Мой ненавистный босс

      Опрометчиво было надеяться, что ломки не случится. Всегда верила в то, что я выше подобных низменностей, природа же показала, что я такая же похотливая самка, как и любая другая особь женского пола, окажись она на моём месте. За несколько недель интимной близости с Чжи Ёном произошло некоторое привыкание, поэтому обходиться без секса стало настоящей проблемой. Но я же такая гордая и ни за что не признаюсь первой. К тому же что он подумает? Что я слаба на передок, или ещё хуже, что я нуждаюсь в нём, как заядлый курильщик в дозе никотина? Ах нет, увольте. Я не хочу падать так низко. А признавать свою зависимость от него и подавно. Однако, когда в один из вечеров я собралась варить домашний глинтвейн, я всё же перестраховалась и спрятала свой мобильный в холодильник на тот случай, если бы вдруг увлеклась дегустацией и мне непреодолимо захотелось бы позвонить мистеру Квону.       На работе тоже не удавалось забыться. Все мои мысли витали вокруг его безучастной персоны. Мне казалось, что его образ возникал даже тогда, когда я просто моргала. Вот, значит, как сходят с ума. Я путалась в заказах, пропускала просьбы посетителей мимо ушей, иными словами — я добавила неприятностей Зико и господину Ченгу. Но апофеозом всей этой катастрофы стало то, что я поймала себя на залипании на Чи Хо. В тот день не вышла мойщица и мы помогали на кухне: он ополаскивал посуду после замачивания, а я насухо её протирала. Мы как всегда дурили и препирались по пустякам. Когда он в очередной раз повернулся, чтобы передать мне тарелку, что-то там нашучивая, я осознала, что как под гипнозом пялюсь на его полные губы, в то время, как посудное стекло выскальзывает из рук, летит на пол и разбивается в крошки. Очнулась я не сразу, только после того, как потеряла зрительный контакт с его ртом.       — Ты заболела? Что с тобой творится? — Зико претенциозно задрал свою прореженную бровь и просканировал меня насквозь.       — Прости… я… всё уберу, — я присела на корточки, чтобы собрать осколки, пряча от него своё покрасневшее от стыда лицо.       — Хо.., — он предвосхитил мои бесполезные старания, собрав стеклянные обломки несколькими ловкими движениями при помощи совка и метлы, — … иди-ка ты домой. Выглядишь дохуя странно. Да и толку от тебя никакого в последнее время.       — Прости… Прости. Мне так жаль, — мне стало до ужаса неудобно, что я готова была расплакаться, словно отвергнутая школьница. — Я исправлюсь. Сейчас же соберусь. Вот, смотри, я уже в норме.       — Я прикрою тебя. У Ченга разборы с арендаторами. Это на весь день. Вали, пока отпускают, — Чи Хо упорно намывал чайные чашки, не глядя в мою сторону.       — Да… пожалуй, так будет лучше для всех, — я развязала передник и впервые прогуляла работу под ответственностью Зико. Оказывается, так можно делать. И всё бы ничего, но моя рассеянность никуда не делась. Это я поняла, когда вернулась домой и обнаружила пропажу кошелька. Должно быть бросила его мимо сумочки, когда покупала выпечку в кофейне на углу. Благо там были только несчастные наличные, которые всё равно заканчивались.       День обещал быть унылым и похожим на все те, что были до него, если бы не телефонный звонок, напугавший меня своей внезапностью. Я опасливо отняла ото рта сливочный круассан, который намеревалась заточить, и воззрилась на дисплей сотового. Высвечивающееся белым по синему «Босс» вывело меня из равновесия, и я часто-часто захлопала ресницами, не сразу сообразив, что нужно ответить. Забавно, но я так и не переименовала его контакт.       — Детка? — голос не расслабленный, это его рабочий тон, который я распознаю хоть за тысячи километров. Тональность звучит выше, чем обычно.       — Сэр, — хотелось бы мне, чтобы это прозвучало строже, но получилось довольно интимно. На том конце связи раздался чуть слышный смешок. Он улыбается.       — Я соскучился, — его тембр понизился. Должно быть сейчас он развернулся к окну, хоть я и уверена на 100%, что в кабинете он находится один. — Давай встретимся. Часов в 8 тебе будет удобно?       — Да… а где? — в принципе это было не так уж и важно. От одной мысли о том, что я увижу его, адреналин закипает в венах.       — Скажем… в Shrimper Kim Chun Bae в Мапхогу. Мой человек заберёт тебя, — когда он о чём-то задумывается, то его взгляд устремляется поверх собеседника. Наверняка сейчас он скользит по крышам серых небоскрёбов.       — Нет! — я нетерпеливо пресекла его. Он замолчал. — Я… приеду сама. Я так хочу. До свидания, Чжи Ён.       — До встречи.       Повода выпендриваться не было, поэтому коротким вечерним платьям-футлярам я предпочла приталенный брючный костюм. Единственное, что я позволила себе — это помаду цвета винной ягоды. Что-то странное было в том, как он говорил, поэтому на романтический вечер рассчитывать не стоило. За руль собственной машины я естественно садиться не стала, по сему опоздала минут на двадцать, пока собирала все Сеульские пробки в такси. Администратор зала поставил меня в тупик, спросив забронирован ли столик. Я стушевалась на секунду, а затем, переминувшись с ноги на ногу, попросила его посмотреть:       — Проверьте на имя Квона Чжи Ёна-щи.       Старший малость растерялся, дважды изменился в лице, после чего раскланялся и принёс извинения:       — Вы — госпожа Хо? Прошу прощения, следуйте за мной.       Мы миновали общий зал, где посадка была на удивление неполной для вечера пятницы. Выяснилось, что у нас частным образом зарезервирован отдельный VIP-столик, вдали от посторонних глаз. Что ж, это вполне в духе нелюдимого мистера Квона, так любящего уединённость.       Чжи Ён ожидал в одиночестве, потягивая вино из бокала. И хоть он сидел спиной, я ещё издалека разглядела, что туалет его тщательно продуман. Хм, должно быть на смену мне пришла довольно-таки внимательная секретарша. Он встал из-за стола, мы обменялись приветствиями. Он предложил мне сесть, я позволила ему задвинуть за мной стул. После того, так официант понарасхваливал нам фирменные блюда, а мы дали согласие их попробовать, он наконец-то оставил нас в покое.       — Потрясающе выглядишь. Очень эффектно, — мой бывший босс и любовник сложил руки перед собой. Я скопировала его жест. Наши пальцы находились близко, но не могли соприкоснуться, точно разнополярные магниты.       — Глупости, — я нервно забрала прядь волос за ухо и заставила себя посмотреть ему в глаза. — У тебя… уставший вид. Что-то произошло за это время?       — Если честно много всего. Я подумал, что ты не простишь мне, если не расскажу, поэтому пригласил тебя сюда, — он улыбнулся той самой искренней улыбкой, которая по какой-то причине испугала меня. Он собирается быть откровенным со мной.       — Господи.., — я суетливо поправила салфетку возле себя, хотя она и так недурно завершала сервировку, — … тогда не молчи.       Я выслушала его от первого слога до точки, не перебивая повествование неуместными возгласами. Чжи Ён проиграл крупную сделку с иностранцами. На кону стояло слишком много, поэтому никакие откаты не покрыли бы понесённых убытков. Чтобы хоть как-то оправдать себя в глазах отца и не позволить компании разориться, он продал свою половину акций, чтобы возместить причинённый оппоненту ущерб. «Квон и Сон» чудом удержались на плаву, но старый господин Квон Ён Хван отозвал полномочия, вверенные сыну, и разжаловал его с генерального директора до управляющего единичным отелем.       — Отгадай кто теперь царь горы. Могу дать подсказку: ты с ним тесно знакома, — ухмылка Чжи похолодела, а его сарказм мне совсем не пришёлся по вкусу.       Нам пришлось прервать диалог, поскольку официант принёс приготовленные для нас блюда. Я ткнула в первое попавшееся в меню, поэтому передо мной стояла тарелка с пучимге* (пучимге — яичные блинчики с луком и колбасой, свёрнутые в рулеты; подаются нарезанными порционными кусочками, — прим. автора), очень неподходящими для такого времени суток. Я ковырнула вилкой, делая вид, что мне интересна кухня Ким Чан Бэ и прожевала целый кусок. А потом ещё один. И ещё один. А что мне было делать? Сыпать словами утешения? Попробовать поддержать его стандартными фразами и сказать, что всё наладится, когда это далеко не так? Чжи Ён подпёр подбородок руками, и я поймала его пристальный взгляд на себе. Не апатичный. Насмешливо-интересующийся.       — Я поражаюсь тому, как так можно есть, что глядя на тебя во мне просыпаются животные инстинкты.       Я молча дожевала, поскольку рот был донельзя забит пучимге и, промакнув губы салфеткой, скривила улыбку:       — Мне перестать?       — Нет. Позволь мне пофантазировать на тему твоего рта и того, как его можно использовать не по прямому назначению.       Мы продолжили ужин, насквозь пропитанный сексуальным напряжением, но никто из нас так и не решился пойти на контакт первым.       — Чжи Ён?       — Мм?       — Что ты планируешь делать? Я знаю, что ты положил много сил на то, чтобы добиться всего, что имеешь. И… ты… не из тех, кого легко сломить.       — Я хочу обдумать всё. Но позже, — он сосредоточился на моих пальцах, судорожно перебиравших пузатое донышко бокала. — Я уезжаю.       — Куда?       — В Китай.       Я хмыкнула. Отчего ж не в Гималаи?       — На какой-то неопределённый срок?       — Да. Навсегда.       Мои пальцы замерли. В горле появился привкус горечи, будто я не ресторанные блюда пробовала, а земли наелась. По лицу пробежался какой-то стягивающий мышцы тик, и я неожиданно для нас обоих рассмеялась. Я попыталась сдержать вырывающиеся залпы хохота, прикрывая губы ладонью, но ничего путного из этого не вышло. Я покатывалась со смеху, что называется, в голос. Чжи Ён всё это время прятал глаза. Пулял ими с одного предмета на другой. Ну почему он не хочет повеселиться со мной? Ведь ещё недавно он доказал, что умеет улыбаться. Когда приступ истерии подошёл к концу, я утёрла салфеткой слёзы, выступившие в уголках глаз.       — Прости… ахах. Всё. Кхм. Я — снова я. Хах.., — мне на секунду стало жаль себя, но потом я подумала: какого чёрта, Хо? Пора бы уже и привыкнуть.       — Яна?       — Да, Чжи, — я всё никак не могла перестать давить спазмированную нервозную лыбу.       — Когда я немного приду в себя… когда мы оба реабилитируемся… я обещаю обдумать наше будущее.       — О! Это делает мне честь, сэр.       — Не рань меня иронией. Поверь, мне очень сложно было сказать тебе это. Мы могли бы встретиться у меня и провести последнюю ночь вместе, но тогда не знаю, хватило бы мне сил уехать.       Моя весёлость сошла на нет. Улетучилась, как газ из воздушного шарика.       — Когда ты улетаешь?       — Сразу после того, как мы закончим ужин.       — Тогда… не станем затягивать?       Мы сели назад в его Bentley с личным водителем. Я догадалась о том, что меня везут ко мне домой. Где-то на полпути во мне что-то надломилось, и слёзы покатились из глаз. Чжи Ён, сидевший рядом, что-то нашёптывал мне, соприкасаясь губами с моими мокрыми щеками. Он был так близко, полностью в моём распоряжении, но я не могла насладиться моментом, потому что знала, что скоро потеряю его. Он был уже не со мной. Я поцеловала его на прощанье, но тут же забыла его вкус. Так бывает, когда кто-то близкий уходит, а ты не можешь даже вспомнить его лица. Когда я поднялась к себе, очень захотелось дать волю эмоциям и разреветься, но как назло мне не удалось больше выдавить ни слезинки. Любопытно: передаётся ли хладнокровие половым путём через постель?

