Секрет успеха

      Обеденное время — жаришка для предприятий питания. И повод не соваться туда тем, кто ходит с охраной и с опаской шарит глазами по другим посетителям ресторана.       — Слишком много официоза, мне не нравится в этом месте, — медленно произносит пожилой мужчина, нехотя убирая сигару в портсигар. В ресторане запрещено курение, и это не нравится ни его посетителю, ни его дружкам.       — Это не твои забегаловки в потаенках Москвы, пора выбраться в свет, — усмехается тот, что помоложе, подозвав официанта. Он заказывает только коньяк, чтобы не затягивать и не терпеть недовольства старика. — Ближе к делу.       — Наш Малый стремительно поднимается на Олимп славы, а он него ни слуху, ни духу, — тот качает головой, кряхтя. Расстегивает пуговицу на рубашке, в которой ему невероятно душно, салфеткой вытирает пот со лба. — Если так дальше будет продолжаться, он не сможет перед нами расплатиться. Время летит. И тогда я шкуру с него сдеру.       — Мои кенты следят за ним двадцать четыре часа в сутки, все под контролем, — мужчина залпом выпивает крепкий напиток и, поморщившись, достает из кармана смартфон. Отвечает на звонок.       — Пора бы нам напомнить о себе.       Проведя рукой по идеально уложенным седым волосам, мужчина кидает на стол пару купюр и молча уходит. Широкоплечие дружки следуют за ним.       

***

      День выдался удачным во всех смыслах: рабочее время утекло как река, я совсем не устала и с нетерпением ждала, когда на студии свои дела закончит Миша. Ближе к восьми вечера на меня напала легкая меланхолия, отчего мне в секунду перехотелось сидеть дома, и я, взяв машину брата, уехала в небольшой ресторанчик на десятом этаже высотки.       Сразу у барной стойки заказываю себе кофе — может, хоть он меня сможет взбодрить. Молодой человек, уточнив про сироп и корицу, подзывает официанта, чтобы тот проводил меня за стол к окну. Я оставляю джинсовку на стуле напротив и пишу Мише.       Он много рассказывает мне о себе, но в то же время между нами будто зеет огромная пропасть. Такое бывает, когда все летит в Тартарары, подхваченное разрозившимся концом света. Но мы даже не построили свое государство, чтобы его повалил апокалипсис. Пребываю в состоянии легкой тревоги: даже наши разговоры по душам не затрагивают этого. Меня иногда задевает, что Миша ловко уходит на другие темы, стоит мне спросить что-то не то. А я даже и не подозреваю, на какие темы не стоит наступать.       Провожая взглядом мелькающие внизу машины, глоток за глотком пью свой кофе, отчего не замечаю, как рядом оказывается Миша. Он садится напротив и, подперев голову руками, мне улыбается. Задерживаюсь на его хитрых, но, как горячий шоколад, притягательных глазах. Они будто просят меня за что-то простить его, правда складывается такое ощущение. Шумно выдохнув, накрываю руки Миши своими и тяну их к себе.       — Меня обижает, что ты многое скрываешь, — стыдливо опускаю взгляд, мысленно кусая себя за эти слова. Бурлящий котелок эмоций сдерживает только мой меланхоличный настрой: сочится лишь неумолимое желание скинуть с плеч человека напротив всю усталость и накопившиеся проблемы. — Я в миллионный раз повторяю, что не тяну из тебя всю правду, но мне тяжко смотреть на тебя такого… — не могу подобрать слово.       — Жень, я не могу посвятить в тебя это, — в привычной манере отрезает Марвин. Его голос хриплый, утробный — последствие упорной работы над альбомом. Он касается губами моих пальцев, сжимая их, а карие глаза блуждают по моему лицу. — Ты не понимаешь, во что хочешь влезть, — качает головой. — В последний раз прошу, оставь это. Побереги себя.       — Да что может случиться? — фыркаю я и почти убираю руки, но Миша не дает мне этого сделать. Он переплетает наши пальцы. Улыбка улетучивается с его лица, а брови сходятся в кривую линию. — За мной начнется слежка? Собаки, снайпер, наемный убийца. Может, бережешь меня от фанаток? Они-то, небось, похлеще всего криминала будут.       — Ага, именно, — Марвин кивает официанту. Тот молча приносит счет. — Куда хочешь сегодня?       