«Я ничего не могу поделать. Эта карта ведёт к тебе, и я иду, иду, иду к тебе по ней».
Maroon 5 — Maps
— У меня флешбэк, — с непонятно откуда взявшимся ужасом проговорила Надя, переступая порог танцевального зала. — Можно мне выйти отсюда? И когда я говорю «отсюда», я имею в виду из страны. — Прекрати паниковать, — одёрнула её Тася. — Мы с тобой уже стреляные — скоро привыкнем. Но если ты девчонок напугаешь — я лично тебя депортирую, вот в то окно. Группа стаффа давно подготовила помещение, превратив зал для практик в настоящую съёмочную площадку: несколько софт-боксов, что давали больше света на лица ребят, нежели лампы под потолком; бессчетные провода, змеями обвивавшие весь пол по периметру, несколько камер — на высоких треногах и в руках операторов. Всё, что располагалось сейчас в зале — от кисточки в руках визажиста до самих мемберов — говорило о масштабности планов на шоу, повышавшей процент ответственности за каждое действие и, пропорционально этому, процент страха. Со словами «Нам нужно подготовиться!» девушки удалились в смежное помещение. Из рюкзаков и сумок были извлечены костюмы с разнообразными кожаными элементами, в том числе Тасин комбинезон и Надины шорты, которые парни видели на них в первый день — стандартная форма Spicy Tea для выступлений. Однако на этот раз вместо шпилек на всех семерых были ботинки, больше напоминавшие армейские. Выглядело угрожающе! — Пора работать, девочки, — сказала Тася, рисуя стрелки и наблюдая как у всех её мемберов, выстроивших возле зеркала, шаг за шагом темнеет макияж. — Мы готовы, — Надя, почувствовавшая себя значительно увереннее, бодро вышагивала впереди. *** Вступительное слово взял Бан Шихёк, на этот раз лично пришедший официально объявить начало, по его словам, двух самых адских недель в жизни участников BTS, да и парни после утреннего приветствия уже перестали сомневаться в этом. — Ваша задача, ребята, за это короткое время, показать девушкам, каково это — быть айдолами, и помочь им раскрыться как артистам. Думаю, опыта вам хватит… — Письки ещё не выросли, чтобы меня раскрывать, — еле слышно прошептала Шиба своему лидеру на ухо, за что Тася наступила ей пяткой на ногу. — Чтобы проверить, насколько вы хорошие наставники, в конце шоу мы проведём небольшой концерт и оценим как достижения ваших подопечных, так и ваши. А сейчас мы дадим девушкам шанс показать нам, что они могут, — закончил продюсер. — Давайте посмотрим, с чем нам придётся работать, — скептически оглядел девчонок Ви, всё еще будучи обиженным. — Начнём с вокальной части, — хлопнул в ладоши Чонгук, плюхаясь в нетерпении на стул, который подтащили менеджеры. — Расселись, блять, как комиссия на экзамене, — злобно буркнула Паша, и её тёмные глаза, казалось, стали совсем чёрными. Смотреть на себя свысока девушка не позволяла никому, будь вы хоть BTS, хоть Eminem, хоть сам Папа Римский. — Ударим сразу в яблочко? — Думаю, да, — замечая усталый незаинтересованный взгляд Юнги, сказала Тася, приподнимая один уголок рта, — Но дадим нашим вокалистам их разогреть. — Как-то недобро она ухмыляется, — попытался сказать как можно тише Хоуп, но девушка услышала и, метнув в его сторону хитрый взгляд, к удивлению рэп-лайна BTS, удалилась с Пашей и Надин в конец зала. Одной из самых потрясающих вещей, что Паша создала за свою жизнь, было попурри из сольников вокалистов BTS. Благодаря её собственной оригинальной аранжировке четыре песни идеально сочетались в одну, сохраняя самые высокие и, напротив, низкие ноты, позволяющие девушкам показать максимальную силу своих голосов. Сами исполнительницы называли это, рождённое силой музыкальных стараний Паши, «произведение» — Начало (Begin) пробуждения (Awake) заклейменного (Stigma) лжеца (Lie). Чимина вжало в стул, стоило Айри повторить тот же перфоманс, что перед Тасей год назад — женский голос на столь высоких нотах звучал куда звонче, а в случае Айри ещё и чище. Джин же стоически переносил исполнение своей части, понимая, что девушка, занимавшаяся вокалом полжизни, потянула бы все четыре партии и одна. Зато его лицо всё ещё при нём! И тут даже Шиба не могла ничего возразить — визуальная составляющая была несравнима. Младшие с пониманием переглянулись: вот им предстояло сглаживать края и работать с тяжёлым голосом Лексы и хромающей у Софи стабильностью звука. Тем не менее, аплодисменты они сорвали. Мон, Шуга и Хоуп нервно хлопали в ладоши, чувствуя приближающееся цунами, пока рэп-лайн сменял вокалисток. Четыре девушки, прекрасно зная, что сейчас будет, уселись рядом со своими «наставниками». — Они ебанулись? — не сдержался Юнги, когда услышал первые звуки. — Это Киллер? — Хоби вскочил на ноги, тряся хёна за руку. — Это третий Сайфер, или я глухой? — Фестиваль испанского стыда, — Юнги поймал на себе взгляд Таси, ставший абсолютно диким. — Не недооценивайте их, — нахмурился Намджун, незаметно вытирая потные ладони о штаны. — Не просто же так они здесь. Судя по вокалистам, совсем не просто так. — Повторишь это, когда они задохнутся на середине, — Мин опустил голову, не желая даже смотреть. — Мать твою, она — монстр, — глаза Намджуна не открывались так широко со времен получения первого дэсана. Паша настолько идеально выглядела внутри трэка, будто эта партия никогда не принадлежала Мону. Жёсткая харизматичная читка, бешеный флоу — всё как под копирку. — Мне страшно, — пискнул Хоби и рассмеялся, когда в дело вступила Надя. — Ё-моё, я был не прав! Давай, Надин! Слушай, Тэхён, — он, продолжая хохотать, обернулся к вокалистам, — у неё больше шансов попасть в следующий Сайфер, чем у тебя. — Что скажешь, хён? — Намджун заметил, что Юнги так и не поднял глаз, но слушал внимательно — об этом говорила тонкая ниточка плотно сжатых губ. — Я жду, — выдохнул Юнги, когда «S.U.G.A. aka. AgustD» пронеслось около его уха. «Постарайся для меня», — подумал Мин, наконец, оглядывая точёную фигурку, затянутую в чёрную кожу, но, избегая лица девушки, — «Покажи чего стоишь». Блестящие, жадные до внимания, малахитовые глаза прошивали его насквозь, в то время как исполнение становилось всё агрессивнее. Юнги не видел, но чувствовал, что Тася полыхает от злости: он не смотрел на неё, но ни один человек в этом зале не слушал её внимательнее в тот момент. Шуга услышал, как девушка глубоко вздохнула и…заглох. Она читала быструю часть почти идеально, чётко в ритм, не перехватывая дыхания. — Вот так выглядит конкуренция, хён, — толкнул его Хоуп, — Сколько она это учила? — Мне есть что сказать, — поднял руку Юнги, когда Хоби прекратил орать, Мон — жать Паше обе ладони сразу, а Шиба — посылать воздушные поцелуи на пару с Джином, — Ты занималась с ними? — спросил Мин у Паши, даже не поднимаясь с места. Девушка уверенно кивнула. — Это видно, — похвалил девушку Намджун, — Я сражён вашей эмоциональностью. Кто ж знал, что у вас такой потенциал? — И столько каши во рту, — небрежно бросил Юнги. — Ох, простите, профессор Мин, — засюсюкала Тася, — Я где-то не там прошепелявила? Вам чего-то не хватает? — уже более серьёзно спросила девушка. — Вообще-то он прав отчасти, — заметив назревающий конфликт, пояснил Намджун, — Паш, ты ведь по транслиту учила, верно? У тебя слышен акцент, но это не такая большая проблема. А вот они, зная язык, не особо следили за ним, больше внимания уделяя подаче. — Здравствуйте, спасибо, извините, где здесь туалет? — выдала вдруг Паша. — Налево по коридору, — отозвался сердобольный Чимин из «зрительного зала». — Да нет! Это я показала весь мой корейский запас слов, — пояснила Паша, — Читать я их научила, дышать правильно тоже, а дальше ваша забота. Сами исправляйте то, что считаете нужным. — Всегда найдутся критиканы, — смахнула чёлку с мокрого лба Тася. — Что-то не устраивает? — Шуга, не выдержав последней нападки, встал и подошёл ближе к девушке. — Нет, что вы, господин Шуга, всё прекрасно. Впредь я буду молчать, — девушка прищурила глаза, — только не кидайтесь на меня, ладно? — По-моему вы перенапряглись, девчонки, — Хосок возник между мечущей искры парочкой, — Конечно, такие дерзкие тексты читать — выдержка нужна, жёсткость. — Сказала главная эгьё-машина, — всплеснула руками Надин. *** — А давайте перейдём к хореографии, — выкрикнул Чимин, еле сдерживая нервный смешок, — Что покажете? Лучше бы Чимин не спрашивал, ей Богу, а будь его воля, уже давно убежал бы сверкать пятками рядом с будками китайских пограничников. Потому что Кровь, Пот и Слёзы после такого мощного Сайфера не ожидались никем. — Помирать, так с музыкой, — с просветлённым выражением лица, заключил Чонгук, прекрасно понимая на какие движения женских тел ему сейчас придётся смотреть, и заранее одёрнул джинсы, — Этот добровольно-принудительный смотр нравится мне всё больше. — Как же я тебе завидую, — печальный полувздох-полустон Чимина застыл в районе виска Тэ. Кожаным элементом в костюме Лексы, с которой Тэхёну предстояло работать две недели, был замысловатый топ — без рукавов, но с горлышком, а в районе груди он имел небольшую прорезь в виде сердечка, где можно было с некоторых ракурсов увидеть заветную ложбинку. Девчонки как-то не рассчитали, что юбки на манер широкого пояса, чуть ли не демонстрирующие трусы — это для Кореи в порядке вещей, а вот вырез — страшное табу у кореянок, обычно скрывающих не настолько выдающийся верх за семью печатями. «Голодного» Чимина крыло по всем направлениям. К слову, с Юнги происходило то же самое. — Завидуй молча, — Тэхён же смотрел совсем в другую сторону, следуя за Надиными руками, скользящими от голых ног вверх по животу. Его взгляд, далеко не профессионального танцора, давно перестал охватывать весь танец, не представляющий особого интереса, и теперь двигался только за маленькой круглой попкой в коротких шортиках. — Пресвятой рамён, — схватился за голову Гук, когда Софи без особого напряжения повторила его трюк, медленно с рук опускаясь на пол, — Что ж они за звери такие? — Русские женщины, — пожал плечами Мон. — Что ж, весомый аргумент, — кивая головой, ответил Джин, взглянув на Намджуна с сомнением, что IQ того действительно 148, — Хотя наполовину ты прав. Они женщины, и это делает их пластичнее. — Это ты так оправдываешь тот факт, что их «дэнс-машины» танцуют на порядок лучше вас? — хмыкнул Хоби, будучи сейчас единственным искренне довольным мембером. Джин только глаза закатил. — Выглядит комично, когда Надин выходит в центр, — вдруг рассмеялся Юнги. — Это ещё почему? — одновременно встрепенулись и «наставник», и «жопный преследователь». — Потому что между оставшимся дэнс-лайном, Айри и Софи, она проваливается сантиметров на пятнадцать, — пояснил Шуга, — Лайн в форме буквы М. М-лайн. — Ой, не урчи, — сморщил нос Хосок, — у тебя такой же недомерок. Смотри, как скачет. Поживее, чем ты. *** — Теперь, когда вы увидели всё, что нужно… — И даже больше, — присвистнул Чонгук. — … время разойтись по студиям и залам, — закончил пояснение главный менеджер, смотря на вымотанных девчонок, — Там вы можете поговорить с девушками, разложить всё по полочками, и вместе составить план дальнейших действий, чтобы максимально приблизиться к результату, который всех удовлетворит. — Удовлетворим, не волнуйтесь, — подняла руки Шиба, крякающая от того, как Джин за её спиной напряженно сглотнул, — Всё будет на высшем уровне. — Мы заглянем к каждому из вас, — торопливо внёс свою реплику оператор, перекладывая камеру на другое плечо. Не успели мемберы разойтись по комнатам, как из студии Мона раздался оглушительный вопль, такой громкий, что слышно было на весь этаж. Команда стаффа высыпала в коридор, куда уже прибежали шокированные ребята. — Кто издал этот звук? — на ходу спросила Айри, вынырнувшая из танц-зала, где они остались с Чимином. — Если рассуждать исходя из прочности металла яиц, то ставлю на то, что это был Намджун, — резонно ответила Шиба. Оказавшаяся на пороге студии РэпМона толпа, узрела в проёме весьма неоднозначную картину: явно снесённый ударной волной девичьего визга Мон прижимался к стене и с неподдельным ужасом взирал на Пашу, которая, сминая ладонями щёки, будто делая эгьё, как одержимая вертела головой. — Ким Намджун! — на удивительно высокой частоте вскрикнула Паша, — Женись на мне! Или удочери! — Ну, здасьте, приехали, — шлёпнула