Первый контакт. Принцесса для дракона.

      Приступы паники, так же, как и дрожь в ногах, пропали после получаса внутривенных вливаний. Через час силы вернулись, а к концу процедуры Лаврус чувствовал себя довольно бодрым. Время давно перевалило за условный полдень, а работа была так и не закончена. Турианец поднялся, отстегнулся от системы и прислушался. Час назад он слышал, как очнулся капитан и возобновил перепалку с врачом. Лаврус всё это время лежал как на иголках, готовясь в любой момент подскочить и поспешить девушке на выручку. Но этого не понадобилось. Спор был довольно вялым и непродолжительным и снова касался свободного перемещения. В его конце, судя по возне, Ветан встал, оделся и, не говоря ни слова, вышел из палаты. Девушка последовала за ним.       Капитан заметно поостыл и больше его нельзя было заподозрить в желании членовредительства. Так что Лаврус решил всё же дождаться окончания процедуры и только тогда сходить удостовериться, что всё в порядке. Ветан не поймёт, если за ним начнёт таскаться кроме врача ещё и его собрат. Но искать этих двоих не пришлось. Они находились у входа в неразведанные части пещер. Капитан молча сидел на полу, устало привалившись спиной к камням, а девушка, присев на корточки, ручным медицинским сканером проверяла его многострадальную голову.       При приближении Лавруса Талина лишь мельком взглянула в его сторону. Ветан поднял голову и открыл глаза. Разведчик выглядел прескверно и едва держался в сознании. Что-то явно стимулировало его жизненные силы. Была ли то его сильная воля либо внедрённые в организм передовые биотехнические импланты, но от идущей от этого взгляда усталости Лаврусу пришло понимание, что Ветан выглядит гораздо моложе своего истинного возраста. Возможно, ему было лет за семьдесят или больше. Удивительно, что он остался верен своей профессии и не ушёл на повышение в штаб. С большой долей вероятности можно было утверждать, что его разжаловали и отправили с глаз долой, по какой-то весомой причине или из-за серьёзного проступка. Был причастен к этому его скверный характер или какая другая причина, неизвестно. Сомнительно, что тот сам признается в этом, поведав за бутылкой виски или в стремлении облегчить свою совесть.       Разведчик сфокусировал на Лаврусе взгляд и пожаловался:       — Меня мать в детстве так не опекала. А от липкой заботы этой девчонки скулы сводит судорогой. Забери её, иначе я за себя не отвечаю.         — Это её работа, — встал на защиту девушки лейтенант, остановившись рядом с ней, неосознанно приблизившись настолько, что касался коленом её локтя. — И она добросовестно её выполняет.         — Добросовестная нашлась. Аж противно. — Ветан отодвинул нацеленный в его голову сканер и попробовал подняться, взмахом руки предупредив Талину, что не нуждается в помощи.         — Может, она и не турианка, но стоило бы её всё же поблагодарить, — сказал лейтенант, в свою очередь предлагая ему свою помощь. Склочный характер капитана и его непримиримое отношение к врачу немного раздражали Лавруса. В тесных стенах и под низким потолком их узилища хотелось подобия мира. Хотя бы на пару дней. Своего рода передышку от войны. Зарядить себя иллюзией, что это не тюрьма, а временное убежище. Но Ветан был несгибаем и упрям. Он отверг и его помощь, пытаясь справиться с непослушными ногами собственными силами. Поднявшись, он наставительно ткнул пальцем в грудь Лаврусу, кивая головой в сторону Талины.         — Враги не заслуживают благодарности. Только смерти. Но так уж и быть, окажу ей услугу и убью быстро, тогда, когда она меня сама об этом попросит, — кивнул он снисходительно и взглянул в сторону настороженной девушки. Вздернув правой надбровной пластиной, добавил: — Насколько я успел узнать землян, подобного предательства сородичи ей не простят.       Развернувшись, Ветан поплелся в свою палату, прихрамывая на одну ногу. Девушка и турианец переглянулись. Она с непониманием в глазах, а он с озабоченностью. Врач хотела было двинуться за своим подопечным, но Лаврус остановил её, положив руку на плечо. В ответ на этот жест Талина посмотрела на него с удивлением. Он качнул головой в отрицательном жесте. Она поджала губы и засунула руки в карманы. Взглянула вслед удаляющемуся пациенту и сказала:         — Я не могу заставить его придерживаться режима. И, кажется, я ему совсем не нравлюсь. — Турианец коротко кивнул в ответ, подтверждая её слова. Пожав плечами, она отвернулась и сказала: — Что ж, тогда можно поесть. Ты позволишь?       