//a lie// (L.I.)

…полтора года назад… Вот уже три года, как я переступила порог университета Хонгик. Сначала моё знакомство началось с кампуса «Чжочивон», где я обучалась на начальной ступени факультета дизайна, а теперь передо мной открыты двери кампуса «Сеул». Тут я и завершу своё обучение в этом году, выпустившись уже готовым ко всему дизайнером. Мне повезло — в Штатах я училась на факультете искусств и благодаря этому смогла получить грант от правительства Кореи, переехав к старшему брату. После развода наших родителей, мой командированный на свою Родину в Сеул папаша оставил мать Сокджина, вернувшись во Флориду, где уже спустя три года родилась я. Благодаря короткой программе обмена, уже повзрослевшие мы встретились в Германии на факультете искусств университета Кёльна. Братишка вопреки желанию матери решил стать фотографом, а я шла по пути дизайнера и в колледже поехала на стажировку туда, где учился по обмену мой старший брат. Так мы решили жить вместе. Его мама не так, чтобы очень меня любила… но позволила какое-то время пожить с ними, до тех пор, пока я не выбила себе комнату в общежитии. В тот день, когда Джин помогал мне переезжать на новое место, он сказал, что после выпуска мы просто обязаны съехать от родителей и жить вдвоём. Для родных брата и сестры мы пробыли вместе не так уж и много времени, особенно в детстве. —… и ты хочешь собрать ему денег на поездку? — нахмурилась Чеён, вытирая кисти о хлопковую тряпочку. Мы вместе сидели в аудитории и рисовали постановку в контражуре*, на которую выделялось слишком мало академических часов. — Не всю сумму, только ту, что ему не хватает, — поправила я подругу. — Сокджин почти собрал деньги, а визу уже скоро дадут — надо действовать быстрее. Он выпускается через две недели, и было бы неплохо, чтобы он отправился отмечать выпускной на Шри-Ланку, рассекая на сёрфинге водную гладь. — Вам бы лучше бабло на квартиру откладывать… — Брат сказал, что как только выйдет на работу — копилка будет пополняться чаще. Он и так все свои денежные выигрыши с выставок по фотографии складывает на общий счёт. Тут уже я отстаю… — Тогда, советую тебе пойти в магазинчик продавцом, — задумалась подруга, сдавшись под моим натиском. — Там можно брать себе смены так, чтобы не влияло на учёбу, у нас тоже впереди просмотры** и квалификационные работы, а в кафе тебе такой роскоши не дадут — выбирать себе время работы. — Думаю, ты права. Надо подыскать местечко… — задумчиво кусала я кончик беличьей кисти, которой писала акварелью. — Главное, чтобы недалеко или от учёбы, или от общежития. — Угу. Только не пропусти межвузовский фестиваль в Сеульском, а то наша королева Лалиса тебя сожрёт. — Всё ещё сохнет по тому красавчику с музыкального факультета Ёнсея, а он срать на неё хотел? — Скорее — он положил на неё хуй, — решительно заявила подруга, и мы вдвоём расхохотались. Веселье наше длилось не долго — ближе к концу пары подошли ребята со старшего курса и оповестили своих хубэ*** о том, что через два часа будет рисование обнажённой натуры в сложном освещении и все желающие могут присоединиться. Переглянувшись с Чеён, мы решительно кивнули, попросив нас вписать в лист. Надо предупредить Джина, что остаюсь на дополнительные занятия и не смогу смотаться с ним в торговый центр за шортами… тяжело вздохнув, достала телефон из рюкзака, отложив кисти в сторону — рядом с мольбертом всегда стояла табуреточка, где лежали краски, кисти, и стояла вода. Спохватившись, поинтересовалась у ребят, не в курсе ли они подработки на время учёбы (ну мало ли, знают злачные места), но сонбэ ничего определённого сказать не смогли, только разве что подойти в студенческий центр и уж там точно есть информация про любой вид работы на учебное время. Кивнув им в знак признательности, я дописала сообщение и, позвав Чеён пообедать перед длительной постановкой, встала с места, разминая затёкшие конечности. Вообще, эти корейцы весьма странные. Надо полагать, что будущие медики тоже стесняются смотреть на голые тела людей на прозекторских столах. В первый день, когда у нас только начались портреты с обнажённой натуры, студенты краснели, обильно потели и вообще хотели убраться из аудитории куда подальше. К слову, она была заперта на ключ в такие дни, дабы неподготовленные люди не забрели по чистой случайности. Но вот у меня складывалось ощущение, что у нас пара курсов вот таких вот, не готовых к реальности людей. Простите, а сексом они тоже с закрытыми глазами занимаются? Помню, на первом таком занятии мы и подружились с Пак Чеён, которая точно так же как и я фыркала на краснощёких девочек, тщетно пытающихся не смотреть туда. — Узнала тут, кто позировать будет, — поставила свой поднос на стол девушка, присаживаясь рядом. Я убрала свой сок, чтобы освободить немного места. — Это будет триллер на выживание. — В смысле? — прожевав кусочек курицы спросила я. Чеён тяжело вздохнула, покачав головой и, поискав кого-то взглядом, вновь обратилась ко мне. — Пак Чимин. — Ебанись моя черешня, — ком застрял в горле и есть расхотелось. — Это как вообще произошло?! — Пили с курсом, кажется, он проспорил… — Зная этого человека, — вздрогнула я, ощутив, что как-то резко стало не очень уютно. А идти на пару и вовсе расхотелось, — решительно заявляю, что в этом споре по-любому есть подводные камни и позирование обнажённым — это только верхушка айсберга. — Вот и я про то же, — не спорила Чеён, пробуя кимчи. — В любом случае, нас ждёт представление. — Всё хорошо, пока это не касается нас. Интересно, эти идиоты когда-нибудь повзрослеют? — Сомневаюсь. Слышала же статистику на парах по психологии? Творческие люди все сплошь и рядом ёбнутые в край. А вот то, каков край конкретного человека — это определяет его стиль жизни… — В любом случае, нам светит три часа взаперти с «элитой» универа, так что запасайся успокоительным. По сравнению с этим парнем Лалиса Монобан просто ангелочек, — пробурчала я, отвлекаясь на пришедшее сообщение от Джина. Дуется, старшенький… — Кстати. Вот нам и шанс узнать, с чего бы вдруг у Пак Чимина такое гигантское самомнение — от того ли, что его богатство тоже измеряется в гектарах? — Думала, что вполне проживу без настолько инсайдерской информации, но… узнать всё же заманчиво. Мы рассмеялись, снимая нервное напряжение и, посмотрев на часы, с сожалением отметили, что время обеда подходит к концу. Надо собирать вещи и шлёпать наверх, в аудиторию рисунка. Учитывая, что у нас сегодня была только живопись и композиция, надо было ещё пробить у младших курсов листы ватмана и карандаши… После того, как мы отнесли подносы, тут же помчались на второй этаж, искать своих хубэ и одалживать у них принадлежности для пары. Как только младшекурсники увидели мою рыжую голову, просунувшуюся в их аудиторию, тут же загалдели, приветствуя на обоих языках. Вообще, детишки меня любили — я не шпыняла их так, как делали это корейские сонбэ, отправляя их за едой, бумагами и прочим в магазин, при этом траты им никто не возмещал. Зато старшекурсники делились информацией, лекциями и прочим, помогая младшим учиться… Но, что касается меня, то я прибегала к их помощи только вот в таких экстренных ситуациях, а помогала чаще просто безвозмездно. Репутация — это моё всё, тем более что я сейчас нахожусь не на своей территории. Добыв нужные материалы, мы просто взлетели на пятый этаж, затормозив у аудитории рисунка, приветствуя своих знакомых. Старшие курсы шли как раз с коллоквиума по политологии, поэтому были слегка помяты и не в настроении. Сверившись со списками на стене, мы с Чеён нашли свои имена и, поставив галочку «присутствует», зашли внутрь. Исходя из личной безопасности, я выбрала мольберт справа во втором ряду, чтобы, простите, совсем уж в лицо хуем не тыкали. Чеён повезло как раз меньше — из-за желания сидеть/стоять рядом ей досталось местечко поближе к натуре. — Ставлю десять тысяч вон, что самое интересное будет прикрыто, — нагнулась я к ней. Подруга как раз крепила на огромный мольберт бумагу, заняв крепежи у соседнего студента. Хмыкнув, девушка продолжила своё занятие. — Спорить тут глупо — Пак Чимин видная фигура в студенческом обществе, он не допустит, чтобы его достоинство, — ну, или же недостаток, — бродило в размноженном количестве по всему университету. Со всех ракурсов. — Твоя правда, — сокрушённо протянула девушка, что сидела позади нас. Насколько помню, это студентка со старшего курса и звали её… Ханна? Оххх, всех и не упомнишь. — А было бы неплохо. Шантаж и все дела… видать, не на столько наш Чимин-и проебался, чтобы телесами тут трясти. Посмеявшись, мы закончили подготовку и стали ждать преподавателя, который вошёл почти перед самым началом занятия. Рядом с ним гордой походкой модели вышагивал тот самый Пак Чимин. Боже, если бы у этого парня работы не были бы настолько гениальными, я бы уже давно окрестила его «ничего не понимающим в жизни кретином», которого интересуют только сигареты и выпивка. Ну, и женщины, конечно. Хотя, на первом курсе я в этом сомневалась… так сказать, по сравнению с большинством студентов-парней выглядел Чимин наименее гетеросексуально. Это был парень среднего роста, не любивший непочтительное отношение к своей персоне. До того, как мы повстречались в университетском бассейне, я ошибочно предполагала, что Чимин тощий, как селёдка — напротив, его тело имело весьма подтянутый и мускулистый вид, а росчерки немногочисленных татуировок украшали его изгибы. Презрительный взгляд миндалевидных глаз из-под тёмных густых бровей — это его фирменная фишка; увидев его единожды, ты не хотел бы повторять этот опыт игры в гляделки с ним. Пухлые губы, чаще всего застывшие в