Неловкая пауза. Наша последняя встреча закончилась практически свершившимся сексом в авто на парковке, и каждый из нас лелеял желание закончить начатое. С дрожью в ногах вспоминаю горячий обволакивающий, словно мед, спертый воздух и липкие объятия крепких рук. Мягкие влажные поцелуи и томный взгляд плавящихся карих глаз. Убираю волосы за уши, и Миша ловит этот жест взглядом. Мы прокатились до самых притягательных мест, будто совершили трип по злачным уголкам Москвы и Подмосковья. Завтракали на семидесятом этаже и обедали на студии звукозаписи, параллельно распевая матерные частушки. Как ни странно, я подустала от вечного движения и смены картинок, мне не помешало бы провести вечер на диване. В компании любимого человека. И порой мне кажется, что Миша делает все, чтобы выжать из меня последние соки и не дать дожить до «знакомства» с его квартирой.       — Ты же хотела провести ночь на лейбле? На смене адекватный охранник, а у меня есть ключи от танцзала. Как тебе идея? — так фальшиво улыбается, словно аниматор с охринительно плохим настроением. Становится не по себе. Он ведь понимает, что я давно его раскусила.       Без энтузиазма соглашаюсь, хоть и стараюсь вложить в улыбку всю свою причастность. Как-то меня спросили, не ревную ли я Марвина: предполагается, что он просто прячет меня от своей девушки. Я лишь отшучиваюсь, хотя это и могло бы объяснить, почему порой мы передвигаемся какими-то окольными путями. А оговорка Миши о том, что мне не стоит «пускать» его в мои соцсети, настораживает. Однако, я все равно не разрешаю мысли о другой девушке прогрызть путь к моему сердцу.       — Можем заехать в Мак, взять бургеры, твой салат, — Миша потер переносицу. Он приобнял меня, когда я встала из-за стола. — Как там… в общем, салат.       Дальше продолжать разговор не находится смысла, и мы молча спускаемся на крытую парковку. В лифте, стоит нам там оказаться, начинаю рассматривать себя в зеркале: куда-то делся румянец с щек, под съеденной помадой прячутся бледно-фиолетовые губы, по лбу прошлась борозда морщинок, а волосы почему-то выбились из укладки. Мне страшно смотреть на себя и, несмотря на то, что и Мишу подхерила вечная работа, он все равно выглядит привлекательно. А я… давно не вспоминала про свой возраст. И проехавшееся по мне многотонным бульдозером прошлое.       Длинные как у пианиста пальцы сминают мою джинсовку, а губы прижаты к виску. Надеюсь, Марвин не читает мои мысли, иначе я неприменно зальюсь краской.       Парковка погружена в полутьму, хотя и усеяна мелкими софитами. Я даже не сразу нахожу машину брата, хотя та, честно говоря, и ничем не отличается от подобного статуса авто. Глазами ищу знакомый Астон Мартин, но Миша подъезжает на черной Ауди. Ее окна затонированы в круговую, а корпус натерт до блеска. Авто будто только доставили из салона. В удивлении поднимаю брови, а Миша только смеется.       — Садись ко мне, завтра заберешь свою, — негромко говорит мужчина, и в растворившем в себе звуке проезжающего авто я еле различаю слова. — Не думаю, что Скруджи сильно обидится.       — А где «стекляшка»? — спрашиваю я, щелкнув ключом сигнализации и закинув сумку на заднее сидение. — Миш? — он так называет свой Астон Мартин, потому что покрытие блестит на солнце и играет переливами разных цветов.       — Захотел чего-то нового, перемен, — мы выезжаем с парковки, и музыка в салоне становится громче. Марвин будто оттесняет меня от себя. — Почему бы не поменять машину.       — Девушек ты тоже так легко меняешь? — наклоняю голову набок, хитро улыбаясь. Миша лишь отворачивается на дорогу и шумно выдыхает. Пальцем проходится по кожаному рулю, ладонь ложится на колено. Я сама делаю звук громче.       Только Ауди начинает заворачивать к офису, спрашиваю себя, сжимая пакеты из Мака, надо ли мне это все. Мы оставшуюся дорогу и слова не проронили, а всю ночь молча сверлить друг друга взглядами — извольте. Но, чудо, Миша, кивнув на охранника, все же обращается ко мне.       — Сейчас ничего не говори, я сам, — практически не шевеля губами, выдает тот, и я только открываю рот от возмущения. Не это я хотела услышать. От слова совсем.       