Лаврус отступил, пропуская её внутрь жилой части базы, и двинулся следом. Так как мастерскую он устроил на кухне, ему пришлось потесниться, чтобы Талина могла себе что-то приготовить.       Он первый раз в жизни видел, как куховарят земляне. Её меню состояло из тушёных овощей, прежде замороженных в морозилке, и банки какой-то консервы на закуску. Никаких плотоядных замашек и любви к кровоточащей плоти. Её обед мог заинтересовать разве что саларианца. Пропаганда снова наврала. С каждым часом, проведённым в обществе девушки, один за другими рушились мифы, щедро нагромождённые вокруг чужаков. Возможно, Ветана тоже раздражала эта несостыковка фактов, намеренно очерняющих землян. Тогда как Минкус найдёт подтверждение своим догадкам о более чем цивилизованном обществе людей.       Обед, как и завтрак, снова прошли в молчании. Лаврус конструировал усилитель, девушка была занята едой. Запах её пищи казался немного странным, но не отвратительным. Тогда как вид жующей Талины мигом возбудил практически уснувший аппетит. Лаврус сглатывал подступающую горькую слюну и старался не смотреть в её сторону. Лучше было бы вообще выйти, но он продолжал работать, несмотря на некоторую долю садизма по отношению к себе. Девушка расправилась с едой и заварила в чашке какую-то траву. Присев на своё место, она более внимательно стала разглядывать его работу. Вопросов не задавала, а только следила за движениями его пальцев. Её молчаливая компания была приемлемой, а поза уже не выражала настороженности. Это самое лучшее, чего ему сейчас хотелось: чтобы кто-то находился рядом, но не тревожил пустыми разговорами. Настроение улучшилось, прошла головная боль. Схема, мучившая его длительное время, неожиданно сложилась и заработала. Осталось только настроить радиочастотный диапазон, чтобы уменьшить потерю в эффективности*. Всё это время девушка сидела неподвижно, иногда прихлёбывая свой напиток. Отрешённое выражение на лице говорило о том, что её мысли витали далеко отсюда. Расфокусированный взгляд скользил по обстановке, иногда замирая в одной точке. Тонкие пальчики перебирали по стенке железной чашки, и только сейчас он заметил на одной из кистей свежую царапину. Ярко-красный росчерк на тыльной стороне правой руки. Вероятно, отметина оставленная от турианского когтя. Человеческая кожа такая тонкая. Даже у мужчин. Особо нежная она на горле. Одном из самых уязвимых мест человеческого тела. Ему, как инструктору по рукопашному бою, известно лучше всех о слабых местах землян. И самые эффективные приёмы их ликвидации. Он отрабатывал их на человеческом мужчине, со смуглой кожей и яростью в почти чёрных глазах. Он был так похож на тех землян с плакатов. Жестоких, сражающихся отчаянно и злобно. Он был пропитан ненавистью. Так же, как и его слова. Этого землянина было совершенно не жалко. Адреналин легко поднимал волны злости из глубины души в ответ на незаслуженные оскорбления (хотя сейчас он был уже не так в этом уверен). По лицу и рукам того парня, обильно усеянным царапинами и ссадинами, стекали капли крови, смешанные с потом, и это казалось правильным. И это будоражило его собственную кровь. Но сейчас поверхностная, уже почти поджившая царапина на руке девушки казалась неуместной и явно незаслуженной. Лаврус перевёл взгляд на её лицо и озадачился. Отдай ему вышестоящий офицер приказ убить её — он станет колебаться, думать о целесообразности этого приказа. Ему, верному офицеру турианской армии, такое раньше и в голову бы не пришло. Но до конца обдумать эту неприемлемую мысль ему не дали. Их уютное молчание прервал Ветан, сунув голову в проём кухонной двери. Пары часов ему хватило, чтобы отдохнуть от прогулки по пещерам. Неугомонного разведчика могла остановить разве только смерть. Но не точно.         — Лейтенант, мне нужна твоя помощь, — бросил он в пространство кухни и исчез.       Лаврус побросал инструменты и последовал за ним, стараясь не встретиться с девушкой глазами. Ветан привёл его к складу и остановился у входа в тёмное помещение. Турианцы неплохо видели и при таком скудном свете дежурных ламп, потому причиной задержки было что-то другое. Помолчав пару секунд, Ветан сказал:         — Землянка утверждает, что у меня развивается инфекция. — Бесцветный голос капитана, казалось, тщательно маскировал роящуюся внутри него бурю эмоций. — А подходящие для нас антибиотики забрали и лечить болезнь нечем. Это правда?         — Правда, — кивнул лейтенант осторожно. Он видел её скудный запас препаратов. Каждый флакончик был наперечёт. Солдаты прихватили все медикаменты. В условиях боя была важна каждая таблетка. Удивительно, что девушка нашла для них хоть что-то.       — Значит, у меня мало времени, — сделал вывод Ветан и нахмурился. — Уже сейчас мне трудно долго двигаться, а мозг туго соображает. Скажи, я настолько хреново выгляжу, что есть подозрения о моей скорой смерти?       Лаврус был полностью согласен с его выводами, но в этот раз бессовестно солгал:       — С вами будет всё в порядке. Надо только как следует отдохнуть. — Сказано это было не очень убедительно. Возможно его выдало и не слишком воодушевлённое лицо. Ветан мгновенно заподозрил в собеседнике фальшивую браваду и взорвался. Выплеснул чувства прямо в лицо лейтенанту.         — Как меня всё это достало! Всё это враньё. Всё это лицемерие и обман! Мне обещали достойный конец, а не выгребать всё это дерьмо! — выкрикнул он и, сжав кулаки, сделал круг по небольшому, свободному от коробок пятачку. Рыкнул в бессильной злобе, клацнул зубами и поник. Его рука метнулась к комбезу на груди Лавруса и подтянула его ближе. Ветан приблизил своё лицо к лицу лейтенанта и надсадно пробормотал, заглядывая в глаза:       — Я не испытывал подобного унижения даже в плену у батарианских пиратов, даже когда меня пытали. — Его физиономия болезненно скривилась от нахлынувших воспоминаний. — Я должен был умереть на поле боя, а не сдохнуть от инфекции, как червяк под землёй. Сейчас я ни на что не способен. Даже защитить себя от слабой мерзавки, тыкающей в меня своей аппаратурой.        — Капитан, не говорите так. Мы вытянем вас отсюда, — сказал лейтенант и попытался оторвать конечность Ветана от своей одежды. — Вам обязательно помогут. Талина изо всех сил старается подлечить вас. Дайте ей шанс, не отказывайтесь от помощи.         — Талина? — хмыкнул Ветан и лицом будто постарел лет на двадцать. Мандибулы и плечи опустились, надбровные пластины сдвинулись к переносице. Он тяжело вздохнул и отпустил его. Машинально вытер свои ладони об одежду, будто измазался в чём-то мерзком. — Вы уже познакомились?       Лаврус почему-то смутился и не ответил. С девушкой они формально знакомы не были, и имя он по сути подслушал из разговора персонала. Но комментарий капитана неожиданно его задел, будто тот поймал его на нарушении устава. Он действительно был благодарен девчонке, и… это казалось правильным. Хотя по идеологии ему надлежало продолжать испытывать к ней враждебность. Перемирия никто не объявлял. Ветану не составляло труда поддерживать в себе огонь ненависти. Но Лаврус прямо сейчас не мог найти в себе для этого мотивации. Он не испытывал злость, а вспыхивающее периодами раздражение было направлено не на землянку, а на самого разведчика.         — Я никогда не чувствовал себя так паршиво и беспомощно, — продолжил капитан, не дождавшись ответа. — Зачем она меня преследует? Это особо извращённая форма пытки? Она хочет меня морально уничтожить? Гадство.         — Не думаю. У неё вполне мирные намерения, — высказал Лаврус предположение.        — Мирные? — капитан потёр виски. — Я как-то этого совсем не заметил. Готов передатчик?        — Так точно, сэр, — ответил лейтенант. — Но даже с усилителем он не сможет пробить толщу породы.        — Я знаю, — кивнул Ветан. Заложив руки за спину, он встряхнулся, пытаясь приободриться, сбросить навалившуюся от неутешительных новостей тяжесть. — У меня есть план. Пора отсюда выбираться, но для этого нам нужна взрывчатка…       Движения капитана были резкими и не всегда точными. Но Лаврусу оставалось только тихо завидовать его стойкости и упорству. Он видел, каких усилий тому стоило просто держать себя в вертикальном положении. А работа, которую он проделывал, требовала сверхусилий. Они перерыли в поисках взрывчатки приличную часть помещения. В ящиках было упаковано какое-то оборудование, консервы, подобные тем, которыми питалась девушка, обмундирование, посуда, мыло, бумага, канцелярия и другое барахло, о назначении которого можно было только догадываться.       — Лейтенант, — бросил наконец разведчик, заметив нечто интересное. — Подойдите.       Лаврус поспешил приблизиться, и в четыре руки они освободили заинтересовавший капитана ящик.       — Какая-то взрывчатка, — осторожно заметил лейтенант, принюхиваясь к содержимому тары. Этот специфический химический запах было сложно с чем-то перепутать, хотя внешне песочного цвета бруски без упаковки казались кусочками обычной глины. Ветан присел у ящика и взял в руки брусок. Под его пальцами материал легко деформировался и мялся.         — Я видел уже нечто подобное, — сказал разведчик и слепил из трёх кусков материала один внушительный комок. — Примитивная технология, но весьма эффективная. Гексоген с полимером. Но для её активации нужны взрыватели. Должны быть где-то тут. Сможешь собрать взрывчатку?         — С закрытыми глазами, сэр, — ответил Лаврус. — Но для чего?       Когтём среднего пальца капитан в пыли на полу схематически изобразил план бункера и ответвляющиеся ходы диких пещер. Отметив кружочком стену одной из пещер, он ещё раз осмотрел дело рук своих, а потом обратился к Лаврусу, для убедительности слов ткнув в метку пальцем.         — Здесь расщелина. Узкая, но сквозная. Её остаётся слегка расширить и подготовить подступы. Я могу в любой момент отрубиться, и продолжить эвакуацию вам придётся собственными силами. Мобильным в данных обстоятельствах останешься только ты. Запомни, наше освобождение в твоих руках. Ты понял меня, лейтенант?         — Так точно, — подтвердил Лаврус.         — Это не просьба, это приказ! — сказал Ветан жёстко. — Твоя задача вытянуть наши задницы отсюда. — И, немного сбавив тон, добавил: — Тех, кто доживёт.       Помассировав виски, разведчик немного сдвинул повязку со лба, пытаясь тем самым неосознанно уменьшить головную боль. Бинты с затылочной части были густо пропитаны кровью. В спёртом воздухе подземелья чувствовался металлический запах свежей крови и слегка подгнившей плоти. Ветану действительно оставалось недолго. Едва ли он протянет дольше суток. Возможно, он крепился из последних сил, чтобы сохранять рассудок. Следовало поторопиться.         — Что надо сделать, сэр? — спросил Лаврус Ветана и приготовился слушать…

***

      Неугомонный пациент всё сильнее беспокоил Талину своей беспрерывной деятельностью. С тех самых пор, как он напал на неё (сама, в общем-то, была виновата), врач замечала за ним всё более прогрессирующее развитие угрожающих жизни симптомов: заражения мягких тканей головы гнилостной микрофлорой, усугубление симптомов сотрясения головного мозга, обезвоживание и общее истощение. Он уже вяло отбивался от её осмотров, неохотно говорил с ней, чаще всего принимая за пустое место. Девушка заглянула в чашку, на дне которой водили хоровод десятка два чаинок в крошечной луже остатков чая. Она поставила чашку на стол и потёрла глаза. До отбоя оставалось ещё порядка пяти часов, но она настолько вымоталась, что казалось, будто перевалило за полночь. К тому же ей претило одиночество. Контуженный забрал её первого пациента, и они куда-то пошли. Тащиться за ними она не решилась, надоело. А вот отсутствие компании её заметно огорчило. Молчаливый турианец ей нравился. Сдержанный, спокойный, он даже ни на секунду не задумался, чтобы защитить её, выхватить из когтей собственного собрата. Хотелось спросить его, зачем он это сделал? Своим поступком он мог серьёзно навредить тому ещё сильнее, но почему-то выбрал именно её жизнь и здоровье. Почему? Она могла бы спросить его, но не смогла бы перевести его ответ.       Чтобы развлечь себя, она убралась на кухне и вернулась в палату. Турианцы всё ещё где-то бродили. Заскучавший безногий пациент развлекал себя тем, что пытался приладить себе вместо инвалидных ходунков обычный стул. Затея довольно опасная: не предназначенный для этого инвентарь мог подломиться, и турианец рисковал оказаться на полу, хорошо если не получить по голове опрокинувшейся мебелью. Она покачала головой, отобрала стул, заставив того балансировать на одной ноге и опереться рукой о стену. Он не стал рычать или скалиться, в отличие от своих собратьев, только внимательно посмотрел на неё, будто ожидая каких-то ответных действий. Она выскользнула из палаты и вернулась через минуту. Пациент так и стоял, слегка склонив голову набок при её появлении. Она со вздохом вручила ему алюминиевые костыли и помогла настроить удобную высоту. Тот кивнул ей и двинулся вон из палаты. Вероятно, всё же добраться до туалета и справить нужду привычным способом. Талина приуныла. Пациенты порушили больничный режим и пытались расползтись по бункеру, как тараканы. Руководитель отделения из неё отвратительный. Подопечные уже на второй день разбежались из госпиталя. Не стоило, наверно, снимать с них наручники.       