Forever & Ever

— Ну и, каково же твое скромное мнение? — спросил Кодзи, задержав огрубевшие, бледные худые пальцы на клавиатуре компьютера. Его синие волосы были собраны на макушке каким-то аксессуаром для волос, стащенным у младшей сестры. Потрепанная штуковина в форме веера выглядела, однако, как корона. — Мне еще раз сыграть? — он обернулся и уставился на Аоя, который курил сигарету так, будто это было самое приятное занятие в мире, рассматривая при этом различные плакаты с кумирами на стене. — Что она вообще в них нашла? — поинтересовался он, в то время как Кодзи сидел за компьютером сестры. Её комната была кричаще-розовой, а на полке противоположной стены обосновалась армия из мягких игрушек, зловеще выпучивших глаза на парней. К счастью для Аоя и Кодзи, девчонка все еще находилась в школе. — Что? К чему это? — возмутился Кодзи.       Кодзи-Кодзи. Да, он был одним из тех нервных типов, у которых были большие глаза, бледная кожа и дерганые движения. Было бы правильней описать синеволосого крошку-Кодзи, постоянно одетого в широченные футболки с принтом какой-нибудь metal-группы, как нечто близкое к человеческой версии одной из белых лабораторных мышек. — Ты знал, что этих ребят очень жестко кинул вон тот чувак? — засмеялся Аой. Он лежал на полу, в разорванных синих джинсах, потрепанном старом черном свитере и какой-то футболке, купленной в магазине уцененных товаров. По-видимому, футболка была сшита для небольшого детского парка развлечений под названием «Дикие кошки Африки» с логотипом выпученного глаза льва, которого звали Руди. Но кто-то, должно быть, допустил ошибку, предположительно подумал Аой, и добавил не ту букву в слове «кошки», вследствие чего надпись на футболке красочными буквами гласила «Дикие кишки Африки» над помятым лицом льва. Поскольку Аой очень любил эту футболку, то вечно просил Кодзи и других парней переименовать их группу «Mlle.Emily+Vanilla» в «Дикие кишки Африки». Его предложение, разумеется, было отвергнуто. Как бы там ни было, «Mlle.Emily+Vanilla» приелось и, по мнению Аоя, все равно подходило. В любом случае, он не имел ни малейшего понятия, что, черт возьми, это означало. — Да мне все равно, кто нагнул этих симпатяжек. Так что скажешь насчет песни? — поднажал Кодзи, наклонившись вперед на розовом кресле на колесиках, чуть ли не падая с него.       «Отстой. Причем жуткий», — вот, что хотел сказать ему Аой. Но вместо этого получилось: «Неплохо. Но нужно еще работать». Он поднес к губам сигарету и неспешно, блаженно затянулся. — Твою мать, не кури здесь, блять! Она точно учует запах, — проскулил Кодзи. — Какая разница, чувак, просто немного побрызгай этими сраными духами Hamasaki, и она даже и не заметит, — засмеялся Аой. — Это же ведь табак, верно? Никакая там марихуана или что-то типа того? — Нет, Кодзи, это кокаин. — Кокаин?! — Кодзи аж подскочил. «Вот же долбоклюй», — подумал Аой, когда тот обратно сел. — Это табак, — сказал он, успокаивая синеволосого шизика. — Блин, чувак, будь посерьезней, пожалуйста. Нам еще предстоит играть с этой чертовой группой Madie = Anubis. — Чего? — Аой понятия не имел, что, черт возьми, тот сказал в конце последнего предложения. — MADIE = ANUBIS, — Кодзи повторил так, будто те парни — Rolling Stones, не иначе, и Аой просто обязан был их знать. — Хм… Извини, но я не обращаю внимания на всяких там левых кренделей, — Аой откинулся на спину и уставился в потолок. Младшая сестра Кодзи каким-то образом умудрилась завесить каждый