Время жить, время умирать

      Автобус въехал в городок уже на закате. По правде, это был второй автобус, первый сломался вскоре после выезда из столицы, и пассажирам пришлось несколько часов провести на обочине в пыли. Можно было поймать попутку, но Чарльз боялся ехать на раздолбанном, провонявшем козами грузовике ( других здесь, похоже, не было) с маленьким ребёнком.       Чарльз вообще боялся. Незнакомый мир Африки с её нищетой, жарой, эпидемиями и бесконечными войнами внушал ему брезгливость и не вызывал доверия. Эрик же, напротив, был в восторге от всего, что видел. Бедные деревушки, проносившиеся за окном; бесконечная саванна, поросшая кустарником; местные жители, одетые в разномастную одежду, которую в Европе увидишь разве что на старых фотографиях - этот новый мир, начало их с Чарльзом своей, по настоящему самостоятельной жизни, казался ему прекрасным.       Распределение после интернатуры сюрпризов не принесло. Эрик и Чарльз были на хорошем счету, и несколько крупных госпиталей в Англии и Канаде готовы были взять их на постоянную работу. Идея с Канадой нравилась Чарльзу - он только недавно вышел из шестимесячного декретного отпуска и считал, что в первую очередь надо учитывать интересы маленькой Ванды. - Мы с тобой взрослые люди, а её личность только формируется, - говорил он Эрику. - Ты не хочешь, чтобы у твоей дочери было всё самое лучшее?       Эрик хотел. Просто не считал, что "лучшее" - это обязательно что то материальное. По правде, ему нравилось жить в старой двухкомнатной квартирке, унаследованной от родителей, куда ещё на втором курсе переехал Чарльз, когда стало ясно, что у них всё серьёзно. После свадьбы миссис Марко, мать Чарльза, настаивала, чтобы они переехали в особняк Ксавье, доставшийся Чарльзу от отца. Эрик сначала отказался - ему нравился супруг, но не его родня. Курт Марко, высокомерный молчаливый отчим, не интересующийся ничем, кроме своего бизнеса; суетливая и недалёкая миссис Марко ( при первой же встрече Эрик окрестил её "светской пустышкой" и за прошедшие годы не нашёл причин изменить своё мнение); сестра Рейвен, на десять лет младше Чарльза, входящая в возраст подростковой вредности - все эти люди были ему чужды и неинтересны. Эрик уступил только после того, как Чарльз сообщил о своей беременности. После обеда (еженедельная воскресная повинность, которую молодые супруги отбывали - Чарльз беззаботно, а Эрик угрюмо), миссис Марко позвала зятя в зимний сад и спросила, где они собираются жить после рождения малыша.        Эрик и сам понимал, что его квартира не подходит для семьи с ребёнком. По правде, она и для двоих то не очень подходила. Для Чарльза жизнь с любимым в "простом" районе была приключением, но Эрик не мог не заметить, как он досадливо морщился, когда по утрам из крана текла ржавая вода, или разбухшая от времени оконная рама не хотела плотно закрываться. На лучшее жильё денег Эрика не хватало, а жить за счёт мужа он не хотел - его уже порядком достали шуточки о "везунчике Леншерре", отхватившем счастливый билет в лице богатого наследника.       Беременность прошла без осложнений, малышка Ванда родилась здоровой и сразу поглотила всё внимание Чарльза, который только что закончил интернатуру. У девочки были тёмно-рыжие волосы Эрика и голубые глаза и веснушки Чарльза. С её рождением отношения Леншерра с семьёй мужа заметно потеплели : миссис Марко сменила надменный тон на снисходительно-ласковый, Рейвен почти перестала капризничать, и даже мистер Марко выбрался из своего кокона, каждый вечер удостаивая зятя беседой о политике на террасе за парой сигарет (курить в доме новоиспечённая бабушка категорически запретила). - Как насчёт Африки? - Эрик лениво развалился в кресле. Чарльз лежал на диване, Ванда спала у него на животе. - А что с Африкой? - Нам надо определиться с работой.       Чарльз приподнялся на локте, непонимающе глядя на мужа. Эрик уже год работал в одной из лучших клиник Лондона, у него была хорошая зарплата и хорошие перспективы. Чарльз полгода назад поступил в аспирантуру и собирал материал для будущей диссертации. - Это всё...не то. - Друг мой, - Чарльз сел, придерживая спящую дочь, и выключил звук у телевизора. Разговор обещал затянуться. - Ты ведь понимаешь, что за это "не то" половина врачей мира душу продаст? Что тебе не нравится? - Я хочу делать что-то настоящее. Помнишь, о чём мы мечтали?       "Ты мечтал", - подумал Ксавье, удобнее перекладывая дочь на коленях. Когда-то, когда они только познакомились, идеи Эрика о счастье для всего человечества казались ему прекрасными. Как, впрочем, и всё, что говорил и делал Леншерр. Но сейчас, когда родилась Ванда, а на столе лежала начатая диссертация, все эти разговоры казались ему прекраснодушной болтовнёй.       Чарльз не был избалованным неженкой, каким его считал муж. Хоть он и вырос в богатой семье, практика в больницах Лондона прекрасно подготовила его к реальной жизни, показав всю её неприглядную изнанку. В приёмный покой часто привозили женщин и детей с травмами от побоев, мужчин с ножевыми и огнестрельными ранениями, наркоманов и пьяниц с отравлениями, да просто тяжело больных людей, у которых не было денег на лечение.       Чтобы спасти мир, необязательно было ехать в Африку, в Англии работы было более чем достаточно. Жаль, что Эрик никак не хотел это понять.