себя по бёдрам Шиба, — Я к этой девахе полгода клинья подбивала, чтоб она мне хоть улыбнулась, а тут — нате, пожалуйста. Минуты не прошло. — Это самое бабское из того, что я слышала от неё за всё время, — выпучилась Надя, — а знаю я её чересчур долго. — Вот сейчас я конкретно не понял, — Джин взглянул на Тасю. То ли ответов хотел, то ли чтобы она, как лидер, оторвала своего мембера от лидера BTS, на которого, к слову, Джин предъявлял некие «права». — Или возьмите меня в BigHit, — продолжала тем временем Паша, — На любую должность. Хоть полы мыть. Но я всё отдам, чтобы бывать в этой студии. — А-а, так тут ловить нечего, — разочарованно повела плечами Айри, — У неё обычный музыкально-технический оргазм. Как тогда, в магазине, помните? — Не волнуйся, оппа, — хлопнула Джина по спине Тася. — Мы стали свидетелями рождения нового броманса. Переживать причин нет. Паша ни на кого видов не имеет, потому что слишком сильно увлечена работой и только ей. Как некоторые, — и девушка покосилась на стоящего позади неё Юнги, — Так что времени на интрижки у неё нет. *** James Arthur — Recovery — Почему ты ведёшь себя так? — спросил Юнги, едва закрыв дверь. — Всё, что было прошлой ночью, ничего для тебя не значит? — Мы ведь так и не договорили тогда, — скрестила руки на груди Тася, — и, кажется, к выводу не пришли. — Мне показалось, что все выводы были очевидны, — Юнги снова подошёл к ней вплотную, обвивая талию руками, — Тебе ведь понравилось, и, кажется, ты была не против продолжить. К тому же, ты первая начала всё это. Ты меня спровоцировала. — Ой, да неужели? — вскинула брови девушка, — А по-моему, ты уже самостоятельный мальчик и все решения способен принимать без подачек. Я пыталась заложить тебе в голову, что отношения будет сложно выстроить. Жаль только, что ты меня не услышал и думал в тот момент совсем не головой. Уж это я прочувствовала. — А чем же я думал, скажи мне? — Юнги откинул её ладони, театрально возложенные на его грудь, — Давай! Говори! — Ого, смотрю, ты снова завёлся. Неужели это тот самый спокойный и хладнокровный Мин Юнги, про которого твердят фанаты? — комично размахивая руками, проговорила девушка. — Что, давно не давал никто, и тут появилась я, решил отыграться? — Дура, — Юнги схватил её за запястья и, плотно сжимая всего одной рукой, придавил Тасю к столу, — Да, я думал не головой, тут ты права. Я думал сердцем. Всё, что я делал все это время, было в мечтах о тебе, всё было посвящено тебе, каждая мелодия, каждая строчка. Ты отравила моё существование и бросила, оборвав все контакты. И в тот самый момент, когда я начал отходить от воспоминаний в надежде больше не встретить тебя, потому что знал, что увидев вновь — уже не смогу отпустить…ты…ты снова появляешься и разыгрываешь дешевую драму. Я тоже живой человек! У меня есть чувства! И я не хочу играть в твои игры! Мин ударил кулаком по столу прямо позади девушки, от чего та вздрогнула. Тася ощутила, как похолодели её пальцы, как в носу закололо, и перед глазами поплыло лицо Юнги, который отстранился от неё и выдвинул ящик стола, извлекая голубоватую коробочку. — Не смей! — с первыми слезами вскрикнула девушка, выхватывая у него изо рта сигарету, ломая её, и бросая парню прямо в лицо. Тася обеими руками схватила его за свитер и, сжимая своими маленькими кулачками ткань, начала трясти, одновременно непроизвольно дрожа в истерике, — В какие игры я играю? Это ты — лучший игрок в молчанку. Каждый из них, слышишь, каждый сумел найти меня. Всем твоим друзьям я была нужнее, чем тебе! Ты знал, что они писали мне сообщения! Ты ведь знал! — Знал. — Так где ты был, чёрт возьми, когда я рыдала по ночам в подушку, скуля как сука, мечтая не читать о тебе, а получить хотя бы слово от тебя самого? Где ты был, когда я напивалась из-за тебя, смотря, как ты подмигиваешь на концертах фанаткам и строишь из себя плюшевого котика? Что ты делал в этот момент? Наслаждался жизнью мировой знаменитости, которая может трахать кого хочет и когда захочет? Так продолжай! Ну же, я — твоя главная фанатка, возьми меня прямо в