дюйм настенного пространства плакатами ребят из очередной обожаемой ею группы, налепив их даже на потолок. Аою даже стало интересно: наступит ли однажды день, когда и у него появятся такие же миленькие фанаточки? Но, конечно же, не после такой дерьмовой песни. — Ну, знаешь, их песни потрясающие, — Аой не поверил ему, поскольку у Кодзи не было никакого вкуса. — Аой, послушай меня. Девчонки всегда стоят и ждут их даже после выступления, — сказал он медленно. — Реально? — услышав это, Аой приподнялся. — Да, — плавно кивнул Кодзи. — Ты с ними знаком? — Нет, но я наблюдал за ними. — Кто пишет песни? — Да какая разница, Аой? — Большая, — он сел и открыл пачку сигарет, лишь находя в ней абсолютно ничего. — Блядство, — прошептал он и бросил пачку вдоль комнаты, заехав ею по морде маленькой, миленькой плюшевой утке. — Ну ты и козлина, — обреченно захныкал Кодзи. — Бедная уточка, — пробормотал Аой. Он точно так же думал об Урухе. В последний раз он видел его три месяца назад, в баре, на Рождество. Все то, что произошло той холодной, зимней ночью, теперь ему казалось всего-навсего сном. Должно быть, они разговорились всего на десять минут в этом переполненном баре, но каждый день после этой встречи, — лежа в постели или сидя вот просто так, как и сейчас, — мысленно Аой, все же, возвращался к этому моменту, каждый раз прокручивая его в голове и делая при этом разнообразные вещи — вещи, которые на данный момент, погруженный в свои чувства, он не в состоянии был сделать. Тогда, он просто не мог себя контролировать, будучи потрясенным, потерянным и ошеломленным. И всякий раз, когда Аой думал о том, как бы он повторил это, если бы только мог, получалось, в итоге, совсем по-другому. Сначала он думал, что должен был остаться, разговаривать с ним до утра, просто зависать там, как подобает двум молодым людям, распивая алкоголь и вспоминая о былом. Он подумал, что в следующий раз нужно будет пригласить Уруху в другой бар, или, возможно, поинтересоваться, не хочет ли он собраться и поиграть на гитаре. В какой-то момент, Аою пришла в голову мысль, что, возможно, стоило пригласить его в love-отель.       Были времена, когда Аой просто лежал и размышлял о том, какого это: быть с ним снова. Он представлял, как сейчас выглядело его тело, когда он теперь повзрослел, и каково же будет вновь почувствовать себя внутри него. Аой пытался вспомнить ощущение его пухлых губ на своих губах, на коже, на члене. Но это было слишком давно. Он всё задавался вопросом, как ему сейчас живется. Прекрасный Уруха. Он хоть когда-нибудь сидел и думал о нем так же? Ему хоть до сих пор парни нравятся? Возможно, для Урухи всего лишь один месяц из этих пяти-шести прошедших лет показался навсего мимолетным моментом времени, когда он был влюбленным мальчиком. Уруха казался похорошевшим, здоровым и сильным. По крайней мере, для полного счастья Аой ему был не нужен. Боже, как называлась его группа? Аою показалось, что возможно это и была Madie, или как там вообще Кодзи сначала сказал. — Что тебе известно о них? — спросил Аой, из любопытства пытаясь узнать, принадлежала ли эта группа Урухе на самом деле. — Ну, во-первых, их вокалист — Sex God, — ответил Кодзи, произнеся два последних слова на английском языке для пущего эффекта. По голосу, он напоминал типичную фифочку, которая красит волосы в блонд и ходит в солярий. — Даже сексуальней меня? — переспросил Аой, как само собой разумеющееся. — Мм… Ага, — отозвался Кодзи. — Трындишь, я тебе не