Призма

Тихий шелест аппаратуры успокаивает. Аппаратура не думает. Не врывается насильно в твоё сознание. Не пытается ранить. Просто работает. Порой даже лучше, и уж точно эффективнее, человека. В который раз он радуется, что его лицо спрятано за маской? В сотый? Тысячный? Никто не видит, что он не всматривается в метрику с положением «Добивающего» в системе. Никто не видит, что он просто стоит тут, глядя в никуда. Никто не видит, что ему плохо. Дрожь. Он чувствует, как его трясёт. Руки рефлекторно сжимаются в кулаки, пытаясь скрыть, спрятать собственную слабость. Слабым в этом мире не место. Всё ничтожное раньше или позже умирает, а он пока умирать не собирается. Голова трещит нещадно, но он стоически терпит, вновь и вновь заставляя себя дышать ровно, как механизм. Дышать и прокручивать в памяти события прошедшего дня, безжалостно отмечая собственные промахи. Не совсем целебная медитация, но лучше, чем просто тупо глазеть в монитор, ожидая доклада. Ошибка номер раз! Дроид. Он опять недооценил свою… их принцессу Лею. И теперь все смерти, что последовали и последуют за его недальновидностью, будут на его совести. Ведь достаточно было просто приказать солдатам обойти периметр. Хотя бы на предмет поиска сбежавших. И дроид был бы пойман. Он устало закрывает глаза под маской. Резкий свет монитора раздражает. Сильно. Ему нужно найти в себе силы и прекратить эту пытку. Нужно выспаться. И научиться, наконец, простой истине: не ошибается тот, кто ничего не делает. Он делал. И он ошибся. Но почему за наши ошибки всегда расплачиваются другие? Ошибка номер два! Дэмерон. Почему он не убил придурка ещё в пыточной?! Ценный пленник? Вдруг да польза будет? Ага, давайте ему чего успокоительного с обезболивающим вколем, а то вдруг рассудком поедет! Пытать потом несподручно будет. А теперь что? Да, хоть шлем об консоль расшибай теперь. Только это не поможет уже. Одна радость – судя по последним сообщениям, названый братец триумфально удобрил своими останками пустыню, рассеявшись по ней в виде обломков в радиусе нескольких километров. Может и взойдет. На будущий год. Непослушные губы под маской сами собой складываются в подобие улыбки. Ухмылки. Стоп! Так не пойдёт! Ещё немного в том же духе, и он станет таким же как Хакс! Начнёт получать удовольствие от чужой смерти. Начнёт наслаждаться чужой болью. Хакс. Его ошибка номер три! На кой крифф он тогда указал Сноуку на перспективного молодого военного? Да, Хакс не глуп и в чём-то даже гениален. Но… Чем дальше, тем сильнее рыжий генерал напоминал ему дроида. Дроида, со сбойнувшей программой. Знающего только одну команду — «огонь». И чужая кровь, алым следом тянущаяся теперь за генералом, прямое следствие ЕГО ошибки. Ему стоит научиться открывать глаза много раньше, чем свой дурной рот. Самовнушение – великая сила. И вновь ударивший в глаза свет уже не кажется ему таким резким. Мониторы ехидно и равнодушно подмигивают, а в помещении царит блаженная тишина. Ни чужих мыслей, ни разговоров. И это именно то, что ему сейчас нужно. Чтобы успокоиться. Чтобы взять себя в руки. И выловить того маленького червя, что так легко нарушил его мнимое равновесие. Его внутренний баланс. Ему давно пора прекратить ненавидеть себя за собственные же ошибки. За собственную слабость. Анализ. Он должен анализировать свои действия, а не заниматься самобичеванием. Но больная голова и хронический недосып этому способствуют мало. Он с шипением выпускает воздух из лёгких. Ошибка последняя. Предатель. Он отпустил его. Оставил жить. Списал его поведение на молодость и наивность. Глупец! FN-2187 распорядился предоставленными шансом по-своему. Предатель без сожаления убил товарищей по оружию, спасая свою бесценную задницу. Убил тех, кто спал с ним в одной казарме. Убил тех, кто прошёл с ним бок о бок огонь и воду, тех, кто ему верил. Как и ТОТ, другой… Дышать ровно не получается, и он рефлекторно закладывает трясущиеся руки за спину, стремясь унять дрожь. Сердце раз за разом заходится в бешенном ритме, разгоняя непрошенный адреналин. Кажется, он таки нашёл червя. А ведь он думал, что уже забыл. Уже пережил. Уже перерос это отвратительное чувство. Предательство. Что есть предательство? Быть не таким, как все – это предательство? Нет! Если бы