Одержимость

Посадить развалившийся корабль-улей, было весьма не просто, боль от ретровируса, полностью поглощало сознание, каждое движение, каждый вздох, давался с трудом, сжимая кулаки, он вновь и вновь пытался преодолеть желание вонзиться острыми зубами в шею Тейлы, что так опрометчиво встала слишком близко, слишком... что бы не чувствовать аромат её тела, игнорировать вкус страха, что исходил тонкой энергией, заставляя рейфа всё сильнее стискивать кулаки, сдирая ногтями собственную кожу. Тодд осторожно поднял голову и втянув ноздрями разреженный воздух, с безразличие взглянул на правую ладонь, кривая ухмылка касается бледных губ, замечая вместо привычной присоски для кормления, лишь собственную кровь, да несколько глубоких царапин от когтей, что бесцеремонно впивались в плоть оставляя глубокие раны, которые теперь ныли, напоминая о том: что затянуться ещё очень не скоро. Команда погибла. Чувство безысходности, захватывало в свои сети, становилось труднее сдерживать порыв гнева, ненависти и в особенности, желание утолить неконтролируемый ничем голод. Бледно-серо-зеленая, почти что восковая кожа, теперь больше преобладала оттенком жёлтого, цвет глаз потускнел, веки будто налитые свинцом, опустились, ещё немного и ноги сами подкосятся от тяжести собственного тела, схватившись за устройство, Тодд стискивая зубы впервые почувствовал, как смерть легла на его плечи, будто укутывая тонким саваном, заставляя принять неизбежное. — Я посадил корабль, Шепард, твоя очередь. — Его голос был грубым, Тейла перевела взгляд на рейфа, отмечая про себя, что даже в таком состоянии, он остаётся слишком гордым, слишком самонадеянным, для того, кому осталось жить от силы несколько дней, если не часов. Пожав плечами, Джон, вызывает помощь с Атлантиды. Прыгун прибыл спустя несколько долгих минут, Тодд, отказавшись от помощи людей, сам дошёл до корабля, замечая их недоверие, и опасение, даже будучи ослабленным, он всё так же внушал им страх, что не могло не радовать. Пусть бояться, лишь бы не сочувствовали. Это куда страшнее, уж лучше презрение, чем это мнимое, такое сентиментальное, сострадание. По прибытию в город, его сразу же определили в камеру, оборудованную несколькими компьютерами, примитивными на его взгляд. Чем они могут помочь? Этот вопрос не давал покоя, так же, как и время, которое играло против него, безысходность - убивала, не хуже вируса, что разъедал его организм, ломая, уничтожая всю суть его существования. — Что вы чувствуете? — её голос, как глоток чистого воздуха, заставил вздрогнуть. Сколько он здесь? День... два? Разве это имеет значение. Дженнифер, что-то разглядывала на мониторах, иногда делая пометке в журнале, её руки слегка дрожали, а тонкий аромат, что исходил от её тела заставлял рейфа вновь испытывать пытку голодом. — Ничего. — Я хочу вам помочь, — найти сил для ухмылки, уже не было, лишь поэтому, он так и продолжал сверлить её расфокусированным зрением, замечая её усталость, наверняка бессонная ночь так повлияло на неё, что огромные круги теперь так контрастно смотрятся на белоснежной коже, болезненный вид, так и кричал, что ей тоже трудно, но не настолько, что бы хотя бы приблизиться к его состоянию. — Зачем? — разговор и впрямь не клеился, приборы и многочисленные датчики, постоянно шумели, создавая в голове настоящий взрыв. Ему казалось, что вот-вот и его голова и впрямь взорвётся образуя сверхновую, и от этой боли не помогали обычные препараты которые она так и наровилась впихнуть в него. — Разве? Вы обещали отпустить меня на планету где обитают жуки-иратусы, это единственный шанс... для меня. — Я уверена, что смогу помочь, побочный эффект, возможно убрать и тогда... — Вот только времени у вас нет, к сожалению. Её взгляд был потерянным, будто именно этих слов, она больше всего боялась услышать, правда даётся слишком трудно, а в их случае и болезненно. — Я поговорю с ними, быть может, мне удастся их убедить. На секунду их взгляды пересеклись. Что-то заставило рейфа поверить этой женщине, быть может её вера во что-то светлое, в хорошее, что уже давно не осталось в этой вселенной, как и в других. Она слишком сильно отличалась от его расы, как и от самих людей, в ней до сих пор таился свет, пусть и тонкий, почти что незаметный, но всё же свет. А главное, путь к долгожданной свободе.