верю, — просто сказал Аой, откидываясь на спину. — Плевать. Он все равно песни не пишет. — А кто тогда? — Ударник. — О, да ладно? — безэмоционально спросил Аой, коснувшись языком пирсинга в губе. — Ну да, какой-то парень, ниже меня ростом. Он кажется адекватным, но мне он не очень нравится. Постоянно носит эти тупые ковбойские шляпы на сцене. — Он хоть милый? — заржал Аой. — Чувак, я не гей, в отличие от некоторых, — с отвращением фыркнул Кодзи. — Ох, ну да, а как же «О ГОСПОДИ, ОН ПРОСТО БОГ СЕКСА», — заискивающе передразнил того Аой. — Конечно, не спорю, что он милашка, но если только в самом невинном смысле этого слова. — Как его зовут? — Извращенец что ли? — скривился Кодзи. — Завали, — без всякой злобы в голосе ответил Аой. — Я спрашиваю, потому что наш барабанщик… ну… — Оставь Дзиро в покое. — Послушай, если этот парень может писать песни и у него к этому есть сноровка, то мы могли бы его убедить присоединиться к нам, ну знаешь, как Йошики переманил к себе Хидэ из Saver Tiger? — Я считаю, нужно переманить вокалиста любой ценой. — Окей, но не просто вокалиста, подчеркиваю, а автора песен. — Что? Думаешь, мы сами не умеем писать? — Не в этом смысле. Я просто считаю, что чем больше авторов, тем лучше, а если бы ты еще сказал, что он хорош… Кодзи выдержал паузу, обдумывая то, что сказал Аой. — Да, я понимаю, о чем ты, — он сложил руки. — Однако, он надменный. Просто чтоб ты знал. — Как его зовут? — Не помню. — Ты хоть кого-нибудь из них по имени помнишь? — в ответ, Кодзи лишь отрицательно покачал своей маленькой синей головой. — Знаешь, Кодзи… Ты просрал жизнь. Просто, чтоб ты знал.

***

— Господи, когда же уже потеплеет, — проскулил Аой, стоя у Sakana Sakura — небольшого местечка, которое, зачастую, обслуживало самых отбитых любителей вижуал-кея в центре довольно благоприятного района Токио. Оно было окружено «респектабельными» фирмами — по крайней мере, так считал Аой. Стоял прекрасный, солнечный мартовский день, на часах — 11 утра. Для многих погода казалась довольно-таки приятной, но не для Аоя, которому было чертовски холодно.       Чтоб как-то себя занять, он разглядывал высокие многоквартирные дома через дорогу, ожидая, когда остальные парни выгрузят оборудование из машины Дзиро. Наступила суббота, а это означает, что завтра придется звонить матери и доложить, как обстоят дела. Само собой, она начнет причитать о его похмелье, как и всегда в воскресное утро, но хотя бы будет знать, что живой. Аой расскажет ей о прошедшем выступлении, конечно же, опуская некоторые детали и не говоря о том, что группа не так уж и хороша. Как бы там ни было, с чего-то все-таки нужно начинать.       Ехавший на велосипеде полицейский, внезапно увидевший что-то в побитой белой Хонде, припаркованной не слишком далеко от входа в Sakana Sakura, притормозил и сердито подошел к ближайшему автомату на парковке. Заметив желаемое и подойдя к окну заднего сиденья, мужчина начал колотить по нему, радостно наслаждаясь своим авторитетом и тем, что, по его мнению, выходить из себя — заслуженное право. — Разве ты не видишь, что нужно еще доплатить за парковку, болван? — громко крикнул полицейский.       