Ещё немного и девушка решит, что он ходит вслед за ней. Следит, чтобы не убежала. Необходимо было тут же развернуться на месте и выйти, чтобы не будоражить её подозрительности, но Лаврус застыл как вкопанный. Душевая кабинка наполнилась шумом воды. Сквозь полупрозрачный полиэтилен было довольно легко различить светлый силуэт на фоне тёмно-серого пластика, облицовывающего внутренние стенки кабинки. Фигура невольно притягивала взгляд. Лейтенант осознал, что никогда до этого не видел землянок без одежды. Материал шторки лишь едва смазывал очертания обнажённого женского тела. И если в царившем здесь сумраке человеку придётся напрягать зрение, чтобы хоть что-то рассмотреть, то турианец неплохо различал все детали. Солдаты говорили, что они похожи на азари, но данный экземпляр серьёзно отличался от пышноформых азарийских дев. Выпирающими костями таза, острыми локтями и ровной грудью, не изуродованной молочными железами, фигура походила на турианскую. Турианки со светлой кожей не были редким исключением среди населения Иерархии. Потому Лаврусу пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от морока.
Он ещё раз мысленно попытался заставить себя развернуться и уйти. Но смесь любопытства и желание получше изучить запретное зрелище вынуждало торчать его посреди комнаты. Хотя чувство тревоги и страха быть пойманным за подглядыванием чувствительно прохаживались по поверхности кожи, пощипывая в нежных местах. Всё сильнее раздражала плёнка, смазывающая детали. Хотелось шагнуть и сгрести её в сторону. Турианец понимал, что этим сделает только хуже. Но и сбросить с себя гипнотическое воздействие и уйти тоже не мог.
Зрелище всё больше его завораживало. Поглаживающее движение чужих рук казалось интимным и очень нежным. Он давно не видел ничего подобного. Никогда не видел необходимости искать нечто подобное в Экстранете. Лаврус потёр шею свободной рукой и отступил на шаг назад, но плавные движения девушки будто гипнотизировали его, заставляя возвращаться к силуэту за шторкой, вынуждая следить глазами за каждым движением рук, обрисовывающих контуры тела. Когда ладони скользнули к промежности и по очереди нырнули в сладкую глубину, турианца будто дёрнуло током. Вытряхнуло резким толчком из оцепенения. Он шарахнулся и зацепил ногой стоящую возле стиральной машины пачку порошка. Здоровая коробка предательски плюхнулась на бок и зашуршала, выплёвывая содержимое. Тело, привыкшее реагировать на опасность вперёд мозга, мигом подобралось и отступило в безопасное место, а именно в коридор под прикрытие стены. Теперь он так и стоял, прижавшись к ней спиной, обнимая свёрток с грязным бельём, рискуя оказаться объектом для насмешек Минкуса, если тому вздумается выглянуть, чтобы выяснить причину шума. Грязные простыни лейтенант запихнул в кучу мусора, решив больше не заморачиваться по поводу их дальнейшей судьбы. В палату он вернулся в задумчивости. Он сел на койку и уставился на сложенные на коленях руки. Его очень поразила реакция собственного тела. Лаврус никогда не считал себя ксенофобом, но с представителями иных рас предпочитал строить исключительно дружеские отношения. А тут такое… Выходящее за рамки его мировоззрения. За пару дней здесь случилось многое, то что больше не вернёт его к привычной мирной жизни. Он утратил доверие к лозунгам командования, снизошёл до сотрудничества с врагом, обнаружил в себе нездоровый интерес к другой расе...
Его мысли прервал обеспокоенный голос Минкуса:
— Капитан совсем плох и больше не приходит в себя. Наш доктор меня не понимает. Спроси у неё, как он? У тебя лучше получается.
Лаврус рассеяно кивнул. Его тоже беспокоила судьба Ветана. Однако, дождавшись девушку из душа, он не стал выспрашивать у неё о здоровье разведчика, а малодушно слинял из палаты, сославшись на желание в свою очередь помыться. В санузле витал тонкий аромат моющего средства, которым воспользовалась девушка для помывки. Лейтенант не стал рисковать и использовать чужое мыло, а просто ополоснулся под водой. В голове за это время заметно прояснилось. Схлынуло волнение за этот странный приступ. Турианец уже более здраво смог объяснить случившееся. Он устал, истощён, мало ли, что могло почудиться? Прямо сейчас надо было выкинуть всё это из головы и подумать об этом завтра. К тому же следовало помочь ополоснуться Минкусу, обтереть от грязи и пыли тело Ветана.
После душа и сегодняшней очень напряжённой работы спать хотелось нестерпимо. Доза вечерних вливаний питательного раствора нисколько не уменьшила усталость. Лаврус растянулся на собственной кровати, давая отдых гудящим ногам. Талина хлопотала возле разведчика. Она протирала его марлей, стирая грязь с пластин и кожи, упредив в этом намерение лейтенанта. Минкус сидел рядом на своей койке и держал таз с водой, помогая врачу в меру своих сил и возможностей. Лаврус уже довольно снисходительно относился к подобному роду сотрудничества. Хочет с ней возиться — пусть. Оказывает содействие в невинном, почти дружеском занятии.
Приподнявшись на локте, лейтенант привлёк внимание девушки. На вопросительные жесты о состоянии капитана она застыла и неподвижным взглядом уткнулась Ветану в мерно вздымающуюся грудь. Пару минут собиралась с мыслями и только тогда озвучила свои выводы:
— Прогноз неблагоприятный… — Она запнулась, облизала губы, метнула взгляд к Минкусу за моральной поддержкой. — Жизненные показатели стремительно снижаются. Температура понизилась, но это скорее плохой признак. Мозговая активность минимальная. У него все признаки комы.
Девушка снова спрятала глаза. Руки беспокойно мяли тряпку. Мутные капли с неё стекали ей на чистый халат, оставляя грязные разводы, но Талина этого не замечала. В гроте воцарилась гнетущая тишина. Лаврусу, незнакомому с медициной, было ясно, что без помощи квалифицированных медиков, оборудования и препаратов — Ветан уже обречён. В любой момент может отказать одна из жизненных систем, и капитан умрёт. Одно дело, когда ты просто об этом подозреваешь, не зная точных сроков. И совсем другое — получить подтверждение своим подозрениям. Минкус заметно сник.
Талина еле слышно всхлипнула, встрепенулась и резковато окунула марлю в тазик, едва не опрокинув его на себя. На её халате появились свежие пятна. Она продолжила работу, стараясь не смотреть в глаза своим пациентам. Закончив, подключила Ветана к системе для вливания питательного раствора. Больше Лаврус не донимал её расспросами. Откинулся на подушку, стараясь даже не смотреть в её сторону. Веки налились тяжестью, нестерпимо хотелось спать. Он позволил себе расслабиться. Мысли о судьбе Ветана какое-то время держали его в сознании, но вскоре он всё-таки задремал.
Среди ночи он проснулся, будто от толчка. Осмотрев помещение, лейтенант заметил спящего в своей кровати Минкуса и Ветана, не поменявшего позы. У его кушетки, положив руки и голову на матрац, сидя дремала Талина. В этот раз она не ушла к себе. Вероятно, дежурила у кровати умирающего больного. Затем он услышал шорох. Через секунду ещё. Хруст раздавленного камня сообщил, что кроме них в пещере есть ещё кто-то. Лаврус напрягся и подобрался, готовый в любой момент прыгнуть и атаковать. Ведь если это прибыла помощь, то почему пришелец крадётся? Подтверждая его опасение, в проём двери заглянуло дуло винтовки…
