Бывший гестаповец, пусть он даже и понёс наказание за преступления, вызвал у Василия отвращение. Артемьев родился восьмого мая 1945 года, и родители говорили ему, что он был не просто ребёнком, а сыном победы, давшейся советскому народу очень тяжело.
Немец пошёл в гараж заводить машину, пока агенты остановились на тротуаре в тени пальм.
— Мне нужен револьвер того сорванца, — обратился к американцу старший лейтенант. — Мой знакомый в полиции пробьёт его по картотеке, вдруг удастся что-нибудь выяснить.
— Ладно, — союзник из ЦРУ протянул «Кольт». — Меня временно охраняют.
— Вы верите ему? — спросил Артемьев, имея в виду бывшего нациста.
— Возможно. Я точно знаю, что есть «третья сила» и она ведёт войну против нас. Мне приходилось встречаться с ней и до сегодняшнего дня.
— Я с вами соглашусь, — разговор с гестаповцем утомил Василия. В доме он перенервничал, а теперь чувствовал опустошение.
Сотрудник КГБ тоже верил в существование некой враждебной для СССР и США организации, которую его «коллега» из ЦРУ прозвал «третьей силой». Вплотную офицер с ней не сталкивался, но её агенты пытались убить его два месяца назад в Мексике. Неизвестные узнали даже о том, где жил Артемьев и подослали туда ликвидаторов. Василия, словно спасённого судьбой, в ту злополучную ночь вызвал куратор в советское посольство для важного разговора. Однако кровь всё равно пролилась: убийцы решили поймать свою цель «на крючок» и похитили возлюбленную Артемьева, что привело к трагической перестрелке с полицией, в ходе которой Изабель погибла от шальной пули. Конечно, стражи порядка, столкнувшиеся по чистой случайности с картиной похищения, поступили благородно, заступившись за девушку, но случилось непоправимое. Большинство «ликвидаторов» погибли, только вот Василия их смерти оставили равнодушным.
Он смог заглушить жажду мести, мысля очень трезво. «Убийством не вернуть её назад. Конфуций говорил, что когда человек собирается мстить, ему нужно вырыть две могилы», — рассуждал тогда старший лейтенант. Советский разведчик решил быть выше, хоть оно и оказалось намного тяжелее.
— Тебе плохо. Всё в порядке? — спросил американец.
— Душно, — уклончиво ответил Артемьев.
— А я думаю, тебя утомила беседа с Монтесом.
Издалека послышался гул, будто прогремел взрыв.
— Он проклятый фашист, — выдавил из себя Василий.
— Нацист. Мы с тобой не с итальянцем говорили. Понятно всё.
Из гаража выехал белый автомобиль.
— Садитесь! Пора ехать, — позвал агентов Маноло, сидевший за рулём «Форда Фэлкона» модели 1965 года, очень похожего на советскую «Волгу» ГАЗ-24.
— Встретимся завтра, — сказал Артемьев.
— Где именно? — ответил вопросом агент ЦРУ.
— Национальный дворец, в двенадцать. Без опозданий.
— Ясно. До встречи, — американец повернулся к немцу. — Едем, едем. Я один. Что за чертовщина происходит? Там бомба видать взорвалась.
— Поедем, узнаем.
«Форд Фэлкон» уехал, а офицер КГБ прошёл пару улиц прежде, чем он понял, что направился не туда, куда следовало. Здание городской полиции находилось в центре столицы, с чьей географией Артемьев был знаком слабо. Однако в ориентировании по столичным улицам ему ни на кого больше рассчитывать не приходилось, поэтому Василий продолжил путь самостоятельно.
Небольшой револьвер поместился в кармане пиджака старшего лейтенанта, неплохо разбиравшегося в западном оружии. Правда, он предпочитал «продукцию отечественного производителя», но в Латинской Америке его поставили перед выбором из иностранных систем вооружений в силу их большей распространённости в регионе. «Макаров» или ТТ с чехословацким CZ вызвали бы море подозрений. А вообще, бывший командир разведывательного взвода морской пехоты считал пистолеты чисто декоративным элементом для парадов, где им надлежало находиться в кожаной кобуре, а не основным оружием, предпочитая автоматы, из которых он отлично стрелял. Вскоре сменилось ведомство, специфика службы стала иной, из-за чего уже сотруднику КГБ пришлось изменить свои взгляды. Правда, некоторые предрассудки продолжали оставаться на месте, будто Артемьев всё так же нёс службу в морской пехоте, как и раньше. В комитете его обучили тому, что он прозвал «милицейскими штучками» — хорошему владению пистолетами и ведению огня по уязвимым частям человеческого тела с целью нанесения ранений, а не убийства. Боевому офицеру такое оказалось в новинку.