Аой и рядом стоящая с ним парочка престарелых дам, конечно же, за этим только наблюдали. Парень, который до этого спал на заднем сидении, увидев полицейского, сел, а затем с безразличным видом откинулся назад. — Ах ты ж мелкий ублюдок! Да я тебе сейчас выпишу штраф! — пригрозил полицейский, колотя пальцем по окну. Внезапно дверь открылась, отчего тот резко дернулся назад, чтоб ему не заехали прямо по яйцам. — Пожалуйста, не надо. Я просто спал, — сказал парень. «Подождите-ка, я знаю этот голос», — промелькнуло в голове Аоя. — Вы не должны спать на заднем сидении автомобиля, — медленно и снисходительно проговорил полицейский. — Да знаю я, знаю, — терпеливо ответил тот. «Окей, этот голос… Я уже слышал его», — не унимался Аой. Он подошел ближе к побитой Хонде, чтоб получше рассмотреть. — Хм… Сейчас доплачу, — сонно протянул парень, роясь в вещах на сидении, где должны были заваляться какие-то копейки. — Черт, — выругался он, так ничего и не найдя. — Ну-ну, — довольно ехидничал полицейский, вытаскивая бланки для штрафов. «Вот же мудак», — подумал Аой, принявшись искать в карманах мелочь. — Извините, офицер, но похоже, что он заплатил более, чем достаточно! — крикнул Аой. — Я сам только что проверял, — обернувшись на окрик, сердито глянул на того мужчина. — Да, я просто шел мимо и заметил, что время еще не истекло. Вы уверенны, что проверили правильно? — Вы только что заплатили за него? — полицейский уставился на него с неподкупным интересом, выпучивая лишь один глаз. — Нет, — Аой развернулся и глянул на одну из старушек, которые просто стояли там. — Разве? Вы же все это время наблюдали. — Нет, ты не платил, — ответила старушка, подходя к Аою и сонному парню. — Я и сама видела, что время еще оставалось. — добавила она.       Аой улыбнулся. Посмотрим, повернулся бы язык полицейского назвать эту старушку обманщицей. Но как только он отошел от Хонды и приблизился к Аою и пожилой даме, спящий до этого парень внезапно закричал: «Ао-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ой!» и быстро выбежав из машины, кинулся к нему, чуть ли не сбивая того с ног. — Гляньте-ка, оказывается они друзья! — указывая на парней, произнес полицай. — На счетчике были деньги, наглая ты рожа, — старушка наградила полицая укоризненным взглядом. — Оставь их в покое, пока кое-кто не угнал твой велосипед.       Никто не смеет спорить со стариками. Огорченный полицейский не знал, что ему делать. Он пристально посмотрел на нее еще несколько минут, прежде чем, развернувшись, вернуться к своему велосипеду. — Аой, — отстранившись, проговорил парень, глядя на него. — Руки! — воскликнул Аой, наконец поняв, кто перед ним. — Боже мой! — радостно усмехнулся он. — Сколько зим! — Руки улыбался так широко, что его и без того округлые щечки надулись вокруг носа. Аой, вглядываясь в его лицо, посчитал, что этот малый останется милым навсегда. — Поверить не могу, что это ты! — Аой рассмеялся и, заключив приятеля в теплые объятия, весело затряс его, словно маленького, однако тому наверняка было около двадцати лет. — Как ты? — Я в порядке. Живу теперь в машине, — хихикнул Руки, как будто это было не столь важно. — А почему не дома? — Я сбежал, но когда вернулся, то меня снова выгнали. Хрен с ними, плевать, — Руки на данный момент был не в том расположении духа, чтоб вдаваться в подробности. Видеть старого друга было слишком волнующе для него. — Ох, эм, а что ты делаешь сегодня вечером? — поинтересовался Аой, понимая, что он может пригласить того на свое шоу. — Выступаю, — усмехнувшись, ответил Руки. — Выступаешь? Где? — Здесь, — Руки указал на Sakana Sakura. — От блин. — Что? Это и не такой уж большой концерт, — засмеялся Руки. — Не, я тоже выступаю. — Чего?! — Ага! — О, ты, верно, шутишь, да? На чем играешь? — Гитара. Ты? — Барабаны. — Серьезно? — Да, я