все были под копирку одинаковыми, этот вид вымер бы ещё на заре эволюции! Остаться верным себе, а не чужой цели? Это предательство?! Нет! Ведь иначе ты предаёшь самого себя! Это паршиво, но он мог бы понять FN-2187. Понять, да. Но не простить! Потому что предатель сбежал от трудностей, как плешивый пёс! Как всегда делал ТОТ, другой. Не поднял головы! Не попытался бороться или менять систему изнутри! Невозможно? Никогда не рассуждай о шансах! Просто сделай это. Вот предатель и сделал. Просто сбежал. Как ТОТ, чьё имя он предпочёл бы забыть. Сбежал, и демонстративно нагадил перед уходом. Ему ведь недостаточно было уйти молча! Не достаточно просто исчезнуть! Совсем, как и ТОМУ, от кого он отрёкся. Вот и причина его боли. Так просто. Банальное любопытство. И в который раз? В десятый? Сотый? В который раз он поддался этому неуёмному чувству?! Почему он просто не ушел с мостика, зачем присушивался к перепалке Хакса с Фазмой, зачем сам пролистал личный табель FN-2187 и детали его побега? Искал оправдание ему? Или себе? И как, нашёл? Полегчало?! Тело ощутимо потряхивает. Перед глазами плавают чёрные точки, а на голову снова словно стальной раскалённый обруч одели. Такую честь следовало бы оставить Хаксу и его прихвостням. Но теперь! Теперь он убьёт эту мразь собственноручно, как только встретит. ТАКИЕ не заслуживают права жить! НО. Но-но-но. Набат в голове. Стук в ушах. Он не мог убить этого штурмовика тогда, на пепелище Туанула. Даже знай он, к чему приведёт его слабость. Обруч на висках сжимается туже, грозя раздавить непутёвую голову. Но он просто не мог. Потому что нельзя казнить человека за одни только мысли. Он, ситх его побери, не Люк Скайуокер! Вдох-выдох. Он должен держать себя в руках. Мысли всего лишь мысли, сиюминутная слабость. Воплотятся ли они в действие или нет зависит прежде всего от самого человека и самую малость — от обстоятельств. В горле клокочет ярость, а руки за спиной сжимаются до хруста, пытаясь удержать рвущегося наружу зверя. Выдох-вдох. Медленный. Глубокий. Заставляющий мыслить здраво. Убивать за мысли — абсурд. Иначе стоит казнить направо и налево за один только факт зависти к соседу или ревности к жене. Свет мониторов раздражает усталые глаза и изображение «Добивающего» двоится, теряя чёткость. Стук в ушах нарастает. Но он выдержит. Обязан. И завершит свой анализ. Убивать за дела – совсем другое. FN-2187 выбрал предательство. Выбрал сам. И за свой выбор он ответит. Сполна… Цепочку мыслей прерывает какой-то шорох, кажущийся изнурённому мигренью мозгу набатом. Но это просто тот офицеришка. Митука? Митака? Остановился позади, опасаясь приближаться на расстояние удара. Снял с головы фуражку и судорожно сглотнул, боясь говорить. Боясь думать. Но тут и гаймодианец бы догадался, что новости будут плохими.       — Сэр? — наконец, выдавливает из себя парень. — Нам… не удалось захватить дроида на Джакку. Рен медленно поворачивается. Немного — на полкорпуса. И искренне радуется, что руки так удачно остались сцепленными за его спиной. В разуме молодого офицера, которому выпала сомнительная честь доклада, он выглядит хищным зверем, притаившемся в полумраке забитого следящим оборудованием закутка. Отсвет мониторов пробегает по ободу маски, а парнишка в офицерской форме до икоты страшится увидеть в темных прорезях блеск глаз.       — Он… ушел от погони нааа… угнанном коррелиааанском… грузовом корабле… — стараясь не заикаться заканчивает лейтенант.       Спокойно, Рен, спокойно. Это всего лишь мальчишка. Он не виноват в том, что его начальник идиот. Попытка успокоиться выливается в полный едкой иронии вопрос:       — Дроид угнал корабль? Хаксу определённо пора помочь пересмотреть его хвалёную стратегию. Если уж даже дроид сделал его, как кутёнка…       — Не совсем так, сэр, – чувство юмора в Имперской Академии очевидно не преподавали или пришедший с докладом парень бессовестно дрых на лекциях. — Ему помогли, — пояснил офицер, глядя на Рена в упор. Помогли? Помогли?!! Рен делает плавный хищный шаг назад, наконец, разворачиваясь к собеседнику. В словах посыльного нет лжи. А в мыслях лишь горькое, знакомое чувство предательства. Недостающим осколком мозаики встаёт на место «И ему помог, один штурмовик…». А так и не успевшее войти в нормальный ритм сердце снова начинает стучать в висках, разгоняя по венам чудовищный коктейль. Застарелая боль. Досада. Злость. Гнев. Гнев готов взорваться в его разуме сверхновой, снося и без того хлипкие барьеры. Проклятый предатель! Проклятая ошибка!       — Данные не подтверждены, но мы думаем, что в этом может быть замешен FN—218.. – но парень не успевает закончить. Рен единым движением срывает с пояса меч, выпуская на свободу раскалённый и плюющийся искрами карающий клинок. И чувствует, как вязнет в потоке времени. Меньше удара сердца. Барьеры в его разуме уже видны на просвет. Воображаемое защитное стекло, его якорь, его клетка, давным-давно покрылось уродливыми трещинами, сквозь которые он видит только ошарашенно глядящее в пустоту, исполосованное ожогами и рубцами, лицо мальчишки. Мальчишки, страшившегося увидеть жёлтое пламя звериных глаз. Нет, крифф подери, нет! Ему не хватит сил сдержать рвущийся наружу гнев. Он знает. Он видел. А гнев непременно потребует жертвы. Но что угодно, только не человек! Он знает, что если убьет в гневе, то перейдет невидимую черту, за которую ему не хочется. И из-за той черты не будет возврата. Он знает. Он видел. Меньше удара сердца. Пружина времени слетает и алый клинок обрушивается на ни в чём не повинную аппаратуру, гася раздражающий свет мониторов. Аппаратура не думает. Не испытает боли. Не чувствует страха. Просто работает. Или не работает. Но гнев, гнев временно стихает, получив своё.       — Что-нибудь ещё? — тихо и чётко проговаривает Рен, не оборачиваясь. Он ещё встретится с предателем и тогда, только тогда, даст выход внутреннему зверю. Но не сейчас. Сейчас он отпустит офицера и пойдет к себе в каюту. Пить обезболивающее. И спать. Пусть его Сноук потом хоть живьём зажарит.       — Еще их сопровождала девушка, — поспешно выдавливает на два тона выше, чем раньше невезучий офицер, у которого перед глазами всё ещё плавают искорки от разбитых в хлам консолей. Офицеришка тоже надеется, что буря миновала и сейчас он пойдет на своё рабочее место пить каф пополам с алкоголем. Генерал Хакс добрый. Он поймёт. Только-только утихший гнев неожиданно вспыхивает с новой силой, снося защитное стекло сознания к криффу. Удар сердца и Рен резко выбрасывает вперёд руку в черной перчатке, а послушная его зову Сила уже тащит Митаку к нему. На горле мальчишки смыкаются стальные пальцы.       — Что за девушка? — шипит вокодер. Мысль о том, что Хакс и его прихвостни прозевали на планете подмогу от Сопротивления, заставляет кровь кипеть от гнева. Но теперь весь запал чётко сфокусирован на недотёпах—военных. Если что-то и способно его взбесить сильнее собственных ошибок, так это ошибки чужие и глупые! Рен врывается в сознание офицера безо всякого пиетета, грубо ища ответы на свои вопросы. И лишь удивлённо встряхивает рукой, понимая, что держит уже бессознательное тело. Перепуганный офицеришка просто и незатейливо хлопнулся в обморок, лишив его возможности получить информацию быстро. Крифф! Пальцы разжимаются, а тело офицера мешком оседает на пол. Рен бездумно смотрит на изломанное тело у своих ног кажется целую вечность, постепенно осознавая, как близко на этот раз он подошёл к краю. Его дед убил бы этого мальчишку за подобный проступок. Просто придушил, без ненужной жалости и сострадания. Но Кайло Рен, внук легендарного Дарта Вейдера, обоснованно боится, что никогда не сможет достичь вершин своего деда. Не сможет равнодушно убить за проступок. Колени ощутимо подгибаются, а тело сковывает болезненная усталость. Но он не может позволить себе рухнуть лицом в пол. Не здесь. На комлинк уходит три сообщения: меддроиду — явиться в его каюту с дозой обезболивающего и стимуляторов, Хаксу — подготовить подробный отчёт о произошедшем и техникам ангара — немедленно приготовить его личный шаттл. Он сам спустится на планету и поговорит с торговцем и свидетелями. И таки пожмёт Хаксу его мужественное горло. Сам. Если спрут гниёт с головы, рубить щупальца — занятие бессмысленное. И запрос к командованию на переквалификацию молодого лейтенанта он тоже напишет сам. Сразу, как только найдет время. А сейчас — триста шестьдесят шесть шагов до каюты. Всего лишь.       Хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам.