Игра в "педиков".

Ты такой странный, такой отвратительный. Это слово между нами постоянно. Между тем, ты целуешь меня. Сейчас. В этот самый момент – медленно, не углубляя поцелуй, просто будто бы вымещая на мне всю свою внутреннюю боль. В чем я виноват? В чем провинился ты, что такой? Почему мы так поступаем: коверкаем, ломаем жизни друг друга? Против воли, против голоса разума, хочется обнять тебя. Мы никогда не обнимались – собственно, зачем? Мы же два парня, мы даже не друзья. Все же обнимаю, прижимаю к себе до безумия худое, костлявое тело, шумно выдыхаю тебе в губы. Ты хорошо целуешься. Только я тебе это не скажу. Не могу открыть глаза, все так же лежу – просто целуясь. Зачем? Что вообще я делаю? Когда же я осознаю, что, несмотря ни на что, меня тянет к тебе? Что тебя тянет ко мне? Стыдно. Мне будет так стыдно после – я и после того раза еле отошел. Я же нормальный, абсолютно нормальный, но тянет. Кажется, такие вещи осознаешь вот в такие моменты. Поцелуй со вкусом горечи и боли. Кажется, ты плачешь – я чувствую влагу на своих щеках. Плачь, что я сделаю? Мы ломаем друг друга уже так давно, насмехаясь, проверяя на прочность, будто бы медленно всаживая иголки под ногти, а затем резко вытаскивая. Горячий, очень горячий - снова температура? Кусаю тебя за губу, чтобы знал, как болеть. Ты, я знаю, все поймешь. Мы же оба такие, всепонимающие. Какое глупое слово, потому что нет, это не так. Ничего мы не понимаем. Не понимает Васька, не понимаю я. Сколько же боли в тебе накопилось, что ты кусаешься с такой яростью, впиваясь ногтями в мои плечи?! Я не буду жалеть тебя – ни за что. Ты и сам это знаешь, что сам виноват. Воздуха катастрофически не хватает, когда Змеев отстраняется, хрипло вдыхая. Продолжать играть в воображаемые прятки глупо, и я открываю глаза, встречаясь с колючим заплаканным взглядом. Ни капли не милый, совершенно не красивый. Только что симпатичный. - И что теперь? Что ты делаешь? – спрашиваю, не отводя внимательного взгляда. Он так и лежит на мне, уперев руки в мои плечи, точно так же пристально рассматривая. Словно в первый раз встретились. Вру, знаю его наизусть. Каждую родинку, каждую ресницу, изгиб губ, бровей, колючий взгляд, выступающие скулы. Волны челки, сейчас даже чуть кудрявящейся, выступающий нервно вздергивающийся при каждом тихом всхлипе кадык, ярко выделяющиеся ключицы. Все. Он, наверное, даже не представляет, насколько хорошо я его изучил. Есть у меня особенность запоминать наизусть людей. Хотя, нет, снова вру – я так знаю только его. Не понимаю теперь, не пойму никогда – почему? - Ничего, - он все же отводил взгляд, такой весь гордый, не сломленный. А между тем подрагивает. Тоже не понимаешь, что с нами? – ну и плевать, - неожиданно решает он, скатывается с меня, ложась рядом. Словно моего желания никто и не спросил, или он думает, что из-за одного пустяшного поцелуя я его друг/сам-не-знаю-кто навек? Придурок. - Ты кретин, - произношу вслух, - зачем опять? Я думал, ударишь. - Хотелось… - чуть подумав, отзывается он, - но забеспокоился за твою рожу. - Какой заботливый, - содрогаюсь от смеха, приобнимая парня второй рукой, а первой накрывая одеялом, - заколебал болеть. И не смей больше так делать. Не знаю, как ты все собираешься объяснять мне, но не надо. Я не гей. - Я тоже, - отвечает Васька тихо, уткнувшись холодным носом куда-то в район моих ключиц, опаляя их жарким дыханием. - А что же ты сейчас делаешь? Обнимаешься с парнем на кровати! – возражать друг другу – любимое дело. - Собственно, ты тоже, - мелко хихикает, прижимаясь еще ближе, - у меня температура и бред, мне можно. - Ничего нельзя! - Заткнись, - посоветовал парень, поводя носом по моей груди. Прикрыл глаза, мазнув ресницами по моей коже, и затих, стараясь уснуть. Надо было его оттолкнуть, отправить к себе, в конце концов. Что я за парень нормальный такой, если не могу противиться какой-то педовке? Нытик. Он, не я. Думая, что он спит, вытираю соленые дорожки, что до сих пор не высохли. Почему он все время рыдает последние дни? Нытик и гордец. Какое же отвратительное сочетание. И за что я так позволяю?.. Надо его оттолкнуть. Пока не стало поздно, пока я не погряз в этом болоте без дна и не пропал. Но как? Он же… это же Васька. Неожиданно понимаю, что несмотря на все мои попытки, он уже стал важной частью моей жизни. Ее уже так просто не вырвешь. Парень ерзает, устраиваясь поудобнее, кладя щеку мне на грудь и тихо посапывая. Волосы разметались во все стороны, пятна нездорового румянца на щеках… Кретин больной. Когда же ты выздоровеешь? Когда же вылечимся мы оба от этого зависимого притяжения?