своей студии. Разве не это мечта любого музыканта? Чего ты ждёшь, разве не для этого я нужна тебе? Ты лгун Мин Юнги, наглый лгун, — она ударила его кулаком в грудь, захлёбываясь слезами, — потому что я вообще не нужна тебе. Шуга прикрыл глаза, поднимая голову вверх и сжимая губы в тонкую полоску. Он знал, как сильно она будет сожалеть о том, что говорит сейчас, заставляя его закипать от злобы. Она не права и, казалось бы, что может быть обидного в словах, которые сказаны в порыве эмоций, на нервной почве? Он продолжал думать, что сентиментальность не стоит в списке его характеристик, когда глаза уже щипало и жгло. Дело было не в том, что она отталкивала его от себя, потому что не имела к нему чувств. Напротив, рациональный мозг Юнги понимал, что так яростно бороться за своё желание быть любимым может только человек, чья любовь к другому достигла пика. Дело было в другом: она любила его, но никогда ему не верила. Всё, что он говорил прежде, было для неё пустым звуком, бесполезной болтовней, такой же чушью, которую мемберы несли на интервью, говоря, что «все АРМИ — наши девушки». Она не чувствовала себя особенной, значащей для него нечто большее, чем просто одна из «всех». Девушка указала на суть, которой он раньше не понимал. «Я — малодушен» — нерушимая константа Мин Юнги. Она ещё плакала, когда он снова отошёл к столу и наклонился к нижнему ящику. Она продолжала всхлипывать, когда он отвел её ладошки, прикрывающие заплаканное лицо и вложил в них сложенный вчетверо листок, уже слегка затертый на сгибах. Её губы дрожали, когда она развернула его, и на глаза попались первые строчки, написанные знакомым узким почерком: «Привет, Котёнок! Я пишу это, зная, что ты никогда этого не прочтёшь». Она задыхалась, захлебываясь в настигающих её волнах написанных им слов: «…Ты стала для меня мерилом всего, моей фокусной точкой, не позволяющей мне сбиться с цели… Ты приходишь ко мне во снах… Я часто смотрю на твои фотографии и хочу вновь тебя увидеть. Но мне страшно… На сцене я думаю лишь о тебе и ничего не могу с этим поделать…». Дверь в студию медленно открылась, и на пороге застыл оператор, всматривающийся в заплаканное лицо девушки, которая всё ещё бегала по строчкам глазами. Влажные дорожки на щеках не просыхали, ведь с каждой следующим словом её сердце сжималось всё сильнее. Юнги быстро отвернулся, скрывая чуть раскрасневшееся лицо и пряча глаза, метавшиеся в поисках оправданий для этой ситуации. Но Тася всё сделала за него. Она читала его письмо, но то, что она при этом произносила вслух, заставило спину Юнги покрыться мурашками. Когда я была усталой и потерянной, Затягиваемая в омут отчаяния, Даже когда я оттолкнула тебя прочь, Даже когда обвиняла, при встрече, Ты неизменно оставался на моей стороне, Ничего при этом не говоря. Так что, никогда не отпускай моей руки, И я больше никогда не отпущу тебя вновь, С начала моей жизни и до конца моих дней, Ты будешь рядом, чтобы присматривать за мной. Оператор лишь направил камеру на Тасю, размышляя с какими пометками он будет отдавать этот материал на монтаж. «Это одна из самых эмоциональных читок First Love, что я видел. Такой ценный материал упускать нельзя». — В уголках моей памяти всё ещё стоит коричневое пианино, — тихо произнесла Тася, поднимая на парня светящиеся зеленые глаза. — В уголках дома, где я вырос, по-прежнему есть место коричневому пианино, — Юнги осторожно забрал у неё листок, неотрывно смотря в самое прекрасное лицо, что он видел, — С «Первой любовью» всё прекрасно. Кажется, мы закончили. — Отлично, ребята, — сказал от двери проходивший мимо менеджер, — Через пять минут будьте в танцевальном зале, там общий сбор для последних съёмок. Господи, Тася, у тебя же вся косметика слезла. Кто-нибудь, поправьте её макияж, — крикнул он в коридор, подзывая милую девушку-визажиста, которая, увидев потёкшую тушь и расплывшийся под глазами карандаш, охнула и, схватив Тасю за руку, потащила вон из студии. Всё, что Тася, уходя, успела увидеть — нежную улыбку, что так редко появлялась на лице сурового рэпера Мин Юнги.