В плену иллюзий

Рейген действительно был послушным. Он больше не пытался вырваться, вел себя тише воды, не задавал лишних вопросов, принимал таблетки, которыми его в первый же день стали пичкать. Он не знает, что это, не знает, зачем они ему, если он здоров, но все равно принимает, потому что точно знает, что если не станет, сделает только хуже. Он не намерен оставаться здесь надолго. Дни тянулись, казалось, бесконечно, несмотря не то, что в комнате с его койкой он провел всего три дня. Он всегда был привязан за исключением тех случаев, когда отпрашивался в туалет или когда ему приносили завтрак, обед, полдник или ужин. Все остальное время ему приходилось изучать взглядом потолок и стены, а по ночам слушать надрывные крики с верхнего этажа. Иногда шумели и в части, где находится его комната. Сквозь решётки все было слышно очень хорошо. Аратака сдох бы от скуки, если бы не Маки, который частенько заводил с ним разговор, как с единственным адекватным здесь. Это единственное, что помогало Рейгену держаться и все еще не потерять рассудок от того, что ему часами приходилось молчать и смотреть в белый потолок. Наконец спустя трое невыносимо долгих дней ада его любимая медсестра навестила его, задала несколько вопросов и, когда услышала желаемое, приказала Маки отстегнуть его. Аратака сел на койке, как только его запястья были свободны, и размял руки, затем плечи и спину. Тело дико затекает каждый раз, а просто так его ни за что бы не отстегнули, а он и не пытался попросить, потому что боялся, что любое его не так сказанное слово заставит санитаров решить, что он на голову больной. Он не хотел здесь больше находиться. Ему хватило трех гребанных дней. Пожалуйста. Вместе с девушкой он проследовал в кабинет врача. На входной двери висела табличка с именем. Сузуки Тоичиро. Мужчина с багрового оттенка волосами и странной формы бровями провел с ним беседу. Рейген все еще был под действием принятой утром дозы таблеток, поэтому был спокоен и даже не нервничал, не переживал и не боялся, что скажет что-то не так. Он уже перестал чувствовать страх. Панику. Грусть. Злость. И все из-за сраных таблеток. Пошло нахер это место. Его уже дико тошнит от этих стен, от этой атмосферы, от этих людей. Всех, кроме Маки, кто является единственным, кому не похуй здесь. Сузуки признал его полностью адекватным, и, как и говорил Кента, Рейгена перевели в палату, где у него появилось больше привилегий. Ему разрешалось гулять по этажу под присмотром Маки и ходить на завтрак, обед, полдник и ужин в столовую. Его больше не держали привязанным. И это его радовало, как ничто и никогда не радовало в жизни. Но он не был рад. Вернее, он, черт возьми, просто счастлив, но... Он не мог? Ему хотелось улыбнуться или даже расплакаться от счастья, но он не мог выдавить из себя ни одной эмоции. Все с тем же каменным лицом Рейген покинул кабинет Сузуки, и Маки отвел его в палату. В крошечную комнату с двумя кроватями, на одной из которых сидел его новый сосед. Он вжался спиной в стену и обнял себя за колени. Кента сказал, что зайдет к нему позже, и ушел, а Аратака прошел к своей койке, на которой все же были ремни, чтобы привязывать пациентов, но ему это уже не грозило. Немного помявшись, он все же решил познакомиться с сжавшимся в клубок брюнетом с кудрявыми волосами и отросшей щетиной. - Аммм, привет, - тот вздрагивает и поднимает взгляд на Аратаку. Блондин сразу понял, что имеет дело с психом, судя по его бешеным испуганным глазам. Рейген решает начать беседу с темы, с которой обычно начинают знакомство в психиатрической больнице. - Ну что, какой у тебя диагноз? Брюнет смотрит на него, как на дикого, и Рейген полностью его поддерживает. За время, что он пролежал привязанный к койке, он, кажется, уже и забыл, как знакомиться и вообще говорить с людьми. Прошло всего три сраных дня, а его напичкали таблетками до потери чувств, умений и... личности. - О таком не спрашивают у первого встречного, - замечает новый сосед, и Рейген неловко сглатывает, начиная чесать затылок. - А что обычно спрашивают? - он правда потерял все свои навыки общения с людьми, однако и его сосед, похоже, был растерян. - Я-... Я не знаю, - запнувшись, отвечает