в Madie = Anubis. — О нет, какого хрена? — улыбнулся Аой. — Я и мой басист просто говорили о том, что как мы хотели бы украсть у Madie хорошего барабанщика, пишущего песни. — Реально? — хихикнул Руки. — Да, — кивнул Аой. Оба были настолько рады видеть друг друга, что буквально говорили с нечеловеческой скоростью. — Я думаю, что, на самом деле, у нас в группе пока нет проблем, — неуверенно кивнул Руки, думая, что со стороны это выглядит, будто бы отказывает ему. — О, да? У нас тоже, но наш вокалист не так уж и хорош, — обреченно покачав головой, вздохнул Аой. — Наш тоже не умеет петь. Он вроде того парня из группы Киёши… Как они сейчас называют себя? — Media Youth. — Точно. Он действительно бесподобен, но как певец плох, — засмеялся Руки. Он не был уверен, что стоило так отзываться о своей же группе. Тем не менее, он терпеть не мог Ичиро, — или Габриеля, как тот хотел, чтоб его называли. Руки сказал ему, что такой псевдоним для вижуал-кей сцены не очень подходящий, однако Габриелю на это наплевать. Вижуал-кей на то и был уникальным, о котором Габриель, к несчастью, говорил высокомерно, полным пренебрежения тоном. Руки до сих пор ненавидел это тупое имя, из-за которого их группа выглядела как псевдо-готическая пародия на Rouage. — Ты много написал песен, а? — Ага, — кивнул Руки. — Вау, не могу поверить в это. Знаешь что? — М? — Уруха тоже в этом городе. Я как-то видел его еще в декабре. — Нет, погоди, — у Руки чуть не отвисла челюсть. — А разве вы не вместе с ним в группе? Аой отрицательно покачал головой: — Мы, в итоге, поболтали с ним немного, и с тех пор я его больше не видел.       Руки хотел спросить, почему же они не вместе. Ему казалось, что Аой и Уруха — единственные из их пятерки, кто смог бы найти друг друга, если бы только захотели. Его шокировало то, что когда они вновь встретились, они просто поговорили и разошлись каждый своей дорогой. — Оу, — вздохнул Руки. За шесть лет с человеком может случиться что угодно. И когда мысль о Рейте внезапно промелькнула в его голове, он отмахнулся, пытаясь не думать об этом. «Это было так давно, Руки. Надо двигаться дальше», — мысленно подбодрил себя парень. — Ну, здорово, — сказал наконец он. — Гитара? — Ага. — Круто. — Еще кого-то видел? Руки покачал головой в отрицании. — А ты? — Мы с Нагано до сих пор дружим. — Нагано? — Ну, тот парень, который раньше брил голову и носил банданы… Работал еще в гараже. — Не помню такого. Аой и сам не смог припомнить момент, когда эти двое даже говорили друг с другом. Тем не менее, сейчас это неважно. — Чувак, нам придется еще многое наверстать, — улыбнулся Аой. — Что мы, собственно, и сделаем, — лучезарно ответил Руки. — О, чувак, ты даже не представляешь, как я счастлив тебя видеть, Аой, — улыбнувшись, он снова обнял его. — Хм… ты все время здесь тусуешься? — Да, — усмехнулся Аой. — Круто. Дай-ка я возьму свою шляпу. Кажется, там уже наше барахло перетаскивают, — напоследок бросил он, обратно направившись к машине. — Шляпу?       Руки, не слушая, подошел к Хонде и, открыв дверь, вытащил оттуда задрипанную, старую ковбойскую шляпу. Поместив ее на свою милую, маленькую головешку, он выглядел как маленький мальчик, собравшийся играть в ковбоев и индейцев. — Ух ты, полагаю, некоторые вещи не меняются, — засмеялся Аой. — Что? — заинтересовано спросил Руки. — Все еще пытаешься отвлечь массы от своего тиранического господства остроумием? — Еще бы! — ухмыльнулся Руки, сказав это с характерным скучающим тоном.