Секрет успеха

      Сев вечером за планирование уроков, замечаю в очередной раз, как достала меня головная боль. Тру виски, обессиленно упав на кровать, и прикрываю глаза. За сегодня пришлось выпить три таблетки обезболивающего, но последняя не помогла вообще. Проверив расписание на завтра, решаю с утра пойти в больницу на консультацию к врачу, ведь дальше так продолжаться не может.       Еле засыпаю. Боль перемещается на область затылка, и вдобавок к ней появляется тошнота, от которой я мучаюсь и, ворочаясь, не могу заснуть. Проклинаю всё на свете, даже брата, который не вернулся домой. Наверное, сидит сейчас за новым треком. Но мне от этого не легче: он бы мог работать и дома, ведь для написания текста не нужна дополнительная аппаратура, а мне бы было в сотни раз спокойнее. Я засыпаю после полуночи, когда, порычав в подушку, выпиваю ещё пару таблеток.       С самого утра еду в клинику, которую посоветовал Эд, когда я застала его за чашкой кофе в восемь. Он сказал, что приехал ближе к двум и сейчас снова уедет, но меня сможет докинуть, если я соберусь по-быстрому. Мне приходится носиться по квартире, одновременно одеваясь и приводя себя в порядок, чтобы успеть с братом.       — А тебе, собственно, зачем туда? — спрашивает Эд, когда мы оказываемся на подземной парковке. Он открывает авто и, закинув спортивную сумку на заднее сидение, вставляет ключ в зажигание.       — Живот болит уже третий день, ничего не могу с ним поделать, — быстро отвечаю я, чтобы отвести от себя подозрения, и сажусь на переднее сидение.       — Дело серьёзное, — хмыкает брат. — Но врачи там хорошие. Думаю, помогут, — он достает из бардачка пару купюр и протягивает их мне. — Не трать свой аванс, ладно?       По пути мы покупаем по стаканчику кофе, и, завезя меня в клинику, брат уезжает в офис. Помедлив у входа, толкаю дверь и иду к стойке регистратуры, чтобы записаться на приём. С деньгами это удается сделать в три раза быстрее, чем в государственной клинике, и уже через пятнадцать минут я захожу в кабинет к средних лет женщине в нежно-розовом халате. Она вежливо здоровается со мной и просит рассказать о проблеме, а после осматривает меня.       — Дело серьезное, но не настолько, чтобы сильно переживать, — говорит она, вертя в руках снимок с МРТ. — Вам стоит побольше отдыхать, гулять на свежем воздухе, не загружать голову лишними проблемами. Если у вас сегодня рабочий день, отмените его, я выпишу вам справку, — врач выписывает мне направления и рецепт на лекарства.       Попрощавшись, я сразу захожу в аптеку в соседнем здании и выпиваю таблетки, потому что терпеть головную боль сил больше нет. На удивление, уже через десять минут я начинаю чувствовать облегчение. Почувствовав прилив сил, звоню Эду, чтобы узнать, чем он сегодня занимается на лейбле, потому что хочу приехать и побыть с ним. Брат говорит, что ему надо встретиться с битмейкером и обговорить концертную программу с менеджером, а потом он свободен, так что я спокойно могу приезжать. Дохожу до метро, наслаждаясь прохладным воздухом и слепящем солнцем, и отправляюсь в BS.       Пока жду, когда освободится брат, валяюсь на диване в его кабинете, укрывшись пледом. В помещении никого, кроме меня, нет, и тишина убаюкивает. Достаю из сумки коробочки лекарств и решаю пока прочесть инструкцию к каждому препарату. Разворачиваю первый лист, который оказывается даже больше формата А4, и читаю колонку побочных эффектов. Привлекает внимание то, что запретом является алкоголь, но я замечаю про себя, что переживу это.       Внезапно в кабинет залетает Эд. Он хватает со стола две папки и, будто изначально не заметив меня, тормозит только у двери. Я быстро сгребаю таблетки под плед, потому что мне прописали аж четыре вида, и невинно улыбаюсь брату. Тот, прищурившись, всё же выходит, но возвращается через пару минут, когда я уже успеваю убрать всё обратно в сумку.       — Как себя чувствуешь? — спрашивает он, сев рядом и будто ища глазами то, что было на этом месте. Пожимаю плечами, когда наши взгляды встречаются.       — Всё прошло, а медицина творит чудеса. Теперь живее всех живых, — бодро отвечаю я, подсев ближе к Эду и прижавшись к нему лбом.       — Я очень рад. Не хочешь сегодня со мной сгонять в ТЦ на выступление BS? Тимати сказал — обязаловка. А сразу после поедем домой, закажем пиццу. В общем, как в старые добрые времена, — договаривает Выграновский, расплывшись в широкой улыбке и приобняв меня за плечи. Я делаю вид, что думаю, но всё же соглашаюсь.       Пока заканчивается последнее выступление, и Дана тянет строчки, брат выводит меня на парковку, сетуя на то, что не хочет потом бегать от девчонок. Долго возится с ключом, а потом матерится и проверяет карманы.       — Что случилось?       — Сегодня утопил пульт сигнализации в кофе, теперь он не работает. Не могу открыть тачку, ибо не выключу потом этот ебаный ор, — рычит он, проведя рукой по лицу. — Очень вовремя, — раздраженный, достает смартфон и кому-то звонит. Я в это время втыкаю в пол, потому что очень хочу спать, даже глаза слипаются. — Тебя Марвин докинет, а я уже со всем сам разберусь. Всё наконец закончилось.       Согласно киваю, прижавшись спиной к авто брата. Прикрыв глаза, кажется, вырубаюсь на пару секунд, но просыпаюсь от быстро бьющегося сердца. Провожу рукой по лицу, стерев со лба пот, и ищу брата. Тот, вместе с Кридом и Марвиным, спускается по лестнице от двери.       — Эй, малая, запрыгивай, — кричит мне Эд, остановившись у белого Aston Martin, — садись давай, — торопит он меня, когда я хмурюсь.       Когда я сажусь на заднее сидение, рядом со мной плюхается Егор. Он, конечно же, меняется в лице, стоит мне только встретиться с ним взглядами. Брат устраивается спереди, что-то обсуждая с Мишей, и я перевожу взгляд на шатена. Мне почему-то вдруг становится так стыдно перед ним за наш вечерний разговор, за то, в каком состоянии я была, отчего я даже не здороваюсь, хоть мы и не виделись, и отворачиваюсь к окну. Так поступает и Булаткин.       Он снова занимает все мои мысли, отчего я залипаю и не замечаю, как машина резко виляет, а на весь салон разлетается ругань Эда. Ударившись рукой о стекло, падаю назад, прямо на Егора, и ойкаю. Парень, испуганно вылупившись, спрашивает, всё ли в порядке, и помогает мне подняться. Киваю и тру запястье. Егор приобнимает меня.       — Я не хочу больше беситься из-за тебя, — шепчет он мне на ухо, — это так заёбыват, — добавляет он уже в пол голоса, отодвинувшись. — Ты, конечно, повела себя, как последняя тварь, но я не могу так. Сходим вечером куда-нибудь вместе?       — Спасибо, — тихо отвечаю я, прижавшись к плечу Егора и натянуло улыбнувшись. Я еле выдавила из себя это лишь потому, что боялась не удержать переполняющие меня чувства. — Только вечером мы с Эдом собирались наесться пиццы и зависнуть у телика, пока у него есть такая возможность. Может, в другой раз?       Меня вдруг одолевает резкая, но терпимая боль, и я прижимаю руку ко рту, боясь, что меня вывернет. Становится дурно, и, заметив это, Егор просит Марвина остановиться и немного подождать. Я выхожу из авто, а следом за мной Эд. Спрашивает, всё ли в порядке, а я только молчу, облизывая уголки губ и сжимая пальцы. Чувствую себя максимально разбито. Тру глаза.       — Всё нормально, Эд, правда, — когда немного отпускает, и я могу дышать, произношу. Брат цокает и закатывает глаза, но после моего умоляющего взгляда всё же возвращается в машину и что-то говорит Мише.       Егор, которого долго пришлось уговаривать не срывать фан-встречу из-за меня, все же выходит, пригрозив мне и сказав звонить, если что случится. Эд говорит примерно то же самое, но Марвин подбрасывает его до автомагазина и наконец направляется в сторону нужного микрорайона. Мужчина тормозит у небольшого торгового центра и, извинившись, возвращается минут через семь с бутылкой воды и стаканом ароматного кофе. От этого запаха меня снова начинает тошнить. Открываю окно, вдыхаю теплый воздух приближающейся весны и принимаю воду из рук обеспокоенного Миши. Тот не выезжает с парковки, пока я не прошу его всё же двинуться с места.       