Но девушка не успела в полной мере насладиться самобичеванием, как в палату ввалилось двое турианцев. Контуженный едва перебирал ногами и был совсем плох. На вопросы не отвечал и практически ни на что не реагировал. Талина помогла уложить его на место, подсоединила к руке капельницу с питательным раствором и отошла от кушетки. В беспокойстве сложила руки на груди, наблюдая за дыханием пациента. Воздух с шумом проникал в его лёгкие. Не надо было доставать сканер, чтобы проверить его показатели. Едва ли этот турианец переживёт ночь. Девушке было его искренне жаль. Эти чувства невольно отразились на её лице. Она винила себя в том, что не смогла помочь ему, хотя и понимала, что пациент этому всячески препятствовал. Пару минут Талина смотрела на подопечного, пока глаза не защипали предательские слёзы. Утерев влагу, она только сейчас заметила, что за ней наблюдает второй турианец. Он всё так же был невозмутим, но скорее всего тоже понимал, что его сородичу осталось не так уж много времени. Солдатам не пристало распускать сопли. А ей как врачу тем более.       Она смутилась собственной слабости и попыталась улизнуть. Сбежать прочь от пристального взгляда и показательного примера её никчемных врачебных усилий. Она «спряталась» на кухне и снова заварила себе чай. Заняться было откровенно нечем. До вечернего «кормления» оставалась ещё пара часов. Но она недолго пребывала в одиночестве. В кухню снова шагнул её самый покладистый пациент с ящиком в руках, а за ним приковылял одноногий турианец. Ей снова пришлось подвинуться. Теперь вместо запчастей всё свободное пространство на столе занимали бруски, похожие на глину, мотки проволоки и какое-то военное оборудование. Турианцы в две пары рук слаженно готовили какое-то приспособление. Их рокочущие голоса, лишённые агрессии, можно было назвать даже приятными. Речь, наполненная рычащими горловыми звуками, походила чем-то на переговоры лесных котов. Она не знала, как их зовут, а их медицинские карточки вместо имён содержали цифровые обозначения. Талина решила дать им свои собственные имена, чтобы различать их. Лезть знакомиться с турианцами прямо сейчас она посчитала нелепым занятием. Своего первого пациента она нарекла Рони, второго Солми. Контуженному досталось имя Микки. Троица прежде была хомяками её лучшей подруги. Родители не разрешали ей заводить животных. Но у подруги она вволю могла поиграться с забавными зверушками.       Солдаты не слишком долго провозились с оборудованием и за полчаса собрали три устройства. Корпус им заменяли несколько слоёв скотча.       Безногий Солми потёр колено покалеченной ноги. Он не успел привыкнуть к костылям и уже стукнул ими сам себя пару раз. Хорошо, если не натрёт уже сегодня подмышечные впадины и ладони. Рони ушёл куда-то с пакетами, оставив её наедине с этим турианцем. Он ей тоже нравился. К тому же Солми единственный с самого начала не выказывал агрессии. Наоборот. И это вселяло в неё надежду, что исход войны может быть для людей более благоприятным, чем обычно подают в фильмах по захвату Земли чужаками. Прямо сейчас он вместе с ней сидел за столом, подперев рукой подбородок, и пристально смотрел на неё. Света здесь было гораздо больше, чем в палате, и Талина понимала, что ему просто интересно её разглядывать. Хотя быть объектом его интереса ей было крайне неловко.       