На душных улицах Санто-Доминго, пропахших потом и камнем, царило оживление: кварталы наводнили стражи порядка, чьи патрули усилились солдатами. В некоторые части города власти перекрывали движение, регулировщики в белых пробковых шлемах показывали автомобилистам объездные пути. У прохожих на лицах читалась паника. «Походу бомба взорвалась на самом деле, нам с империалистом не показалось. Где вот только её заложили?» — думал, идя по узкой мощёной улочке, Василий.
Сильно хотелось пить, отчего внутренности Артемьева, наверное, походили на пустыню или высохшую среднеазиатскую степь, но он решил для начала добраться до здания городской полиции. Внутри него воздух был очень тяжёлым, всё пропахло потом, сигаретным дымом, оружейной смазкой и кучей других неприятных ароматов, исходивший от патрульных и приведённых ими преступников. «Граждане уголовники», — подумал офицер КГБ, поднимаясь по потрёпанной жизнью лестнице на второй этаж, где работал Ансельмо Белинда, сотрудник полиции, который тайно симпатизировал коммунистам. Аромат бетона, что исходил от голых стен, напомнил Василию советские здания, где пахло точно так же.
Блюстители закона сильно нервничали и бегали повсюду, картина оказалась очень неспокойной. «Что же случилось-то?» — в голове разведчика невольно возник вопрос. Затем он вошёл в нужный кабинет и начал разговор с Белиндой, занимавшимся бумажной работой.
— Что случилось? Я скажу тебе! Какой-то урод взорвал чёртову бомбу в здании министерства юстиции! Манте сантисема! — худощавый Ансельмо отличался вспыльчивым характером и был сейчас на взводе, словно его нервы натянули, как тетиву лука. — Повезло, что людей там оказалось мало! У нас тут полная катастрофа. Не успели мы отойти от убийства Варгаса, как нам сегодня дали прикурить! Вот вам подарочек, кабронес!
— Извини, что я побеспокоил тебя в столь тревожный час. — Артемьев, сев на стул, старался быть вежливым и терпеливым собеседником.
Молодой полицейский в галстуке, откинувшись на спинку спина, тяжело вздохнул. Прошло несколько секунд, за которые Белинда сумел перевести дух и успокоиться.
— Мы тут все сейчас на нервах. Раньше спокойнее было, а потом, в конце прошлого года, завелись эти «городские террористас». Мелкие эскориас, — Ансельмо пытался говорить спокойнее. –Я слышал, такое не только у нас происходит. Мол, в Европе повсюду взрывают бомбы и похищают людей. Скажи честно, Советский Союз поддерживает тех тварей, что бахнули сегодня в министерстве?
«Молод и наивен», — промелькнуло в голове Василия.
— Нет. Могу поклясться, что моя страна не имеет никакого отношения к тому взрыву. У нас тоже никто ничего не может понять, — тихо ответил Артемьев.
— Сумасшедший дома! Американос тоже в неведении.
— Слушай, ты бы мог пробить одну игрушку по вашей базе? Возможно, её идентификация поможет нам выйти на убийц Варгаса. А я в долгу не останусь — подкину информацию, если повезёт.
— Постараюсь. Давай её сюда, — согласился Белинда. Старший лейтенант протянул револьвер метису. — Тут кровь на рукояти. Где ты взял сию красавицу?
— Одного моего друга пытались из неё убить, — осторожно ответил разведчик. — Долгая история. Могу рассказать.
— Времени мало. Потом. Игры спецслужб?
— Вроде того. Ты только ствол верни потом.
— Обязательно, — Ансельмо вытер полотенцем кровь с отпечатками. — Я вечером позвоню и обо всём скажу.
Белинду нельзя было назвать полностью честным полицейским — кубинцам, а теперь и русским, он выкладывал секреты без зазрений совести в силу личных симпатий к социалистическим странам. Молодой страж порядка верил в победу «красных».
— Отлично. Тогда я пошёл.
C улицы послышался знакомый уху бывшего морпеха стрекот, который ему лично доводилось слышать там, где официально советские вооружённые силы участия в боевых действиях не принимали.
— Ложись, Ансельмо! — прокричал Василий.
— Манте сантисема! — Белинда бросился на пол.
С улицы обстреливали здание полиции, слышались крики, шум битого стекла, стук пуль по бетону, напоминавший отдалённо барабанную дробь. «Оркестр» работал очень громко, и Артемьев на слух определил, что стрелков было много, а огонь вели из автоматического оружия. Через пару минут гром пальбы стих, зашипели автомобильные покрышки, после чего, как понял советский разведчик, неизвестные скрылись.
— Всё закончилось, — сдержанно сказал Василий.
Полисмен изрыгал пламенные ругательства, от коих становилось жарко, как в аду.
— Они нас просто обстреляли и уехали? — спросил он.
— Си, — ответил сотрудник Первого главного управления, посмотрев в окно. На улицах было полно с избытком простых обывателей, сбежавшихся на шум, чтобы посмотреть на зрелище.
