***
Рон держал ее пальцы и ждал ответа. Как и все вокруг. Гермиона тяжело сглотнула и перевела затравленный взгляд на гостей за его плечом. Вот в первом ряду ее родители, сияющие от счастья. Отец вытирал уголком платка скупую слезу. Рядом с ними сидела Луна. Их взгляды пересеклись. Она понимала Гермиону лучше других, и сейчас на ее губах играла теплая, подбадривающая улыбка. Лавгуд посмотрела на Рона, снова на подругу и легонько покачала головой. Но для Гермионы этот жест не остался незамеченным. Она не стала смотреть дальше. И так знала, кто там. Там в безупречном темно-синем костюме сидел Гарри, невидящим взглядом уставившись в пол. Ожидающий ее ответа. Как и все вокруг. — Герми? — тихо спросил Рон, начав волноваться, привлекая ее внимание. Как ее раздражало это сокращение. Она его терпеть не могла. Намного приятнее была полная форма. Или так, как сокращал ее имя Гарри, — Миона. Или так, как он, словно забываясь, позволял себе ласково назвать ее, когда они были наедине. Мия… Неужели, она больше не услышит этого обращения? Не услышит его голоса? Он покинет ее. Она потеряет его… — Я не могу… Слова сорвались с ее губ раньше, чем Гермиона осознала, что делает. И тут же облегченно выдохнула, мягко освобождая пальцы из хватки Рона. Она развернулась к гостям, ловя на себе полсотни пораженных взглядов. Сделала нерешительный шаг и снова вздохнула полной грудью. Она сделала это! Она выбрала. Повернувшись, Гермиона быстро прошла мимо опешивших родителей и крайне довольной Луны, остановившись перед Гарри. Он поднялся и неверяще смотрел на нее, словно она могла в любой момент передумать. — Да, — ответила Гермиона на ночной вопрос. Гарри нахмурился, складка прорезала его лоб, но уже через мгновение он понял. И изменился за долю секунды. Выпрямился, будто становясь выше и шире в плечах, в изумрудных глазах зажегся решительный огонь, плотно сжатые челюсти придали суровое выражение обычно усталым чертам. Резко, по-хозяйски, так, словно имел на это полное право, Гарри обвил ее талию одной рукой, притягивая к себе. Во второй появилась волшебная палочка. Короткий взмах, и они исчезли, сметая антиаппарационные чары.***
Появившись на пороге дома номер двенадцать на площади Гриммо, Поттер молниеносно распахнул дверь и затащил Гермиону внутрь. — Кикимер! — позвал он, закрывая замки. Домовой тут же послушно возник перед ними. — Никого не пускай сюда. И заблокируй камин. — Хорошо, хозяин Гарри. — И приготовь комнату для Гермионы. — С удовольствием, — эльф чинно поклонился ей. — Потом забери ее вещи из их с Роном квартиры и перенеси сюда. И никому ничего не объясняй. Все. Спасибо. Кикимер щелкнул пальцами и исчез. Гермиона, поджав губы, смотрела на… друга? — Не слишком много на себя берешь? — Хочу уберечь тебя от назойливых расспросов, криков и выяснения отношений, — Гарри пригласил ее в гостиную, расстегивая пуговицы на пиджаке. — Мне все равно придется объясняться с Роном. — Дай ему пару дней, чтобы остыть, а лучше — напиши письмо. Она недовольно покосилась на него и прошла в комнату. Поттер закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Слишком много мыслей роилось у него в голове, и он не успевал за ними. От желания петь и танцевать, что она здесь, рядом, у него; до абсурдной жажды запереть ее и никуда не выпускать. — Налить тебе чего-нибудь? — Гарри двинулся к бару. — Нет. И ты не будешь. Он недоуменно обернулся. Гермиона стояла, скрестив руки на груди и буравила его решительным взглядом. Вздернув подбородок, она добавила: — Выбирай: либо я, либо алкоголь. Эту тему мы закроем сразу. — Ты не понимаешь… — Поттер снял очки и устало потер глаза. — Что? Ты пытаешься так прогнать кошмары? Но это не работает. Я знаю, я видела! — Что ты видела? — огрызнулся он. — Я приходила в ту ночь… Накануне вашего расставания с Джинни, — Гермиона медленно приблизилась