Это было бы самым большим несчастьем. Найти приятным человека, которого решила ненавидеть. Джейн Остин, «Гордость и предубеждение».
Пролог
Весна 393 круга Скал в Надоре — самой северной провинции королевства Талиг, выдалась переменчивой и капризной, словно погода никак не могла решить: оставаться холодам или наступить долгожданному теплу. Но весна всё же побеждала. С каждым днём солнце поднималось выше и, пробиваясь через толщу седых облаков, согревало землю. Трава бессознательно и неуклонно тянулась к бледно-жёлтому светилу, зелень становилась ярче и ярче. Сквозь неё на свет робко появлялись первые цветы: розовато-сиреневые крокусы и пурпурные аврикулы. На деревьях набухли почки, и вскоре зацвела ива. Всё это было ещё вчера, а сегодня зима, словно спохватившись, вернулась. Тяжёлые облака нависли над Надором, затянув небосвод сплошной серой пеленой. С неба посыпались колючие белые крупицы, на лету превращающиеся в крупные лохматые хлопья, и начавшие зеленеть холмы вновь покрылись снежным полотном. Непогода стихла лишь к вечеру, но ветер оставался холодным и пронизывающим. Он разгуливал среди притихшей, заваленной снежными клубами зелени, словно силился доказать, что весны для севера и быть не может. Что это всего лишь иллюзия, не имеющая права на существование. Есть только снег, холод и зябкие порывы ветра. Кутаясь в шерстяную шаль, Риченда Окделл стояла на верхней площадке Гербовой башни и смотрела вдаль. Она часто поднималась сюда, и каждый раз от открывающегося вида перехватывало дыхание: безграничное северное небо, по которому плыли серые клочья облаков, полноводная Рассанна, убегающая куда-то на юг, качающиеся на ветру верхушки могучих елей, и совсем далеко — белые шапки заснеженных гор. Казалось, что у мира нет границ. Но сегодня взгляд девушки то и дело возвращался к дороге, кружившей по пологим, поросшим густым лесом, склонам. Заметённый, петляющий тракт и понятия не имел, насколько он важен, а Риченда не могла оторвать ищущий взгляд от дороги. Сердце заныло, на глаза навернулись слёзы то ли от ветра, то ли от раздумий — вестей от отца не было уже несколько дней. Юная герцогиня зябко передёрнула плечами, но лишь плотнее запахнула шаль. Она совсем продрогла, но возвращаться в мрачную гостиную, где всегда задёрнуты тяжёлые, вытертые шторы, и сидеть рядом с матерью, которая в извечном своём сером платье и сером же настроении уже сейчас походила на вдову, было выше её сил. Выслушивать же бесконечные поучения и напутствия на случай разгрома мятежников и беспрестанно молиться за ушедших — и вовсе невыносимо. Риченда откинула с лица непослушные светлые пряди и вздохнула. Как же ей не хватало отца! Для старшей дочери Эгмонт Окделл был всем. Самым честным, добрым и благородным человеком из всех, кого знала Дана. Дана… Улыбка невольно тронула губы. Только отец называл её так. Мать же хмурилась всякий раз, заслышав ласковое прозвище. Старшей девице Окделл не к лицу такие нежности. — Отец, вернись ко мне! — крикнула девушка, всматриваясь в горизонт. Это и было её молитвой. Самой искренней, самой горячей и исходящей из самой глубины сердца. Уж куда более честной, нежели длинные речи Эсператии. Риченда смахнула непрошеную слезу. Взяв себя в руки, она решила, что нельзя отчаиваться и предаваться унынию. Они все ждали вестей: и матушка, и сёстры, и остальные, кто проводил своих мужей, отцов, сыновей на войну. Все ждали, и все надеялись. И пусть они с матерью делают это по-разному, но просьба у них одна: пусть ненавистные Оллары поскорее сгинут в Закат, а защитники Талигойи невредимыми вернутся домой! Риченда истово молилась об этом каждый день. Она боялась, что мятеж будет подавлен так же быстро и жестоко, как восстания Карла Борна пять лет назад. Тогда очередная попытка свергнуть Олларов закончилась неудачей: тяжёлой, кровавой и в очередной раз испытывающей тех, кто оставался верен королям-Раканам. Но Люди Чести не сдавались, веря в то, что Раканы — истинные правители Золотых земель. Эту историю знали все. Четыреста лет назад бастард марагонского герцога Франциск Оллар захватил власть в королевстве. Помог ему кэналлийский герцог Рамиро Алва, предательски убивший талигойского короля Эрнани Ракана и его маршала Эктора Придда. Алва открыл ворота и сдал город Франциску. Тот, став новым королем, назначил Рамиро Первым маршалом, но изменник