— Проклятье! Они подписали себе смертный приговор. Ты знаешь, что их ждёт за нападение на полицейских?
— Нет, но им будет очень плохо. Адьос.
— Адьос.
Старший лейтенант прорвался сквозь беспокойные ряды служителей закона.
***
Августина сидела на лавочке напротив высокого дома и делала вид, будто она читала книгу. Ей поручили узнать о том, выжил ли американец или нет. Их информационный отдел, который обеспечивал сведениями боевые ячейки, был осведомлён о том, что в семь вечера команда агентов ЦРУ поднимется в одну из квартир в этом жилом доме. Тогда девушка и сможет оценить обстановку. А пока ей оставалось лишь ждать нужного момента.
«Крот» в американской разведке эффективно снабжал их организацией, благодаря чему они точно знали обо всех перемещениях «янки» по городу. О планах «гринго» тоже было известно — они лежали перед отделом, как на блюдечке, за счёт наличия нужного человека в рядах противника. Однако сегодня почему-то всё не очень хорошо прошло.
Августина одним глазом следила за домом, а другим читала низкопробный бульварный роман в глянцевой обложке. Обилие описаний актов насилия и сцен эротического содержания вроде и отталкивали её как католичку, но и притягивали как женщину, словно магнит. Отвращение перемешалось с восхищением, отчего она с радостью читала фрагменты на запретные ранее темы, сама не понимая, как так получилось. Августину Монтего привлекало то, что в книге главная героиня находилась в очень похожей ситуации: парочка преступников, разочаровавшихся в криминальной романтике, пытались уйти от проблем прошлого и начать новую жизнь по закону и совести.
Шпионка тоже испытала разочарование в тех идеалах, которым присягала на верность, желая «выйти из игры», чтобы спокойно зажить вместе с Умберто. Однако выход из организации, куда она пришла наивной девушкой, был возможен лишь со смертью, словно в мафии или любом другом тайном братстве. Августина могла бы стать перебежчицей, которая пошла на сделку с врагами в обмен на мирную жизнь, однако мысли о предательстве вызывали у неё глубокое отвращение.
Монтего уже давно поняла, что революция, которой было суждено освободить страны Центральной и Южной Америк вместе с Карибами от американо-советского гнёта, на самом деле являлась грязной борьбой за смену «ширмы», когда одни разорители сменяли других, запачкав свои руки кровью — противники ничем между собой не отличались. Ей не сильно нравилось заниматься сбором информации о тех, кого затем убивали, ведь тем самым Августина брала часть греха на себя. «Боже! Взрыв бомбы в минюсте! А ведь это наша работа!» — ужаснулась Монтего. За той ячейкой, которая устроила теракт, тоже был закреплён разведчик из информационного отдела, собиравший сведения о цели. Августину успокаивало то, что среди подпольных групп существовало строгое распределение ролей, поэтому ей не выпала честь работать с подрывниками.
Американец появился ровно в семь вечера и направился в здание. «Он жив, тогда в действие вступает вторая часть плана», — подумала девушка. «Крот» передал информацию о том, в какой квартире собирались агенты ЦРУ, но вот о том, где разместился Хэллоуэй, он не знал. Потому смуглая девушка в строгих чёрных брюках готовилась выследить «гринго».
***
Поездка в банк стала для Митчелла настоящим испытанием, длиною в несколько часов. Из-за взрыва бомбы в здании министерства юстиции многие улицы оказались перекрыты, а полицейские досматривали каждый автомобиль на дорогах, что отнимало много времени. А ведь потом ещё им пришлось возвращаться обратно. Правда, Хэллоуэй попросил высадить его после того, как нескольких кордонов остались позади, отдав немцу чемодан с деньгами, а затем направился к набережной пешком. Это оказалось даже быстрее, чем езда на машине по забитым улицам Санто-Доминго.
«Третья сила, её происки. Зуб даю», — думал он в кафе, перекусывая. Потом агент ЦРУ еле успел добраться до места сбора.
— Просто катастрофа какая-то! Я думал, астероид упал! — жаловался Гленн, севший в кресло.
— Если на то пошло, то я сегодня чуть не погибла, — тяжело сказала Фернанда, которой Митч уступил место. — Группа людей в масках обстреляла здание городской полиции, а затем скрылась. Окажись я внутри… меня бы застрелили! — метиска выпила воды. — Вовремя мне захотелось выйти на воздух из-за той духоты, очень вовремя!
Она еле сдерживала слёзы.
— Всё обошлось, ты в порядке, — успокоил её Митчелл, похлопав по плечу. — Больше полицией ты не занимаешься.
— Успокойся, Ферни. Ты осталась цела, тебе ещё суждено прожить долгую жизнь. Без надобности такая удача не приходит, — прильнул к девушке Стивен.
Модесто курил у окна, смотря на улицу.
— Меня тоже сегодня чуть не прихлопнули. Причём, те гады знали, в кого им поручили стрелять, — спокойно сказал Хэллоуэй. — Но сейчас о деле.
— В вас стреляли? — переспросила Фернанда. — Какой ужас!
— Кто что узнал за сегодня? — ушёл в сторону от ответа Митч.
— Копы дают информацию газетчикам и телевизионщикам очень дозированно, — начал отчитываться второй американец. — Ничего нового у полиции им выудить не удалось. Законники хорошо борются с утечками. Теперь же внимание прессы будет приковано к терактами. Про Варгаса скоро забудут — взрыв явно круче убийства.
— Что сказали корреспонденты, что занимаются криминалом?
— Одни слухи. Среди здешних группировок ходит молва про то, что какая-то неведомая организация уже давно взяла в оборот весь криминал, причём, к правительству Доминиканы она не имеет никакого отношения. Но это лишь байки.
— И очень складные, я тебе скажу, — ответил Митчелл.
— В интерполе мой знакомый раскопал информацию о том, что Варгас перегонял оружие с материка и перешейка на Карибы и наоборот. В общем, широкая сеть. В Гватемале с ним контактировал некий Альфонсо Гереро, командир из «Белой руки».
«Жалко тогда меня тот жук не заинтересовал», — вспомнил старший американец, невольно дав всем понять, что он встречался с гватемальцем.
— Да, его пристрелили месяц назад, — ответил Хэллоуэй на вопрошавшие взгляды коллег.
— За сегодня у меня ничего нового, — отчиталась метиска в белом платье. — Если не считать того, что мне круто повезло.
— Ну, а что же скажет наш командир? — с долей юмора спросил Стивен Гленн.
— У нас появился временный союзник. Русские, у них те же проблемы, что и у ЦРУ. «Третья сила» воюет с нами всеми очень успешно, — далее Хэллоуэй рассказал о своих приключениях, внезапном спасении, разговоре с бывшим нацистом и поездке в банк, где он снял немного денег и для себя. От воспоминаний о встрече с двумя убийцами ему стало дурно.
— Испанцы? Неужели кому-нибудь придёт в голову поверить в такой редкостный бред? — удивился Гленн.
— Слухи, Стиво, слухи. Кто-то взял в оборот местное преступное королевство, а в Испании в новом виде возродилась тридцать с лишним лет назад инквизиция. Главное то, что охота на нас продолжается. Мы можем гадать сколько угодно, но существование «третьей силы» никто из вас не оспорит.
— Ты веришь тому русскому? — спросил Гленн. — Вдруг КГБ водит тебя за нос?
— Ему бы не понадобилось спасать меня, играй они против нас. Русские здесь не замешаны. И кубинцы тоже, — для убеждения всех, кто сидел в гостиной, Митч быстро рассказал о своём проваленном задании в Гватемале с деталями про двойную «игру» Веги. — Но проверить его не помешало бы.
— Какой ужас! Да там же был ад! — рассказ Хэллоуэя о неудачном спасении Хосе Веги сильно впечатлил Фернанду.
— Модесто, передай всё в центр. Нам нужны инструкции на счёт связи с КГБ, — обратился к шифровальщику Хэллоуэй. — Пусть большие боссы обсудят всё, нам понадобится объединить все силы, что у нас есть.
— Понял, — дал утвердительный ответ Гальего.
«Крот в Лэнгли узнает о слиянии, но разве он сможет помешать нам? Враг будет предупреждён о наших намерениях, не больше того. Против конторы с КГБ им не выстоять», — подумал агент.
— Хорошо. На сегодня всё. Мне нужно подумать о том, за что нам браться дальше, — Митчелл решил закончить собрание.
— А наше мнение тебя интересует? — принялся за своё Гленн.
— Интересует. Но я устал. Завтра на свежую голову мы примем решение. Ты пока обдумай всё хорошенько, а утром выскажись. Если твоя идея окажется отличной, то мы неотступно будем следовать ей. Идёт?
— Да, — довольно ответил Стивен, которому дали шанс.
— Фернанда, завтра можешь оставаться дома.
— Но уж нет! Меня не спишешь так просто! Я готова работать и не подведу, — энергичная девушка с круглыми щёчками рвалась в бой, даже не считаясь с тем, что произошло с ней сегодня.
«Она сильна духом», — подумал с интересом Митч.
— Зачем? Лучше послушай нашего генерала. Он на сей раз даже правильно всё сказал, — обратился к девушке Стивен.
— Ладно, приходи завтра. А там решим. И будьте при оружии, враги думают, что если со мной не вышло, то с другими получится. Мне бы самому пушка не помешала бы.
— Завезу завтра, — сказал Гленн.