к нему, становясь за спиной. — Ты был ослаблен, и они лишь сильнее затягивали тебя. — Ты приходила? — Гарри резко повернулся. Значит ее голос не был игрой воображения… — Я хотела поговорить. И не смогла бросить тебя в таком состоянии, — она протянула руку, нежно касаясь его щеки. — Есть и другие способы развеять тьму. — Я перепробовал все, — ответил он хрипло, слегка поворачивая голову, целуя ее ладонь. — Рядом не было меня, — ее голос дрогнул, когда горячие губы переместились на ее запястье, а его язык мазнул по пульсирующим венкам. Гарри перехватил ее руку и начал покрывать поцелуями застарелые рубцы, скрытые сейчас тонким кружевом свадебного платья. Но он безошибочно чувствовал их, каждую буковку. Гермиона ощущала жар его дыхания даже сквозь ткань. И от этой интимной ласки у нее закружилась голова. Она сделала шаг, стремясь оказаться как можно ближе к нему. Гарри обвил ее талию одной рукой и настойчиво потянул, впечатывая в свой торс. Его губы тем временем переместились на хрупкие выпирающие ключицы. Он завел руку Гермионы себе за шею, и та сразу запустила пальчики в его жесткие волосы. Она запрокинула голову и еле слышно застонала, когда Гарри провел языком по шее и прихватил зубами мочку уха, перекатывая во рту маленькую жемчужную сережку. — Останови меня, — умоляюще прохрипел Поттер, принимаясь расстегивать крошечные пуговки на кружевной спине ее платья. Их было бесконечное множество, но он ловко справлялся, опускаясь все ниже. — Мия… Это было как наваждение. Она наконец-то принадлежала ему, и Гарри не мог оторваться от нее. Желание, тщательно подавляемое эти годы, выплескивалось наружу с каждым вздохом, с каждым стоном. Гермиона резко дернула его за волосы, вынуждая поднять голову, и тут же накрыла его рот голодным поцелуем. Она хотела забрать всю его боль и отчаяние, доказать, что он больше никогда не будет одинок, что ни один кошмар не ворвется в его жизнь, пока она рядом. Стянув с его плеч пиджак, Гермиона начала расстегивать белоснежную рубашку. Гарри разорвал их поцелуй, и обхватил ее голову ладонями, заглядывая в карие глаза. — Мия… Подумай… — Я уже ответила тебе. Все. Обратной дороги для них не будет. Теперь только вместе. Поттер, глухо зарычав, впился яростным поцелуем, его пальцы остервенело расстегивали оставшиеся пуговички. Стремясь как можно быстрее снять с нее свадебный наряд. Освободить от этой тряпки, напоминающей о том, что она чуть не стала принадлежать другому. Платье упало к ее ногам, открывая стройное, безумно соблазнительное тело в объятиях расшитого корсета, еле заметного белья и тонких телесных чулок. Гарри забыл как дышать от вида открывшейся ему картины. С упоением он пожирал ее глазами, не в силах пошевелиться. Даже прикасаться не хотелось к этому совершенству. Гермиона перешагнула через платье, растекшееся на полу переливающимся шелковым облаком, и повернулась к Гарри спиной, начав распускать прическу. Шпильки со звоном падали на пол, сверкая в пламени робких свечей. Наконец она тряхнула головой и обернулась, лукаво улыбнувшись. — Ты будешь продолжать? Ему хватило одного шага, чтобы оказаться рядом и прижаться к ее спине. Гарри скользнул руками по ее животу, находя скрытые крючки корсета. Одним рывком освободил их и откинул бесполезную вещицу к платью. Подхватил упругие груди, слегка сжимая их ладонями, и прикусил шею, самозабвенно шепча: — Моя… Ты наконец-то моя… Гермиона… Она повернулась и накрыла его губы нежным, глубоким поцелуем. Выдернула его рубашку из брюк и стянула ту с плеч. Гарри вытащил запонки, роняя их на пол, и помог снять рубашку. Гермиона с наслаждением провела ладонями по широким плечам, по мускулистому торсу, вечно скрытому за одеждой. Он уже давно не был субтильным подростком, скитающимся по лесам. Ее пальчики принялись за ремень на брюках, пока Гарри спускался неторопливыми поцелуями