Солми протянул руку и снова коснулся её волос. Девушка сдержала себя, чтобы не отпрянуть. Что плохого в том, что он изучает новый для себя вид? Всего пару дней назад она с таким же интересом щупала бессознательного Рони. Турианец потянулся и, сдвинув пряди, обнажил для изучения её ухо. Очертил пальцем по краю хряща и что-то спросил. Она не смогла понять, что именно, предположив, что он спрашивает о назначении этого органа. Пары минут хватило, чтобы жестами объяснить, для чего нужны людям уши. Турианец не остался в долгу и продемонстрировал свой внешний слуховой орган, склонившись к ней и придвинувшись, чтобы она смогла тоже посмотреть. Этот жест растрогал девушку и, осмелев, она тоже пододвинулась к нему, коснулась кожи возле его слухового отверстия, отмечая чувствительность мелких чешуек, щедро рассыпанных по бокам головы и шее турианца. Не удержалась, провела кончиками пальцев по мандибуле и аккуратно попробовала её на подвижность, тем самым вызвав скрипучий смех объекта её изучения. В ответ он пощупал нос девушки и провёл пальцем по губам. Талина боялась, что турианец не ограничится лицом и полезет под одежду, но их пикантное занятие прервал вернувшийся Рони. При его появлении они резко отдёрнули руки друг от друга, будто пойманные с поличным несовершеннолетние подростки. Эти жесты не укрылись от внимания второго турианца. Он пару секунд сверлил взглядом собрата, а потом о чём-то спросил его. Девушка настолько смутилась от произошедшего, что её пробрал нервный смешок. Хихикнув раз-другой, она сорвалась с места и выбежала в коридор, прикрыв залитые румянцем щёки. Забежав в санузел, она секунд десять нервно похрюкивала в ладони, пытаясь утихомирить дурацкое смущение. Холодная вода подействовала освежающе, но чего она не ожидала, так это возникшего за своей спиной Рони. Он с хмурым видом надвинулся на неё. Она, ожидая худшего, вжалась спиной в край умывальника. Но тот лишь удостоверился в целостности её лица и ушей, повертев голову девушки вправо-влево.        — Всё в порядке, — кивнула она, пытаясь понять очень странное поведение конкретно этого турианца. Ей начинало казаться, что он взял над ней своего рода шефство и пытается защищать от своих же. Это здорово воодушевляло, но она помнила условия договора с ним. Вечно защищать её он не будет. В лучшем случае до момента освобождения из бункера.       Она вернулась на кухню вслед за ним. Вдвоём турианцы принялись что-то горячо обсуждать, не обращая на неё внимания. Чтобы договориться, им хватило пяти минут. Ещё через десять они занялись кипучей деятельностью. Наворотили у одной из стен сооружение, похожее на дзот. Укрепили его крышу балками и отодранными листами пластиковых перегородок, стены — металлическими ящиками. Девушка не понимала, от кого турианцы решили обороняться? Они вроде собирались выбираться, а не окапываться? Люди ближайшее время возвращаться не планировали, так зачем же городить здесь нечто капитальное?       Но солдаты не собирались ей ничего объяснять, слаженно доводя сооружение до состояния форпоста. Удостоверившись в крепости конструкции, Рони поманил Талину за собой. Девушка ничего не понимала, но доверчиво двинулась за ним. Оказалась, что он собирался перебазировать контуженного в свежесооружённое убежище. Она пыталась привлечь к себе его внимание, чтобы он объяснил причину таких странных действий, но он просто её игнорировал. Пришлось подчиниться и просто помочь ему. Микки пришёл в сознание, но не сопротивлялся, пока его переводили в убежище. Там его расположили прямо на полу, лишь подоткнув под голову полотенце. Вслед за ним залез безногий. Талину тоже подтолкнули в его сторону. Она неуверенно остановилась у входа. Из узкого проёма выглянул Солми, схватил за руку и потянул за собой, едва не опрокинув её на себя. Она залезла и осмотрелась. Почти ничего не было видно. Присев на корточки, она всё ещё пыталась сообразить, что именно затеяли турианцы. Через пару минут в убежище ввалился запыхавшийся Рони. Места было маловато и пришлось потесниться, сбившись в кучу. Плечом к плечу. Солми обронил какую-то фразу, и Талина почувствовала, как её осторожно, но крепко обняли сзади, зафиксировав руками предплечья. Безногий склонился и, просунув между её зубов свой коготь, приоткрыл ей рот. Она вытаращила глаза, пытаясь осознать реальность происходящего. Турианцы до этого времени не были замечены в каких-то диких играх и странных ритуалах, потому их действия должны как-то объясняться. Ожидание затягивалось. Они сидели так больше минуты. У девушки начали затекать ноги и нарастать чувство неловкости от своего положения. И когда она наконец решила запротестовать, стены пещеры дрогнули, а пол под ногами тряхнуло. Вслед за этим последовал мощный удар по их укреплению и кто-то невидимый вдруг выключил звук…