он и тупит взгляд перед собой, но все же рискует предположить. - Имя..? - Хорошо, давай попробуем. Как тебя зовут? - Серидзава... Кацуя, - Рейген замечает, как его собеседник напряжен, и понемногу начинает вспоминать язык тела. - Я Рейген Аратака, - представляется он, пытаясь звучать приветливо и дружелюбно, чтобы его новый знакомый перестал бояться и жаться в стенку, но у него не выходит звучать убедительно. - Теперь ты не первый встречный? - Наверное... - неуверенно отвечает Кацуя, сильнее сжимая колени в своих объятиях. - И я могу спросить про твой диагноз? - Да... - тихо отвечает Серидзава и прочищает горло. Рейген терпеливо ждет. - Шизофрения. У меня... галлюцинации. Я вижу то, чего нет. - О, у меня то же самое, - с каким-то энтузиазмом отвечает Рейген, кажется, на мгновение забыв, что это ложный диагноз и на самом деле он полностью здоров. Может, он просто не хочет выделяться, может, еще помнит, что новым знакомым обычно не выкладывают всю правду о самом себе на блюдечке. Рейген еще не знает, можно ли доверять этому типу. Однако неожиданно для Аратаки Серидзава проявляет открытый интерес к своему собеседнику. - Правда? Что ты видишь? - тут же спрашивает он, совсем забыв о том, что они только что познакомились. - Ну, аам, там, умерших, призраков, духов, полтергейстов - называй, как хочешь, - отвечает блондин, и Серидзава немного открывается, отпуская свои колени и садясь немного ближе к краю своей кровати, начиная говорить тише. - Ты... тоже? - Рейгену становится не по себе. Он, конечно, был уверен, что, очевидно, он не единственный, кто умеет это, но не думал, что встретит одного из таких людей в дурке. - Ты видел здесь? - Нет, я большую часть времени лежал привязанный, так что... У меня особо не было шанса осмотреться, - тут он вспоминает, что Маки является жертвой игр с вселением какого-то духа, и решает узнать у своего нового знакомого больше деталей. - А ты видел? - Да, много, но я... Я не знаю, правда ли это, - тут же неожиданно сдаёт назад Кацуя, вновь обнимая себя и пытаясь спрятаться в стену. - Я больной, я вижу галлюцинации, то, чего нет. Я не... - Серидзава, пожалуйста, расскажи мне, что ты видел, - настойчиво просит Рейген, и брюнет, вздрогнув и опустив взгляд, все же продолжает говорить. - Здесь много п-... призраков, но чаще всего появляется один. Он такой весь зелёный, на вид как шар, но с лицом, и у него на щеках круги красные. Он просит называть его Богом, - Серидзава закрывает ладонями лицо. - Но это просто галлюцинации! Рейген сдаётся. В конце концов то, что ему нужно было узнать, он уже выяснил. Остальное - дело техники. Если этот самый призрак появляется здесь часто и он такой заметный, Аратака быстро его найдёт. Вопрос в том, как изгнать. Блондин выходит из своей палаты, плотно закрыв за собой дверь, так ничего и не сказав и даже не поблагодарив Серидзаву, который, кажется, начал плакать там. Аратака воровато осматривается по сторонам, пока не замечает Маки. Он подходит к нему, чтобы поговорить о деталях экзорцизма. - Мне нужна соль - это все, - говорит Рейген Кенту, и тот пожимает плечами. - Ты в любое время можешь взять её в столовой, - отвечает он, пока берет Рейгена под локоть и ведет в сторону туалета. - Прости, если мы будем просто стоять и говорить, это будет слишком подозрительно. - Я понимаю, - Аратака послушно идёт. - Ты когда-нибудь видел этого призрака, который в тебя вселяется? - Нет, ни разу, но... Он говорит со мной иногда, - Рейген смотрит на него с немым вопросом в глазах, и Маки спешит добавить. - Он просто благодарит меня за то, что дал воспользоваться своим телом. Хотя я ни разу не давал разрешения. Я несколько первых раз думал, что мне послышалось или это галюны, все-таки с психами работаю, тут и самому недолго психом стать, но... Учитывая, что со мной происходит, очевидно, что эта благодарность реальна. Рейген хмурится и трет подбородок пальцами. Что это за дух такой, который пользуется телом для развлечений, а затем благодарит своего носителя за то, что дал воспользоваться им? К этому моменту они доходят до туалета, и их разговор приходится прервать ненадолго. Маки все еще кажется единственным, кому можно здесь доверять.