***

      Поначалу дни тянулись бесконечно долго. Затем они стали складываться в недели. Недели в месяцы. Я, наконец, уловила ритм и втянулась в бессмысленную рутину. Меланхолии не было места, я посвятила себя работе, досконально изучив все её тонкости. Я научилась нечестным способом покрывать недостачи, обманывать клиентов, выкраивать свободные минутки для безделья. Господин Ченг похвалил меня, сказав, что я ловко справляюсь и если бы у них в штатном расписании была должность старшего администратора, то она досталась бы мне. Вечерами я возвращалась домой и чувствовала себя очень уютно в изоляции. В сердце не зияла никакая дыра. Быть может по причине того, что сердца-то и не было? Я не нуждалась даже в друзьях. Сын Хён с головой ушёл в съёмочный процесс и практически не появлялся дома, поэтому я не могла знать, что и как у него. Я просто включала телевизор каждый день в одно и то же время, и смотрела дораму с его участием, восполняя, таким образом, его недостаток в моей жизни.       Я перестала ненавидеть выходные дни в одиночестве. В частности, это случилось сразу после неожиданного дружеского визита. Я выгребала превратившийся в угли очередной кулинарный шедевр из сковороды в мусорное ведро, в то время как домофон подал голос. Я никого не ждала, поэтому включила режим видео.       — Да? О!.. Тэян?!       — Яна, привет! — мой тренер по бодибилдингу помахал в камеру и приблизил к ней какой-то бумажный пакет. — Можно на пару слов?       — Д-да… к-конечно. Заходи.       Я нажала на кнопку и засуетилась. Куда бежать? Открывать окна и проветривать квартиру после мини-пожара на плите, или лучше натянуть джинсы с высокой посадкой, скрывающей животик, ведь я после того случая с разрывом связок так и не посещала зал. Пока я размышляла Тэян успел подняться, поэтому я так ничего и не предприняла. Я отворила дверь.       — Привет. Вот так сюрприз. Когда ты не ходишь заниматься спортом, спорт сам приходит к тебе?       — Вот да. Почему забросила занятия? — Ён Бэ улыбнулся, и мы по-дружески обнялись. Его глаза превратились в две узенькие щёлочки.       — Как-то не особо располагала временем, — я жестом пригласила его пройти из прихожей в гостиную зону, но он помотал головой. — Знаешь, всё навалилось одно за другим. Смена работы. Пока пообвыклась. Сейчас чувствую себя уверенней, поэтому в ближайшем будущем собираюсь возобновить тренировки. Если, конечно, ты не откажешься.       — Всегда рад видеть тебя, какие могут быть отказы? — Тэян кивнул и закусил нижнюю губу, собираясь с мыслями. — Я собственно зашёл, чтобы передать тебе это. От Чжи Ёна, — он протянул мне тот самый крупноформатный конверт, который несколькими минутами ранее показывал по видеосвязи.       — Что это? — услышав имя «Чжи Ён» во мне что-то шевельнулось. Что-то скользкое и холодное, похожее на змеиное тело.       — Не знаю. Он позвонил мне и сказал, чтобы я передал тебе лично в руки. Обратный адрес китайский, как видишь, — Ён Бэ стих, взирая на коричневый бумажный пакет в моих руках, должно быть воспевая беззвучный реквием нашим несостоявшимся отношениям. Обычно так молчат при похоронном обряде. Знал ли он о том, что было между нами?       — С-спасибо. Эммм… может… хочешь чего-нибудь выпить? — я указала рукой в сторону холодильника. — Покушать точно не смогу предложить, ты же слышишь запах, — я разыграла шутливое настроение.       — Спасибо за приглашение, но я уже побежал, — он похлопал меня по плечу, раскусив притворство. — Заходи в любое время. Не обязательно на тренировку. Просто посидим в баре, выпьем по коктейлю.       — Обязательно заскочу. Рада была повидаться с тобой.       