По пути мужчина пытается завести со мной разговор, поначалу чуть ли не каждую минуту спрашивая, всё ли в порядке, а после, заметив моё раздражение, переводит тему на сегодняшнее выступление в ТЦ «Планета».       — Ты так беспокоишься, потому что боишься, что я испачкаю твою новую машину? — отшучиваюсь я, поймав на себе взгляд мужчины. Тот смеётся, цокнув, и начинает говорить что-то в ответ, но я его перебиваю. — Да ладно Вам, Михаил Михайлович. Даже если это случится, одно посещение автосалона решит проблему.       — Давай прекратим этот тон, пожалуйста, — на выдохе говорит Марвин, будто его это задело.       — А что с ним не так? — секунду смотрю на него и отвожу взгляд.       — Нам пора прекратить этот детский сад, — мужчина качает головой, постукивая пальцами по рулю. Авто тормозит на светофоре, и я немного подаюсь вперёд от резкого торможения. — Мы давно выросли из этого возраста.       — Ну простите, забыла, что со звёздами так не разговаривают, — это звучит не столько гадко, сколько устало.       — Прекрати. Жень, ни к чему сейчас выпендриваться и «выкать» мне, — а в голосе Марвина прослеживается раздражение. Фыркаю. — Издеваешься? Я хочу нормального общения, без твои уничтожающих взглядов. Это, как минимум, глупо. В школе хоть каждые три секунды называй меня по имени-отчеству, а вне её стен прекрати, пожалуйста.       Авто трогается, а я не отвечаю. Миша смотрит на дорогу, в упор, будто ничего вокруг не замечая. Верчу в руках телефон. Он молчит, будто думает, что еще такого добавить, чтобы убедить меня. Я прокручиваю в голове все наши встречи и застреваю на вчерашнем разговоре. Снова стыдно.       — Мы неправильно начали, — всё-таки произносит Марвин, обернувшись на меня.       Марвин доводит меня до лифта. Прямо до двери. И ждёт, пока тот спустится и оглушит меня писком. Меня ноги просто не держат: дикая слабость, ещё и тошнит. Радует только, что голова прошла. Когда лифт наконец приезжает, Миша вдруг что-то вспоминает и, зайдя в лифт со мной, достает из кармана куртки телефон. Я только собираюсь спросить, что он тут делает, но мужчина начинает говорить, а лифт дергается и плывет вверх.       — У меня друган тут живет. Вот подумал, что, вместо того, чтобы торчать сегодня с ним на студии вечером, я могу зайти сейчас и всё обсудить, — пожимает плечами Марвин, улыбнувшись.       — Если тебя подговорил Эд, и ты так же бесцеремонно завалишься к нам в квартиру, я тебя выпну, честно, — хмыкаю я, доставая ключи и ковыряясь ими в замке.       — Я же сказал, что иду к другу, а ты не похожа на высокого шатена с отвратительным чувством юмора, — пожимает плечами тот и помогает мне открыть дверь, которая так и не поддалась. Говорю «спасибо» и, застыв в дверях, жду, когда же Марвин уйдёт. Чувствую себя всё хуже, голова кружится. — У тебя точно всё хорошо? Может, мне остаться?       — Н-нет, правда, иди уже, — натягиваю улыбку и, сделав шаг в квартиру, держусь за дверь. — До встречи, — закрываю её и сажусь на пол, обхватив голову руками.       Заснув у двери, я проспала около получаса. За это время мне заметно полегчало, и я, сварив себе кофе и разбавив его молоком, накидываю на плечи теплый халат и выхожу на балкон. Оперевшись на перила, делаю глоток и, поставив на них чашку, прислушиваюсь к голосам из открытого окна моего соседа.       Да уж, ну и знакомство вышло. Вспоминаю и глупо улыбаюсь, представив удивленное выражение лица парня, когда я постучалась в его балконную дверь. Сейчас это вызывает у меня теплые эмоции, и я чуть не роняю кружку вниз, когда слышу голос Марвина параллельно со смехом соседа. Прижимаюсь ближе к балкону. Держу пари, это точно он. Возникает вопрос: они реально друзья или это дебильный поступок по просьбе моего брата?       Запахнув халат, беру с собой кофе и, захлопнув дверь, стучусь в соседнюю. Эти двое настолько громкие, что их смех слышно даже в подъезде. Собираюсь уже нажать на кнопку звонка, но дверь передо мной резко открывается, а в дверном проеме оказывается тот самый «шатен с отвратительным чувством юмора», видимо. Он смеётся, мол, почему я не зашла через балкон, а я лишь криво улыбаюсь и, не получив разрешения, прохожу в квартиру.       — Снова этот удивленный взгляд, — кидаю я, обернувшись.       Иду на звук клавиш: комната оказывается просторной гостиной с угловым серым диваном, прилипшей к стене книжной полкой с редкими вставками под свисающий цветок и статуэтки, большой плазмой, игровой приставкой и нависшим, словно над колыбелью с младенцем, над синтезатором Марвиным. Его пальцы мягко касаются клавиш, и рождённая мелодия ласкает слух. Мужчина поднимает глаза, и его сосредоточенный взгляд сменяется добродушным.       — Как себя чувствуешь? — спрашивает мужчина, положив руки себе на колени.       — Ой, давай без этого, — отмахиваюсь и плюхаюсь на диван, чуть не проливая кофе на белый, скомканный и брошенный в угол, к подушкам, плед.       — Господи, да что тут происходит, — прерывает нас Воднев и, повозмущавшись на счет пледа и взяв его в руки, цокает. Он обращается к Мише: — Может, хоть познакомишь меня со своей подружкой?       Мы оба смеёмся, переглянувшись, а сосед только разводит руками и закатывает глаза.       — Это Женя, — наконец выдает Марвин и улыбается мне. — А это Данчи, мы работаем вместе и давно знакомы.       Сосед спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь к кофе, на что я лишь мотаю головой. Миша снова начинает что-то наигрывать, что-то невероятно грустное, а Данчи приносит две кружки с чаем и пачку печенья. Он ставит всё на столик около дивана и сам садится на противоположный от меня край. Начинает спрашивать меня про увлечения, работу, как я тут вообще оказалась, а потом добавляет, что слышал это от Скруджи и просто забыл. Марвин напоминает ему о их работе и планах на день, и Данчи с недовольным лицом возвращается к столу и достает стопку бумаг.       — В общем, перенести концерт в Баку оказалось реальным, даже без неустойки, поэтому не надо париться с наёмом охраны, — говорит мой сосед, взяв в руки папку и открыв ее. — На днях местный директор вышлет мне все скан-копии, и мы уладим этот вопрос. Но вот с Пензой все куда хуже.       Миша хмурится. Он перестает играть и отходит к окну. Ребята молчат, а я и не рискую нарушить эту тишину. У Марвина какие-то проблемы, они давят на него и его карьеру, и это заметно. Я не спешу спрашивать, потому что и так чувствую себя неловко, став участником этой беседы. Только оборачиваюсь к окну.       Сжав руки в кулаки и заметив мой взгляд, мужчина лукаво улыбается и кивает другу. Тот кивает в ответ. Он откладывает на край стола ещё пару папок и берёт, вытащив из файла, очередные бумаги. Блэкстаровцы начинают обсуждать будущие фотосессии, и до меня, не сразу, но доходит, что они просто замяли прошлую тему.       — Кажется, наша гостья заскучала, — Воднев убирает в стол весь хлам и, встав, кидает в Мишу скомканный лист бумаги. Тот, не ожидав, удивленно поднимает вверх брови, но быстро соображает, и комок летит обратно.       Начинается война. Эти двое кидаются подушками, ненужной бумагой, в ход идёт даже драгоценный плед. Дурачатся, как дети, чем вызывают у меня смех. Марвин оказывается не таким уж и занудой, грубым мужчиной. В нем явно прослеживается доброта… только к чему бы мы пришли, вовремя не остановившись?       Через час звонит Эд и настороженно спрашивает, где я и почему открыта входная дверь. Он долго горит, когда я объясняю ему всю ситуацию. Ворча, брат ставит на стол коробки с пиццей и обещает себе, что это его последний такой ужин, а завтра он идет в зал. Я смеюсь.       — Взял всё, что ты любишь, ещё прикупил пару дисков для приставки.       — Опять проигравший будет мыть посуду весь день? — отвечаю я, помогая брату срезать веревку и водя носом над ароматной пиццей. — Если так, то я согласна, всё равно ты меня не сделаешь. Мне только интересно, когда ты уже подключишь посудомоечную машинку.       — Я только с тобой начал питаться дома, — говорит Эд, приобняв меня и положив голову мне на плечо. — Так что, глядишь, и посудомойку скоро подключим.       