был заколот сподвижником Ракана — Аланом Окделлом, отомстившим и за короля, и за полководца. С тех пор Талигойя стала называться Талигом, столица Кабитэла — переименована в Олларию. Святой Престол отказал в поддержке завоевателю, и король основал новую религию — олларианство, провозгласив себя главой церкви. Люди Чести, которые не пожелали склониться перед новым королем, поспешно бежали из страны и укрылись в Агарисе и соседних государствах, другие были жестоко убиты, их титулы, земли и даже жён Франциск отдал своим соратникам. И теперь в Талиге заправляли «навозники» — потомки безродных сподвижников узурпатора Оллара. Те, кто принял новую власть, но не смирился с ней, на протяжении многих лет вынашивали планы возрождения Талигойи и возвращения трона Раканам. Одним из таких людей был потомок Алана Окделла — герцог Эгмонт Окделл. При поддержке главы Дома Молний — Анри-Гийома Эпинэ, он поднял вооруженный мятеж против Олларов. Несколько дней назад, превратившихся для ожидающих в вечность, армия герцога Окделла двинулась на столицу. С тех пор Риченда не ведала покоя, раз за разом вспоминая невольно услышанный несколько лет назад разговор. Это вышло случайно. Она и раньше частенько сбегала от няньки и пряталась под крышей амбара или часовни, подолгу сидя на чердаке и выдумывая разные истории, за что, разумеется, получала выволочку от матери. Наследнице Надора непозволительно играться, как какой-нибудь мещанке, но девочка изо дня в день повторяла эту штуку. Воровато оглянуться по сторонам, подол платья подоткнуть за пояс, зацепиться за самую низкую ветку растущего у каменной стены дуба. Подошвы башмаков скользят по стволу, но она знает, куда нужно ставить ногу. Легко, словно кошка, вскарабкаться вверх давно изученной дорогой, нырнуть в открытое слуховое окно на чердак. Тупым ножиком, припрятанным в груде старого хлама, подцепить деревянную половицу и достать из только ей известного тайника книгу. Одну из тех, о которых матушка запрещает даже упоминать. Вытащить сухой дубовый листочек, служивший закладкой, и… замереть, заслышав внизу мужские голоса. В церкви разговаривали взрослые, а значит, нужно уходить. Спрятать книгу, на цыпочках подойти к окну, чтобы покинуть тайное убежище, но слова отца о крови и о чём-то, безусловно, тайном, заставляют ноги прирасти к полу. То, что она делает, недостойно, но всё же Риченда остаётся и прислушивается. — Нас слишком мало, чтобы противостоять королевской армии, — говорит отец. — Восстание захлебнётся в крови: нашей с вами и всех тех, кто встанет под знамёна Талигойи. — Вы не верите в наше дело? — спросил незнакомый Риченде голос. — Верю, верю в возрождение Талигойи и в то, что трон должен занимать Альдо Ракан, но мятеж обречён. Риченда много слышала об Альдо Ракане. После убийства короля Эрнани, его супруга с сыном бежала в Агарис, получив покровительство эсператиской церкви, с тех пор Раканы жили в изгнании. Знала Дана и то, что с рождения была обещана в жены последнему представителю законной династии. Но это было далёкой, невозможной сказкой — возвращение в Кабитэлу короля-Ракана, изгнание «навозников» и иже с ними, благословение Святого Престола, и она — Риченда — королева Талигойи. — Нас поддержит Агарис так же, как и соседние государства Гайифа, Дриксен, Гаунау. Вместе мы свалим Олларов и кардинала Дорака. Наша задача — поднять восстание и продержаться до прихода союзных войск, — Риченда узнала голос Карла Борна — владетеля Карнийских дубрав. — А как быть с Вороном? — вмешался в разговор старший внук Повелителя Молний — Арсен Эпинэ. Наследника процветающей южной провинции герцогиня видела лишь однажды, но красивый темноволосый мужчина с удивительно добрыми глазами цвета морисского ореха запомнился ей. — Если Алва возглавит армию… — Это действительно серьёзная угроза, — согласился отец. — Рокэ Алва хоть и молод, но я видел его в деле, он — лучший полководец Золотых земель. И это не преувеличение, господа. — Значит, нельзя позволить Кэналлийскому Ворону стать во главе армии, — сказал тот, кого Риченда не знала. — Его нужно устранить. — Убийство?.. — сбившимся голосом произнёс отец, и Риченде стало страшно. — Именно, — ожесточённо бросил незнакомец. — Алва не зря прозван Вороном, он — подлец и убийца, как все его предки. Он и кардинал Дорак — наши главные враги. Избавимся от него, и Дорак