Я попрощались с Ён Бэ и сползла по дверце, почувствовав слабость в ногах. Зачем он напоминает о себе? Неужели он, наконец, принял то решение, о котором говорил? Но если он не захотел озвучить его лично, действуя через друзей, означает ли это конец, с мыслью о котором я уже успела свыкнуться?       Я надорвала конверт и высыпала его содержимое на пол. Какие-то документы в файлах. Флэшка… Подняв бумаги, я несколько раз перечитала заголовок, не совсем отражая, чем обязана подобным несмешным приколам. Меня развести хотят или что?       — Договор купли-продажи недвижимого имущества… В соответствии с договором «продавец» обязуется передать в собственность «покупателю», а «покупатель» принять и оплатить квартиру… Что за фигня?       Я схватила флэшку и поспешила воткнуть её в компьютер. Пока система проверяла её на отсутствие вирусов, я материлась так же, как матерился Зико во время часа пик в лапшичной. На носителе был всего один видео-файл, по которому я без отлагательств кликнула. Сначала на экране появились мужская коленка и цветастые в пальмочку, песок и солнце шорты. Затем прозвучал вопрос: «Как это работает?» и я сразу узнала, кто является обладателем голоса. Камера поднялась до уровня лица и фокус-таки был найден. С экрана ноутбука на меня смотрел не очень трезвый небрито-усатый Квон Чжи Ён, который записывал сие видео-послание.       — Эээ… привет. Сейчас 3:21 по местному времени и… это Хайнань, детка.       Камеру повело куда-то в сторону, она сделала разворот на 360 градусов вокруг своей оси, и я смогла лицезреть ворвавшиеся мельком в кадр предметы окружающей обстановки, центровым макрообъектом которой был… юрисконсульт Ли? Сынри пребывал в адском опьянении, что называется «в зюзю», балансируя на тонкой грани между безудержным весельем и отключкой. Чжи Ён ткнул его в плечо и заплетающимся языком произнёс:       — Мелкий, покажи время.       Сын Хён исполнительно кивнул и поднёс к объективу свой ролекс перевёрнутым циферблатом.       — Поздоровайся с Яной. Скажи: привет, Яна~а.       Сынри вновь подчинился и бонусом к приветствию изобразил фирменное панда-эгьё. Мне пришлось заткнуть рот рукой, чтобы не напугать соседей диким ором, который грозился вырваться в любую секунду при виде этих алкоголиков. Камера вновь заплясала и в кадр вернулся Чжи Ён и его забавные конфуцианские жидкие усики.       — Малыш, я… вёл себя, как говно и… в принципе не собираюсь меняться, но… я хочу, чтобы ты была рядом. В качестве компаньона… или моей женщины… всё равно. Я просто хочу ощущать твоё присутствие. Приезжай?       За кадром послышался пьяный всхлип господина Ли:       — Хён… это так… трогательно. Такое дерьмо, как ты… и такая благоразумная девушка, как Хо…       В подтверждение моих опасений Чжи Ён заснял, как Сынри трёт глаза на мокром месте. Он попросил убрать камеру, заслонив её ладонью, но я всё равно стала невольным зрителем его пьяных слёз. Объектив снова развернулся.       — В подтверждение того, что мои намерения серьёзны… я выкупил твою квартиру у домовладельца. Она полностью твоя… и ты всегда сможешь вернуться, если захочешь.       Я взглянула на пакет документов и ко мне пришло осмысление того, что Квон Чжи Ён не просто шутки шутит. Он рехнулся!       — … здесь дом. Жара. И южно-китайское море.       Какое-то время я наблюдала его голые волосатые ноги в шлёпках, покуда он не дошагал до веранды и не показал мне открывающийся с неё ночной вид бескрайних водных просторов. Камера повернулась в последний раз.       — Что самое важное… в этой части острова нет никого, кто смог бы нам помешать. Дай мне знать о твоём решении. Сынри позаботится обо всех формальностях.       