Беру в руки все коробки и, резко развернувшись, ощущаю легкое головокружение. Пошатнувшись, моргаю, чтобы прогнать звездочки в глазах. Эд этого не замечает. Встревоженно подмечаю, что не выпила вечернюю дозу таблеток, но не мчу это делать при брате, чтобы не беспокоить его. Наверное, он и так много чего себе надумал. Голова не проходит, но я, собравшись, несу пиццу в гостиную и сажусь на диван.       Ближе к одиннадцати, когда наш бой за мытье посуды в самом разгаре, в дверь звонят. Мы переглядываемся, и я спрашиваю Эда, не ждёт ли он кого, на что тот только отрицательно вертит головой. Он идёт открывать. Я в это время ставлю игру на паузу и убираю пустые коробки. Из коридора доносится женский голос, а после двухминутной возни в гостиную вместе с Эдом заходит Софа. Я удивленно веду бровью, и на мой вопрос брат лишь кивает.       — Софа сегодня переночует у нас, у неё какие-то нелады с мамой, — шепчет Эд, пока девушка кидает свой рюкзак в угол комнаты и садится рядом со мной.       — Ого, я тоже хочу поиграть, — она выхватывает геймпад из рук Выграновского и грозится победить меня за десять секунд. Я незаметно для Софы закатываю глаза.       Она раздражает меня с первой секунды появления на пороге этой квартиры. От её рыжих волос в глазах рябит, а даже приятный голос всё равно раздражает. Как и её поведение. Когда она рядом с Эдом, я чувствую себя ему не нужной. Просто этот человек заполняет всё его внимание, и не остается даже кусочка для других. Возможно, она делает это неосознанно, но пора бы оценивать реакцию окружающих на свою персону.       Вручив геймпад брату, прячусь в комнате. На ее пороге возникает дикое желание закурить, но так рисковать я не могу. Есть, конечно, вариант включить вытяжку в ванной, но мало ли. Набираю Егора. Тот долго не берет трубку, а через десять минут я получаю от него сообщение.       Кридовский: На студии полный пиздец, созвонимся завтра.       Расстроенно выдохнув, скидываю в рюкзак зарядное для телефона, свой блокнот и, на всякий, документы с деньгами. Не могу вести себя по-другому. Бесшумно открыв дверь, беру еще свои ключи и выхожу.       Если из окна я и правда увидела Марвина, и он еще не уехал, мне повезло. Несколько раз нажимаю на кнопку лифта, чтобы он скорее приехал, но сдаюсь и бегу по лестнице.       Мне повезло.       Мы сталкиваемся взглядами. Я, хватая воздух ртом, запахиваю куртку, чтобы не простыть. Марвин улыбается и идет мне навстречу.       — Подкинешь меня? — все еще рвано говорю я, когда мужчина оказывается в шаге от меня.       — Без проблем. Куда? — не перестает улыбаться, но видит, что я туплю на этом вопросе, и добавляет: — Ладно, садись.       Выехав со двора, Миша мягко вливается в поток. Я прижимаю к себе рюкзак и, пошарив по карманам, понимаю, что оставила телефон. Какая я растеряша.       — Ты торопишься? — спрашивает мужчина, остановив авто на светофоре и повернувшись ко мне. Отрицательно мотаю головой. — Тогда заедем кое-куда, а потом я тебя отвезу. Хорошо?       Мы подъезжаем к Москва-сити, когда башни уже переливаются разными цветами. Марвин ставит авто на парковку и ведет меня к лифту, а следом нажимает кнопку семидесятого этажа. Закрываю глаза, прижавшись к стене, чтобы не видеть, как высоко мы уже поднялись. Да когда же я уже избавлюсь от этого гребаного страха? Кажется, мне не хватает воздуха.       — Мы приехали, — голос Миши звучит как никогда кстати, и я открываю глаза.       Мужчина ведет меня к одной из дверей, а за ней мне открываются шикарные апартаменты с окнами в пол и практически полным отсутствием мебели. Мужчина идет к барной стойке и берет папку, лежащую на столешнице.       — Что там увидела? — заметив, что я рассматриваю штору, встревоженно спрашивает Марвин.       — Показалось, — пожимаю я плечами, но Миша подходит ко мне и тоже смотрит на штору. В его лице что-то меняется. Я шучу. — Да забей ты. Это я параноик, а мне просто показалось.       — Ну, хорошо, — неуверенно отвечает мужчина, приобняв меня за плечи и притянув к себе. — Пойдем, я отвезу тебя, куда надо.