останется без зубов. — Я дрался с Вороном. В честном поединке его не победить, — мрачно заметил Карл Борн. — На дуэли он может уложить четверых. Если не больше… — Карл, слова «честь» и «Алва» в одном предложении неуместны, — заметил незнакомец. — Против мерзавцев нужно действовать их же методами. — Яд, кинжал? — предложил Борн. — У Ворона чутьё, как у кошек Леворукого, — сказал молодой Эпинэ. — Чужой ему благоволит. — Значит, нужно усыпить его бдительность, — многозначительным тоном отозвался неизвестный. — Женщина? — изумлённо воскликнул Эпинэ. — Но это подло! — Вальтер, Арсен прав — это низко, — встал на его сторону герцог Окделл. — Мы — Люди Чести и не можем уподобляться методам Дорака. Чем мы тогда лучше?.. — Господа, порой цель оправдывает любые средства, — твёрдо ответил тот, кого отец назвал Вальтером, и Риченда догадалась, что четвёртым заговорщиком был герцог Придд — Повелитель Волн. — А цель, — продолжал он, — свобода Талигойи и будущее наших детей. Фердинанд Оллар — глуп и труслив, поэтому и стал безвольной куклой в руках Дорака, который правит королевством. И если мы не остановим кардинала, его преступная политика окончательно погубит эту страну. Повисло тягостное молчание. Было слышно, как люди переступают с ноги на ногу, но шорох подошв по каменным плитам пола очень уж неприятным звуком отражался от сводов церкви. Молчание нарушил отец: — Всё это верно, но… — Эгмонт, есть ещё один аргумент, — прервал Вальтер Придд. — Прочтите. Послышался шелест бумаг, а через минуту Повелитель Скал сказал: — Да будет так. Тогда, в свои неполные десять лет, Дана мало что поняла, но разговор глубоко отпечатался в её памяти, и сегодня она вспомнила его до мельчайших деталей. Риченда так и не узнала, что заставило отца изменить своё мнение, но сейчас его слова о том, что восстание против Олларов обречено, не выходили у неё из головы. Повелитель Скал оказался прав: плохо подготовленный мятеж был подавлен, Карл Борн казнён, но причастность остальных к заговору не доказана. С тех пор минуло пять лет, и вот очередная попытка… Смутное предчувствие приближающейся беды не покидало Риченду. Девушка плотнее закуталась в шаль, увы, уже не спасающую от промозглого холода. Усиливающийся ветер словно подталкивал Дану к парапету, и, повинуясь ему, она подошла к самому краю. Держась за один из зубцов башни, герцогиня глянула вниз. Высокая каменная стена падала отвесно, в сгущающихся сумерках с трудом угадывались очертания подъёмного моста, вымощенного булыжником двора и подножие башни, вырастающей из скалы, словно каменный утёс. Высота зачаровывала, но вдруг откуда-то из темноты взметнулась вверх чёрная тень. Это был ворон. Огромная, зловещая птица с пышным оперением и устрашающим клювом, будто бы вынырнула из самого царства тьмы. Пронзительный синий взгляд жёг сердце, и это невозможно было вынести. Ворон коснулся крылом лица Даны, и девушка в испуге отпрянула от края башни. Демоническая птица кружила над её головой, пока Риченда не замахала руками, отгоняя его. Ворон взмыл ввысь и скрылся из виду. — Синий взгляд смерти… — прошептала девушка, чувствуя, как по спине прошёл озноб и задрожали руки. Риченда не смела подумать о том, что это было знамение, но суеверный страх уже поселился в мыслях, проникая в каждую клеточку, сковывая сознание. Юная герцогиня застыла. И всё вокруг, включая время, тоже остановилось. Ветер стих, низкие облака больше не ползли над землёй, лес тревожно молчал. Стало так тихо, что Риченде показалась, будто она осталась одна в этом мире. Это было затишье, которое страшнее урагана. Затишье перед бурей, налетевшей внезапно, свирепо, безжалостно. Неподвижный воздух дрогнул, ветер завыл, от горизонта наползли тёмные бесформенные тучи, за считанные мгновения окутав всё вокруг непроницаемым мраком. Нужно было уходить с башни, но Риченда стояла, не шелохнувшись, вслушиваясь в нарастающий рёв ветра. С каждой секундой он завывал всё громче и злее. Далеко впереди, во всю ширь разверзлось тёмное небо. Яркая жёлтая вспышка осветила горизонт и тут же погасла. Где-то вдали глухо пророкотал гром, и на землю хлынули потоки воды. Ледяной, жестокий дождь — такой, какой бывает только на севере. На башне буйствовал ветер. Риченда ёжилась от его яростных порывов и вздрагивала при каждом ударе грома, но не шевелилась. Подставив лицо безжалостным