***
Ночь всегда так отличается от дня. Всю пыль сдувает ветер, и можно вдохнуть запах свежескошенной травы. Ни машин. Ни кричащих друг на друга из окон людей. Все спокойно, тихо и мирно. Настолько, что ей аж захотелось остановиться, просто чтобы вдохнуть запах соседских роз, но Кларисса продолжала идти, нарушая тишину. А тишина тревожит. Когда ты одна посреди ночи на пустынной улице, добра ждать не приходится, постоянно есть ощущение, что кто-то идет за тобой, следит за каждым твоим шагом. Кларисса постоянно озирается, но видит лишь тени на асфальте. Стук её сердца учащается даже от скрежета гравия. К счастью, железнодорожная станция совсем рядом. Сжимая рюкзак, Кларисса ждет последний поезд на платформе. Долгие минуты идут одна за другой, пока поезд не прибывает, пыхтя и отдуваясь, как после пробежки. Никто не выходит. Кларисса садится в поезд. Не считая проводника, она одна в вагоне. Усевшись в углу, Кларисса смотрит в окно. По мере того, как поезд набирает скорость, все постепенно превращается в размытое пятно. Кларисса старается отвлечься, пытаясь разобрать непонятные силуэты в темноте, чтобы не думать о том, что же делать дальше. «Риверфилд…Юнион…Черритри…Оукхилл…Кроуи…» — механический голос называет станции, когда поезд останавливается. Раз, два, три, четыре, пять. Никто не садится, но голос продолжает перечислять остановки с не меняющейся интонацией. Здания медленно уменьшаются, их становится все меньше, наконец, они и вовсе скрываются в листве деревьев. А потом с ней заговаривает проводник. — Простите, мисс, — произносит он, обращаясь явно к ней, но не глядя на неё. Кларисса аж подпрыгивает. Он явно не ожидал такой реакции, но продолжает: — Куда вы собрались так далеко от дома в столь ранний час? «О Господи!, — Кларисса принимается лихорадочно соображать, подыскивая подходящий ответ. — К этому я была не готова! Что если он будет искать меня? Тогда все пропало!» — Понимаете, сэр, на днях мы ездили в деревню, — она блефует, надеясь, что он купится, — я случайно выбросила в окно любимый золотой браслет матери. И теперь возвращаюсь, чтобы найти его. — Прекрасно, — отвечает проводник. Он снова смотрит на стены пустым взглядом, слуховая капсула тихо бубнит ему что-то о празднике, романтике и удовольствии. И лишь теперь Кларисса понимает, что взгляд этого темноволосого смуглого мужчины напоминает взгляд её друга-пожарника Гая Монтэга. Гай Монтэг. Имя прожигает разум, невозможно не думать. Гай Монтэг. Он не отправится с ней, ни теперь, ни потом. Что станется с этим необычным человеком, слушавшим её истории и смотревшим ей прямо в глаза? Сколько еще книг он сожжет незаконно, скрепя сердце, по принуждению? По её бледной щеке катится слеза, и она спешит смахнуть её. «Я могу лишь понадеяться, что он живет счастливой жизнью».***
Спустя полчаса поезд прибывает на конечную платформу. — Фрогпонд, — в последний раз сообщает механический голос, и Кларисса выходит из вагона. — Удачного дня, — бормочет ей вслед проводник, не обращая внимания, что на дворе все еще ночь. Кларисса ждет, пока поезд отъедет подальше, и начинает свой поход. «Пять миль на юг от станции Фрогпонд и, рано или поздно, ты его найдешь», — говорил ей дядя. К сожалению, он не мог нарисовать карту: не маркированная спецзнаками бумага была изъята из их дома давным-давно. Кларисса идет по тропе, пока та не превращается в дорожку утоптанного гравия, а затем оказывается по колено в зарослях сорняков. В отчаянии она пинает их, но они тут же упруго выпрямляются снова. Ну что же делать? Задрав подол платья до колена, она идет дальше. Она безумно устала и хочет пить. Следующие два часа она бредет, пробираясь сквозь лес, переходя вброд мелкие ручейки и влезая в вязкую грязь. Луна скрывается за горизонтом, и темное небо светлеет с первыми лучами солнца. Раздвинув последние ветви, Кларисса застывает в изумлении. Перед ней — поле клубники, и солнце ярко освещает ягоды. «Может, это сон? — думает Кларисса, щипает себя за руку и принимается срывать ягоды. — Клубничный сезон закончился в августе!» Она смутно припоминает, как мать рассказывала ей, что в старом доме ягоды плодоносили до первого снега. Должно быть, она почти у цели! Она собирает клубнику в подол платья, садится и отправляет одну ягоду в рот. Сладкий сок стекает по подбородку, она, улыбаясь, ностальгирует по тем годам, когда у них была клубника в городе. Каждое лето, до того ужасного дня, когда куст разросся до забора, и его выдернули. Вытерев губы рукавом, Кларисса встает и осматривается. Поле явно было засеяно кем-то давным-давно, выходит, она совсем близко к своему новому дому. А потом она видит его. Сперва он кажется далеким и сюрреалистичным, как мираж в пустыне, но по мере приближения выглядит именно так, как его описывали: двухэтажный деревянный дом с коричневой крышей и ставнями на окнах. И лишь завидев старый флюгер, она подрывается с места и бежит. Дверь приветливо открывается, когда она её толкает. Кларисса оглядывается по сторонам и плачет. Это так похоже на её городской дом! Здесь тоже есть часы с кукушкой, камин, журнальный столик… только крыльцо немного отличается. Четыре кресла-качалки стояли так, будто ждали воссоединения семьи Маклеллан спустя десятилетия. Кларисса садится в ближайшее кресло и достает книгу из сумки. Вдруг она осознает, насколько это смешно: ведь совсем недавно она и вообразить не могла столь прекрасное место. — Что ж, я свободна, я, наконец-то, свободна! — шепчет она, вдыхая свежий, чистый воздух.