Разговаривая с охранником, Марвин вместе с ним отходит куда-то, а мне открывается целый арсенал техники. Я разглядываю стену, усеянную шкафчиками и лампочками, кнопками. Они то и дело мигают, что-то глухо пищит. Слева, у надписи «ПО» на щите, на двух мониторах красуется сетка с трансляциями с камер, которыми полон лейбл. Черно-белые картинки сеют рябь в глазах, спасает лишь то, что по коридорам никто не бегает, как обычно бывает в рабочее время. С интересом замечаю, что камер нет в рабочих кабинетах артистов.       Повертев ключом у моего носа, Марвин молча кивает на лестницу, и мы шустро бежим по ступенькам.       В мрачном коридоре еле различаю очертания дверей. Какой чёрт придумал залить помещения темными тонами. И похер, что это Black Star. Миша уверенно идет вперед, даже не оглядываясь по сторонам, но мне не удается поймать его руку. Коридор практически заканчивается, и в окнах мелькают краски ночного города, а мужчина наконец тормозит и вставляет ключ в замок. Он на секунду будто теряется в сомнениях, но толкает дверь и впускает меня первую.       Мне не раз доводилось бывать в этом месте, но в столь позднее время я его совсем не узнала. Кабинет, обычно залитый солнечными лучами, наполнен тяжелой прохладой. Плотный, словно кисель, воздух, забился в щели, растекся по дивану, столешницам, осел на подоконнике, полу. Эта прохлада вместо бодрящей энергии принесла лишь сильное желание зарыться с головой в тёплое одеяло.       Щелкнул замок, и брелок на ключе зазвенел, касаясь двери. Миша скидывает пиджак, оставляет его на своем кресле. Он, забрав у меня пакеты, оставляет их на столе, прямо на стопке бумаг. Обнимает меня со спины и, сложив руки на животе, оставляет дорожку поцелуев на моих волосах. Что-то не так.       Не этого я хотела. Я и так в вечном тумане тайн этого человека, и дымка настолько плотная, что мне и шагу не ступить. Марвин рассказывает только то, что ему хочется, однако последнее время ходит загруженный и не делится своими проблемами. Я бы сказала, что мне нафиг не нужно его занудство, но, боюсь, это прозвучит слишком грубо. Меня просто достало, что я огорожена, как говорит Марвин, но непонятно, от чего.       — Миш, ты часто работаешь по ночам? — отвлекающе спрашиваю я, когда отхожу к окну и раздвигаю полосы жалюзи. Москва в самом пике энергии.       — Здесь нет, — мужчина включает свет, глаза начинает щипать. — Обычно зависаю у Данчи или за собственным синтезотором. Но в последнее время устаю днем, так что ночью просто вырубаюсь, — он выуживает из пакета два стакана с кофе и один подает мне. — Я бы с радостью провел тебе ночную экскурсию, но, боюсь, Леонидович будет недоволен. Я пообещал ему вести себя тихо.       — Как будто артисты не зависают тут, что за строгие требования к тебе, — усмехаюсь я, взглядом дразня Марвина, тот щурится.       — Крид недавно приехал сюда пьяный и разнес целую полосу рамок с фото, — сделав глоток, Миша отставляет стакан и облизывает губы. — Пашу разъебал его утром, да только Егорка отделался мизерным штрафом и помогал с восстановлением. Несмотря на исчерпанный инцидент, босс теперь осторожничает.       — Его можно понять, — хихикаю я, а сама ловлю себя на мысли, что Крид мне этого не говорил. Опускаю глаза на его стол, куда Марвин бесцеремонно бросил пакеты с фастфудом, в поисках нашего общего фото, которое обычно висело у него на подставке для папок. — У тебя ведь не будет проблем?       — Я у лейбла на хорошем счету, — жмет плечами. Он падает на диван, такой же черный, как и весь дизайн лейбла, и достает свой смартфон. — А вообще, надо просто уметь держать себя в руках. А Крид этим, как по мне, никогда не обладал. — Я роюсь в пакете в поисках своего салата, но в этом его не нахожу и поворачиваюсь к Марвину. — Извини, конечно, но твой дружок — тот еще бунтарь. Как только с ним уживается его команда.       Я закатываю глаза, расплывшись в улыбке.       Марвин куда-то уходит, оставив меня в одиночестве. Он просит меня зачем-то включить ноутбук, и я про себя клянусь, что если он сейчас начнет про работу, я просто уеду. Но Миша возвращается с белым ворсистым пледом и, неожиданно для меня, кидает его мне в лицо, скомкав. Я не успеваю что-то сделать в ответ, Миша обнимает меня со спины. Затем он тянется к ноутбуку и, отключив его от сети, берет в руку. Ставит ноутбук на кресло и катит его к дивану.       — Ты хотела какого-то уюта, — падает рядом со мной на диван и тянет на себя плед. — Без проблем, — прижимает меня к себе, — это желание осуществить не так сложно, как, например, отвезти тебя куда-нибудь за моря. Пришлось бы решать проблемы с графиком…       — Я поняла, поняла, — смеюсь, толкнув нудящего Мишу локтем.       — А знаешь, иногда я думаю над тем, чтобы бросить это все, — он вдруг меняется в лице, но сводит это на улыбку и поворачивается ко мне. — Но, боюсь, Тим не простит мне этот шаг.       — Ты стремительно растешь, неразумно бросать все сейчас, — перебиваю его я. — Ты сможешь добиться больших высот. Тем более, ты не раз упоминал, что слава не свалилась на тебя с неба.       Из динамиков ноутбука вдруг вырывается дикий крик, и я подскакиваю, испугавшись. Миша смеется, еле увернувшись от моей руки, взмывшей в воздух вместе в воплями. Голос Марвина ломается, и Миша разоряется кашлем. Он откидывается на спинку дивана, прижав руку ко рту. Накидываю плед ему на плечи.       — Понимаешь, я и правда рад уйти, — с придыханием говорит Миша. — Но я слишком много сделал для этого и засел в кабалу, из которой просто так не выбраться. Пока все идет как по маслу, я могу немного расслабиться. А только какие-то проблемы…       — Не думала, что шоу-бизнес — так тяжко, — отвечаю медленно, дав Мише прокашляться. Провожу рукой по его щеке и цепляюсь за щетину. — Эд, конечно, пропадает на студии…       — Давай не будем, — вертит головой Марвин, зажав губами мой большой палец. — Не сегодня.       — Ну понятно, не сегодня, — шумно выдыхаю, но ловлю на себе уставший взгляд.       — Хорошо, хорошо, не буду.       Благодарно улыбнувшись, Миша прижимается губами к моей шее, распускает мои волосы и зарывается в них носом. Опять он начинает. А я, как завороженная, прикрываю глаза.       Сладкая пелена накрывает губы Миши. Мне хочется касаться их снова и снова, и даже то, что мужчина углубляет поцелуй, меня не пресыщает. Кожа покрывается мелкими мурашками от невесомых прикосновений, но именно такие, ненастойчивые, щекочущие с пинка снесли мне некогда прибитую гвоздями крышу. А севший, хрипящий голос рисует у меня в голове образы.       — Хочу тебя прямо здесь.       — И ничего нас не прервет? — в губы выдыхаю я, пропустив сквозь пальцы каштановые пряди.       — Прекрати, — за что получаю. Звонко. Ладонью.       Миша рывком переворачивает меня на спину и подминает под себя. Его руки блокируют меня, прижавшись к бедрам. Крепко взявшись за них, поднимает меня и устраивается между ног. Тянусь руками к его шее, чтобы притянуть Мишу к себе.       Он оставляет меня без одежды и начинает будто специально медленно расстегивать ремень. Тянет его, сантиметр за сантиметром, смотря мне в глаза и давясь резкими вдохами. Кусаю губы: сама-то еле сдерживаю порывы взять все в свои руки и разделаться с этим треклятым замком.       Ощущаю его жар даже на расстоянии и сама пылаю. Кончиками пальцев касаюсь груди, кубиков пресса Марвина, заигрываю в ним, делая в точности, как он. Медленно. И до трясучки. Скольжу по его пальцам, ловя на себе заинтересованный взгляд. Перехожу на себя: бедра, вверх по животу, грудь. Сминаю ее, смотря Мише прямо в глаза. Он выпускает воздух из легких. Шах и мат.       Ухмыльнувшись, Миша наклоняется ко мне и шепчет в губы: сучка. Ерзаю под ним. Крепко целует меня, вызвав этим жестом глухой стон.       В ушах стоит гул: сначала будто ничего вообще не слышу, будто в вакууме, а после громкий протяжный звук бьет по ушам. Миша резко поднимается, и мы сталкиваемся взглядами.       — Что за… — Миша замирает. По губам читаю недоумение и сглатываю.       На весь офис гремит сирена. Я резко сажусь и, гася звездочки в глазах, шарю рукой по полу в поисках одежды. Сердце, будто будильник трещит, колотится. Провожу рукой по лицу, смахиваю назад волосы со лба. Миша зястегивает ремень.       — Оденься и подожди меня здесь, запрись, — он вытаскивает из замочной скважины ключ и протягивает его мне. Нажимает на ручку.       — Ч-чт-то случилось? — спрашиваю я, прикрывшись пледом и потянув Марвина за руку. — Миш. Там же охрана. Может, просто сработала из-за неисправности, — но мужчина скрывается за дверью, захлопнув ее. — Миша!