струям, девушка вглядывалась вдаль, словно пыталась разглядеть что-то важное, скрывающееся за тёмной пеленой беспросветного мрака. Герцогиня промокла насквозь. Потяжелевшая от воды одежда липла к телу, мокрые волосы падали на лицо, по высоким скулам и острому подбородку стекали вниз холодные капли. Распарывая небо, блеснула очередная вспышка молнии, на считанные мгновения вырвав из мрака пейзаж, и в её свете Риченда увидела тёмный силуэт всадника, мчавшегося по дороге к замку. То ли вправду, то ли показалось. Снова сверкнула вспышка, но Риченда была уверена — всадник был на самом деле. — Курьер от отца! — неизвестно кому сказала девушка. Радость и тревога, надежды и опасения — лавина противоречивых чувств нахлынула на неё, и Дана устремилась к кованной двери. Перескакивая через ступеньки, рискуя запутаться в юбках, она помчалась вниз по винтовой лестнице. Каблук на правой туфле надломился, девушка не удержалась на ногах и, ухватившись за железный поручень, заскользила вниз. Оцарапанные ладони саднило, болела ушибленная нога, но Риченда поднялась с каменных ступеней и побежала дальше. Прихрамывая, спотыкаясь, то и дело наступая на подол длинного мокрого платья, она бежала вперёд по казавшимся ей сейчас бесконечными, полутёмным замковым коридорам. Девушка задыхалась, воздуха не хватало, а сердце колотилось так сильно, что стало больно в груди. Первое, что она увидела, влетев в гостиную — мертвенно-бледное лицо матери. Курьер, в котором Дана узнала одного из отцовских порученцев, стоял, одной рукой опираясь о стену, другой — зажимал кровоточащую рану в левом боку. Мундир порван и запачкан грязью, на голове — некогда белая, а теперь ставшая тёмно-алой повязка. Юноша обернулся, и Риченда ужаснулась. Уставшие, ввалившиеся глаза, окружённые тёмными кругами, казались огромными на бледном осунувшемся лице. Он как будто постарел на несколько лет. Неясная, смутная тень тревоги, затаившаяся в сердце, теперь уже полностью завладела девушкой. Страх, граничащий с ужасом, залил холодом грудь. В затуманенных глазах Даны застыл немой вопрос: отец? — Мы разбиты. Герцог Окделл убит Вороном, — хриплым голосом произнёс порученец. — Убит… Риченда закрыла глаза. Ей казалось, что перед ней разверзлась пропасть, и она летит в её мрачную черноту… ——————————————— Краткая история мира и Повелителей: Кэртиана — мир, созданный четвёркой богов-творцов (Литом, Ундом, Астрапом и Анэмом), впоследствии названных Абвениями (Ушедшими). Боги покинули созданный мир, оставив после себя потомков. Столицей была Гальтара, от которой сейчас остались лишь развалины. Правитель носил титул «анакс» и происходил из династии Раканов, поставленных на царство магическими силами мироздания. В числе высших дворян были эории, ведущие свой род от потомков Абвениев: четыре Повелителя четырёх стихий — Скал, Волн, Молний и Ветра, — а также их кровные вассалы. Повелители являлись в некоем роде духовными наследниками соответствующего Абвения — Лита (Скалы), Унда (Волны), Астрапа (Молнии) и Анэма (Ветер), — и в гальтарские времена обладали магией. Сейчас знание об этой магии утрачено. Статус Повелителя, подвластный лишь силам мироздания, передавался по наследству строго по мужской линии безо всякого учёта законнорождённости. Позднее возникает религия эсператизм и эсператистская церковь, глава которой получает титул Эсперадора. Анакс Эрнани Ракан отверг традиционную религию абвениатство, принял эсператизм, переименовал государство в Золотую империю и перенёс столицу из Гальтары в город Кабитэла (потом Олларии). Именно тогда были утеряны знания о том, в чём заключается реальная магическая суть статуса Повелителя. Впоследствии Золотая империя распалась на несколько государств — Талигойя, Гайифская империя на востоке, Фельп и Бордон, Ургот, Агария и Алат на юге. К северу от Талигойи возникают государства Дриксен и Гаунау. В это же время эории меняют старые фамилии, напоминавшие об Абвениях, на новые и начинают называться Людьми Чести. Так, Повелители Скал становятся герцогами Окделлами, правителями северо-восточной талигойской провинции Надор; Повелители Молний превращаются в герцогов Эпинэ и правителей одноимённой южной провинции; Повелители Ветра герцогами Алва, правящими Кэналлоа и островом Марикьяра на юго-западе Талигойи. Повелители Волн — герцоги Придды, правители одноимённой западной провинции.