Видео закончилось, экран сделался чёрным. Я вытащила флэшку, не став пересматривать. Эти его усы то ещё зрелище, не для слабонервных. Я прибрала всё в сторонку и отправилась спать. Мне захотелось сбежать от мучительных размышлений. Как я могу оставить здесь всё и уехать? Но мозг не позволил мне вот так вот запросто погрузиться в сон. Слишком просто. Он вопрошал: кого или что оставить? Родителей, от которых ты всё равно удираешь? Друзей, с которыми видишься раз в год? Работу, которую ненавидишь? Судьба предоставляет тебе шанс изменить свою жизнь, просто протяни руку и возьми. Ты всегда прячешься, Хо. Прячешься в свою скорлупу и избегаешь перемен.       Так я проворочалась до утра. Голова трещала, а погляди я в зеркало, наверняка увидела бы в нём бледную красноглазую невыспавшуюся 30-летнюю ачжумму. Со злости я первым делом схватила телефон и отправила ему смс-ку:       «квон чжи ён, я ненавижу тебя!»       Через какое-то время пришло ответное сообщение:       «это значит –да–?»       Думаю, что этот бессердечный мудак, манипулирующий чувствами других людей, заранее предвидел, что ответ будет… положительным.

***

      Сынри действительно на славу сработал, по возвращении из Китая, и похлопотал абсолютно по всем интересующим меня моментам с документами и имуществом. Не то, чтобы он раболепствовал или выслуживался перед Чжи Ёном. Он делал всё как будто бы по большой дружбе, которой, насколько мне было известно, между ними особо-то и не водилось.       Апартаменты я твёрдо решила отдать во временное пользование Зико, зарегистрировав его как квартиранта. Мазерати же полностью переписала на его имя. Естественно всё делалось за его спиной, иначе он никогда не позволил бы мне совершить подобный жест. Этот ребёнок слишком горд и привык всего добиваться самостоятельно. Когда я отважилась сообщить ему эту новость, завуалировав тем, что уезжаю неизвестно на сколько и мне нужен надёжный человек, который мог бы присмотреть за квартирой, Чи Хо по-крупному обиделся и не разговаривал со мной несколько дней. Скорее всего он рассматривал мои действия как подачку, точно так же, как и я, когда Чжи Ён подарил мне чертовски дорогую машину. Он был убеждён, что заработать на такую вещь можно исключительно по́том и кровью, и никак иначе. Однако, мне удалось образумить его, выцепив после очередной смены:       — Зико?       — Отвали, — он дёрнул плечом, когда моя рука дотронулась до него.       — Ну Зииико.       — Чё те от меня надо, мажорка? — Чи Хо развернулся к зеркалу в раздевалке, нахлобучивая на голову капюшон от спортивной толстовки.       — Если уделишь минутку — объясню.       — Время пошло, — негодник сунул руки в карманы, уставившись на личный шкафчик с наклеенной на него фоткой Pharrell Williams.       — Я не стану тебя упрашивать делать то, что ты не в силах принять. Ты можешь позволить этой груде железа заржаветь, а можешь продать, меня это никоим образом не колышет. Я хотела, чтобы ты хотя бы одну проблему сбросил с плеч. Но раз тебе так нравится измываться над собой, тут я никак не могу тебе помешать.       — Всё? Ещё чё-то? — Зико ковырнул пол носком ботинка.       — Да. Мне будет очень не хватать тебя, — я насильно положила ладони на его щёки, удерживая лицо, чтобы он не смог отвернуться. — Пообещай мне, что будешь наведываться к моим маме с папой. Хотя бы чтобы поесть. У них уже горячка после моего заявления о Китае, а при тебе они хоть делают вид, что всё в порядке.       Чи Хо молча кивнул, дав мне понять, что это обещание он исполнит. Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в… нос. До лба как-то дело не дошло, да и не мамка я ему. Он впервые за время нашей с ним игры в молчанку взглянул на меня.       — Всё. Больше не смею тебя задерживать. Беги к своей Соль Хён. Ей достался отличный парень. Она сорвала джекпот.       На работе я получила окончательный расчёт, и господин Ченг закатил прощальную вечеринку в мою честь, на которой мы окончательно помирились с Зико. Затем потянулись суматошные дни подготовки к отъезду. Билеты никак не хотели бронироваться, потому что я находила те или иные отговорки, поэтому эту миссию любезно выполнил за меня Сынри, вдобавок ко всему, убив известием, что он сопроводит меня и лично передаст в руки боссу. Этого мне ещё не хватало… Лететь в одном самолёте с ушлой пандой.       День вылета наступил неожиданно, как это всегда бывает. Кажется, что ещё далеко, а он — бац! — и уже сегодня. С родителями я попрощалась дома, сразу пояснив, что не возьму их в аэропорт, потому что не смогу обойтись без рыданий. Поэтому наплакалась я ещё с утра. Провожать меня вызвались дорогой сердцу Чхвэ, у которого чудесным образом совпал выходной, и Чи Хо со своей ужасно миленькой девушкой. Мы с Сынри прошли регистрацию багажа и получили свои посадочные талоны. Следующим шагом следовал паспортный контроль, поэтому оставалось немного времени, чтобы разделить его с друзьями. Ли тактично удалился прогуляться, чтобы не мешать нам.       — Даже не знаю есть ли смысл желать тебе скорого возвращения, — Сын Хён тепло улыбнулся, подбадривая загрустившую меня.       — От наших пожеланий ничего не зависит, поэтому лучше ничего не говори, — я теребила ручку сумки, чувствуя, как постепенно холодеют руки и нарастает тревога. — А… ты… Мы даже не успели толком поболтать, ты был так занят в последнее время.       — И не говори. График составлен на месяцы вперёд. Агентства дерутся, чтобы заполучить меня. Талант ведь не пропьёшь, — Чхвэ рассмеялся, а я состроила серьёзную гримасу.       — Шутник, блин, — я хило пихнула его кулаком в грудь.       — Э! Она и со мной так руки распускает, — Зико влез между мной и Сын Хёном. — Не убей там своего парня. Я не смогу вызволить тебя из китайской тюряжки. Разве только Ченг…       — Эй! — я замахнулась на носатого. — Не уничтожь квартиру. Ведите себя хорошо. Между прочим, в этом доме очень тонкие стены. Это я так, на всякий случай предупреждаю.       Соль Хён вспыхнула пунцовой краской, когда Чи Хо сгрёб её в охапку и взял с неё обещание сильно не кричать по ночам. Я вернулась к разговору с Чхвэ:       — А как у тебя… ну… с той девушкой с курсов? Всё пошло по сценарию?       — Не совсем, — Сын Хён уклончиво повёл головой, заставляя меня восхищённо лицезреть его точёную линию челюсти. — В жизни всё несколько иначе. На репетиции мы с тобой не учли один маленький, но ключевой момент скрипта: она изначально была несвободна.       — О… Как же мы так… упустили из виду.       — Увлеклись инсценировкой, забыв о режиссёрском ви́дении, — Чхвэ задержал на мне взгляд и отчего-то мне показалось, что его глаза — зеркала вселенской печали. — Кроме того, я понял, что не замечал не только это. Я не понимал, что… влюблён в… д… дру… г-гую.       Поверх его слов наслоился электронный женский голос, который на нескольких языках оповестил о начале регистрации нашего рейса. Я не была уверена, что расслышала всё правильно, поэтому вознамерилась было переспросить, но передо мной возник Сынри и поторопил меня, буквально отрывая с мясом от объятий с друзьями. Прощание вышло каким-то пожёванным. Глаза наполнились влагой, но я даже не успела расплакаться, потому что Ли потащил меня к эскалатору. Я обернулась и сквозь слёзы наблюдала, как Чи Хо посылает мне слишком трогательные для сурового репэра сердца, складывая руки над головой. Сын Хён же помахал всего разок, а затем его внимание переключилось на что-то, и он повернулся, чтобы уйти. Куда он направился я уже не могла видеть, поскольку движущаяся наверх лестница увозила меня всё дальше, безжалостно кромсая в клочья нашу связь.

