Боюсь потерять тебя

Магнус не спит уже неделю. Часами стоит у окна, разглядывая сонный город, и слушает тихое сопение Алека. Ночные улицы окутывает тенистая прохлада. Утягивает в свои объятия едкий страх и одиночество, раздавливая на крупицы, и веет в лицо покоем, надеждой. Ты снова чувствуешь себя живым, уверенным в завтрашнем дне, освобождённым от каменного груза проблем Нижнего мира. Потому что рядом спит Александр, с лоснящимся на лице спокойствием, и его тепло насквозь заполняет комнату. Магнус так сильно боится потерять его. Однажды почти потерял, и вина будет грызть его вечно. — Магнус? — тревожно-ломкий голос морозом прошибает спину, сыплется кубиками льда за шиворот, но Бейн не оборачивается. Взгляд намертво приклеен к окну, а в груди скребётся сырой страх. Чувствует себя нашкодившим ребёнком, одиноким псом, раненным бойцом — кем угодно, но точно не могущественным магом. Любовь — это смертельно опасная слабость, даже если ты бессмертный колдун. — Алек? — Магнус отвечает кривой улыбкой, вымученной, высеченной из-под толстого льда отчаяния. -Ты давно здесь стоишь? Я не слышал, как ты встал. — Я уже минут десять возле тебя стою, а ты и носом не повёл, — Алек подозрительно осматривает Магнуса с ног до головы и подходит вплотную к нему. Опускает горячую ладонь на плечо, языками пламени кожу расплавляет и смотрит прямо в глаза. Бейн его не обманет. — У меня постоянно стоит перед глазами тот день, когда я оставил тебя одного там, в коридоре, — Магнус обессилено опускает глаза и снова поворачивается к окну. — Ты сказал, что любишь меня, что мы вместе со всем справимся. Ты смотрел на меня так, как не смотрел никогда раньше — с невыносимой болью, раздавленно, виновато, — голос надрывается, трещит по швам, хрипит. — Но я всё равно ушёл, потому что так было правильно, потому что нужно было защищать Нижний мир. Я видел в твоих глазах застывшие слёзы и готов был вспороть себе сердце, лишь бы не чувствовать вины. Я ведь мог потерять тебя, Алек. Магнус боится столкнуться с взглядом Алека. Потому что просто не сможет выдавить из себя и звука. Он уже не помнит, как долго закапывал внутри эти тягуче-горькие слова, мучаясь от кошмаров, порой даже забывая про сон. Он не знает, когда это началось — в тот день, когда они с Александром оказались по разные стороны баррикад, в тот день, когда они расстались. Или может, это началось гораздо раньше, когда Лайтвуд впервые признал свои ошибки и попросил прощения? Да, Магнус уже давно ощущает угрозу. Отношения сцепились на сердце капканом и не отпускают, не дают свободно вздохнуть. А нужна ли Бейну эта свобода? Конечно же, нет. Алек стоит у него за спиной и не шевелится. Магнус слушает его затруднённое дыхание, прикрыв глаза, и чувствует, что падает. Каждый день, шаг за шагом, всё ближе подступал к немыслимой пропасти — глухое одиночество. В прошлой жизни оно было его единственным пристанищем, родным домом, в котором он жил, оплетённый страхами и жгучей болью. Бейн почти столетие так жил, и одиночество вошло в привычку. Не подпускал к себе никого, сердце держал под замком, но ничего не вышло. Он встретил Александра Лайтвуда. Они столько времени вместе, а Магнус привыкнуть, поверить не может. Он увлёкся Алеком с их первой встречи, проникся им, привязался, даже не задумываясь о последствиях. Казалось, ничто не заставит его пожертвовать жизнью ради сумеречного охотника. Бейн сделал бы это без сожаления, гордо, без задней мысли. Потому что без Александра своей жизни он не представляет, просто не видит. Только Лайтвуду под силу наполнить её смыслом или, наоборот, превратить в мучительный ад. Потому что Магнус ему позволит. — Магнус, посмотри на меня, — Алек с тяжёлым вздохом дотрагивается до его локтя и поворачивает к себе — насильно, резко, требовательно. — Всё это было в прошлом, слышишь? Мы боролись за жизнь своих близких, готовы были добиться мира любой ценой, даже ценной собственного счастья. Но мы выкарабкались, мы вернулись друг к другу, и я больше не позволю тебе уйти. — Я не уйду, — в карих глазах угасают слёзы, и Магнус улыбается. Лихорадочно, счастливо-влюблённо, доверчиво. Потому что одиночество в груди отступает, рассеивается, крошится. И дышать уже гораздо легче. И любить больше не страшно. И терять не возможно. — Войны, сражения, конфликты — они будут всегда, как бы мы не защищали свои миры, — Алек мажет ладонью по плечам, цепляется пальцами за шею и взглядом настойчивым привязывает. — Но это не значит, что мы должны жертвовать всем. Мы всегда будем друг у друга. — У меня такое ощущение, что это не я прожил девять веков, — задумчиво тянет Бейн, отвечая на тёплые прикосновения. — Ты научился по-настоящему ценить отношения, Александр. — Я люблю тебя, Магнус, — Алек щекочет мягким шепотом и губами касается мочки уха. — И это заставляет меня верить в то, что мы не пропадём. Магнус задавливает в горле скрипучий всхлип и обнимает Алека крепко-крепко. Человек не способен любить так сильно, но он ведь и не человек. Хватается жаркими прикосновениями за плечи, золотом в его взгляде растворяется и улыбается так безумно-сладко, будто землю под ногами теряет. Счастье в висках пульсирует, колотится где-то под рёбрами, и Магнус чувствует себя безнадёжно влюблённым подростком. Который выиграл войну за любовь. Который готов умереть за любовь.