по ее шее. Скинув туфли, Гермиона сделала несколько шагов назад, пока не наступила на мягкий ковер у потухшего камина. Она потянула Гарри за собой, и он с готовностью опустился на нее, придавливая своим весом, жадно накрывая ее губы, сплетая их языки в диком танце. Казалось, что он не спешил, наслаждаясь этими мгновениями, вбирая их до конца. Его рот мучительно медленно втянул затвердевший сосок, и Гермиона застонала, выгибаясь. Его ладони прошлись по ее телу, и она закусила губу, запрокинув голову. Его пальцы подцепили резинку трусиков и скользнули в жаждущее его лоно, и громкий вскрик отразился от стен комнаты. Гарри убрал руку, и Гермиона не смогла сдержать разочарованный всхлип. Он отодвинулся, стягивая попутно с нее белье, и начал торопливо снимать с себя остатки одежды. — Чулки, — хриплым от страсти голосом зачем-то напомнила Гермиона. — Ты в них безумно сексуальна, — в его глазах плескалось настоящее пламя похоти и желания, затягивая в этот сладостный омут. Его ладони с нажимом скользнули по стройным ногам, вынуждая Гермиону раскрыться еще сильнее. Он уперся твердым членом, не торопясь скользнуть во влажную глубину. — Ох, Гарри, — она царапнула ноготками его плечи, пытаясь притянуть ближе. Но он медлил. Гарри легонько толкнулся и снова вышел. Через секунду, показавшуюся вечностью, повторил, войдя чуть больше. Гермиона хныкнула, двинув бедрами ему навстречу, но он уже выскользнул, оставив болезненное чувство пустоты. А затем снова продолжил эту сладкую пытку, распаляя ее желание до предела. — Скажи, что ты моя, — его голос стал низким и грудным. — Твоя, — окончание потонуло в стоне удовольствия от долгожданного толчка. — Скажи, что останешься со мной, — в его интонации проскользнули жесткие нотки. — Останусь, — крик сорвался с искусанных губ. — Скажи, что любишь меня. Гарри замер, глядя в затянутые страстью глаза. Гермиона притянула его и выдохнула в приоткрытый рот: — Люблю… И он тут же яростно толкнулся до предела, проглатывая ее крик наслаждения. Подхватив Гермиону под спину, он сел. Она обвила его шею руками и принялась двигаться, сначала медленно и размеренно, ускоряясь с каждой секундой. Насаживаясь до конца. Не разрывая зрительного контакта. Ей безумно нравилось восхищение и обожание в изумрудных глазах, и она желала, чтобы он прочел те же чувства в ее. Темп, заданный Гермионой был слишком медлителен для него, и он снова повалил ее на спину. Перехватив ее ногу под коленом и согнув, Гарри начал неистово вколачиваться в любимую. Пот стекал по его спине, попадая в горящие царапины, оставленные острыми ноготками. Гермиона впилась зубами в его шею, и он зарычал, ускоряясь. Язычок, зализавший саднящий след, и новый укус, еще более болезненный, заражали животной страстью, и он в отместку вонзился зубами в ее плечо. Она вскрикнула и сильнее обвила его руками. Гарри выпустил ее ногу и просунул руку между их мокрыми телами, нащупывая набухшую горошину. Он крутанул ее, и Гермиона выгнулась, громко прокричав его имя. Сделав несколько размашистых толчков, Гарри задрожал, утыкаясь носом в ее шею и выдыхая признание: — Я люблю тебя…***
Теперь он мог не таясь любоваться ею. Касаться. Целовать… Теперь он имел на это полное право. Теперь он наконец-то был счастлив. — О чем ты думаешь? — Гермиона коснулась пальчиками складки на его лбу, пытаясь ее разгладить. — О тебе, — просто ответил Гарри. Теперь она была уверена. Теперь она могла не скрывать свои чувства. Теперь он наконец-то принадлежал только ей. — И что надумал? — Что без одежды тебе лучше. — Наглец! — она шутливо пихнула его в плечо, и вмиг оказалась подмята сильным разгоряченным телом. Теперь они дышали одним воздухом. Теперь их жизнь была крепко сплетена. Теперь они наконец-то обрели смысл. — Люблю тебя, — два признания, слившихся в одно. Два сердца, бьющихся в унисон. До самого конца.