***

      Ну вот куда я прусь? Навстречу неизвестности, разумеется. Не зря ведь говорят, что мужчинам нельзя верить. Однако, опыт, полученный предыдущими поколениями женщин аж со времён античности, ничему меня не учит. Ещё этот надоедливый Ли лезет со своим ремнём безопасности. Да пристегнулась я! Вот! На! Смотри! Закрываю глаза, делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Нифига не помогает. Сынри при помощи жеста подзывает стюардессу и заказывает мне виски. С чего ты взял, что можешь заставить меня пить? Не хочу — не буду.       — Выпьешь — полегчает.       Насмешливо пялится на меня. Какое право он имеет забираться в мою голову? Откуда он знает, что мне тяжело? Или это так очевидно, что достаточно одного взгляда? Смотрю в иллюминатор. Там ничего интересного. Мы же ещё не взлетели. Понимаю, что поздно поворачивать назад. В салоне вроде бы спокойно, но лопастные винты снаружи начинают медленно вращаться и борт самолёта приходит в движение. В ушах немного глохнет. Ненавижу это ощущение. Хорошо, что летим первым классом. Единственный свидетель моей паники — сидящий рядом Сын Хён.       — Ты в норме? Может дать пакет?       Качаю головой и прошу Сынри не переживать за меня. Он отворачивается и, смакуя спиртное, посылает стюардессе сексуальные флюиды, делая это в уникальной, присущей ему одному манере. Она, как истинный профессионал своего дела, лояльно реагирует на его подкаты и, игнорируя их, отходит, чтобы продемонстрировать нам как пользоваться кислородными масками, спасательными жилетами и запасными выходами на случай разгерметизации…       К кому же я всё-таки лечу? К какому из них человеку? К боссу, который в своё время повысосал из меня кровушки, и сделает это вновь, и не раз, схлестнись мы в работе? Это, конечно, если я получу от него партнёрское предложение. К чёрствому, нетерпимому к промахам, эгоистичному начальнику, которого сложно переносить на дух? Для этого, как минимум, нужно уметь не уважать себя, учиться засовывать в жопу собственную гордыню, и в добавок иметь железные нервы. К непримиримому, мстительному, жёсткому тирану, который впадает в детские истерики, когда что-то идёт не так, как он хотел? Даже подумать боюсь, ведь он уволил меня из-за одного лишь непроверенного слуха об интрижке с его кровным врагом. А что уж говорить, если бы это было правдой? Фантазировать на эту тему можно бесконечно. Хочется думать, что я лечу к Чжи Ёну, которого узнала за то непродолжительное время, когда мы по-настоящему были счастливы. К Чжи Ёну, мудрый змеиный взгляд которого меняется на озорной и ребяческий, когда он смотрит на меня. К Чжи Ёну, чья холодная ядовитая ухмылка превращается в тёплую улыбку, когда он улыбается мне. К Чжи Ёну, в объятиях которого, я впадаю в анабиоз и остальной мир перестаёт существовать для меня. К Чжи Ёну, которого без памяти люблю.

Конец.