снисходительной улыбке или же усмешке, нисколько не помогали чертам его лица выглядеть менее остро и опасно. Пак Чимин был словно соткан изо льда. Причём лёд этот имел чёрный оттенок… Наши взгляды встретились на какое-то мгновение, но этого вполне хватило, чтобы обменяться «дружественным презрением». Не знаю, может, он невзлюбил меня потому, что я американка? — Джису, какой сюрприз… давно не виделись, — протянул он, швырнув рюкзак на тумбочку позади возвышения для натуры, которое располагалось по центру аудитории. Только этот человек называл меня корейским именем с такой интонацией, что хотелось заорать на весь мир о том, что зовут меня Стефани Ким. Давайте, ещё пусть на меня Лалиса налетит, его вечная спутница! — Не рада видеть тебя вновь, Чимин, — спокойно точила я лезвием карандаши, оставляя грифель гораздо бОльшей длины, нежели необходимо. Художественные карандашики мне всегда напоминали миниатюрные копья. Ну, или колья… кому как нравится больше. — Наверное, ты узнала о том, кто позирует уже после того, как записалась, да? — продолжал он говорить со мной, в то время как медленно расстёгивал пуговицы чёрной рубашки. — Это не персональный стриптиз, Пак Чимин, — хмыкнул преподаватель, запирая дверь аудитории, — можешь переодеться в кабинете за мольбертами. Для того, чтобы скинуть с себя чёрное облачение, ему потребовалась всего пара минут и вот он вышел к нам лишь в одних трусах, гордо щеголяя перед младшим курсом. Начиная с нашего — все уже давно привыкли к этому парню, стараясь не подходить к нему без особой надобности. Забравшись на возвышение, он уселся на деревянный стул как на личный трон, смерив всех испепеляющим взглядом свысока. Преподаватель подошёл к нему и, накинув драпировки так, как ему было нужно, стал поправлять свет. К слову, ткань была весьма контрастная, а атлас и вовсе бликовал… вот что значит сложное освещение. — Зафиксируй положение головы, чтобы выбрать позу, Чимин, — закончив, произнёс художник. Уголки губ парня поползли вверх, и в ту же минуту он повернул голову в мою сторону, пристально глядя на меня своими почти чёрными глазами. — Я буду смотреть в эту сторону. — Ах ты, пиздюк, — зашипела я, опустив голову и делая вид, что выбираю другой карандаш. Чеён, сидящая неподалёку, сочувственно вздохнула. — Как вам будет угодно, — шутливо поклонился ему преподаватель, обращаясь к аудитории. — Ну, дорогие мои студенты, начнём занятие! У вас всего лишь три часа, чтобы нарисовать эскиз поясного или же портрета во весь рост. Из материалов я бы посоветовал брать уголь или сангину, вам надо практиковаться в их использовании. Так что, если вы уверены в себе, предлагаю взять именно их. — Чеён, у тебя есть уголь? — потянулась я к подруге. Та, коротко кивнув, передала мне коробочку. — О, спасибо большое… Чимин, ты дыру не протрёшь на мне? — Если это поможет исчезнуть твоей футболке — то я буду смотреть столько, сколько потребуется, — фирменная улыбочка и мне почти хочется взять мольберт и шарахнуть им этого выскочку. — Если бы благодаря этому ты избавил нас всех от своего ехидства и пошлости, я бы уже давно разделась. Специально для тебя, — фыркнув, я вытянула вперёд руку, измеряя пропорции карандашом, как нас учили ещё в художественной школе. — Эх, придётся мне подождать, ведь ехидство и пошлость — это то, из чего я состою. — Обычные люди состоят из крови, плоти и костей. — Ты верно заметила — обычные люди. — Чимин, на второй паре вам придётся помолчать — студенты будут рисовать лицо, — скрестив руки на груди, художник наблюдал за нашими успехами. Ну, или же наблюдал за тем, чтобы мы тут не передрались с Пак Чимином… — Как скажете, профессор Шин. Эти три часа будут длиться вечность! * Контражур — (от фр. «против света») освещение в фотографии и живописи, при котором источник света располагается позади объекта и очень силен либо близко расположен. Такое освещение создает линию светового контура, которая может расширяться при увеличении интенсивности или удалении источника света от объекта. Контровый свет используется художниками и фотографами в тех условиях, когда необходимо передать чёткий контур объекта, а не его форму, например при фотосъёмке силуэтов. ** Просмотр — в художественных вузах смотр работ за определённый период времени, чаще всего по семестрам. *** Хубэ — младший (не обязательно по возрасту) по званию, должности, по положению сослуживец или учащийся младших классов/курсов, помощник. Соответственно, сонбэ — старший. ИЛЛЮЗОРНОСТЬ (лат. — заблуждение) — сходство изображения с натурой, граничащее с обманом зрения. Вследствие иллюзорности может быть утрачена художественная выразительность произведения и глубина его содержания. Это бывает в тех случаях, когда в произведении, достаточно серьезном и глубоком по замыслу, стремление к внешнему сходству заслоняет главное.